» – подумал я.– Да нет, здесь, на бегах, – сказал дядька. – Ты поставил на какую-нибудь лошадь?– Чего поставил? – не понял я.Рядом опять засмеялись. «И чего они так расхохотались?» – подумал я.– Сейчас я тебе объясню! – быстро сказал дядька. – Ты можешь выбрать какую-нибудь лошадь и поставить на нее – купить лотерейный билет. И если она придет первой, ты выиграл! Понял?Я кивнул. Я очень удивился: так просто и можно выиграть! Почему же тогда фрау Аугуста все время проигрывает?– Мутти не купила тебе билета? – спросил дядька.– Нет, – сказал я. – Она и себе не купила.– Говори быстрей, какая лошадь тебе нравится!– Вон та! – крикнул я весело. – Вон та, черная!– Эта не придет первой! – прошамкал рядом старичок в пенсне. – Она сделает проскачку. Она всегда делает проскачку. – Программка в руках старичка мелко тряслась.«Ну, этого старичка страстишка уже совсем погубила!» – подумал я.– Посмотрим! – весело сказал мой дядька. – Эй, молодой человек! – крикнул он кому-то.К нам подбежал мальчишка лет тринадцати.– Я вас прошу, молодой человек, – сказал мой дядька, – купите мне, пожалуйста, билет на девятый номер, за три марки. – Он протянул мальчику деньги. – Только быстро!Мальчишка сейчас же скрылся.– А он не сбежит? – спросил я.– Не сбежит! – весело успокоил меня дядька. – Он здесь так подрабатывает: бегает всем за билетами...Я обернулся: фрау Аугуста и мама сидели и с улыбкой смотрели на нас, а вовсе не на поле.– Я сейчас выиграю! – сказал я. – Моя лошадь черная и придет первой!– Бедняжка ты! – воскликнула фрау Аугуста. – Черная не придет первой!– Нет, придет! – крикнул я.– Первой придет Смолл-мисс, – сказала фрау Аугуста, уверенно блеснув очками. – Надо было спросить меня!Мама рассмеялась.– Игроки! – сказала она. – Но напрасно вы его балуете, господин! – обратилась она к дядьке.– Ничего, мадам! Пусть мальчик разок выиграет!– Ничего он не выиграет! – проворчала фрау Аугуста. – Вы ничего не понимаете в лошадях, молодой человек! – это она облила презрением моего дядьку. Но он ей ничего не ответил.Я опять стал смотреть влево – там, на кругу, лошади сбились в кучу, переступая ногами. Всадники, ожидая сигнала, сидели на лошадях чуть пригнувшись.В объятиях рыжего дядьки я чувствовал себя удобно, я был теперь на целую голову выше соседей! Дядька наклонился ко мне совсем близко, и его борода защекотала мне ухо. Я чуть-чуть отстранился, но его борода опять защекотала мне ухо, еще сильней, и дядька быстро зашептал мне прямо в ухо, жарко дыша:– Смотри вперед и не оборачивайся! Скажешь матери, что товарища сегодня утром выпустили из тюрьмы! Понял? Пусть сообщит в МОПР... Не оборачивайся! Это я! Я танцевал с твоей мамой в ресторане... Смотри вперед!У меня прямо голова закружилась! Если 6 он меня не держал, я упал бы в эту яму под барьером. В этот запасной выход. Так вот это кто! Конечно, это он! Те же глаза и голос... Как это я сразу не узнал? Только откуда борода и усы?– Господин! – крикнул сзади мальчишка. – Вот ваш билет!– Спасибо! – громко сказал таинственный незнакомец, товарищ отца, наш друг, обнимая меня одной рукой, а другой протягивая мне билет. – Вот, возьми!– Спасибо! – сказал я, оборачиваясь.Он смотрел на меня, ласково улыбаясь, и вдруг подмигнул – как тогда в ресторане. И я ему подмигнул! Мы перемигивались, как настоящие заговорщики. Мы и были настоящими заговорщиками! А что вы думаете? Разве я не прав?И тут я быстро наклонился к его уху – так, чтоб никто не заметил, – и прошептал:– Привет от Вернера!– И тебе привет! – прошептал он и громко добавил: – Смотри, смотри, начинается!Я взглянул на поле и увидел, что лошади уже мчатся по кругу, приближаясь к нам. Первой скакала какая-то ярко-рыжая лошадь с янтарной гривой, за ней белая, а моя, черная, шла в середине других...– Смолл-мисс ведет! Смолл-мисс! – зашамкал рядом со мной старик.И другие тоже закричали:– Смолл-мисс! Смолл-мисс!Рыжая Смолл-мисс промчалась мимо трибун вихрем, далеко обогнав остальных лошадей, другие тоже промчались мимо нас цепочкой, и моя, черная, которую звали Тироль, в середине цепочки.– Моя отстает! – крикнул я вне себя от волнения.Кто-то сзади ехидно хмыкнул.– Тироль всегда отстает! – прошамкал сзади старик. – Не на ту поставили!– Еще посмотрим! – весело ответил «Привет от Вернера».