Завидев фотографов, Мими порадовалась, что разорилась на костюм «Диор Омм» от Хеди Слимейна. Добыть его на заказ за вчерашний вечер было задачкой не из простых, но если уж Мими чего хотелось, она не отступала. Костюм был сшит из черного атласа и отличался строгим и элегантным покроем. Она будет потрясающе выглядеть в завтрашних газетах - привкус трагедии придаст ей еще больше очарования.
В часовне Дачезне присутствующих рассадили в соответствии со статусом, в точности как на демонстрации мод. Конечно же, Мими предоставили место в первом ряду, между отцом и братом, и втроем они смотрелись просто отлично.
Мать Мими, застрявшая в трехмесячном сафари в Южной Африке, посвященном пластической хирургии (подтяжка лица, замаскированная под отпуск), не смогла вернуться вовремя, потому на похороны их сопровождала красавица Джина Дюпон, близкая подруга их отца, агент по продаже произведений искусства.
Мими знала, что на самом деле Джина - одна из отцовских любовниц, но ей это было безразлично. В детстве ее потрясло упорство, с коим ее родители заводили внебрачные связи, но теперь Мими уже была достаточно взрослой и принимала эти отношения такими, какие они есть, - как необходимую часть церемонии Оскулор, священного целования. Никто не может быть для другого всем. Брак нужен, чтобы сохранять семейное состояние, чтобы подобрать подходящую пару, как в разумной деловой сделке. Жизнь заставила Мими понять, что некоторые вещи можно обрести только за рамками брака, и даже верный супруг их тебе не обеспечит.
Мими заметила, как через боковую дверь вошел сенатор Ллевеллин с семейством. Мачеха Блисс выглядела очень напыщенно в длинной, до полу, черной норковой шубе поверх черного платья; сенатор был облачен в двубортный черный костюм; на Блисс был черный кашемировый свитер и черные обтягивающие брюки. А потом Мими заметила нечто странное: младшая сестра Блисс была полностью в белом.
Кто же надевает белое на похороны? Но стоило Мими оглядеться по сторонам, и она осознала, что едва ли не половина присутствующих в часовне были в белом - и все они сидели по другую сторону прохода. В переднем ряду во главе восседала одетая в белое маленькая сухощавая женщина - Мими никогда прежде ее не видела. Она заметила, что Оливер Хазард-Перри и его родители прошли вперед и поклонились карге в белом, прежде чем отыскать себе места в задних рядах.
Прибыл мэр со свитой, за ним - губернатор с женой и детьми. Все они были, как подобает, в строгих черных одеждах и уселись на скамье за отцом Мими. Мими почувствовала странное облегчение. Все на их стороне зала были одеты уместно, в черное или темно-серое.
Мими была рада, что гроб не открывали. Ей не хотелось снова видеть тот застывший крик - никогда в жизни. В любом случае все это казалось одной большой ошибкой. Мими была уверена, что стражи найдут какое-то разумное объяснение этому всему - в том числе полному исчезновению крови. Потому что Эгги просто не могла умереть. Как сказал ее отец, возможно, Эгги вообще не было в этом гробу.
Началась заупокойная служба. Присутствующие поднялись со своих мест и запели «Ближе, Господь, к Тебе». Мими оторвала взгляд от сборника церковных гимнов и приподняла бровь, заметив, что Блисс пробирается куда-то прочь со своего места. Когда священник произнес подобающие случаю слова, сестра Эгги сказала краткую надгробную речь. Вслед за ней выступили еще несколько учеников, в том числе и брат Мими, Джек, и служба завершилась. Мими следом за родственниками встала со скамьи.
Миниатюрная седовласая матрона, сидевшая напротив них, подошла к отцу Мими и легонько похлопала его по руке. У нее были ярко-голубые глаза - Мими в жизни не видела такой голубизны, на женщине был безукоризненно сидящий костюм от Шанель цвета слоновой кости, а сморщенную шею обвивали нити жемчуга.
Чарльз Форс заметно вздрогнул. Мими никогда не видела отца таким. Ее отец был сдержанным человеком с царственными манерами, копной серебряных волос и военной выправкой. Поговаривали, что Чарльз Форс - это та сила, что на самом деле правит Нью-Йорком. Сила, стоящая за властью.
- Корделия, - произнес отец и склонил голову, приветствуя старуху. - Рад наконец-то вас видеть.
- Да, мы не виделись слишком давно.
У женщины был отчетливый, чуть гнусавый выговор истинной янки. Чарльз не ответил.
- Ужасная потеря, - произнес он после некоторого молчания.
- Да, невероятное несчастье, - согласилась почтенная леди. - Хотя его можно было предотвратить.
- Я не вполне понимаю, о чем вы, - отозвался Чарльз с искренним недоумением.
- Вам не хуже моего известно, что их следовало предупредить...
- Довольно. Здесь не место для этого разговора, - произнес Чарльз, понижая голос и придвигаясь поближе к собеседнице.
Мими напрягла слух, стараясь расслышать продолжение беседы.
