Час спустя он вернулся в библиотеку. Гиацинта бросилась к нему навстречу.– Ну и как?Удо мудро покивал головой.– Я поговорил с ней о ее поведении в отношении меня. Никаких затруднений больше не предвидится. Всему виной – обычное женское легкомыслие. Она все объяснила, и я решил ее простить.– Но ее воровство, ее заговор, ее интриги против меня?!Удо оторопело уставился на принцессу, но быстро опомнился.– Об этом, – сказал он многозначительно, – я буду говорить с ней завтра. Глава 17Король Бародии меняет лицо Король Веселунг сидел в своей палатке с запрокинутой назад головой и глазами, устремленными в потолок. Его всегда румяные щеки были на этот раз белее снега. Человек по имени Карло крепко держал его за нос. Но Веселунг не сопротивлялся и не протестовав – его брили.Придворный цирюльник находился, по обыкновению в прекрасном расположении духа и болтал без умолку. Он на минуту отпустил королевский нос и стал править бритву, заметив:– До чего неприятная штука – эта война.– Ужасная, – согласился король.– Конца-краю не видно.– Ну, ну, – сказал Веселунг, – там посмотрим…Цирюльник снова приступил к работе.– Знаете, что бы я сделал с королем Бародии, попадись он мне в руки?Веселунг не отважился ответить, но показал правым глазом, что разговор ему интересен.– Я бы ему бакенбарды сбрил, – решительно объявил Карло.Веселунг внезапно дернулся, – в тот же момент снежное поле окрасилось следами битвы, потом король снова откинул голову, и через несколько минут операция была завершена.– Скоро пройдет, – сказал Карло, похлопывая короля по подбородку. – Вашему величеству не следовало шевелиться.– Я сам виноват, Карло. Вы меня натолкнули на мысль, вот в чем дело.– Рад служить вашему величеству. До свидания, ваше величество.Как только Карло вышел, король достал свой блокнот. Он всегда записывал великие мысли, приходившие ему в голову за день.Теперь он нацарапал в нем следующее: «И уста последнего из малых сих могут обронить жемчуга мудрости».Король ударил в гонг, чтобы вызвать к себе Советника.– У меня родилась великая идея, – сказал он Советнику.Советник постарался скрыть удивление и изобразить восторг.– Сегодня я предполагаю совершить тайную вылазку в стан противника. Мне нужны данные разведки. В какой из всех этих палаток скрывается король Бародии?– Самая большая в центре, над ней королевский штандарт.– Я так и думал. На самом деле, я часто видел, как он туда заходит, но все должно быть по правилам. В соответствии с информацией, предоставленной моими надежными разведчиками, я намереваюсь сегодня ночью пробраться в палатку короля Бародии и…Советник содрогнулся от негодования.– …и сбрить ему бакенбарды.Советник содрогнулся от восхищения.– Ваше величество, – заговорил он тоном, исполненным благоговения. – Сорок лет, юношей и мужем, служил я вашему величеству и вашему до сих пор оплакиваемому батюшке, но никогда мне не приходилось присутствовать при рождении столь блистательного плана.Веселунг некоторое время боролся с собой, но природная честность победила.– Он возник после одного замечания моего брадобрея, – сказал он как бы между прочим, – но, конечно, по-настоящему разработал его я.– И уста последнего из малых сих могут обронить жемчуга мудрости, – назидательно изрек Советник.– Разумеется, – с отсутствующим видом проговорил Веселунг, взяв блокнот и вычеркивая только что написанную фразу. – Как, по-вашему, это не запрещено правилами?– Ни в коем случае, ваше величество. В анналах Евралии существует множество примеров подобного юмора – юмора, который, если можно так выразиться, являя невежественному уму лишь свою поверхностную сторону, тем не менее корнями уходит в самые фундаментальные стратегические соображения.Веселунг внимал ему с искренним восторгом. Вот это Советник так Советник!– И я так подумал. С одной стороны, это поможет нам без труда выиграть войну, а с другой – король Бародии окажется в очень смешном положении, лишившись бакенбардов. Нынче же ночью я приведу план в исполнение.И вот в полночь он отправился на подвиг. Советник с тревогой ожидал его возвращения. Уже много веков рыжие бакенбарды были неотъемлемой принадлежностью правящей династии Бародии. В те времена даже ходила пословица: «Потерянный, как король Бародии без бакенбардов». Король, лишившийся этой регалии в самый критический момент для страны, – это было бы нечто из ряда вон выходящее. Ему, по меньшей мере, пришлось бы удалиться в изгнание до тех пор, пока бакенбарды не отрастут снова, а, лишенная предводителя, армия Бародии стала бы легкой добычей.