Я тоже хочу посмотреть.
Ч Бомберы скоро прилетят?
Все это я видел в видеозаписи. Ремни безопасности кажутся смирительной р
убашкой. Враг приближается, а ты как на ладони, связан по рукам и ногам. Кош
мар военного космолетчика.
Они не обращают внимания на мой вопрос. Только сам противник может знать,
что он делает. Меня одолевает страх.
Космопехотинцы, солдаты планетарной обороны, гвардейцы Ч они умеют дра
ться на открытом месте. Их этому учили. Они знают, что надо делать, когда па
дает бомба. А я не знаю. Мы не знаем. Нам, космолетчикам, нужны стены без окон
, панели управления, аквариумы дисплеев Ч и тогда мы готовы хладнокровн
о встретить опасность.
Даже Уэстхаузу нечего больше сказать. Он смотрит в небо в ожидании первы
х признаков абляционного зарева.
Тербейвилль гордится сбитым бомбардировщиком. Наполовину похороненны
й в битом булыжнике, он показался мне стометровым телом, всплывшим на пов
ерхность Стикса.
Этот стоп-кадр надолго застрял в сознании. Живая картина. Окрашенный ало
й зарей пар хлещет из треснувшего корпуса. Необычайно живописно.
Корабль потерял экипаж, но в грунт вошел без видимых повреждений. Реальн
ые повреждения произошли внутри.
Я хотел сделать пару кадров интерьера. Но с первого взгляда передумал. За
щитные экраны и инерционные поля раздавили всех в кашу. Нельзя сказать, ч
то" эти парни сильно похожи на нас. Они чуть повыше и голубого цвета, вмест
о ушей и носов Ч антенны, как у бабочек. Улантониды, от названия их родины
Ч Уланта.
Ч Эти парни быстро вышли из игры, Ч сказал мне командир с такой интонац
ией, будто бы он им завидовал.
Зрелище погрузило его в задумчивость.
Ч Странные вещи бывают. В позапрошлый патруль мы подняли совершенно ис
правный транспорт, один из наших. Все работает, и ни души на борту. А что слу
чилось, понять невозможно. Всякое бывает, Ч произносит он.
Ч Похоже, мы от них уходим, Ч говорит Яневич.
Я оглядываю небо. Не вижу, какие знамения ему это сказали.
Наземные батареи перестают прочищать глотки и запевают всерьез. Команд
ир бросает на Яневича насмешливый взгляд.
Ч Похоже, опять трендим, старпом.
Ч Не надо меня вруном выставлять, Ч огрызается Яневич, злобно уставясь
в небо.
Слепящие вспышки гамма-лазера освещают ржавые кости некогда величеств
енных зданий. И вдруг я вижу фантастический черно-белый кадр, схватывающ
ий чистейшую суть этой войны. Я вскидываю камеру и щелкаю, но поздно.
Наверху, на уровне по крайней мере третьего этажа, балансируя на двутавр
овой балке, парочка занималась этим. Стоя. Ни за что, кроме друг дружки, не д
ержась.
Командир тоже их заметил:
Ч Мы на верном пути.
Я кидаю быстрый взгляд: что отражается на его лице? Но там все та же лишенн
ая выражения маска.
Ч Что за странная логика, командир?
Ч Это сержант Холтснайдер, Ч говорит Уэстхауз. Откуда ему, черт возьми,
знать? Сидит он ко мне лицом. А их я вижу у него за левым плечом. Ч Шеф-артил
лерист лучевых орудий. Дипломированный маньяк. Прощается здесь перед ка
ждым заданием. Патруль идет как по маслу, если ему удается кончить. Для ее
корабля то же самое, если удается ей. Она Ч техник управления огнем второ
го класса с джонсоновского клаймера. Ч Он болезненно усмехается. Ч Ты ч
уть-чуть не щелкнул живую легенду флота.
То, что экипаж может быть исключительно однополым, Ч неприятная особен
ность клаймеров. Живя в десегрегированном обществе, я не особенно шлялся
по бабам, но период вынужденного воздержания ожидаю без всякого восторг
а.
Там, дома, об этих проблемах ничего не знают. По голосети гонят исключител
ьно торжественные проводы и треп о доблести и славе. Их задача Ч привлек
ать добровольцев.
Клаймеры Ч единственные военно-космические корабли с однополыми кома
ндами. Ни на каком другом корабле нет таких психологических нафузок, и до
бавлять к ним запутанные и взрывоопасные сексуальные проблемы Ч самоу
бийство. Это выяснилось в самом начале.
Причины мне понятны. Факт от этого приятнее не становится.
С командиром Джонсон и ее офицерами я познакомился в Тербейвилле. Они ра
ссказывали мне, что при таких нагрузках женщины становятся аморальными,
как худшие из мужчин, если судить по меркам мирного времени.