А я страшно волновался. Во-первых – вы знаете почему: из-за этой неожиданной встречи. Во-вторых, из-за новости для МОПРа. Что товарища выпустили из тюрьмы! Я не знал этого товарища, но все равно! Раз «товарищ» – значит, наш, и хорошо, что его выпустили! Это ему МОПР помог. Конечно, МОПР, а то кто же еще? Я ведь тоже член МОПРа, значит, я тоже помог! От радости и гордости мне даже стало жарко! А тут еще эта моя лошадь! Это в-третьих. Я страшно хотел выиграть, и у меня была такая красивая лошадь, и жокей – в белом с красными шашками камзоле, – а тут вперед вырвалась какая-то Смолл-мисс!Все эти мысли бурей пронеслись в моей голове...Лошади скакали теперь по другую сторону поля и были плохо видны – стали совсем малюсенькими. Они опять сбились в кучу, и трудно было разобрать, где мой Тироль... А впереди была все та же Смолл-мисс...– Смолл-мисс сделала проскачку! – крикнули сбоку.Там стоял кто-то с биноклем.– Не может быть! – прошамкал старик и даже привстал на цыпочки, держась трясущимися руками за барьер.«Наверное, он поставил на эту Смолл-мисс, – подумал я. – Как и фрау Аугуста».Я оглянулся на фрау Аугусту. Она сидела плотно сжав губы, блестя очками куда-то в небо. Мне ее опять стало жаль.– Проскачка! – опять крикнул кто-то.– А что это – проскачка? – спросил я.– Сбилась в галоп, – сказал «Привет от Вернера». – Все лошади должны идти рысью, видишь – только рысью...– А если проскачка?– Выбывает из игры!– Ваша Смолл-мисс выбыла из игры! – сказал я старичку.– Сам ты выбыл из игры! – разозлился старик.Он все еще стоял на цыпочках, судорожно цепляясь за барьер, теперь у него был открыт рот и губы тоже тряслись. Он щурился сквозь пенсне. Наверное, плохо видел.– Тироль идет! – закричали в толпе.– Тироль! Тироль! – откликнулись громко и шепотом. В сотнях голосов звучали удивление и растерянность.Я это отметил с удовольствием. В ушах у меня звенело и сердце колотилось бешено – от всех этих переживаний!Уцепившись одной рукой за воротник своего друга, я весь вытянулся вперед, влево – лошади скакали там поперек поля, приближаясь к нам. Еще один поворот – и они поскачут вдоль трибун... Впереди мчалась теперь белая лошадь с наездником в зеленом камзоле, Смолл-мисс драпала где-то далеко позади, а все остальные шли в середине кучей... но из этой кучи вырывался на голову мой Тироль!– Тироль! – закричал я. – Тироль, дорогой!Рядом уже никто не смеялся.Я не отрывал взгляда от лошадей. Тироль медленно, чуть заметно и вместе с тем быстро отрывался от других. Вот он уже на полкорпуса впереди других! А вот он уже оторвался совсем и медленно настигает белую лошадь! Тироль как будто не бежит, а летит по воздуху над землей. Шея вытянута, голова вперед, грива и хвост по ветру! Мой жокей в белом с красными шашками камзоле прильнул к шее Тироля, втянув голову в плечи и отставив локти, которыми он поводит, как крыльями...
– Нокдаун! Вперед, Нокдаун! – взревели в толпе.Нокдаун – белая лошадь – тоже здорово скачет! Она еще впереди, но Тироль настигает ее... они приближаются к нам... вот они уже рядом... из-под копыт летят камешки... лошади идут голова к голове...– Тиро-о-оль! – ору я, подпрыгивая на барьере.Голова Тироля с оскаленными зубами выплывает вперед... как в кино «Великий немой»... и вдруг сильные руки ставят меня на пол. «Привет от Вернера» сам вскакивает на барьер, взмахнув, как птица, руками, и проваливается туда – через барьер – в яму... Над моим ухом оглушительно верещит свисток... Что такое?– Что такое? – Was ist das? Was? Was? Was?– Verdammt! ( «Проклятье!»)– Где он? – Wo ist er?Все расступаются, черное пальто отталкивает меня и свешивается через барьер, рядом еще двое в таких же черных пальто и шляпах-котелках... Люди вокруг стоят кольцом... они молча сторонятся...– Er ist weg! Verdammt noch ein Mal! («Его нет!»)Трое кидаются в толпу, к выходу. Я ошеломлен. Что это такое? Мама незаметно берет меня за руку.– Пошли! – тихо говорит мама.Мы пробираемся к выходу.– А где... – начинаю я.– Молчи, – говорит мама и тащит меня.Я иду сам не свой. Мы выходим в кассовый зал. В зале тихо. Люди стоят группами, переговариваясь. Но тех, в котелках, не видно. И нашего друга не видно...– А фрау Аугуста? – спрашиваю я.– Ich komme! («Я иду!») – откликается она из-за колонны.Она взволнованно спешит за нами. Мы с мамой идем к выходу. Быстро идем, я еле поспеваю. На улице пустынно. Мама машет рукой, и к нам подъезжает такси – большая черная машина.