https://wodolei.ru/catalog/dushevie_ugly/dushevye-ograzhdeniya/bez-poddona/
Возможно, он полагает, что его подопытный кролик, поглотивший бездну информации, сумеет разыскать в очередной реальности Измерения Икс что-то особо ценное? Или, пользуясь результатами компьютерной «накачки», станет правителем целой планеты? Сомнительное предположение! Ведь с равной вероятностью дьявольская машина могла забросить его как в отсталый мир, так и более развитый по сравнению с Землей. В последнем случае все его знания оказались бы мудростью питекантропа!
Скорее всего, дело заключалось в другом. Четыре месяца, которые он провел здесь, на Земле вполне могли обернуться тремя или двумя. В первых своих путешествиях Блейд не вел точного учета времени, но у него было впечатление, что тут наблюдается некое хронологическое рассогласование. Он ничего не мог сказать про Альбу, где почти потерял память и провалялся больным неведомо сколько дней, но в Тарне он как будто бы провел на сутки или двое больше, чем прошло на Земле, и такая же ситуация наблюдалась в Меотиде. Что касается Ката и Берглиона, то там сдвиг во времени был еще больше. Он не сумел бы точно вычислить его, когда непрерывно борешься за выживание, трудно с необходимой аккуратностью отсчитывать дни, а пропустить несколько часов вообще ничего не стоит.
Внезапно Блейд похолодел. Если такое расхождение на самом деле существует, то любое из его странствий может обернуться трагедией! Неважно, что в Тарне и Меотиде сдвиг составил пару дней – или даже пару секунд: если такое явление в принципе возможно, что стоит ему угодить в реальность, где рассогласование с земным временем составит года?.. десятилетия? века?.. И кто гарантирует, что Катраз не является именно таким миром?!
Потом он успокоился. С судьбой не поспоришь, и если ему суждено кончить дни свои на Катразе, он постарается умереть в славе и почете. Взорвет вместе с Талхабом башню Мит'Канни… все проклятые башни на этом материке! Проутюжит его с армией сануров из конца в конец! Освободит сахралтов… Создаст федерацию свободных государств Катраза… Станет ее первым и пожизненным президентом… Утвердит столицей благословенный Териут… Женится на Фарне… Да, вот так!
Легкий шорох занавеси у входа и слабый ток воздуха заставили руку разведчика инстинктивно метнуться к мечу. Но тут тихий шепот коснулся его ушей, и Блейд, не завершив движения, привстал, опираясь на локоть.
– Ризад… Ты здесь?
– Фарна?
Это была она. Снова едва слышный шорох, словно девушка возилась с чем-то, три-четыре быстрых шага, и Фарна присела на его лежбище из груды шкур. Кончики пальцев Блейда скользнули по гладкому плечу, полной груди, животу, потом задержались на миг, ощутив поверхность ткани – Фарна прикрывала свернутой туникой холмик меж бедер – пропутешествовали вниз, к колену, вернулись обратно, забрались под тунику и легли на нежный пушок венерина бугорка. Только теперь до него дошло, что девушка была совершенно нагой.
Он резко отдернул руку и сел, придерживая ее за локти. Фарна чуть выгнулась назад, положила головку ему на плечо и прижалась горячей щекой к его подбородку. От нее сладко пахло медом и луговыми травами.
– Что? – спросил Блейд, чувствуя, как возбуждение начинает охватывать его. – Что ты делаешь?
Мягкие губы коснулись его щеки.
– Хочу, чтобы ты был у меня первым.
Он вытер испарину со лба.
– Малышка, я не смогу остаться здесь, я уйду… уже совсем скоро…
– Неважно. Хочу быть с тобой… – тихий журчащий смешок, – пока ты не ушел…
– Но Хасра…
– Если ты останешься, не будет Хасры… А если уйдешь… Он хороший человек и приятен мне. Он возьмет меня любую… Но первым будешь ты!
И столько непоколебимой уверенности было в этом «Первым будешь ты!», что Блейд понял – уговаривать и разубеждать ее бесполезно. Раздвинув ноги девушки, он посадил ее к себе на колени, скомканная туника улетела куда-то в темноту, а Фарна приникла к нему всем своим юным горячим телом, грудью, животом, плечами. Она была почти такого же роста, как Блейд, и сейчас его лицо покоилось в ложбинке меж двух тяжелых налитых плодов, нашарив губами сосок, он жадно приник к нему, словно изнемогающий от жажды путник, нашедший в пустыне родник с благодатной влагой.
