Вы прекрасно знаете, что всю ночь мост освещен, как днем. Однако, если вам удастся дематериализоваться...
— О часовом я позабочусь. Свет выключат, когда мне это понадобится.
— Бред!
— Я уже отправил сообщение на берег.
— Я и не знал, что секретные агенты по совместительству волшебники. Вы что, достали из шляпы почтового голубя...
— Хендрикс отвез на берег мою записку.
О'Хара внимательно посмотрел на собеседника.
— Хотите еще выпить?
— Спасибо, но сегодня ночью мне нужен ясный ум.
— А я, пожалуй, выпью.
Доктор забрал обе рюмки и вернулся с одной.
— Послушайте, этот парнишка, Ковальски, на редкость наблюдателен. Я, слава Богу, и сам не близорукий. Так вот, он с вас глаз не спускал, пока вице-президент и начальник полиции были здесь. Уверен, он выполнял приказ Брэнсона.
— Я тоже обратил на это внимание, но это не важно. Я не подходил к Хендриксу. Свое послание я отдал Картленду, который, в свою очередь, передал его Хендриксу. Ковальски был слишком занят мной, чтобы думать о Картленде и Хендриксе.
— В какое время выключат свет?
— Я пока не знаю. Я подам сигнал.
— Значит, Картленд в курсе дела?
— Ну и что? Кстати сказать, я обещал ему пистолет с отравленными пулями. Не могли бы вы передать его генералу?
— С удовольствием.
— Вы можете заменить печать, после того как она будет сломана?
— Вы хотите сказать: в том случае, если подозрительный мистер Брэнсон снова придет в мою машину? Нет, не могу, — улыбнулся доктор. — Но совершено случайно у меня в том ящике два запечатанных комплекта.
— Да, трудно все предвидеть. Итак, доктор, вы все еще на стороне закона и порядка? И все еще желаете увидеть Врэнсона в блестящих новеньких наручниках?
— Да, такое желание имеет место.
— Но его осуществление, возможно будет связано с некоторыми нарушениями ваших медицинских этических норм.
— Черт с ними, с нормами!
Хегенбах с удовлетворением вытащил из своего декодера страницу отпечатанного текста, быстро просмотрел документ и удивленно приподнял бровь.
— Как по-вашему, Ревсон выглядел нормальным, когда вы уезжали?
— Кто может понять Ревсона?
— Это верно. Я из этого письма уж точно ничего не могу понять.
— Хегенбах, вы могли бы поделиться с нами вашим маленьким секретом, — ядовито заметил Ричардc.
— Итак, джентльмены, я прочту вам, что пишет Ревсон, — объявил Хегенбах.
"Похоже, ночка будет бурная, это нам на руку. Мне нужно, чтобы вы имитировали пожар нефтепродуктов или нефтепродуктов и одновременно старых покрышек в юго-западном направлении, скажем, в парке Линкольна. Второй пожар должен быть в восточном направлении, допустим, в Форт-Мейсоне, и пусть там он будет побольше. Начните с парка Линкольна в двадцать два часа. Чуть позже используйте лазерный луч, чтобы вывести из строя радиосканер на третьем автобусе. Дождитесь моего сигнала — я подам SOS. Через пятнадцать минут нужно выключить свет на Золотых воротах и в северной части Сан-Франциско. Будет лучше, если к этому времени начнется фейерверк в китайском квартале.
Подводную лодку поставьте под мост к полуночи. Подготовьте рацию, которая могла бы поместиться в донышко чехла моего фотоаппарата. Сделайте так, чтобы мы с вами были настроены на одну волну с подводной лодкой".
Наступило продолжительное молчание. Хегенбах, по вполне понятной причине, потянулся за бутылкой шотландского виски. К нему присоединились остальные. Бутылка вскоре опустела. В конце концов Ричардc взял слово.
— Ваш сотрудник сошел с ума. И, по-моему, довольно основательно.
Ему никто не возразил. Вице-президент сейчас фактически являлся главой страны, и кому, как ни ему принимать решения, но мистер Ричардc явно был не склонен что-либо решать. Тогда заговорил Хегенбах.
— Думаю, что Ревсон в здравом уме, во всяком случае он не больше похож на сумасшедшего, чем мы с вами. У этого человека блестящий ум. Он уже не раз это доказал. Просто у него не было времени объяснить нам все подробнее. Если у кого-нибудь из нас есть идеи, мы можем их воплотить, но есть ли они?
Если у кого-то и были какие-то идеи, то он держал их при себе.
— Хендрикс, свяжитесь, пожалуйста, с заместителем мэра и с начальником пожарной службы. Пусть сделают все так, как просит Ревсон. А как насчет фейерверка? — обратился к начальнику полиции директор ФБР.
Хендрикс улыбнулся.
— Фейерверки запрещены в Сан-Франциско с 1906 года. Однако нам повезло. Совершенно случайно мы знаем одну подпольную фабрику, выпускающую все, что нужно для подобных развлечений. Ее хозяин настолько любезен, что не откажется помочь полиции.
Ричардc покачал головой.
