Пышное пиршество по поводу открытия школы для креолов, молебен по случаю начала котикового промысла, трехлетие со дня принятия святого крещения главным индейским тойоном, юбилей освящения церкви на острове Уналашка ? мало ли праздников можно было придумать! Находились даже свои историки, услужливо высчитывающие сроки различных годовщин для главного правителя. Так, например, было решено отметить какую-то, правда, не совсем круглую годовщину со дня мученической смерти монаха Ювеналия, убитого индейцами около озера Шелехова, или Илиамны. Празднество хотели проводить на месте, с устройством живых картин и иллюминации. Тогда именно отец Яков и возмечтал о причислении Ювеналия к лику святых. Во время всех этих празднований гавайский ром лился рекой; пышные поездки совершались за счет Российско-Американской компании. Местные остряки, зная слабость главного правителя, пустили слух, что скоро будут устроены торжества по поводу пятилетия со дня извержения вулкана Шишалдина на острове Унимаке.
Смелые люди все эти Глазуновы, Лукины, Колмаковы, безвестные русские промышленные, креолы и молчаливые алеуты, всю жизнь свою приносили пользу, честь и славу Аляске. Но их никто не награждал и не отмечал, они жили и умирали в безвестности. Зато в Ново-Архангельске дни текли по заранее установленному порядку ? сменялись караулы, отдавались и принимались рапорты, кому-то выдавались наградные к праздникам, кто-то объявлялся героем и на время упивался придуманной начальством славой.
Реки и горы, бобровые плотины и озера открывались людьми, которые годами питались черствыми сухарями и порою ночевали в сугробах. Этих людей посылали на самые опасные и смелые предприятия, с тем чтобы присвоить их трудные подвиги и славу.
Главный правитель ? высокий , строгий человек с правильным лицом и начинавшими седеть волосами. Он сидел в огромной комнате своего дома на Кекуре, рылся в бумагах, принимал и выслушивал людей. Толмач Калистрат стоял у дверей кабинета и докладывал правителю о пришедших. Правитель каждый раз приказывал подождать и не торопясь доставал из ящика стола длинный список, в котором значились все обитатели Ново-Архангельска с краткими сведениями о них. Только поглядев в список, правитель приглашал посетителя в свой кабинет…
Загоскин долго не мог понять, почему его не зовут на Кекур? Там, в кабинете правителя, он расскажет о богатствах новой страны, о своих исследованиях и к тому же узнает цель приезда Ке-ли-лын в крепость. Но приходилось ждать!
Чтобы убить время, Загоскин засел за составление карты Квихпака, на которую он хотел нанести места, где были найдены кости ископаемых животных. Однажды от этого занятия его оторвала Таисья Ивановна. Она была чем-то страшно разгневана.
? Ты только погляди, Лаврентий Алексеевич! ? кричала стряпка еще с порога комнаты. ? Погляди, что твой индиан натворил! Язычник проклятый! Вот как люди могут притворяться! Святой Микола с языка у него не сходит, а сам языческого идола своими руками состроил. Я думаю, чего он все в сарай ходит, где дрова лежат? А там у меня бревно лиственничное для всякого случая береглось. Вы сами поглядите, что он с бревном сделал! То-то он к корабельщикам ходил, краски просил, причину какую-то придумывал, а мне невдомек было. Иди, иди ? погляди сам…
Из дверей сарая тянуло табачным дымом так, как будто там находились, по крайней мере, пять курильщиков. Индеец Кузьма с малярной кистью в руках склонялся над резным столбом с изображениями лягушки, кита, орла и ворона. Столб был уже почти весь раскрашен: Кузьме оставалось лишь положить краску на огромные зрачки ворона, венчавшего собой столб. Индеец, видимо, думал, как лучше это сделать, и, прищурясь, смотрел на создание своих рук, выпуская табачный дым из ноздрей. Рядом с ним лежали несложные орудия его мастерства ? небольшой, но острый алеутский топорик и охотничий нож. И Загоскин мгновенно вспомнил день юконской зимы: снег, розовевшую на солнце сосульку на кровле хижины и точно такой же столб, у которого он стоял, согревая руки своим дыханием.
Кузьма провел алой кистью по глазам Великого Ворона и довольно улыбнулся.
? Зачем русская женщина меня ругает? ? спросил Кузьма. ? Это я сделал в подарок тебе, Белый Горностай, в память наших скитаний по Квихпаку.
? Как же! Очень им твой идол нужен! ? вскричала Таисья Ивановна. Она стояла в дверях сарая, скрестив руки на груди. ? Вот погоди, только осень настанет, я его в печи спалю! Бревно мне только испортил!
? Он тебе другое в лесу срубит, не надо ссориться, ? примиряюще сказал Загоскин. ? А столб я себе возьму, раз мне Кузьма его дарит.
