- он прочел послужной
список Галатина по пути из Вашингтона. - Вы проникли на командный пункт
нацистов и стащили фронтовые карты? Чертовски громкая кража! Если вы не
отстали от жизни, война все еще идет. И если мы не ступим ногой в Европу
летом сорок четвертого, наши задницы окажутся капитально выполосканными в
море, прежде чем мы сможем предпринять новую попытку.
- Майор Шеклтон? - Майкл обернулся к нему, и напряжение в его взгляде
заставило майора подумать, что он видит сквозь защищенные зелеными
стеклами очки топку домны. - Вы больше не станете упоминать Северную
Африку, - спокойно, но с угрозой сказал он. - Я там потерял... друга, - он
моргнул, пылающая домна на миг притухла, потом опять набрала полную силу.
- Северная Африка - это закрытая тема.
Что за проклятый человек! - подумал Шеклтон. Если бы можно было, он
бы припечатал Галатина к полу.
- Я просто имел в виду...
- Мне все равно, что вы имели в виду, - Майкл посмотрел на
Хьюмс-Тельбота. Капитан рвался начать изложение, и тут Майкл вздохнул и
сказал:
- Хорошо. Послушаем.
- Да, сэр. Я могу?.. - он запнулся и жестом показал желание сбросить
шинель.
Майкл кивком разрешил ему сделать это, и когда оба офицера сняли
шинели, он прошел к кожаному креслу с высокой спинкой и сел лицом к огню.
- Это дело службы безопасности, конечно же, - сказал Хьюмс-Тельбот,
подойдя так, чтобы видеть выражение лица майора Галатина. Оно было
совершенно лишено интереса. - Конечно, вы правы, оно действительно связано
с планом вторжения. Мы и американцы пытаемся до первого июня вытащить
обратно тех агентов, чье положение ненадежно. Возвращаем из Франции и
Голландии агентов, чья безопасность может оказаться под вопросом. В Париже
есть американский агент...
- По кличке Адам, - вмешался Шеклтон.
- Париж теперь уже не райские сады Эдема, - сказал Майкл, сплетая
пальцы, - из-за нацистских змеев, ползающих там повсюду.
- Точно, - продолжил майор, беря бразды беседы, - как бы там ни было,
парни из вашей разведки чуть больше двух недель назад получили шифровку от
Адама. В ней он сообщил про какие-то перемены в обстановке, что-то такое,
о чем он еще не во всех подробностях разобрался. Но он сообщил, что, чем
бы это ни было, оно сильнейшим образом засекречено. Он получил наводку от
берлинского художника, парня по имени Тео фон Франкевиц.
- Погодите-ка, - Майкл подался вперед, и Хьюмс-Тельбот увидел в его
глазах блеск заинтересованности, похожий на сверкание клинка. - От
художника? Почему от художника?
- Не знаю. Мы не смогли раскопать никаких сведений о Франкевице.
Итак, как бы то ни было, восемь дней назад Адам передал вторую шифровку. В
ней была только пара строчек. Он сообщил, что находится под колпаком и у
него есть сведения, которые нужно доставить из Франции через курьера. Ему
пришлось оборвать передачу до того, как он смог дать подробности.
- Гестапо? - Майкл глянул на Хьюмс-Тельбота.
- Наши осведомители обнаружили, что Адам не в гестапо, - сказал
молодой человек. - Мы предполагаем, что они знают, что Адам наш человек, и
держат его под постоянным наблюдением. Они, вероятно, надеются, что он
выведет их на других агентов.
- Итак, нет никого другого, чтобы выяснить, что представляют собой
эти сведения, и доставить их оттуда.
- Нет, сэр. Туда должен проникнуть кто-то извне.
- И, конечно, они пеленгуют его радиопередатчик. Или, может, они
нашли его и вывели из строя, - Майкл нахмурился, глядя, как горят дубовые
поленья. - Почему художник? - спросил он опять. - Что мог узнать художник
о военных секретах?
- Не имеем ни малейшего представления, - сказал Хьюмс-Тельбот. - Вы
понимаете наше затруднительное положение?
- Мы должны выяснить, что же, черт возьми, происходит, - высказался
Шеклтон. - Первая волна вторжения должна включать почти двести тысяч
солдат. К девяностому дню после даты начала операции мы планируем ввести
туда больше миллиона парней, чтобы надрать Гитлеру задницу. Мы рискуем в
один прекрасный день стать просто мишенью для стрельбы, словно бы просто
произойдет поворот карты, и нам бы лучше наверняка знать, что на уме у
нацистов.
- Конечно же, смерть, - сказал Майкл, и никто из присутствующих не
сказал ни слова.
Костер затрещал и выплюнул сноп искр. Майкл ждал окончания рассказа.
- Вас самолетом доставят во Францию и выбросят с парашютом около
деревни Безанкур, примерно в шести милях от Парижа, - сказал
Хьюмс-Тельбот. - Один из наших будет в месте приземления, чтобы встретить
вас. Оттуда вас доставят в Париж и окажут любую помощь, какая вам
потребуется, чтобы попасть к Адаму. Это в высшей степени ответственное
задание, майор Галатин. Чтобы вторжение имело какой-то шанс, мы должны
знать, чего нам ожидать.