— Все это чистой воды сумасшествие!
Глава 10
Далеко в море вспыхнули первые слабые разряды молнии. Прогремел далекий гром. Эйприл Венсди пришла в себя, хотя ее все еще немного мутило после укола. Они с Ревсоном стояли на середине моста, любуясь мрачным грозовым небом.
— Похоже, ночка сегодня будет бурная.
— Да, похоже, — согласился Ревсон и взял девушку за руку. — Вы боитесь грозы? Думаю, вы вообще боитесь всего на свете.
— Мне бы очень не хотелось оставаться на мосту во время бури.
— Этому мосту уже почти сорок лет. Вряд ли он рухнет сегодня ночью, — Пол несколько секунд наблюдал за тем, как первые крупные капли застучали по дорожному покрытию. — Что-то не хочется мокнуть… Пойдемте отсюда.
Молодые люди заняли свои места в первом автобусе — Эйприл у окна, Пол — у прохода. Через несколько минут в автобус вернулись и другие пассажиры. У каждого кресла имелось индивидуальное освещение для чтения, но почти везде лампочки оказались очень слабыми или вообще не горели. Читать становилось невозможно, заняться было абсолютно нечем. В этот день, долгий и утомительный, люди изрядно понервничали, а монотонный звук дождя, барабанившего по крыше, действовал успокаивающе — не прошло и получаса, как все задремали.
Временами дождь становился особенно сильным, превращаясь в ливень. По мосту мчались потоки воды. Гроза приближалась, раскаты грома становились все громче. Однако ни дождь, ни гроза не отвлекли Ковальски от выполнения своего долга. Он обещал Брэнсону всю ночь не спускать глаз с Ревсона и собирался сдержать слово. Каждые пятнадцать минут молодой человек заходил в автобус, бросал взгляд на Ревсона, обменивался несколькими словами с часовым по имени Бартлет, устроившимся в кресле рядом с местом водителя, и уходил.
Во всем автобусе не спали только Ревсон и Бартлет. Пол считал, что последнему не давали заснуть постоянные визиты Ковальски. Ревсон случайно подслушал, как Бартлет по телефону спрашивал у начальства, скоро ли его сменят, и получил ответ, что смена придет не раньше часу ночи. Пола это вполне устраивало.
В девять часов вечера, когда дождь стал очень сильным, Ковальски нанес очередной визит в первый автобус. Ревсон снял белую ручку с предохранителя. Через полминуты Ковальски повернулся, собираясь уходить. Он уже спустил одну ногу со ступеньки, но неожиданно споткнулся и тяжело упал на дорогу.
Бартлет первым бросился к товарищу. Ревсон последовал за ним.
— Что случилось? — спросил у часового Пол.
— Мне кажется, бедняга оступился. Дверь была открыта, ступеньки очень скользкие.
Ревсон и Бартлет внимательно осмотрели пострадавшего. Лоб Ковальски кровоточил — видимо, при падении он ударился головой. Ревсон осторожно ощупал голову молодого человека. Иголка торчала за правым ухом. Пол незаметно удалил ее.
— Может быть, мне сходить за доктором? — спросил он у Бартлета.
— Да, конечно.
Ревсон побежал к «скорой помощи», где при его приближении загорелся свет — О'Хара не спал. Пол кратко объяснил, в чем дело. Доктор схватил свой медицинский чемоданчик, Пол — баллончик с аэрозолью, и они вместе поспешили к, первому автобусу. Когда Ревсон и О'Хара подошли к пострадавшему, вокруг него уже столпились журналисты, которых выгнало под дождь любопытство, свойственное людям их профессии.
— Всем отойти! — приказал доктор. Журналисты сделали несколько шагов назад.
О'Хара достал салфетку и начал вытирать пациенту лицо. Свой чемоданчик он поставил немного в стороне. Возле автобуса было довольно темно, лил дождь, и все внимание людей сосредоточилось на пострадавшем, так что не было ничего удивительного в том, что Ревсону удалось незаметно извлечь из чемоданчика некий пакет и зашвырнуть его под автобус. Судя по звуку, пакет остановился ближе к задней части машины. После этого Пол присоединился к любопытным журналистам, обступившим доктора и Ковальски.
Наконец, О'Хара выпрямился.
— Мне нужно пару добровольцев, чтобы отнести пострадавшего в машину «скорой помощи».
В желающих помочь недостатка не было. Ковальски уже подняли, когда подошел Брэнсон.
— Ваш человек неудачно упал. Я хочу отнести его в свою машину и осмотреть, — объяснил доктор.
— Он упал или его толкнули?
— Откуда я знаю? Мы теряем время, мистер Брэнсон.
— Ковальски сам упал, мистер Брэнсон. Я это видел. Он поскользнулся на верхней ступеньке, не удержался и упал, — вступил в разговор Бартлет.
— Ты в этом уверен?
— Ну конечно, уверен! — сердито проворчал часовой. Он попытался сказать что-то еще, но его слова потонули в раскатах грома. Ему пришлось повторить свои объяснения еще раз, когда стало тише. — Я был в двух футах от Ковальски, но не успел его поддержать.