? Да куда он тебе! ? всплеснула руками женщина. ? Идол ? он и есть идол. Он к язычнику подходит, а не к русскому человеку. Один мне грех с вами, право, одни грех! Где же, однако, он мастерству такому выучился? Не всякий может такое состроить…
Загоскин тоже удивленно смотрел на работу Кузьмы. Индеец объяснил: ? Когда я был молодым, я учился резать дерево у одного старика. Хороший резчик может быть у нас богатым человеком, ему даже дарят рабов. Но за ученье старику нужно было платить припасами или мехами, а мой отец Бобровая Лапа добывал их мало… Но кое-чему я успел научиться… Теперь надо только, чтобы краска хорошо просохла…
ГЛАВА ВОСЕМНАДЦАТАЯ
В это время на крыльце дома показался сержант Левонтий. Он принес известие, что главный правитель зовет Загоскина к себе на Кекур со всеми бумагами, отчетами и дневниками. Сержант жалобно смотрел на Загоскина, и тот подумал, что речь зайдет о новой полтине. Но сержант беспокоился о другом.
? Я надеюсь на вас, господин Загоскин, что вы их высокоблагородию не скажете на меня ничего, особливо про то, что я вам на плацу говорил…
? Можешь быть спокоен… Ну как, пропустил в тот раз рому хоть немного?
Сержант застенчиво улыбнулся и ничего не сказал. Ответ можно было прочесть на его лице: довольство было разлито в морщинах около глаз.
? Ну, давай вам бог удачи, ?сказал Левонтий. ? Калистрат сказывал, их высокоблагородие ужасно чем-то расстроены и неприветливы сегодня.
? Волков бояться ? в лес не ходить, ? ответил Загоскин. Он сложил в три большие папки бумаги похода, оставив все черновики в ящике стола. В нагрудный карман положил мешочек с юконским золотом, а осколок метеорита велел нести Кузьме вместе с двумя папками.
В доме правителя их встретил толмач Калистрат, человек с черной бородой и наглыми навыкате глазами.
? Куда прешь? ? заорал он на Кузьму. ? Обожди на плацу! Тебя господин правитель не звали. Зачем вы его привели? ? грубо спросил толмач Загоскина. ? Камень с собой еще притащили! Иди вместе с ним отсюда.
? Индеец пришел со мной, вместе со мной и уйдет, ? твердо сказал Загоскин. ? А об этом камне не тебе судить. Кузьма, жди меня здесь. Кстати, дай мне камень и мои бумаги. ? Вслед за этим он постучал в дверь кабинета правителя.
? Войдите! ? раздалось из глубины комнаты, и Загоскин подумал, почему он раньше никогда не вслушивался в голос правителя: на вид мужественный человек этот обладал почти женским голосом, высоким, иногда до крика. Говорил он, как истый остзеец, слишком стараясь правильно произносить слова русской речи.
Главный правитель сидел за огромным письменным столом. Прямо над ним висел царский портрет, налево от него ? изображение Александра Баранова. Просторная комната была, видимо, сырой, и ее старались просушить за лето: в камине пламенели угли. Правитель, повернув голову к камину, смотрел на игру углей. Загоскин остановился на пороге, потом шагнул к столу. Правитель даже не пошевелился.
? Людвиг Карлович, здравствуйте! Вот я и пришел. Вы хотели знать об экспедиции на Квихпак? Все, все на редкость удачно, без преувеличения. Начну с того, что на Квихпаке есть золото…
Правитель наконец повернул лицо, и Загоскин увидел холодные, безразличные глаза.
? Бывший лейтенант, ныне матрос второй статьи Загоскин, потрудись именовать меня или титулом, или присвоенным мне званием, ? сказал правитель и, слегка нагнув седеющую голову, искоса взглянул на свой орденский крест.
Загоскина бросило в жар от этих беспощадных слов.
Правитель так именно и сказал: «потрудись». Он, видимо, вовсе не хотел обидеть его или унизить. Нет! Он сказал это спокойно, как говорит человек, убежденный в том, что иначе поступить и сказать нельзя. И Загоскин понял, что ему не сломить этой холодной убежденности.
? Виноват, ваше высокоблагородие, господин капитан-лейтенант, ? сказал он с горькой улыбкой. ? Я прекрасно помню о том, что я ? матрос второй статьи. Но, кроме этого, я еще и человек, рисковавший не раз жизнью для пользы Русской Америки и Компании. Мне хотелось, чтобы мои скромные труды не пропали даром.
? Компания позаботится об этом, если труды имеют практическую ценность… Какое золото может быть на Квихпаке? Нужны доказательства. Кроме того, Компания не занимается добычей рудных богатств и в «Положении» о ней насчет золота ничего не сказано.
? Господин капитан-лейтенант! Бродяги, беглые преступники безнаказанно проникают на нашу территорию. Креол Савватий Устюжанин убит, убит именно за свою преданность России и Компании.
? Об убийстве креола и о самосуде над европейцем мы еще поговорим. Дальше.
? Доказательства? Вот они! ? Загоскин вынул мешочек с золотом.