Он целовал и ласкал эти спелые бутоны расцветающей женственности, чувствуя, как тонкие пальцы гладят завитки волос на его затылке, ощущая, как бедра ее все крепче и крепче сжимают ребра – так, что он едва мог вздохнуть. О, эта дочь нуров была сильной, очень сильной! И его объятия, могучие и страстные, не могли причинить ей боли – ибо она, как и он сам, принадлежала к роду титанов.
Фарна опустила лицо, ее язык коснулся губ Блейда, проник внутрь. Сладость меда, терпкая горечь луговых трав… Он пил этот живительный бальзам, пока железное кольцо ее бедер не стало расслабляться, открывая вход туда, куда он стремился с таким неистовым желанием.
Он вошел, ощутив слабое сопротивление девственной плевы. Фарна не вскрикнула, не застонала; сразу уловив нужный ритм, она начала раскачиваться у него на коленях, по-прежнему приникнув губами к его губам. Напряженные соски скользили по груди Блейда, подстегивая возбуждение, сильные пальцы впились в его плечи, гладкие длинные голени обвивали спину. Его ладони утонули в водопаде золотистых волос; он не видел во тьме ее локонов, но так ясно представлял этот светлый, сияющий золотой поток, словно любовался им наяву.
Да, эта юная девушка, ставшая женщиной считанные мгновения назад, не просила пощады – и не давала ее! Сердце Блейда гулким молотом колотилось в груди, кровь стучала в висках, мышцы могучего тела напряглись, как в смертельном единоборстве. Так вот какова любовь нуров! Мощь и страсть, сила и бесконечное томительное наслаждение, схватка сведенных любовной судорогой тел, экстаз!
Фарна запрокинула голову и застонала, прижимая к груди его лицо. Он победил! Извергнув огненный поток в ее лоно, Блейд нежно гладил трепещущее тело девушки, целуя соски и шею. Постепенно она успокоилась; бурное дыхание становилось все тише, прохладный воздух высушил испарину. Наконец, она смогла прошептать.
– Спасибо… Ризад милый…
Блейд опустил ее на постель рядом с собой, заботливо прикрыл мягкой оленьей шкурой и сидел некоторое время, полностью опустошенный, прислушиваясь к ее дыханию. Вскоре оно стало ровным и ритмичным, и он понял, что Фарна заснула. Тогда он прилег около нее, обняв левой рукой гибкую талию, прижав к себе ее тело, такое сильное и нежное одновременно. Сердце его успокоилось, веки сомкнулись.
«Хасра, бедняга, – думал Блейд в полусне, – хватит ли у него сил выдержать такое? Хватит ли нежности и любви, чтобы сделать счастливой эту девочку? Эту неистовую Диану?»
Но в жилах Хасры тоже текла кровь нуров и, вспомнив об этом, Блейд успокоился. Затем блаженный сон снизошел на него.
* * *
Ветры раздували огонь, налетая будто бы со всех сторон; пламя металось, выбрасывая вверх искры, с жадностью пожирая все, что попадало в его испепеляющую пасть, до чего могло дотянуться обжигающим алым языком. Бревенчатые дома, сараи, хлева, конюшни, изгороди, телеги, поленницы дров и тела людей – все, что могло гореть, пылало, и превращалось в пепел.
В наступающих сумерках на лугу, что лежал между городком Мит'Канни и лесной опушкой, темнели трупы. Ближе к лесу огромные тела нуров громоздились целыми шеренгами – там фаланга нанесла первый удар, остановив длинными копьями и секирами яростную атаку гигантов. Затем она прокатилась дальше, к поселку, истребляя отдельные группы бойцов, на которые рассыпался вражеский строй; с флангов шли арбалетчики, а в тылу разворачивалась тяжелая кавалерия на манлисах. Тут, посреди луга, трупы лежали кучками и зачастую вперемешку – нуры в броне, стрелки-сануры в кожаных доспехах; изредка попадался мертвый фалангит, стиснувший руки на древке копья или секирной рукояти. У самой окраины городка, где нуры снова сплотили ряды, готовясь к отпору, тела их образовали курган в рост человека – след удара тяжелой конницы, обошедшей остатки войска Мит'Канни слева и справа и отбросившей их на копья фаланги.
