— Ты серьезно? — недоверчиво усмехнулся Перегрин. — не лучше ли оставить Венец там, где он уже пролежал три сотни лет? По-моему, это безопаснее.
— Может, и безопаснее, — согласился сэр Джон. — Только не забывай, что вор, завладевший Печатью, наверняка охотится за ковчегом, в котором, как он полагает, хранятся мистические сокровища тамплиеров. И если Печать для него не просто антикварная вещица, представляющая определенную художественную и историческую ценность — я имею в виду, если он знает истинное назначение Печати, — она поможет ему обнаружить ковчег, поверь мне. Сумеет ли вор добраться до остальных двух реликвий, я не знаю. Но лучше бы вам найти Венец прежде него. Адам, ты обязан успеть раньше. Если вор доберется до ковчега…
— Боже мой, вы правда думаете, что он может просто взять и открыть ковчег? — широко распахнув глаза, воскликнул Перегрин.
— Люди такого склада пойдут на все, чтобы получить вожделенное, парень, — кивнул Маклеод, задумчиво постукивая кончиком пальца по чашке с чаем. — Он просто не способен оценить опасность, которой подвергает себя. Если мы не опередим его, он умрет страшной смертью или сойдет с ума, и одному Богу известно, чем все это кончится.
— Поэтому мы должны быть во всеоружии, — сказал Адам. — Без Венца и Скипетра к ковчегу опасно даже приближаться. Данди сообщил, что Венец дарует своему носителю высшую мудрость и защищает от безумия зла. Может быть — и я очень на это рассчитываю, — Венец откроет, как правильно пользоваться силой Скипетра. Наша задача не только в том, чтобы остановить вора и не дать ему освободить демонов; мы должны быть уверены, что, если он все же опередит нас, мы все равно справимся с Гогом и Магогом, так сказать, загоним джиннов обратно в бутылку. Очевидно, демонов нельзя уничтожить силами Венца, Скипетра и Печати, иначе Соломон сделал бы это. Достаточно будет, если мы сумеем вернуть демонов обратно в узилище и при этом избежим печальной участи стать для них праздничным завтраком.
Глава 19
Обсуждение в библиотеке продлилось еще час, после чего компания разошлась. С трудом поднимаясь по лестнице вслед за Маклеодом и Перегрином, Адам чувствовал, как волнами накатывает усталость, обволакивая с каждым шагом все больше и больше. Он приготовился ко сну, но мысль о мерах предосторожности не покидала его — верный признак того, что работа в эту ночь еще не закончилась. Подсознание послушно обрабатывало полученную информацию, постепенно выстраивая стратегию последующих действий. Едва коснувшись подушки, Адам погрузился в крепкий и глубокий сон.
Некоторое время физическая оболочка Синклера просто плыла без всякой цели по галереям памяти, словно турист, блуждающий среди картин. Одна сцена сменялась другой, пока наконец он не оказался перед величественным полотном в старинной золоченой раме. Бородатый мужчина на царском троне занимал центральное место на этой картине. Адам сразу же узнал в нем царя Соломона. Великий царь Израиля был в свободном струящемся платье из пурпурной материи, расшитом каббалистическими символами. В своем предыдущем сне Адам уже видел его в этом облачении, но теперь на шее Соломона висела Печать на толстой золотой цепи, а длинные седые волосы поддерживала золотая корона в форме шестиконечной звезды. В правой руке он держал Скипетр, излучающий энергию власти. У ног царя Соломона стоял золотой ларец высотой в половину человеческого роста. Крышка ларца была увенчана четырьмя крылатыми фигурами, которые напомнили Адаму пророческие видения Иезекииля и описания Ковчега Завета.
Пока Адам с интересом рассматривал полотно, сама сцена внезапно ожила, расширяясь и вовлекая его в центр событий. Вот он уже стоял перед троном в своем ритуальном сапфирово-синем облачении, склонив голову в знак уважения перед великим царем.
Когда Адам выпрямился, налетел ужасный ветер, а пол под ногами закачался от внезапного громового удара. Царь Соломон мгновенно поднялся с трона и посмотрел вверх. Проследив за его взглядом, Адам увидел, что над балдахином клубятся желтые облака, наполненные вспышками ядовито-зеленого пламени. К его ужасу и смятению, эти облака вдруг превратились в двух огромных человекоподобных существ с извивающимися конечностями в форме щупалец, на концах которых скалились клыкастые пасти. Демоны бросились к царю, намереваясь разорвать его на куски. Они брызгали слюной и выкрикивали проклятия.