При виде золотых зерен правитель на мгновение поднял брови. Но вскоре его лицо приняло вновь безразличное выражение. С таким же кажущимся бесстрастием он разглядывал чертеж.
? Хорошо… Известно ли это матросу Загоскину? ? Капитан-лейтенант вдруг решил в разговоре избегать обращений, считая, что местоимение «ты» теперь употреблять уже не следует, иначе сила впечатления от него ослабится. Он подал Загоскину номер газеты «Земной шар» с заметкой, обведенной черной каймой. Она извещала о том, что некий Генри Робертсон, агент Меховой компании, хороший знаток Севера, погиб в снежных пустынях, исполняя свой долг.
? При какой температуре плавится золото? ? вдруг спросил главный правитель, кладя ладонь на замшевый мешочек. Загоскин ответил, что не знает.
? Хотя ? все равно, ? задумчиво сказал правитель, кликнул Калистрата и велел ему принести охапку дров. Когда толмач, громыхая сапожищами, ринулся исполнять приказание, правитель безмолвно поглядел на собеседника. Загоскин сложил газету. ? Меховая компания молчать не будет. Кто-то ответит за это убийство, но надеюсь ? не я, ? сказал правитель. Затем он подошел к камину и нетерпеливо поглядел на дверь. Теперь он не скрывал своего волнения. Когда Калистрат положил в камин принесенные им кипарисовые поленья, правитель сделал знак толмачу, чтобы тот вышел.
Правитель высыпал на ладонь золото. Сжав зубы, Загоскин следил за этими приготовлениями. Вот капитан-лейтенант поднес руку к камину и начал рассеивать золотые зерна по алым углям. Загоскину хотелось подбежать, схватить правителя за локоть, остановить эту холодную и безжалостную руку. Но правитель уже взял каминные щипцы и стал старательно размешивать угли. Потом он взял чертеж, сильно рванул его, сложил разодранные части и разорвал их снова. Так он сделал несколько раз и бросил обрывки в камин. Затем он приказал толмачу подложить дров. Золото и клочья бумаги потонули в жарких углях, огне и душистом кипарисовом дыму.
? Честь России и Компании погибла в этом огне, ? глухо сказал Загоскин.
? Да? ? насмешливо спросил главный правитель, выпрямляясь у камина и закладывая руки за спину. ? Бывший лейтенант Загоскин страдает преувеличениями и любовью к громким словам. Понятно, сочувствие Завалишину и прочим господам даром не проходит. Можно сесть, ? добавил он тоном приказания и опять избегая обращения.
Загоскин сел напротив главного правителя, положив на стол бумаги и обломок метеорита. Он вдруг заметил глыбу какого-то металла, лежащую рядом с письменным прибором.
? Кстати, вам известно, что это такое? ? спросил правитель, внезапно переходя на «вы». Он подвинул тяжелую глыбу ближе к Загоскину, как бы приглашая его лучше рассмотреть эту вещь.
? По-моему, железо, только очень плохого качества, ? ответил тот, недоумевая, чем вызвана перемена в обращении.
? Но кем оно добыто, если оно привезено в Охотск с Петровского завода? Правильно, железо ? плохое, ломкое. Мы пробовали делать из него якоря, по ничего из этого не получилось. Оно добыто руками ваших… и до известной степени… моих приятелей, Бестужев, Завалишин, Торсон, Штейнгель… Имен немало, можно назвать еще. Государственные преступники, а в прошлом ? люди, близкие Компании. Некоторые из них бывали в этом доме. Я не хотел бы этого забывать. Не забыли, надеюсь, и вы, Загоскин? Вы очень дешево отделались за сочувствие этим лицам. Разжалованье в матросы? Пустяк по сравнению с участью людей, добывших это железо. Будем откровенны. Вас облагодетельствовала Компания, она доверила вам исследования Квихпака. Но что делаете вы? Вы чуть ли не участвуете в убийстве агента Меховой компании, и именно тогда, когда в Ситхе гостит Симпсон, директор Компании Гудзонова залива. Что должен делать я ? российско-американский губернатор, облеченный очень широкими правами? Принести в жертву вас, милейший Загоскин, дабы ни на мне, ни на Компании не было никакого пятна. Отдать под суд я вас не могу ? не хочу огласки. Третьего отделения на Аляске, к сожалению, нет, и поэтому невозможно принять мудрых административных мер. Чего я жду от вас? На всякий случай вы дадите мне лично письменные показания об обстоятельствах убийства этого бродяги. Ведь, поймите, наши индейцы убили чужого белого человека! На земле Компании. Нужен оправдательный документ. Если понадобится, он будет фигурировать там, где нужно. Но ни я, ни Компания не должны там упоминаться…
Загоскин молчал, опустив голову. Дрова в камине трещали, запах кипарисовой смолы разносился по комнате.
? Я даю вам слово офицера, ? говорил размеренно правитель, ? в том, что я не обращу против вас этого документа, если в этом не будет особой нужды. Если дело заглохнет, вас никто не потревожит. И многое зависит от вас, от ваших способностей;
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29