Доктор не стал больше ждать. С помощью двух добровольцев он понес пострадавшего в «скорую помощь». Брэнсон обратил внимание на группу журналистов, стоявших у автобуса, и отыскал глазами Ревсона.
— Где был Ревсон во время падения Ковальски? — спросил он у Бартлета.
— Сидел на своем месте. В тот момент все сидели на своих местах. Говорю же вам, что это был несчастный случай!
— Может быть.
Брюки и рубашка Брэнсона промокли насквозь, он почувствовал, что продрог.
— Господи, что за ночь! — Питер поспешил к «скорой помощи».
При его приближении из машины вышли двое добровольцев, которые помогали доктору нести Ковальски. Брэнсон поднялся по ступенькам и вошел. О'Хара уже снял с пациента кожаную куртку, закатал рукав и собирался сделать ему внутримышечную инъекцию.
— Это еще зачем? — подозрительно спросил Брэнсон.
— Какого черта вы здесь делаете? — возмутился доктор. — Я врач, это мое дело. Убирайтесь отсюда!
Брэнсон проигнорировал его слова. Он взял со столика ампулу, из которой О'Хара только что наполнил шприц.
— Противостолбнячное средство? Но ведь парень расшиб голову!
Доктор сделал инъекцию, продезинфицировал ранку от иглы.
— Мне казалось, даже самые невежественные люди знают, что при открытых ранах необходимо ввести противостолбнячную сыворотку. Вы, видимо, никогда не видели столбняка, — врач прослушал грудную клетку больного и пощупал пульс.
— Вызовите «скорую помощь» из больницы! — О'Хара закатал пациенту второй рукав и принялся измерять давление.
— Не вызову.
Доктор не ответил.
— Вызовите машину! — повторил он, закончив свои манипуляции.
— Я не доверяю вам и вашим машинам!
О'Хара не ответил. Он вышел из «скорой помощи» и отправился к первому автобусу. Дождь не утихал. Вода текла по мосту сплошным потоком, глубина которого составляла к этому времени не менее шести дюймов. Доктор скоро вернулся. Он привел с собой мужчин, которые помогали ему нести пострадавшего.
— Господа Графтон и Ферес — уважаемые люди, известные журналисты. К ним прислушиваются не только у нас, но и во всем мире, — сказал О'Хара, обращаясь к Брэнсону.
— Что, черт возьми, вы хотите этим сказать? — встревожился Брэнсон. Впервые за время своей операции на мосту он испытал подобное чувство.
Доктор проигнорировал его слова и обратился к журналистам.
— Ковальски получил серьезные травмы. Судя по всему, у него сотрясение мозга. Вполне возможно, что это результат черепно-мозговой травмы, но последнее можно проверить только, сделав рентген. У молодого человека учащенное поверхностное дыхание, слабый пульс и очень низкое давление, что может свидетельствовать о мозговом кровотечении. Я хочу, чтобы вы, джентльмены, засвидетельствовали: Брэнсон отказывается вызвать машину «скорой помощи» и отвезти пациента в госпиталь. Я хочу, чтобы впоследствии вы подтвердили, что Брэнсон представлял себе, в каком состоянии находится пострадавший. Если Ковальски умрет, то в этой смерти будет виноват он. Совсем недавно мистер Брэнсон выдвигал обвинение в убийстве против неизвестного лица, а в данном случае подобное обвинение может быть предъявлено ему самому.
— Я готов засвидетельствовать то, что вы сказали, — сказал Графтон.
— Я тоже, — отозвался Ферес.
— Не вы ли совсем недавно говорили, что на вашей совести нет ни одной жизни? — презрительно произнес О'Хара, обращаясь к Брэнсону.
— Откуда мне знать, что, отправив Ковальски на берег, я не отдам его в руки полиции?
— Вам изменяет чутье, мистер Брэнсон, — все так же презрительно заметил доктор. Они с Ревсоном заранее подробно обсудили, как можно психологически воздействовать на Брэнсона. — У вас в руках президент, король и принц. Кто осмелится в подобных обстоятельствах сделать заложником вашего человека?
Питер задумался. Было трудно понять, что на него подействовало — угрозы или опасения за жизнь молодого человека.
— Пусть один из вас пойдет к Крайслеру и скажет, что я велел вызвать машину. Я с вас глаз не спущу, пока Ковальского не перенесут во вторую машину «скорой помощи».
— Как вам будет угодно! — сухо ответил О'Хара. Журналисты ушли. Доктор принялся укрывать пациента одеялами.
— Что вы собираетесь делать? — подозрительно осведомился Брэнсон.
— Храни меня Господь от невежд! Ваш друг сейчас в шоке. Первое, что полагается делать в подобных случаях, это держать больного в тепле.
В этот момент прямо над мостом раздался оглушительный раскат грома. Он оказался таким сильным, что всем заложило уши. Потребовалось с полминуты, чтобы вновь стало тихо.
— Знаете что, Брэнсон? — спросил О'Хара, задумчиво посмотрев на незваного гостя. — Мне кажется, что это был знак судьбы.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31