Алые языки огня выстрелили вверх, свиваясь в кольца, словно все ветры Катраза принеслись сюда поприветствовать Блейда – или распрощаться с ним. На своем разгоряченном лице разведчик ощущал ледяное дыхание северного вихря; игривый морской бриз с побережья овевал его затылок, правую щеку холодил восточный ветерок, напоенный ароматами весенних трав, лугов и свежей листвы. Блейд, однако, повернулся к западу, к ветру, что надувал паруса корабля, перенесшего его с Коривалла на Тери, к ветру, что прилетел с далекого острова Альбион, который лежал в ином мире, иной реальности, к ветру родины. Последние два дня у него сильно побаливал затылок и стреляло в висках.
– Добро, – сказал Талхаб, озирая поле боя. – В замок убрались сотни две, и сейчас мы покончим и с ними.
Разведчик молча кивнул, оглядывая пылающие дома, нависавший над ними утес с башней и вереницу мрачных пленников – в основном, женщин с детьми, – которых победители загоняли в круг соединенных цепями фургонов. С возов уже снимали бочонки с порохом, затаскивая их в туннель под скалой. Прочная дверь, прикрывавшая раньше вход, была сбита с петель и валялась на земле; саперы, шедшие гуськом с бочонками на плечах, осторожно обходили ее.
– Талхаб… – Блейд коснулся плеча санура, обтянутого холодным металлом кольчуги. – Возьми мой меч, Талхаб… Кажется, я здесь не задержусь.
Стальной обруч сдавил голову, разведчик побледнел и задержал дыхание, стараясь не вскрикнуть от боли. Талхаб тревожно посмотрел на него.
– Что, ветер с далекого острова готов подхватить тебя? Пора в путь, брат?
Похоже на то… – Блейд глядел, как его названный родич перебрасывает через плечо перевязь меча – того самого, выбранного им перед поединком с Ристелом в арсенале Териута. Да, клинок придется Талхабу по руке… и пусть он пройдет с этим мечом по всему Нурстаду, от восточного берега до западного… до самого легендарного острова Альбион.
Саперы кончили разгружать возы. Голову у Блейда немного отпустило. Он наблюдал, как воины заносят в туннель последние бочонки. Их ставили на дно шахты в три ряда и еще штук пятьдесят разместили вдоль стен прохода. Тут было тонн десять пороха – вполне достаточно, чтобы скала с башней и всеми ее защитниками подскочила до небес.
– Талхаб?
Из темного зева туннеля выскочили три человека, на ходу разматывая пропитанные жиром и присыпанные порохом канаты – запальные шнуры длиной в двести ярдов. Саперы выкладывали их ровной линией; затем к ним подбежал человек с факелом и остановился, ожидая команды Талхаба. Вождь поглядел по сторонам – вблизи утеса не было никого. Он махнул рукой, и три язычка пламени резво побежали по земле. Блейда опять скрутило.
– Талхаб… – вождь сануров повернулся к нему. – Я и Фарна…
– Знаю.
– Береги ее, брат… И прощай…
Огоньки скрылись в отверстии прохода. Блейд застонал, прижав ладонь к виску; потом рука его потянулась вниз, к поясу, нашаривая там невесомый шарфик Эдары. Он прижал к лицу тонкую ткань, хранившую нежный аромат ее духов, смешанный теперь с запахом тела Фарны. Сладость меда, терпкий вкус луговых трав… Ноздри его расширились, затрепетали, горечь расставания пронзила сердце мгновенной болью…
Через долю секунды он взлетел к небесам, объятый пламенем страшного взрыва. Он стремительно возносился в ледяную тьму космоса в окружении каменных глыб, обломков утвари, прожженных ковров, изломанного оружия и доспехов, мертвых гигантских тел. Мертвый нур в богатых одеждах промчался мимо, и Блейд, сквозь застилавшую глаза кровавую пелену, успел разглядеть суровое лицо Фарала Мит'Канни. Потом он врезался в рой чудовищных гранитных блоков, еще недавно слагавших стены княжеской цитадели. Он пытался увернуться, избежать столкновения, но неимоверная сила взрыва несла его вперед и вперед, пока на пути не встала очередная серая каменная плита. Блейд ударился головой о ее зазубренный край и потерял сознание.
