Нам может понадобиться двойник. Мы, само собой, его обработаем. Ему это будет казаться забавным, пока он не учует, чем оно пахнет. Джейн, ты плачешь? Он тебе по вкусу? Ты шлюха, Джейн! Но в таком случае мы непременно возьмем его с собой…
Девочка не спала. Она сидела на постели и что-то делала со своими ногами. Паз осмотрел комнату, все еще бормоча молитву. Так, выход только через люк или через окно. Кстати, чего ради ему спасать этого ребенка, это же не его ребенок… Нет! Сосредоточься, Паз, молись, молись и забирай ребенка. Что она там делает? А, пытается надеть светло-желтые колготки на свои тоненькие ножки. Джимми наклонился и помог ей. Потом Лус протянула ему трико такого же цвета, он без лишних слов натянул на нее и трико, на которое были наклеены или нашиты пушистые перышки, а спереди еще и золотистые блестки.
– Это мой костюм канарейки, – объяснила Лус. – Еще есть крылья.
Паз прикрепил крылья.
– Хочу показать маффе, – сказала девочка и побежала к лестнице; Паз последовал за ней.
Паз следил за происходящим с нижней ступеньки лестницы. Джейн с криком подхватила девочку, когда та вбежала в комнату, трепеща крылышками. Джейн начала петь, теперь уже громким и твердым голосом. Взяла со стола стакан и брызнула несколько капель рома на голову Лус. В комнате произошли перемены, стало гораздо светлее, а воздух сделался чистым, даже более чем чистым, – прозрачным и прохладным, словно на высокогорье. Свечи разгорелись, пламя их поднялось высоко-высоко, даже не верилось, что это всего лишь пламя свечей. Сам Джимми чувствовал себя другим. Хаос мыслей в голове прекратился. Он повторил молитву в последний раз, перекрестился и не думал теперь ни о чем, ничто его не угнетало.
Но возле Джейн и Мура все выглядело иным, смутным, неясным, словно в передаваемом по телевидению плохом фильме о призраках. Оба застыли без движения, глаза их были закрыты, лица напряженно сосредоточены. Джейн крепко обнимала девочку. Мур, полностью обнаженный, становился все выше ростом и чернее, превращаясь в совершенно другую личность, – нет, более чем одну личность. Многоликий, многорукий… Паз не хотел смотреть на него и перевел взгляд на Джейн и Лус.
Но с девочкой тоже происходило нечто странное: она вроде бы потускнела, черты и краски ее казались смутными, неясными. Лус… Да полно, она ли это? Паз знал имя этого ребенка и понимал, что знает, но никак не мог вспомнить его.
– Нет! – раздался крик Джейн. – Ты не смеешь так поступать! Не смеешь! Это нарушит гармоническую связь… порвет сеть!
И тут произошла резкая перемена. Из комнаты как будто улетучился весь воздух, а его место занял чужеродный газ. Стало ощутимым присутствие чего-то грозного, тяжелого, громадного, заполонившего не только комнату, но и весь мир. Паз обнаружил, что едва может дышать. Что-то непонятное происходило и со временем. Паз словно обратился в камень; не в силах повернуть голову, он наблюдал за происходящим уголком глаза.
До этого момента Паз считал, что резные изображения африканских богов, которые ему довелось видеть в музеях, – не более чем абстракции, порожденные воображением: огромные головы, узкие глаза, неправдоподобно острые черты лица. Теперь он убедился, что это были точные подобия. В комнате находилось множество людей, вернее, быстро сменяющих друг друга образов, как будто здесь одновременно показывали тысячу фильмов. Паз не в состоянии был все это воспринимать, но не мог закрыть глаза. Он понял, совершенно не представляя, как оно у него получилось, что это явился Ифа, сам Ифа, не его воплощение, подлинный ориша, творец судеб человеческих.
Вокруг Джимми клубилось время, лишенное своей извечной связи с пространством и материей. Он увидел Джейн такой, какая она сейчас, какой была в младенчестве, какой в детстве, и беременной женщиной с округлившимся животом, и старухой, и покойницей, – все это вместе, как видят нас боги. А между тем Джейн, его Джейн, сидела, склонившись и закрыв лицо руками. Он слышал крики. И закрыл глаза.
Ему чудилось, что он спит у себя в комнате над рестораном на улице Флэглет. Мать трясет его за плечо: опоздаешь в школу. Джимми пытается натянуть одеяло на голову, но одеяла нет. Мать вкладывает ему в руку что-то тяжелое. Он открывает глаза.
– Там, во дворе, – сказала мать. – Они пришли помочь ему.
Вопросы, которые он собирался задать, замерли у него на языке. Он посмотрел на то, что мать вложила ему в руку: это был маузер Джейн. Он поднялся и пошел к двери, почти прижимаясь к стене, опустив глаза и ощупывая пальцами свободной руки стену и предметы мебели. Нащупал дверную ручку и вышел на крыльцо.