Но чего нынче стоят эти мерки? С ними на полдюжины конмарок можно купить ч
ашку натурального кофе со Старой Земли. Без них Ч то же самое за шесть кон
марок на черном рынке.
Первый бомбер кладет цепь бомб вдоль нашего следа и застает нас врасплох
. Взрывная волна подхватывает бронетранспортер, встряхивает его одним с
трашным рывком, и я моментально глохну. Остальные как-то успели вовремя з
акрыть уши руками. Бомбардировщик летит, как светящаяся дельтовидная ба
бочка, откладывающая в море яйца.
Ч Придется строить новые подъемники, Ч говорит Уэстхауз. Ч Будем наде
яться, что наши потерн пришлись на «Цитроны-4».
Ремни безопасности вдруг превращаются в западню. Меня охватывает паник
а. Как мне, привязанному, в случае чего выбраться?
Командир мягко трогает меня за плечо. Странно, но это успокаивает.
Ч Почти на месте. Несколько сотен метров осталось.
И тут же бронетранспортер останавливается.
Ч Ну, ты пророк.
Я стараюсь подавить свою тревогу и притворяюсь, что это мне удается. Прок
лятое небо издевается над нашей человеческой уязвимостью, швыряя в нас о
глушительные залпы смеха.
Небо взрывается: пикирует второй бомбардировщик, рассыпая свои подарки.
Удачливое наземное орудие пробило в его корпусе аккуратное круглое отв
ерстие, за ним тянется дым, летят пылающие куски, он виляет. Я опять не успе
л закрыть уши руками. Яневич и Бредли помогают мне выбраться из бронетра
нспортера.
Бредли говорит:
Ч У них броня слабовата. Звук далекий, будто сказано в двух километрах от
сюда.
Яневич кивает.
Ч Интересно, удастся ли им теперь его починить?
Старпом сочувствует коллегам.
Пробираясь по развалинам, я несколько раз спотыкаюсь. Должно быть, ударн
ая волна сбила с толку мой вестибулярный аппарат.
Вход в Ямы надежно спрятан. Всего лишь еще одна из многочисленных теней с
реди развалин, нора человеческого размера, ведущая в навозную яму войны.
Щебенка Ч не камуфляж. Гвардейцы в полном боевом снаряжении ждут, когда
кончится бомбежка и настанет пора расчищать мусор. Они надеются, что раб
оты будет немного.
Мы плетемся по скудно освещенным коридорам подвала. Под ними Ч Ямы, изве
стняковые пещеры и туннели военного времени, глубоко под старым городом
. Мы проходим по четырем длинным мертвым эскалаторам, и только потом попа
дается работающий. Постоянные бомбежки сделали свое дело. Каскад эскала
торов погружает нас еще на три сотни метров в глубь шкуры Ханаана.
Мое снаряжение, все мое в этом мире имущество помещается в одном парусин
овом мешке массой ровно в двадцать пять кило. Мне пришлось долго стонать
и плакать, выпрашивая дополнительные десять для камеры и дневников. Член
ам экипажа Ч не исключая Старика Ч дозволено только пятнадцать.
Последний эскалатор выгружает нас на узкий мостик, ведущий к пещере разм
ером с дюжину стадионов.
Ч Это шестая камера, Ч говорит Уэстхауз, Ч ее называют Большим Домом. В
сего их десять, а сейчас копают еще две.
Жизнь здесь бурлит исступленно. Повсюду люди. Впрочем, большинство из ни
х ничем не заняты. Почти все спят, несмотря на индустриальный грохот. Во вр
емя войны на комфорт всем наплевать.
Ч Я-то считал, что на Луне-командной тесно.
Ч Здесь почти миллион человек. Их никак не удается вывезти.
Под нами пыхтят полсотни производственных и упаковочных линий. Пещера н
апоминает гимнастический зал «Джунгли» сумасшедших размеров или мурав
ейник, если бы муравьи владели техникой. Звон, лязг и грохот, как на адской
наковальне. Наверное, именно в таких местах карлики из северных мифов ко
вали себе оружие.
Из всех заводов, что я видел, этот, сколоченный на скорую руку из спасенног
о оборудования и устаревший на века, был самым простым. Ханаан стал миром-
крепостью в силу обстоятельств, а не по плану. Его поразил недуг, называющ
ийся «стратегическое местоположение».
Он все никак не станет настоящим оборонным предприятием.
Ч Здесь изготовляются небольшие металлические и пластмассовые части,
Ч поясняет Уэстхауз. Ч Механическая обработка, горячая штамповка, лит
ье. Сборка микросхем. То, что невозможно делать прямо на Тервине.
Ч Сюда, Ч говорит командир. Ч Мы опаздываем. На экскурсии нет времени.