- И вечно вы робеете перед правдой. Вы все такой же, как всегда, заносчивый и слепой... - произнесла женщина.
- А если бы мы послушались вас и принялись сеять страх? К чему бы мы тогда пришли? - холодно вопросил Чарльз. - Вы добились бы того, чтобы мы ютились в пещерах.
- Я обеспечила бы нам выживание. А вместо этого мы снова стали уязвимы, - ответила Корделия, ее скрипучий голос дрожал от гнева. - Вместо этого им снова позволили вернуться и начать охоту. Если б я располагала властью, если бы конклав прислушался ко мне, к Тедди...
- Но они не прислушались. Они выбрали главой меня, как обычно, - ровным тоном перебил ее Чарльз. - Но сейчас не время бередить старые раны и обиды. - Он нахмурился. - А вы... нет, вы не знаете. Мими, Джек - подойдите.
- А, те самые двойняшки! - Корделия загадочно улыбнулась. - Снова вместе.
Мими не понравилось, как посмотрела на нее старая карга - оценивающе, но с таким видом, словно она уже все о ней знает.
- Это Корделия ван Ален, - угрюмо произнес Чарльз Форс. - Корделия - это те самые двойняшки. Бенджамин и Маделин.
- Рад с вами познакомиться, - вежливо произнес Джек.
- И я, - буркнула Мими.
Корделия любезно кивнула. Она снова повернулась к Чарльзу и яростно прошептала:
- Вы обязаны поднять тревогу! Мы должны быть бдительны! Время еще есть. Мы еще можем остановить их, если только вы найдете в себе силы простить. Габриэлла...
- Не говорите мне о Габриэлле! - оборвал ее Чарльз. - Никогда! Я не желаю больше слышать ее имя. В особенности от вас.
Мими стало любопытно: кто такая Габриэлла? Почему отец так разволновался, услышав это имя? При виде того, как он отреагировал на слова этой старухи, Мими ощутила прилив гнева и раздражения.
Взгляд Корделии смягчился.
- Прошло пятнадцать лет, - произнесла она. - Неужели этого недостаточно?
- Рад был повидаться с вами, Корделия. Всего хорошего, - отрезал Чарльз.
Старая женщина нахмурилась и зашагала прочь, не сказав более ни слова.
Мими заметила, что Шайлер ван Ален двинулась за ней, оглянувшись с дурацким выражением лица, как будто стеснялась действий своей бабушки. Еще бы ей не стесняться!
- Па, это кто такая? - поинтересовалась Мими, заметив, что отец нервничает.
- Корделия ван Ален, - тяжело отозвался Чарльз и ничего более не добавил.
Как будто сказанное само по себе все объясняло.
- Надеть на похороны белое - это надо ж! - фыркнула Мими, презрительно скривившись.
- Черное - это цвет ночи, - пробормотал Чарльз. - Белое - вот истинный цвет смерти.
Он бросил на свой черный костюм взгляд, исполненный тревоги.
- Чего-чего? Па, о чем ты?
Но Чарльз лишь покачал головой, погрузившись в свои мысли.
Мими заметила, что Джек помчался за Шайлер и эта парочка принялась о чем-то оживленно перешептываться. Мими понятия не имела, что эта Шайлер о себе воображает, и ей было наплевать, даже если окажется, что та, в конце концов, представляет-таки интерес для Комитета. Но ей не нравилось, как Джек смотрит на Шайлер. Он никогда ни на кого так не смотрел - кроме нее самой, Мими.
И Мими желала и впредь оставаться единственной.
ГЛАВА 10
Блисс поняла, что не может этого вытерпеть. Заупокойная служба продолжалась, но она решила, что ей необходимо уйти. У нее просто сдали нервы. До сих пор ей пришлось присутствовать лишь на одних похоронах - после кончины двоюродной бабушки, но там никто особо не печалился. Блисс готова была поклясться, что слыхала, как родители во время прощальной церемонии переговаривались: «Пора уже». И в ответ: «Да, давно уже пора». Бабушка Гертруда дожила до ста десяти лет и прославилась после того, как о ней сняли сюжет для программы «Сегодня», и когда Блисс навещала ее на ранчо за день до кончины, старая перечница была бодрой, как всегда.
- Пора мне уходить, милочка, - сказала она тогда Блисс. - Я это знаю. Но мы с тобой еще встретимся.
Эгги, по крайней мере, не хоронили в открытом гробу, но Блисс по-прежнему начинало подташнивать, стоило лишь подумать о лежащем в нем мертвом теле, всего в каких-то нескольких футах от нее. Вскоре после прихода Блисс удалось-таки выбраться оттуда, где она сидела с мачехой - та все равно была очень занята: пыталась обменяться приветствиями со всеми прочими присутствующими мамашами учеников.
Блисс украдкой пробралась к выходу. По дороге она перехватила взгляд Мими. Подруга выразительно приподняла бровь, и Блисс прошептала одними губами: «Уборная», чувствуя себя как-то по-глупому из-за того, что пришлось так сделать.