Один из них уже поднимался по ступенькам, смуглый коренастый мужчина в нижней рубашке и шортах. Выглядел он вполне обычно, если не считать того, что был весь в крови. Паз выстрелил ему в грудь. Тот продолжал двигаться. Паз вспомнил предупреждение: не позволяй им дотрагиваться до тебя. Он выстрелил еще раз, мужчина упал и скатился вниз по ступенькам. Остальные появлялись поочередно, с некоторыми интервалами. Последним шел Эйтболл Светт, узнать его можно было только по одежде и по запаху, так как лицо его представляло собой кровавое месиво. Джимми истратил на него последнюю пулю. Посмотрел на пистолет: боек сдвинут назад, в казеннике ни одного патрона. Он повернулся и вошел в открытую дверь квартиры Джейн.
С колдовством было все кончено, и комната являла собой вид совершенно домашний, если не считать того, что на кухонном столе все еще лежала голая Доун Слотски. Джейн спокойно, обычным голосом разговаривала с Муром, держа на коленях маленькую девочку, одетую в желтый костюм канарейки.
Паз увидел, что мать сделала шаг ему навстречу, и подошел к ней. Она обняла его крепко, обеими руками, как обнимала в детстве. Он открыл было рот, чтобы спросить, что происходит, но мать прижала палец к его губам. Оба теперь смотрели на Джейн и ее мужа.
– Ведь ты больше не можешь колдовать, Уитт, не так ли? – Голос Джейн звучал уже мягче. – Что же тебе осталось? Ну что, ответь?
Паз не видел лица мужчины, зато увидел, как сверкнул черный нож, брошенный в девочку, и услышал хриплый выкрик на непонятном языке, вырвавшийся у мужчины. Отскочив от матери, он кинулся к Джейн, хоть и понимал, что может быть уже поздно. Но Джейн уклонилась в сторону и пригнулась, по-прежнему держа Лус у себя на коленях, а мужчина вдруг перелетел через всю комнату и ударился о холодильник. Нож из обсидиана вырвался из его руки, взлетел вверх и разбился о кухонную плиту.
И тут раздался пронзительный крик. Доун Слотски пришла в себя. Паз двинулся к Муру, однако Слотски, соскочив со стола, кинулась на Джимми с диким воплем и принялась дубасить его кулаками, а потом впилась ему в лицо ногтями. Он схватил Доун за руки и через ее плечо увидел, что Уитт Мур уже на ногах и успел снять с магнитной вешалки над раковиной большой кухонный нож. Паз поискал глазами Джейн, но она исчезла, а через мгновение исчез и Мур. Паз воззвал к матери.
Им понадобилось несколько минут, чтобы скрутить истерически рыдающую Доун Слотски и уложить ее на прежнее место. Потом миссис Паз, ласково приговаривая, увела ее в спальню и устроила в гамаке. Паз оставил их наедине, а сам взял с полки свой пистолет. Он знал, куда исчезли Джейн и Мур: наверху, на чердаке, отчетливо раздавались шаги.
Лестница вела в темноту. Паз остановился таким образом, чтобы только голова его высовывалась над отверстием люка и глаза привыкли к полумраку. Слабый свет луны пробивался сквозь маленькое круглое окошко на чердаке. Джимми услышал голос Джейн:
– Ты пока еще можешь уйти. Ты мог бы вернуться в Африку и повидаться с Улуне. Он не откажет тебе в помощи… Попробуй…
Паз услышал звук резкого движения и понял, что происходит: Мур намерен загнать Джейн в угол, но каждый раз ее не оказывается на том месте, где он ожидает ее найти. Все это время Джейн продолжала говорить.
– Попытайся высвободиться из сетей зла, сотвори во имя этого добро. Ты обретешь новую жизнь.
Для Паза это было уже слишком. Он поднялся на чердак и сделал несколько шагов.
– Бросай нож, Мур! – крикнул Джимми, и те двое замерли на месте, уставившись на него.
Джейн крикнула:
– О нет, прошу тебя!
Мур бросился прямиком на Паза, выставив перед собой нож, словно пику. Паз увидел его блестящее от пота лицо, оскаленные белые зубы, белые пустые глаза. Почти того не желая, Джимми выстрелил дважды. Мур сделал еще несколько шагов, пока гидростатический шок не превратил его мускулы в желе, и он упал на колени. Рука, держащая нож, бессильно согнулась, и Мур повалился на правый бок. Паз ногой отшвырнул нож.
И тогда Джейн опустилась на колени возле упавшего мужчины и дотронулась до его лица. Рот у Мура был открыт, казалось, он хочет что-то сказать. Джейн взяла его лицо в руки, и Мур словно бы впервые увидел ее. Он произнес:
– Что? Что?
После этого он захлебнулся кровью, а через секунду кровь хлынула у него изо рта, заливая руки Джейн.
Она снова начала кричать, рвала на себе коротко остриженные волосы, царапала лицо. Паз сгреб ее в охапку, чтобы не дать ей изуродовать себя. Она боролась с ним и нанесла и ему несколько царапин в дополнение к тем, которыми наградила его Доун. И он подумал о том, что за исключением его матери ни одна женщина в мире не стала бы скорбеть о нем вот так; мысль эта пробудила в нем чувство печали и безнадежности.