Майкл понаблюдал, как горел огонь. Затем сказал:
- Я сожалею. Найдите кого-нибудь другого.
- Но, сэр... пожалуйста, не принимайте поспешного...
- Я сказал, что я в отставке. На этом и закончим.
- Ну, это просто глупо! - взорвался Шеклтон. - Мы разбивали свои
задницы, добираясь сюда, потому что некоторые ослы указали на вас как на
лучшего в своем деле, а вы говорите, что вы в "отставке", - он прошипел
это слово. - Там, откуда я, по-другому говорят о человеке, у которого
изнеженные нервы.
Майкл слегка улыбнулся, что привело Шеклтона в еще большую ярость, но
он ничего не ответил.
- Майор Галатин, - попытался опять Хьюмс-Тельбот. - Пожалуйста, не
говорите сейчас последнего слова. Хотя бы обдумайте наше предложение, а?
Может, мы бы остались на ночь, а затем снова обсудили это утром?
Майкл вслушивался в падание мокрого снега, стучавшего по окнам.
Шеклтон подумал о долгом пути домой, и его копчик заныл.
- Можете оставаться на ночь, - согласился Майкл. - Но в Париж я не
отправлюсь.
Хьюмс-Тельбот хотел было опять заговорить, но решил дать всему этому
устояться. Шеклтон проворчал:
- Какого черта, мы что, напрасно перлись в такую даль?
Но Майкл только пошуровал в камине.
- С нами еще водитель, - сказал Хьюмс-Тельбот. - Не найдете ли вы и
для него место?
- Я поставлю раскладушку у камина, - он встал и пошел в чулан за
раскладушкой, а Хьюмс-Тельбот вышел наружу, чтобы позвать Мэллори.
Когда двое мужчин вышли, Шеклтон стал осматриваться в зале. Он увидел
антикварный патефон из розового дерева фирмы "Виктрола", на его диске
лежала пластинка. Название пластинки было "Весна священная" какого-то
Стравинского. Ну, с русским водиться - значит любить русскую музыку.
Наверное, всякая славянская чепуха. В такую ночь, как эта, ему бы
послушать бодрую вещь Бинга Кросби. Галатин любил читать, в этом нельзя
было сомневаться. Тома вроде "О происхождении человека", "Плотоядные",
"История григорианской поэзии", "Мир Шекспира" и другие книги с русскими,
немецкими и французскими названиями заполняли полки книжных шкафов.
- Вам нравится мой дом?
Шеклтон чуть не подпрыгнул. Майкл подошел сзади тихо, как туман. Он
принес раскладную кровать, развернул и поместил около камина.
- Столетие назад этот дом был лютеранской церковью. Ее построили
спасшиеся от кораблекрушения; подводные скалы всего лишь в сотне ярдов
отсюда. Они выстроили здесь поселок, но через восемь лет после этого их
скосила бубонная чума.
- О, - сказал Шеклтон и вытер руки о штаны.
- Развалины до сих пор прочные. Я решил попробовать восстановить их.
У меня ушло на это целых четыре года, и мне еще много нужно сделать. Если
вам интересно, у меня за домом есть генератор, который работает на
бензине.
- Я сразу так и подумал, что к вам не могли провести линию
электропередачи в такую даль.
- Конечно же. Слишком далеко. Вы будете спать в башенном помещении,
где когда-то жил пастор. Это не очень большое помещение, но для двоих
места там достаточно.
Открылась и закрылась дверь, и Майкл оглянулся на Хьюмс-Тельбота и
шофера. Майкл несколько секунд смотрел, не мигая, как шофер снимал шляпу и
куртку.
- Вы можете спать здесь, - сказал он, указывая рукой на раскладушку.
- Кухня за той дверью, если хотите кофе и чего-нибудь поесть, - сказал он
всем троим. - Я бодрствую во время, которое вам может показаться
необычным. Если среди ночи услышите, что я на ногах... не выходите из
вашей комнаты, - сказал он, глянув так, что у Шеклтона по затылку
пробежали мурашки.
- Я иду отдыхать, - Майкл направился к лестнице. Он остановился и
выбрал книгу. - Да... ванная и душ за домом. Надеюсь, вы не будете в
претензии, что вода только холодная. Спокойной ночи, джентльмены.
Он поднялся по ступенькам, и скоро они услышали, как мягко
затворилась дверь.
- Проклятый колдун, - пробормотал Шеклтон и поплелся в кухню, чтобы
чем-нибудь перекусить.

4
Майкл сел на постели и зажег керосиновую лампу. Он не спал, а ждал.
Он взял с маленькой тумбочки наручные часы, хотя его чувство времени уже
сказало ему, что было три часа. Часы показали три часа семь минут.
Он потянул носом воздух, и глаза его сузились. Запах табачного дыма.
"Беркли и Латакия", дорогой сорт. Он знал этот аромат и откликнулся на
него.