Сверкнув темными глазами, Соломон поднял Скипетр и направил его на тварей. Яркая молния воспламенила воздух, испустила лучи и опутала ими демонов, словно сетью. Ошеломленные демоны остановились, ревя от боли и ярости. Не выпуская направленный вверх Скипетр, царь нагнулся и свободной рукой распахнул крышку ларца. Выпрямившись в полный рост, он произнес Повеление и жезлом указал на открытый ковчег. В то же мгновение демоны съежились и бессильно опустились в него. Не обращая внимания на их вопли, царь Соломон с грохотом захлопнул крышку и ткнул в нее Скипетром. Ромб из жидкого золота оказался там, где крышка смыкалась с самим ковчегом. Сняв с шеи цепь, Соломон взял Печать и вдавил ее в расплавленный металл. Перед изумленными глазами Адама появился оттиск Печати. Он был виден очень ясно, точно сотканный из огня — шестиконечная звезда из двух пересекающихся треугольников, окаймленная вязью каббалистических символов. Внезапно звезда разгорелась с еще большей силой. Ослепленный, Адам закрыл лицо руками и отшатнулся. Упав на колени, он услышал, как низкий голос произносит нечто. Слова звенели, будто пророчество:
Ashrei adam matsah chokmah.
Eits chaim hi la'machazikim.
Bah ve tomchehah meooshar…
Придя в сознание, Адам встал с постели и начал искать записную книжку и ручку, оставленные им перед сном на ночном столике. Лунный свет, струящийся сквозь окно, помогал ему ориентироваться в темноте, и его рука двигалась так, словно он парил в том зыбком состоянии между явью и сном, которое очень часто открывает путь к внутренней мудрости. Синклер и не пытался разобрать то, что писала рука, — анализ мог помешать происходящему. Образ царя Соломона оставался перед ним до тех пор, пока энергия в руке не иссякла. Ручка и записная книжка выпали из рук, и сознание Адама вновь погрузилось в царство сна. Он откинулся на подушку, но навязчивые видения золотого ковчега и огненной Печати еще долго преследовали его.
***
Печать, казалось, стала еще ярче, когда Анри Жерар, держа реликвию на вытянутых руках, сосредоточил на ней свой взгляд. В нескольких сантиметрах от того места, где он опустился на колени, мягко сиял на квадратном куске черного бархата хрустальный шар в форме кулака. Невзрачная мебель была отодвинута к стенам и накрыта новой белой материей. При свечах Жерар мог вообразить, что работает в настоящем храме. В течение трех дней он постился и готовился к своей опасной затее. Теперь его усилия были вознаграждены.
Словно дикий огонь, радужные лучи затанцевали по четырем стенам комнаты, отражаясь от внутренней области шара. Когда Жерар перевел взгляд в центр магического кристалла, в его глубине начал формироваться смутный образ. Постепенно образ приобретал все более четкие очертания, в которых Жерар различил шестиконечную звезду, оттиснутую в чистом золоте и обвитую вязью древнееврейских букв — зеркальное отражение Печати в его руках. Едва дыша, он собрал всю свою волю, чтобы увеличить зону концентрации. Жерар чувствовал, как энергия покидает его, однако усилия не прошли даром. Перед восхищенным взором грабителя возник большой золотой сундук в форме ковчега, крышка которого была увенчана четырьмя крылатыми золотыми фигурами.
Глаза Жерара расширялись от алчности, по мере того как сцена в кристалле приобретала четкость.
На золотых фигурах дрожал свет, и казалось, они наполняются жизнью. Четыре рыцаря-тамплиера в белых накидках несли ковчег, держа его на двух длинных деревянных шестах. Процессия направлялась к круглой арке у каменных ворот. Еще два рыцаря в таких же накидках шли за ларцом. Их лица были цвета ржавого железа в свете факелов, которые они держали в руках.
Жерар продолжал наблюдать за происходящим.
Тамплиеры пронесли ларец через арку и направились вниз по лестничному пролету. У лестницы направо открывался еще один каменный коридор. Рыцари двинулись вдоль него и остановились там, где два каменщика в пыльных фартуках склонились над грудой строительного камня у частично замурованного дверного проема в левой стене. Четыре рыцаря обошли рабочих и внесли свою ношу в проем. Два сопровождавших рыцаря застыли справа и слева от двери. Их выжидательный вид заставил Жерара посмотреть на предметы, которые они достали из-под накидок. В одном он легко узнал Печать; другой предмет представлял собой металлический жезл, верхняя часть которого заканчивалась крупным набалдашником и звездой шириной в ладонь в форме двух скрещенных золотых треугольников.
«Похоже на скипетр, — мелькнуло у него в голове, — необычной и старинной конструкции».
Скипетр, словно магнит, притягивал к себе взгляд Жерара. Его пальцы еще крепче обхватили Печать, а нервы затрепетали под воздействием скрытой в ней силы. Француз сделал глубокий вдох и закрыл глаза, погружаясь все глубже в состояние транса, стараясь изо всех сил мысленно коснуться Скипетра указательным пальцем. Напряжение духа граничило с физической болью. Склонясь еще ниже, напрягшись изо всех сил, он сделал последнюю попытку мысленного захвата и был вознагражден драгоценным чувством просветления. Затем, словно человек, балансирующий на краю пропасти, он выдернул себя в привычную реальность.