ГЛАВА 12
– Итак, коммуникатор сгорел, и вы восстанавливали его три с половиной месяца… – Ричард Блейд глубоко затянулся, наслаждаясь первой своей сигаретой. Облаченный в махровый халат, с мокрыми после душа волосами, он сидел в кабинетике лорда Лейтона, прислушиваясь к мерному успокоительному гулу огромного компьютера. – Но тогда получается, что я пробыл на Катразе на две недели дольше сравнительно с вашими расчетами…
Лейтон нетерпеливо махнул рукой.
– А, ерунда! Я предполагал, что сдвиг времени возможен, но пока мы не в состоянии теоретически объяснить этот эффект, не стоит обращать на него внимания! Сейчас меня интересует другое – то, что ваш мозг сумел усвоить гигантский объем информации. Скажите, Ричард…
Блейд раздраженно скомкал сигарету и яростно уставился в янтарные глаза его светлости, горевшие неутолимым любопытством.
– А меня интересует именно сдвиг! Где гарантии, что в следующий раз я не останусь куковать в какой-нибудь дыре лет эдак на двадцать? Стоит мне доложить об этом Дж…
– А вы не докладывайте, – на губах Лейтона появилась лучезарная улыбка. – Такие подробности вашему шефу знать совсем ни к чему.
– Вы хотите, чтобы я опустил в отчете один из самых важных выводов?
– Вот именно, мой дорогой. Поэтому я не стану на этот раз делать магнитофонной записи под гипнозом, Наговорите ленту сами – с небольшими купюрами.
– Но почему?!
– Потому, что ваш драгоценный шеф любит делать из мухи слона, – старый ученый вскочил со стула и заметался по своему крохотному кабинету. – Он раздует эту историю до небес! Дойдет до премьер-министра! До Букингемского дворца, если на то пошло! А дело не стоит выеденного яйца, уверяю вас, – Лейтон остановился и нацелил на Блейда скрюченный палец. – Я пока не умею рассчитывать величину сдвига, не обладаю необходимой теорией, но сие не значит, что я не способен оценить эффект качественно! И уверяю вас, Ричард, – при тех мощностях, которые мы используем, рассогласование составит не больше месяца или двух!
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28
Скорее всего, дело заключалось в другом. Четыре месяца, которые он провел здесь, на Земле вполне могли обернуться тремя или двумя. В первых своих путешествиях Блейд не вел точного учета времени, но у него было впечатление, что тут наблюдается некое хронологическое рассогласование. Он ничего не мог сказать про Альбу, где почти потерял память и провалялся больным неведомо сколько дней, но в Тарне он как будто бы провел на сутки или двое больше, чем прошло на Земле, и такая же ситуация наблюдалась в Меотиде. Что касается Ката и Берглиона, то там сдвиг во времени был еще больше. Он не сумел бы точно вычислить его, когда непрерывно борешься за выживание, трудно с необходимой аккуратностью отсчитывать дни, а пропустить несколько часов вообще ничего не стоит.
Внезапно Блейд похолодел. Если такое расхождение на самом деле существует, то любое из его странствий может обернуться трагедией! Неважно, что в Тарне и Меотиде сдвиг составил пару дней – или даже пару секунд: если такое явление в принципе возможно, что стоит ему угодить в реальность, где рассогласование с земным временем составит года?.. десятилетия? века?.. И кто гарантирует, что Катраз не является именно таким миром?!
Потом он успокоился. С судьбой не поспоришь, и если ему суждено кончить дни свои на Катразе, он постарается умереть в славе и почете. Взорвет вместе с Талхабом башню Мит'Канни… все проклятые башни на этом материке! Проутюжит его с армией сануров из конца в конец! Освободит сахралтов… Создаст федерацию свободных государств Катраза… Станет ее первым и пожизненным президентом… Утвердит столицей благословенный Териут… Женится на Фарне… Да, вот так!
Легкий шорох занавеси у входа и слабый ток воздуха заставили руку разведчика инстинктивно метнуться к мечу. Но тут тихий шепот коснулся его ушей, и Блейд, не завершив движения, привстал, опираясь на локоть.