Он был еще в одежде, в брюках цвета хаки и черном свитере. Он влез в
мокасины, взял лампу и, следуя за ее желтым светом, спустился по винтовой
лестнице.
В очаге прибавилась пара дополнительных поленьев, и мягкий огонь
потрескивал в нем. Майкл увидел поднимающийся вверх табачный дым из
трубки, которую держал человек, сидевший в кожаном кресле, повернутом к
огню. Раскладушка пустовала.
- Поговорим, Майкл, - сказал человек, называвшийся Мэллори.
- Да, сэр, - он пододвинул стул и сел, поставив лампу на столик между
ними.
Мэллори - не настоящее его имя, а одно из многих - рассмеялся, кончик
трубки был зажат у него в зубах. Пламя камина отражалось в его глазах, и
сейчас он ничем не напоминал того пожилого и слабого джентльмена, который
недавно вошел в этот дом.
- Не выходите из вашей комнаты, - сказал он и опять засмеялся. Его
настоящий голос, неизмененный, обладал явной жесткостью. - Это было
здорово, Майкл. Ты запудрил мозги этому бедному янки.
- А они у него есть?
- О, он весьма способный офицер. Не обманывайся его простотой и
болтовней: майор Шеклтон свое дело знает, - проницательный взгляд Мэллори
скользнул по собеседнику. - И ты тоже.
Майкл не ответил. Мэллори с минуту в молчании курил трубку, потом
сказал:
- В том, что случилось в Египте с Маргерит Филипп, твоей вины нет,
Майкл. Она знала, чем рискует, и делала свою работу храбро и хорошо. Ты
убил ее убийцу и разоблачил Гарри Сэндлера, агента нацистов. Ты тоже
сделал свою работу храбро и хорошо.
- Не совсем хорошо, - эта старая история все еще вызывала болезненное
чувство скорби, грызшее его изнутри. - Если бы я той ночью был настороже,
я мог бы спасти жизнь Маргерит.
- Пришел ее черед, - безжизненно произнес Мэллори, профессионал в
области жизни и смерти, - а твое время скорби по Маргерит должно же
когда-то закончиться.
- Когда найду Сэндлера, - лицо Майкла напряглось, на щеках появилась
краска. - Я понял, что он немецкий агент, как только Маргерит показала мне
волка, про которого он сказал, что прислал ей из Канады. Мне было
совершенно ясно, что это был балканский волк, а не канадский. И
единственным способом для Сэндлера иметь возможность убить балканского
волка было поехать на охоту с его друзьями-нацистами.
Гарри Сэндлер, американский охотник на крупную дичь, о котором писал
журнал "Лайф", после убийства Маргерит исчез, не оставив следов.
- Я должен был заставить Маргерит покинуть дом той ночью.
Незамедлительно. Вместо этого я... - он сдавил подлокотник пальцами. - Она
доверилась мне, - придушенным голосом проговорил он.
- Майкл, - сказал Мэллори, - я хочу, чтобы ты поехал в Париж.
- Это настолько важно, что и тебя в это впутали?
- Да. Настолько важно, - он пыхнул дымом и вынул трубку изо рта. - У
нас будет только один шанс, один-единственный, чтобы вторжение оказалось
удачным. Крайний срок, по теперешним данным, первая неделя июня. Он может
измениться, в зависимости от погоды и течения. Но мы должны достоверно
знать все потенциальные опасности, с которыми придется столкнуться, и могу
сказать тебе, что разгадка этих сложных головоломок оставляет массу
возможностей для самых сволочных ошибок, какие только можно себе
представить, - он фыркнул и слегка улыбнулся. - Мы должны сделать свою
часть работы, чтобы дом был чистым, когда они будут въезжать. Если гестапо
так тщательно следит за Адамом, можно быть уверенным, что у него есть
данные, которые им нельзя упустить наружу. Мы должны узнать, что они собой
представляют. С твоими... э... особыми способностями есть возможность
войти и выйти под носом у гестапо.
Майкл смотрел в огонь. Человек, сидевший в кресле рядом, был одним из
тех трех человек во всем мире, которые знали, что он ликантроп [оборотень,
человек-волк, по-немецки - вервольф].
- Есть и другая сторона, которую тебе нужно учесть, - сказал Мэллори.
- Четыре дня назад мы получили шифровку от нашего агента в Берлине, Эхо.
Она видела Гарри Сэндлера.
Майкл глянул в лицо собеседника.
- Сэндлер был в компании нацистского полковника по имени Эрих Блок,
офицера СС, который был начальником концлагеря Фалькенхаузен под Берлином.
Итак, Сэндлер вращается в каких-то высших сферах.
- Сэндлер еще в Берлине?
- У нас нет ни одного слова от Эхо, говорящего об обратном. По нашему
заданию она следит за ним.
Майкл тихо заворчал. Он не имел представления, кто такая Эхо, но
вспомнил краснощекое лицо Сэндлера с фотографии журнала "Лайф", тот
улыбался, поставив одну ногу на убитого льва на зеленой равнине Кении.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14