В висках стучала кровь, в ушах звенело, руки, судорожно сжимавшие Печать, затекли от напряжения. Встав на колени, Жерар обнаружил, что Знание обошлось ему дорого — из носа струйкой сбегала кровь. Прижав к носу платок, он запрокинул голову назад и попытался сохранить равновесие, стараясь не думать о пятне, расплывавшемся на белой одежде. Затем, едва дыша, заставил себя выпрямиться, чтобы дыхание пришло в норму, а сердцебиение замедлилось. Постепенно он преодолел вялость, сделал медленный глубокий вдох и открыл глаза.
С трудом поднимаясь на ноги, Жерар бросил мимолетный взгляд на собственное бледное отражение в зеркале платяного шкафа, и победная ухмылка появилась на его лице. Конечно, он чувствовал себя ужасно, но это было относительно малой ценой за добытое знание.
Все еще ухмыляясь, Жерар накрыл Печать и кристалл черным бархатом и приступил к уборке. Только когда от эксперимента не осталось и следа — свечи потушены, лента снята, мебель расчехлена и расставлена по местам, — он позволил себе наконец расслабиться и устало повалился на кровать, не выпуская, однако, Печати из рук. Теперь можно было изучить содержимое пластикового пакета, купленного им несколькими днями ранее.
Стопка карт военно-геодезического управления отображала большую часть Южной Шотландии, но ему нужна была лишь карта графства Мидлотиан. В течение нескольких минут он с алчностью вглядывался в нее, пока не нашел то, что искал, затем потянулся к телефону на ночном столике.
***
Адам открыл глаза, едва рассвело. Силы вернулись к нему, хотя смутное беспокойство не проходило. Синклер сразу подумал о записной книжке, которая вместе с ручкой обнаружилась под кроватью. К его удивлению, надпись была сделана на древнееврейском. Его познания в этом языке не отличались глубиной, но и их хватило, чтобы понять основной смысл написанного. Перед глазами мелькнули сцены похорон Натана, с момента которых прошла лишь неделя. Сделав примерный перевод, Адам прочитал получившиеся строки вслух:
Счастлив тот человек, кто находит мудрость.
Она — древо жизни для тех, кто ее постигает,
И те, кто в силах ее удержать, счастливы…
Даже в таком корявом переводе слова представляли собой подобие стиха. Более того, он был уверен, что уже встречал эти строки — вероятнее всего, в Книге Притчей, которую считают собранием высказываний царя Соломона. Припомнив, что внизу в большой библиотеке Оквуда он видел несколько переводов Библии, Адам решил проверить свою догадку. Вполне вероятно, что там найдутся и древнееврейские источники.
Адам вскочил с постели и быстро прошел в ванную, чтобы принять душ и побриться, затем оделся и спустился вниз. Как он и ожидал, в библиотеке никого не было. Аккуратно прикрыв за собой дверь, Синклер включил верхний свет и приступил к работе. Нужная книга отыскалась быстро. Рядом обнаружились несколько томов комментария и алфавитный указатель слов. На соседней полке располагались еще полдюжины переводов Книги Книг. Работая с алфавитным указателем, переводом короля Иакова, Вульгатой и древнееврейским Ветхим Заветом, он вскоре понял, что строки, записанные им накануне ночью, действительно пришли из Книги Притчей, тринадцатый и восемнадцатый стих третьей главы. Расположив тексты на столе перед собой, Адам вчитывался в почти идентичные переводы, размышляя, как они могут быть связаны с его сном.
Итак, его вновь посетил царь Соломон, демонстрируя священные регалии и в этот раз даже ковчег. Плюс цитата из Книги Притчей, которую считают словом самого великого царя. Чем больше Адам думал над этим, тем сильнее становилась его уверенность, что строки были прямым указанием к действию. Его голову все еще занимали мысли о возможном истолковании этих слов, когда дверь библиотеки приоткрылась и раздался удивленный возглас:
— Ну и ну, такая рань, а вы уже на ногах! Я думала, вы еще спите.
Адам обернулся. В дверном проеме стояла Кэтлин Джордан. Ее каштановые волосы отливали рыжеватым блеском в лучах раннего утреннего солнца. В карих глазах читался вопрос.
Поднявшись со стула, Адам криво улыбнулся и сказал:
— Доброе утро. Простите, если испугал вас.
— Вовсе нет. Просто у нас никто не встает так рано. — Заметив на столе раскрытые книги, она добавила: — Снова исследования. Похоже, вы не переставали работать даже во сне.
Адам не видел причины скрывать что-либо от нее.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35