Советника эта возможность ничуть не печалила. Он с нетерпением ожидал возвращения в Евралию, в свой уютный дом. Не то чтобы на войне ему было скучно – забот у него было не меньше, чем у всякого другого. В его обязанности входила, например, проверка всех новых претендентов на должность чародея или заклинателя, которых приводили в лагерь. Такой-то и такой-то заявлял, что за пятьсот золотых он превратит короля Бародии в маленькую черную свинью. Его вели к Советнику.– Ты говоришь, что можешь превратить человека в маленькую черную свинью? – спрашивал Советник.– Да, ваша милость, этому меня научила бабушка.– Тогда преврати меня, – просто-напросто говорил Советник.Новоявленный мудрец начинал творить чудеса. Как только он произносил последнее заклинание, Советник смотрелся в зеркало. Потом он кивал солдатам, самозванца сажали на мула лицом к хвосту и с позором выпроваживали из лагеря. Таких самозванцев являлось немало (каждый, как-никак, получал награду в виде мула), и нельзя сказать, чтобы жизнь Советника была лишена треволнений.Но он скучал по нехитрым радостям домашнего очага. Он любил, вернувшись из дворца, покопаться в саду, любил после ужина рассказывать жене о важных делах, совершенных им после того, как они виделись в последний раз, внушать ей, что ему доступны государственные тайны, о которых она не должна даже и пытаться его расспрашивать. Женщина, обладающая меньшим чувством такта, так бы и поступала, но жена Советника знала, что он только и ждет, чтобы из него «вытянули» все секреты. Однако, поскольку эти тайны всегда казались ей слишком скучными, чтобы делиться ими с соседками, большого вреда в том не было.– Помогите-ка мне снять этот дурацкий плащ, – вдруг сказал кто-то совсем рядом.Советник пошарил руками в воздухе, пока не обнаружил нечто твердое. Он расстегнул плащ, и перед ним предстал король.– Благодарю вас. Ну вот, я это сделал. В последний момент у меня дрогнула рука – такие они были красивые, но я себя заставил. Бедняга спал как младенец. Интересно, что он скажет, когда проснется.– А вы принесли их с собой? – спросил Советник в величайшем возбуждении.– Дорогой Советник, что за вопрос?! – Король вытащил бакенбарды из кармана. – Утром мы вывесим их на флагштоке на обозрение всей Бародии.– Вот уж он не обрадуется, – захихикал Советник.– Не представляю себе, что он теперь станет делать, – произнес Веселунг, которому уже стало жалко поверженного врага.Король Бародии тоже не представлял.Он проснулся утром и тут же ощутил непривычный холодок на щеках. Пощупав их, он немедленно понял, что случилось самое худшее.– Эй там! – позвал он часового.– Слушаю, ваше величество, – ответил часовой, осторожно появляясь в дверях.Король немедленно отвернулся к стене и натянул на голову одеяло.– Пришлите ко мне Советника.Когда Советник вошел в палатку, он увидел лишь спину августейшего монарха.– Советник, – начал король, – приготовьтесь, вас ожидает удар.– Да, сир, – ответил Советник, заранее дрожа от страха.– Вы сейчас увидите то, чего не видел ни один человек за всю историю Бародии.Советник схватился за сердце. В следующий миг палатка поплыла у него перед глазами, и больше он уже ничего не видел.Когда он пришел в себя, король поливал его водой из кувшина и бормотал в ухо грубые слова утешения:– О, ваше величество, – лепетал бедный Советник, – ваше величество! Я не знаю, что сказать, ваше величество.Он пытался стряхнуть с себя воду, и она тонкими струйками стекала на пол.– Возьмите себя в руки, – твердо приказал король. – Нам понадобится вся ваша мудрость, хоть ее и нельзя назвать чрезмерной, чтобы выпутаться из этой историк.– Ваше величество, кто осмелился совершить это вопиющее преступление?– Откуда мне знать, идиот? Вы что, думаете, я бы им дался, если бы не спал?Советник приосанился и слегка надулся. На самом деле, он привык выслушивать и не такое, но от человека с парой устрашающих рыжих бакенбардов. А когда вас оскорбляет человек с простым, круглым и не внушающим никакого трепета лицом – это совсем другое дело.– Что ваше величество намерено предпринять? – холодно осведомился Советник.– Я полагаю, надо поступить следующим образом. Основная тяжесть ляжет на ваши плечи…Советник не удивился. К этому он тоже привык.– От вас потребуется сообщить эту новость народу в наиболее пристойной форме. Вы скажете, что я веду переговоры с одним великим волшебником, тайно посетившим меня, и поэтому сегодня утром не выйду. Попозже вы сообщите, что волшебник нашел способ победить подлых евралийцев, но что победа может быть достигнута лишь путем великой жертвы с моей стороны и что для блага моего народа я согласен ее принести. Потом вы торжественно объявите, что жертва уже принесена и что она состоит в том… А почему все эти идиоты так развеселились?На улице к небу взлетали взрывы мощного хохота.