«Да что она повадилась за мной следить?» - возмутилась в глубине души Блисс по пути к выходу. Цепляется хуже мачехи! Это раздражало. Блисс осторожно выскользнула через заднюю дверь - и тут же налетела на другого желающего удрать незаметно.
Дилан был в облегающем черном костюме, белой рубашке и узком черном галстуке и выглядел примерно как музыкант из группы «Строукс». Он улыбнулся девушке.
- Куда-то торопишься?
- Э-э... да нет, просто жарко там, - запинаясь, пробормотала Блисс.
Дилан кивнул, раздумывая над ее словами. Они, по сути, не разговаривали с вечера пятницы, с той беседы в переулке между двумя ночными клубами. Блисс намеревалась отыскать Дилана, просто чтобы извиниться за то, что проигнорировала его вчера. Вообще-то на самом деле ей особо не за что было извиняться. В конце концов, не то чтобы они с Диланом были друзьями, просто проговорили вечер. Ничего особенного.
Только на самом деле разговор был очень даже особенный. В тот вечер Дилан рассказал ей про свою семью и про то, как ненавидел школу-интернат в Коннектикуте. А Блисс рассказала ему про Хьюстон и как она ездила в школу на дедушкином «кадиллаке» с открытым верхом и все над ней посмеивались. Конечно, эта машина была совсем как лодка, с крыльями-стабилизаторами. А еще Блисс призналась, что чувствует себя в Дачезне не в своей тарелке и что ей вообще не нравится Мими.
Редкостным облегчением было пооткровенничать с ним, впрочем, Блисс пожалела об этом, едва дойдя до дома, она боялась, что Дилан как-нибудь изыщет способ поделится с Мими ее секретами, хотя Блисс и знала, что это невозможно. Мими принадлежала к сливкам местного общества. Дилан же обретался за пределами круга избранных, вместе со всякими неудачниками. Этим двоим просто негде было встретиться. Если бы Дилан попробовал приблизиться к Мими, она бы его убила взглядом прежде, чем он успел бы открыть рот.
- Может, смоемся? - поинтересовался Дилан, выжидательно вздернув брови.
Смыться с похорон. А не плохая идея! Всем ученикам полагалось присутствовать на заупокойной службе - таково было строгое распоряжение. Блисс вообще в жизни прогуляла один-единственный урок - физкультуру, как-то раз, когда они с друзьями решили пойти в кино посмотреть новый ужастик. Клевый был день: фильм оказался еще хуже, чем можно было подумать, и они потихоньку вернулись в школу, их так и не засекли.
На самом деле в Дачезне разрешалось прогулять уроки дважды в семестр: это было частью так называемой гибкой программы обучения. Школа понимала, что иногда стресс оказывается слишком велик и что ученикам время от времени необходимо прогуливать. Просто поразительно: школьные правила умудрились включить в себя даже мятеж, аккуратно увязав его с общей жесткостью и логичностью.
Но, насколько было известно Блисс, прогуливать похороны не разрешалось никому. Это сочтут уже серьезным нарушением. Особенно с учетом того, что ее, Блисс, считают одной из лучших подруг Эгги, поскольку они тусовались в одной компании.
- Пойдем, - решительно сказал Дилан и взял ее за руку.
Блисс двинулась за ним, но тут из дверей часовни появился еще кто-то.
- Куда это ты собралась? - поинтересовалась у сестры Джордан Ллевеллин, буравя Блисс взглядом большущих глаз.
- А ты вообще кто? - спросил Дилан.
- Отвали по-хорошему, - предупреждающе произнесла Блисс.
- Не ходи. Это опасно, - сказала Джордан, в упор взглянув на Дилана.
- Пойдем. Она просто дурит, - откликнулась Блисс, хмуро взглянув на сестру.
Та, во всем белом, выглядела так, словно собралась к первому причастию.
- Я маме расскажу! - пригрозила Джордан.
- Да рассказывай кому хочешь! - огрызнулась в ответ Блисс.
Дилан ухмыльнулся, и Блисс, не говоря более ни слова, последовала за ним через черный ход, вниз по лестнице, на первый этаж.
Из выходящей на заднюю лестницу комнаты с копировальным аппаратом выглянула одна из школьных техничек.
- Вы что это тут делаете? - подбоченившись, поинтересовалась она.
- Адриана, ну будь лапочкой, - улыбнулся Дилан.
Та покачала головой, но улыбнулась в ответ.
Блисс понравилось, как по-дружески Дилан обращается с персоналом. Он просто вежливо разговаривал - но все равно это было здорово. Мими относилась к обслуге с уничижительной снисходительностью.
Дилан провел Блисс через боковую дверь, мимо мусорных контейнеров, и через служебный вход. Вскоре они выбрались на волю и зашагали по Девяносто первой улице.
- Тебе чем хочется заняться? - спросил Дилан.
Блисс пожала плечами и вдохнула бодрящий осенний воздух. Вот сейчас ей действительно начало что-то нравиться в Нью-Йорке. Эта прозрачная, свежая осенняя погода. У них в Хьюстоне ничего подобного не бывало. Там осень колебалась от сырой и теплой к дождливой и обратно.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28