Около часа ушло у Джимми и его матери на то, чтобы успокоить Джейн; девочка тоже была на гране истерики. В конце концов миссис Паз дала обеим выпить что-то, и они уснули. Паз отнес Джейн в гамак, где уже находилась Доун, а Лус поднял в ее комнатку на чердаке и уложил в постель. Потом он позвонил копам.
В результате он был занят почти восемь часов. История, придуманная им, так сказать, на лету, была вполне приемлемой для всех заинтересованных сторон. Уитт Мур, знаменитый писатель, как выяснилось, одновременно был поклоняющимся дьяволу серийным убийцей, который вместе с бандой отребья и при помощи большого количества психотропных аэрозолей терроризировал Майами. Он предпринял очередную попытку совершить преступление, а именно убить Доун Слотски, но детектив Паз, который как раз находился по соседству, беседуя с женой Мура, сумел предотвратить преступление, перестреляв всех членов банды, включая и самого Мура, который погиб при попытке убить Джейн Доу Мур ножом. Обнаружены осколки ножа из обсидиана, также являвшегося, по-видимому, орудием серийных убийств. Самое лучшее заключалось в том, что все плохие парни оказались мертвыми, а стало быть, не могло быть речи о судебном разбирательстве, которое вызвало бы немало неприятных вопросов.
Паз, однако, хотел понять, что произошло на самом деле, и потому где-то в середине дня отодвинул от себя кучу занудных бумажек, смылся из штаба расследования и направился к Джейн, проходя сквозь строй репортеров и кивая дежурным копам на постах охраны. В квартире у Джейн он обнаружил свою мать, которая чувствовала себя как дома и непринужденно болтала с Джейн и Лус, сидя у стола, уставленного всякой едой, – ни дать ни взять счастливое семейство. Паз явился вовремя и обнаружил, что голоден до смерти.
– Я же говорила, – напомнила миссис Паз.
Наевшись, Джимми вышел во двор, поманив с собой Джейн. Они устроились под деревом за столом для пикников, недоступные для репортерских камер.
– Что все-таки произошло? – спросил Джимми.
– Ты меня спрашиваешь? Тебе ведь, кажется, известна вся история. Мы недавно заходили к Полли и видели шефа полиции по телевизору. Ты тоже там присутствовал.
– Я не имею в виду эту чепуху. Я говорю о том, что происходило на самом деле. К примеру, я застрелил тех парней?
– Да. Это было весьма полезно. Именно так и должна действовать полиция.
– А что произошло между тобой и Муром?
– Изложить тебе краткую версию? Я встретилась с ним во м'доли, как и планировалось. Но я была не готова. Круг союзников был выбран неверно. Я оказалась слабой и не смогла побороть его там. Нужен был не цыпленок. Лус – вот третий союзник, желтая птичка…
– Да, я вроде начал это соображать, но она вдруг начала… как бы это сказать, исчезать, что ли.
– Верно. Он совершил передвижку во времени таким образом, чтобы я не смогла ее встретить. И потому ее не оказалось здесь.
– А-а… Значит, это ему было доступно?
– Технически да. Но это запрещено. Ифа этого не одобряет. Ты, наверное, заметил, что здесь происходили магические действа.
– Заметил некоторые необычные феномены. Но я приписывал их тебе. Итак, что же в итоге? Он мертв и все кончено?
– Теперь да. Я хочу похоронить его в Сайоннете. – Джейн вытерла глаза. – Он был хорошим человеком.
– Да брось, зачем тебе меня-то дурачить.
– Джимми, но ведь это был не он. Обломки, все худшее в нем, страх и ненависть, помещенные в нечто вроде робота. Почти что зомби, но более восприимчивый, способный действовать. Люди сами то и дело превращают себя в подобные существа. Погляди хотя бы на тех, кто на все способен ради карьеры, ради хорошей должности. Но с ним это сделал один колдун из племени оло. Он, бедняга, позволил сделать это с собой.
– Но мы, по крайней мере, вне опасности?
– Вы все да. А я… Как бы это сказать? Оло называют это ор'ашнет. Человеком, к которому прикоснулся Бог. Попросту говоря тронутым. Какая-то частица моего существа осталась в м'доли, и я уязвима со стороны тех, кто там обитает. Я должна убежать по воде, чтобы исполнилось пророчество.
* * *
День шел обычным порядком, и жизнь возобновила свое обычное течение, как будто ничего странного не произошло со временем; каждая драгоценная для бытия минута включала в себя в точности шестьдесят секунд. Миссис Паз вернулась к себе в ресторан. Муж Доун вернулся из поездки и увел жену домой. Паз и Джейн повезли Лус в детский сад при церкви Провидения и посмотрели там спектакль о Ное с участием Лус в роли канарейки. Потом они поели мороженого в Роще и отдохнули в парке. Как ни странно, никто их не узнавал. Магия или их пятнадцать минут славы уже прошли? Паз этого не знал и знать не хотел.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61