Балкон выходит в туннель. Туннель ведет к морю, если я не потерял ориентац
ию. Мы попадаем в пещеру меньшего размера и не такую шумную.
Ч Город бюрократов, Ч сказал Уэстхауз. Местные жители, очевидно, не име
ют ничего против такого эпитета. Большая новая вывеска гласит:
Добро пожаловать в город бюрократов
Просьба не есть местных жителей
Далее Ч перечень названий ведомств со стрелкой напротив каждого. Коман
дир направляется в сторону Департамента формирования личного состава.

Уэстхауз говорит:
Ч Те пещеры, которые ты не видел, в основном представляют собой склады ил
и ремонтные мастерские для подъемников, или мастерские для их сборки, ил
и погрузочно-разгрузочные узлы. Приходится непрерывно восполнять поте
ри.
Он усмехается. Почему у меня такое ощущение, будто он мне готовит пакость?

Ч Следующий этап опасен. Подъемник не защищен ничем, кроме энергетичес
ких экранов. Не может даже увернуться. Выстреливает из стартовой шахты, к
ак пуля, и прямо на Тервин. Та фирма обязательно пару раз стреляет наудачу.

Ч Зачем тогда покидать поверхность планеты? Почему не остаться на Терв
ине?
Движение туда-сюда стоит многих человеческих жизней. И с военной точки з
рения бессмысленно.
Ч Помнишь, что творилось в «Беременном драконе»? А там ведь еще только дл
я офицеров. Тервин слишком мал, чтобы выдержать три или четыре роты. Психо
логия. После патруля человеку нужно место, где расслабиться.
Ч Очиститься от скверны?
Ч Ты верующий? Тогда ты найдешь общий язык с Рыболовом.
Ч Нет, я неверующий.
Кто в наши дни верующий?
Процедура допуска приятно коротка. Моя персона озадачивает женщину на к
онтроле. Тыча авторучкой в текст, она копается в моих предписаниях. Я спеш
у за остальными, в сторону нашей стартовой шахты, где толпа мужчин и женщи
н ожидает погрузки в подъемник. Присутствие офицеров нисколько не смуща
ет обменивающихся оскорблениями и откровенными предложениями.
Подъемник оказывается мрачной штукой. Этот Ч один из самых первых, мале
ньких, типа «Цитрон-4», который Уэстхауз мечтал видеть жертвой бомбежки. П
ассажирский отсек строго функционален. Ничего, кроме системы жизнеобес
печения и сотни противоперегрузочных коконов, каждый из которых висит, к
ак сосиска в причудливой коптильне или новый сорт банана, закручивающий
ся вокруг ствола. Я лично предпочитаю кушетку, но таких удобств на военно
м транспорте не бывает.
Ч Самоходный гроб, Ч говорит командир. Ч В тылу его называют «Цитрон-4»
.
Ч Дристон Четыре, Ч говорит Яневич. Уэстхауз начинает объяснять. Похож
е, что объяснять Ч цель его жизни. А может быть, я единственный, кто его слу
шает, и он кует железо, пока горячо.