– Ризад… Ты здесь?
– Фарна?
Это была она. Снова едва слышный шорох, словно девушка возилась с чем-то, три-четыре быстрых шага, и Фарна присела на его лежбище из груды шкур. Кончики пальцев Блейда скользнули по гладкому плечу, полной груди, животу, потом задержались на миг, ощутив поверхность ткани – Фарна прикрывала свернутой туникой холмик меж бедер – пропутешествовали вниз, к колену, вернулись обратно, забрались под тунику и легли на нежный пушок венерина бугорка. Только теперь до него дошло, что девушка была совершенно нагой.
Он резко отдернул руку и сел, придерживая ее за локти. Фарна чуть выгнулась назад, положила головку ему на плечо и прижалась горячей щекой к его подбородку. От нее сладко пахло медом и луговыми травами.
– Что? – спросил Блейд, чувствуя, как возбуждение начинает охватывать его. – Что ты делаешь?
Мягкие губы коснулись его щеки.
– Хочу, чтобы ты был у меня первым.
Он вытер испарину со лба.
– Малышка, я не смогу остаться здесь, я уйду… уже совсем скоро…
– Неважно. Хочу быть с тобой… – тихий журчащий смешок, – пока ты не ушел…
– Но Хасра…
– Если ты останешься, не будет Хасры… А если уйдешь… Он хороший человек и приятен мне. Он возьмет меня любую… Но первым будешь ты!
И столько непоколебимой уверенности было в этом «Первым будешь ты!», что Блейд понял – уговаривать и разубеждать ее бесполезно. Раздвинув ноги девушки, он посадил ее к себе на колени, скомканная туника улетела куда-то в темноту, а Фарна приникла к нему всем своим юным горячим телом, грудью, животом, плечами. Она была почти такого же роста, как Блейд, и сейчас его лицо покоилось в ложбинке меж двух тяжелых налитых плодов, нашарив губами сосок, он жадно приник к нему, словно изнемогающий от жажды путник, нашедший в пустыне родник с благодатной влагой.
Он целовал и ласкал эти спелые бутоны расцветающей женственности, чувствуя, как тонкие пальцы гладят завитки волос на его затылке, ощущая, как бедра ее все крепче и крепче сжимают ребра – так, что он едва мог вздохнуть. О, эта дочь нуров была сильной, очень сильной! И его объятия, могучие и страстные, не могли причинить ей боли – ибо она, как и он сам, принадлежала к роду титанов.
Фарна опустила лицо, ее язык коснулся губ Блейда, проник внутрь. Сладость меда, терпкая горечь луговых трав… Он пил этот живительный бальзам, пока железное кольцо ее бедер не стало расслабляться, открывая вход туда, куда он стремился с таким неистовым желанием.
Он вошел, ощутив слабое сопротивление девственной плевы. Фарна не вскрикнула, не застонала; сразу уловив нужный ритм, она начала раскачиваться у него на коленях, по-прежнему приникнув губами к его губам. Напряженные соски скользили по груди Блейда, подстегивая возбуждение, сильные пальцы впились в его плечи, гладкие длинные голени обвивали спину. Его ладони утонули в водопаде золотистых волос; он не видел во тьме ее локонов, но так ясно представлял этот светлый, сияющий золотой поток, словно любовался им наяву.
Да, эта юная девушка, ставшая женщиной считанные мгновения назад, не просила пощады – и не давала ее! Сердце Блейда гулким молотом колотилось в груди, кровь стучала в висках, мышцы могучего тела напряглись, как в смертельном единоборстве. Так вот какова любовь нуров! Мощь и страсть, сила и бесконечное томительное наслаждение, схватка сведенных любовной судорогой тел, экстаз!
Фарна запрокинула голову и застонала, прижимая к груди его лицо. Он победил! Извергнув огненный поток в ее лоно, Блейд нежно гладил трепещущее тело девушки, целуя соски и шею. Постепенно она успокоилась; бурное дыхание становилось все тише, прохладный воздух высушил испарину. Наконец, она смогла прошептать.