– В чем дело?! Пойдите и посмотрите. Советник осторожно выглянул наружу. Он вернулся к королю и, изо всех сил стараясь, чтобы его голос звучал как можно более беспечно, доложил:– Да так – шуточная эмблема, которую вывесили евралийцы над своим лагерем. Вряд ли она позабавит ваше величество.– Действительно, мне сейчас не до шуток. Вернемся к делу. Как я уже говорил, вы объявите людям, что великая жертва, которую ради них принес государь, состоит в том… Опять они… Я должен посмотреть сам. Откиньте полог!– Но вашему величеству это не покажется смешным.– Вы что, намекаете, что у меня нет чувства юмора? – заносчиво спросил король.– О нет, сир, но ведь бывают определенного рода шутки – шутки несколько дурного тона, которые, естественно, не рассчитаны на такой деликатный вкус, как у вашего величества. Эта произвела на меня именно такое впечатление.– Я и сам разберусь, без вашей помощи. Сейчас же откройте дверь.Советник открыл дверь, и глазам короля, развеваясь на легком ветерке чуть пониже королевского штандарта Евралии, предстали его собственные горячо любимые бакенбарды.Короля Бародии трудно было назвать симпатичным человеком, и дочери его отнюдь не блистали красотой, но бывали моменты, когда он не мог не вызывать искреннего восхищения. Вот, например, как сейчас.– Можете закрыть дверь, – обратился он к Советнику. – Инструкции, только что полученные вами, – продолжал он тем же ледяным тоном, – отменяются. Мне надо подумать.И он стал думать, меряя решительными шагами палатку.– Вы тоже можете думать, – неожиданно мягко сказал он Советнику, – и если вам придет в голову что-нибудь не совсем бессмысленное, предлагайте.Он продолжал расхаживать по палатке и вдруг остановился как вкопанный перед большим зеркалом. В первый раз, с тех пор как ему исполнилось семнадцать, он увидел свое лицо, не украшенное бакенбардами. Не в силах оторвать взгляда от отражения, он поманил рукой Советника.– Идите-ка сюда, – сказал он, притягивая его за рукав. – Посмотрите, – он указал рукой на зеркало.– Это действительно я? Зеркало не врет? Это правда мое лицо?– Да, сир.Король еще некоторое время как зачарованный вглядывался в отражение, а потом повернулся к Советнику и с негодованием заявил ему в лицо:– Ты трус! Малодушное, жалкое, начиненное бумажной трухой подобие человека! И ты раболепствуешь перед таким королем?! Да мне надо дать пинка!Советник вспомнил двадцатиодномильный пинок, некогда полученный им самим, и отвел было ногу для удара, но призадумался.– Но вы можете дать мне сдачи, – предположил он.– Конечно, дам, – без тени сомнения в голосе отвечал король.Советник пребывал некоторое время в нерешительности, а потом выразился следующим образом:– Я думаю, мелкие личные ссоры перед лицом общего врага следует считать предосудительными.Король взглянул на него, коротко рассмеялся и снова стал ходить.– Опять это лицо… Нет, ничего не выйдет. Я не смогу править страной в таком виде. Придется отречься.– Но, ваше величество, это ужасное решение! Разве вы не можете удалиться в изгнание на то время, пока бакенбарды не отрастут. В конце концов, это…Король остановился прямо напротив Советника и мрачно посмотрел на него сверху вниз.– Советник, эти бакенбарды, которые вы только что видели развевающимися на ветру, целых сорок лет были моим проклятием. Все эти сорок лет я жил по их указке. Приходилось вести себя не так, как мне велел характер – добродушный и общительный, – а как хотели эти дурацкие штуки. Я играл роль, которая сначала причиняла мне одни неудобства, но потом, увы, я к ней привык. И все равно, то, что вы наблюдали каждый день, никогда не было моей подлинной сущностью, которую вы без труда прочтете на этом вот лице. – Он показал рукой на зеркало.После продолжительного молчания, во время которого король продолжал разглядывать себя в зеркале. Советник рискнул предложить:– Но, ваше величество, зачем же отрекаться? Подумайте, с какой радостью примет страна этого нового короля, которого вы мне сейчас открыли! И все же, – добавил он с сожалением, – это будет уже не то…Король круто обернулся к нему.– Вот это речь истинного бародианца! Конечно, это будет совсем не то. Мои подданные привыкли видеть в своем монархе определенные качества, и им их будет не хватать. Новый король может приучить их к чему-нибудь другому, но, чтобы изменился я, они не захотят. Нет, Советник, я отрекусь. И, пожалуйста, не делайте такого печального лица. Я ожидаю большой радости от будущего!Советник печалился вовсе не о нем, а о самом себе. Он думал, что новый король вполне может отказаться не только от прежней внешности, но и от прежнего Советника.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19