Ч Планетарная оборона делает все возможное, но потери пока все-таки дос
тигают одного процента. И пассажирские подъемники вносят в эту статисти
ку свой вклад. Порой здесь мы теряем больше людей, чем в патруле.
Я изучаю устаревшую систему жизнеподдержания, бросаю взгляд на штуцер, к
оторый мне имплантировали в предплечье в Академии тысячу лет назад. Смож
ет ли эта древность сохранить мою систему чистой и здоровой?
Ч Такая система жизнеподдержания подвигает человека к молитве. Команд
ир смеется.
Ч Главный хозяин не станет слушать. Чего ему беспокоиться о хромоногом
военном корреспонденте, порхающем с одного прыща на другой на заднице ми
роздания? У него игра куда крупнее.
Ч Благодарю.
Ч Сам напросился.
Ч В конце концов я научусь думать мозгами, а не яйцами.
Для остальных запуск Ч скучное времяпрепровождение. Даже те, для кого э
то задание первое, уже поднимались по этой лестнице на тренировках. Они п
росто отключаются. Я переживаю несколько вечностей. Слова пилота не обле
гчают моего состояния:
Ч Мальчики и девочки, мы пропихнулись мимо пары бомберов. Жаль, вы не вид
ели, как они танцуют, убираясь с нашей дороги.
Я смеюсь, и это должно звучать дико. Ближайшие коконы дергаются. Лица без т
ел смотрят на меня странно, почти сочувственно. Потом у них начинают закр
ываться глаза. Что происходит?
Нас усыпляет система жизнеподдержания, к которой нас подключили на врем
я рейса. Удивительно. Чтобы приехать на Ханаан, этого не потребовалось. Я о
тключаюсь.

***

Мне никак не удается понять этих людей. Их язык Ч набор эвфемизмов, их жиз
нь Ч ритуал. Они необычайно суеверны. Их жаргон уникален. Они настолько м
олчаливы и безучастны, что кажется, будто они вообще ничего не восприним
ают.
Все как раз наоборот. Необычная профессия сделала их сверхчувствительн
ыми, но они отказываются выставлять это на всеобщее обозрение. Им, чтобы с
охранить свою личность, приходится скрывать щели в созданной ими броне.

Бомбежка мне не понравилась. Я видел и слышал, как за мной по пятам следует
Смерть. Моя Смерть. Бомбардировщики преследовали не кого-нибудь, а именн
о меня.
Военным нечасто приходится видеть белки вражеских глаз. Расстояние меж
ду кораблями в строю Ч сто тысяч километров. И космолетчики ощущают эту
дистанцию психологически.
Клаймеры порой оказываются на расстоянии рукопашного боя. Достаточно б
лизко, чтобы выстрелить из ручного оружия, если кому-то захочется выйти и
з корабля наружу.
Лексикон клаймерщиков призван деперсонифицировать контакт с врагом и
лишить его эмоциональной нагрузки. Язык вообще часто бывает средством д
истанцироваться.
1 2 3 4 5 6