– Спасибо… Ризад милый…
Блейд опустил ее на постель рядом с собой, заботливо прикрыл мягкой оленьей шкурой и сидел некоторое время, полностью опустошенный, прислушиваясь к ее дыханию. Вскоре оно стало ровным и ритмичным, и он понял, что Фарна заснула. Тогда он прилег около нее, обняв левой рукой гибкую талию, прижав к себе ее тело, такое сильное и нежное одновременно. Сердце его успокоилось, веки сомкнулись.
«Хасра, бедняга, – думал Блейд в полусне, – хватит ли у него сил выдержать такое? Хватит ли нежности и любви, чтобы сделать счастливой эту девочку? Эту неистовую Диану?»
Но в жилах Хасры тоже текла кровь нуров и, вспомнив об этом, Блейд успокоился. Затем блаженный сон снизошел на него.
* * *
Ветры раздували огонь, налетая будто бы со всех сторон; пламя металось, выбрасывая вверх искры, с жадностью пожирая все, что попадало в его испепеляющую пасть, до чего могло дотянуться обжигающим алым языком. Бревенчатые дома, сараи, хлева, конюшни, изгороди, телеги, поленницы дров и тела людей – все, что могло гореть, пылало, и превращалось в пепел.
В наступающих сумерках на лугу, что лежал между городком Мит'Канни и лесной опушкой, темнели трупы. Ближе к лесу огромные тела нуров громоздились целыми шеренгами – там фаланга нанесла первый удар, остановив длинными копьями и секирами яростную атаку гигантов. Затем она прокатилась дальше, к поселку, истребляя отдельные группы бойцов, на которые рассыпался вражеский строй; с флангов шли арбалетчики, а в тылу разворачивалась тяжелая кавалерия на манлисах. Тут, посреди луга, трупы лежали кучками и зачастую вперемешку – нуры в броне, стрелки-сануры в кожаных доспехах; изредка попадался мертвый фалангит, стиснувший руки на древке копья или секирной рукояти. У самой окраины городка, где нуры снова сплотили ряды, готовясь к отпору, тела их образовали курган в рост человека – след удара тяжелой конницы, обошедшей остатки войска Мит'Канни слева и справа и отбросившей их на копья фаланги.
Алые языки огня выстрелили вверх, свиваясь в кольца, словно все ветры Катраза принеслись сюда поприветствовать Блейда – или распрощаться с ним. На своем разгоряченном лице разведчик ощущал ледяное дыхание северного вихря; игривый морской бриз с побережья овевал его затылок, правую щеку холодил восточный ветерок, напоенный ароматами весенних трав, лугов и свежей листвы. Блейд, однако, повернулся к западу, к ветру, что надувал паруса корабля, перенесшего его с Коривалла на Тери, к ветру, что прилетел с далекого острова Альбион, который лежал в ином мире, иной реальности, к ветру родины. Последние два дня у него сильно побаливал затылок и стреляло в висках.
– Добро, – сказал Талхаб, озирая поле боя. – В замок убрались сотни две, и сейчас мы покончим и с ними.
Разведчик молча кивнул, оглядывая пылающие дома, нависавший над ними утес с башней и вереницу мрачных пленников – в основном, женщин с детьми, – которых победители загоняли в круг соединенных цепями фургонов. С возов уже снимали бочонки с порохом, затаскивая их в туннель под скалой. Прочная дверь, прикрывавшая раньше вход, была сбита с петель и валялась на земле; саперы, шедшие гуськом с бочонками на плечах, осторожно обходили ее.
– Талхаб… – Блейд коснулся плеча санура, обтянутого холодным металлом кольчуги. – Возьми мой меч, Талхаб… Кажется, я здесь не задержусь.
Стальной обруч сдавил голову, разведчик побледнел и задержал дыхание, стараясь не вскрикнуть от боли. Талхаб тревожно посмотрел на него.
– Что, ветер с далекого острова готов подхватить тебя? Пора в путь, брат?
Похоже на то… – Блейд глядел, как его названный родич перебрасывает через плечо перевязь меча – того самого, выбранного им перед поединком с Ристелом в арсенале Териута. Да, клинок придется Талхабу по руке… и пусть он пройдет с этим мечом по всему Нурстаду, от восточного берега до западного… до самого легендарного острова Альбион.
Саперы кончили разгружать возы. Голову у Блейда немного отпустило. Он наблюдал, как воины заносят в туннель последние бочонки. Их ставили на дно шахты в три ряда и еще штук пятьдесят разместили вдоль стен прохода. Тут было тонн десять пороха – вполне достаточно, чтобы скала с башней и всеми ее защитниками подскочила до небес.
– Талхаб?
Из темного зева туннеля выскочили три человека, на ходу разматывая пропитанные жиром и присыпанные порохом канаты – запальные шнуры длиной в двести ярдов. Саперы выкладывали их ровной линией; затем к ним подбежал человек с факелом и остановился, ожидая команды Талхаба. Вождь поглядел по сторонам – вблизи утеса не было никого. Он махнул рукой, и три язычка пламени резво побежали по земле. Блейда опять скрутило.
– Талхаб… – вождь сануров повернулся к нему. – Я и Фарна…
– Знаю.
– Береги ее, брат… И прощай…
Огоньки скрылись в отверстии прохода. Блейд застонал, прижав ладонь к виску; потом рука его потянулась вниз, к поясу, нашаривая там невесомый шарфик Эдары. Он прижал к лицу тонкую ткань, хранившую нежный аромат ее духов, смешанный теперь с запахом тела Фарны. Сладость меда, терпкий вкус луговых трав… Ноздри его расширились, затрепетали, горечь расставания пронзила сердце мгновенной болью…
Через долю секунды он взлетел к небесам, объятый пламенем страшного взрыва. Он стремительно возносился в ледяную тьму космоса в окружении каменных глыб, обломков утвари, прожженных ковров, изломанного оружия и доспехов, мертвых гигантских тел. Мертвый нур в богатых одеждах промчался мимо, и Блейд, сквозь застилавшую глаза кровавую пелену, успел разглядеть суровое лицо Фарала Мит'Канни. Потом он врезался в рой чудовищных гранитных блоков, еще недавно слагавших стены княжеской цитадели. Он пытался увернуться, избежать столкновения, но неимоверная сила взрыва несла его вперед и вперед, пока на пути не встала очередная серая каменная плита. Блейд ударился головой о ее зазубренный край и потерял сознание.
ГЛАВА 12
– Итак, коммуникатор сгорел, и вы восстанавливали его три с половиной месяца… – Ричард Блейд глубоко затянулся, наслаждаясь первой своей сигаретой. Облаченный в махровый халат, с мокрыми после душа волосами, он сидел в кабинетике лорда Лейтона, прислушиваясь к мерному успокоительному гулу огромного компьютера. – Но тогда получается, что я пробыл на Катразе на две недели дольше сравнительно с вашими расчетами…
Лейтон нетерпеливо махнул рукой.
– А, ерунда! Я предполагал, что сдвиг времени возможен, но пока мы не в состоянии теоретически объяснить этот эффект, не стоит обращать на него внимания! Сейчас меня интересует другое – то, что ваш мозг сумел усвоить гигантский объем информации. Скажите, Ричард…
Блейд раздраженно скомкал сигарету и яростно уставился в янтарные глаза его светлости, горевшие неутолимым любопытством.
– А меня интересует именно сдвиг! Где гарантии, что в следующий раз я не останусь куковать в какой-нибудь дыре лет эдак на двадцать? Стоит мне доложить об этом Дж…
– А вы не докладывайте, – на губах Лейтона появилась лучезарная улыбка. – Такие подробности вашему шефу знать совсем ни к чему.
– Вы хотите, чтобы я опустил в отчете один из самых важных выводов?
– Вот именно, мой дорогой. Поэтому я не стану на этот раз делать магнитофонной записи под гипнозом, Наговорите ленту сами – с небольшими купюрами.
– Но почему?!
– Потому, что ваш драгоценный шеф любит делать из мухи слона, – старый ученый вскочил со стула и заметался по своему крохотному кабинету. – Он раздует эту историю до небес! Дойдет до премьер-министра! До Букингемского дворца, если на то пошло! А дело не стоит выеденного яйца, уверяю вас, – Лейтон остановился и нацелил на Блейда скрюченный палец. – Я пока не умею рассчитывать величину сдвига, не обладаю необходимой теорией, но сие не значит, что я не способен оценить эффект качественно! И уверяю вас, Ричард, – при тех мощностях, которые мы используем, рассогласование составит не больше месяца или двух!
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28