– Wohin fahren sie denn? – запыхавшись, спрашивает фрау Аугуста. («Куда вы едете?»)– Ach, ich bin so mьde! – вздыхает мама. – Я так устала! Мы поедем в кафе...– Я вас понимаю! – говорит фрау Аугуста. – Этот ужасный тип с бородой держал Юру в руках! Жулик какой-то! Мало ли что могло случиться!– Да, – говорит мама, крепко сжимая мне руку. – Это все очень неприятно.Я смотрю в землю, чтобы не рассмеяться. Если б фрау Аугуста знала, что «этот ужасный тип» – наш друг...– Und das Geld? – удивленно спрашивает фрау Аугуста. – А деньги? Вы забыли про выигрыш!– Я не забыла, но бог с ним! – улыбается мама. – Мне все это очень неприятно...– Какие деньги? – спрашиваю я.– Du hast doch gewonnen! («Ты же выиграл!») – говорит фрау Аугуста. – Надо пойти получить!– Нет, – улыбается мама, опять сжимая мне руку. – Это, фрау Аугуста, совсем не для нас...– Ach, das ist ja toll! Machen sie keine Dummheiten! («Это же дико! He делайте глупостей!») – Фрау Аугуста говорит, высоко поднимая брови, так, что ее очки почти падают с носа.– Нет, – спокойно улыбается мама. – Мы едем. Я не хочу здесь больше оставаться. Мне очень жаль, но это не в наших правилах, фрау Аугуста.– Да, я вас прекрасно понимаю... но... славянская душа всегда была для меня загадкой! – Фрау Аугуста растерянно улыбается.– А много я выиграл? – спрашиваю я, не сдержавшись.– Много, – говорит фрау Аугуста. – Я никогда в жизни не выигрывала столько денег! Ты удивительный мальчик!– Мы едем, – нетерпеливо говорит мама и открывает дверцу машины. – Может, вы с нами?– О нет! Я еще попытаю счастья... Но это просто уму непостижимо...– До свиданья! – прерывает ее мама.Мы садимся в машину, мама называет какую-то улицу, и мы едем.В голове у меня полная неразбериха – свистки, крики, мелькание лошадей, прыжок через барьер... и удивленное лицо фрау Аугусты со свалившимися на кончик носа очками... А выигрыш?– А выигрыш? – спрашиваю я.– Помолчи, – говорит мама.Я понимаю, что сейчас говорить неудобно. Из-за шофера. А нашего друга жаль! Зачем он прыгнул?.. Его хотели арестовать, вот что! Но он убежал! Убежал! Ловко же он убежал! Мне становится весело. Я вспоминаю его слова про товарища, которого выпустили из тюрьмы. Сейчас, конечно, сказать об этом нельзя. Из-за шофера. А все-таки жаль выигрыш! Интересно, сколько это я выиграл? А может, я и не выиграл? Может, потом вперед вырвалась белая лошадь?Мы доезжаем до какого-то угла и выходим.И сейчас же входим в маленькое пустое кафе. Черные стены с красными маками, красные занавески, красные мраморные столики. Мы садимся в углу. Сразу подбегает улыбающаяся официантка.– Кофе, пирожное и взбитые сливки, – говорит мама.Официантка убегает.– Это удивительно, как они его выследили! – тихо говорит про себя мама.– Он мне сказал... – начинаю я.– Помолчи, – говорит мама.Официантка ставит на стол заказ и опять убегает.– Надо успокоиться, – говорит мама и наливает себе из кофейника кофе.Она сразу выпила чуть ли не полчашки кофе! Без сахара. Она всегда пьет кофе без сахара. И странно – другие пьют кофе, когда они слишком спокойны, чтобы возбудиться, а мама наоборот: пьет кофе, чтобы успокоиться.– Он мне сказал... – начинаю я опять.– Ты не можешь помолчать? – смотрит мама устало.– Выпустили! – выпаливаю я.– Что выпустили?– Товарища выпустили! – говорю я. – Из тюрьмы! Он велел тебе передать. Он сказал, это важно для МОПРа...Мама чуть не опрокинула свой кофе! Она радостно улыбается.– Ну, это другое дело. Значит, все в порядке. Что же ты сразу не сказал!Мама сразу становится веселой. И спокойной. От кофе, наверное. И от этой новости. Мама просто сияет.– Молодец ты! – говорит мама и целует меня в лоб.Я гордо ем пирожное и запиваю его кофе. Сладким кофе со взбитыми сливками. Это очень вкусно.– А этот «Привет от Вернера» убежал? – спрашиваю я.– Наверное, убежал, – говорит мама. – Это мы узнаем.И мама смеется. И я тоже смеюсь. И пью кофе. Чудесная жизнь!– Меня еще интересуют три вещи, – говорю я.– Какие?– Первое – про МОПР! Это значит, что я помог товарищу убежать из тюрьмы?– Почему – ты? – удивляется мама.– Но ведь я же член МОПРа! У меня есть красная книжечка! И у Вовки есть. Значит, Вовка тоже помог? Так?– Выходит, так! – улыбается мама.Я сразу становлюсь страшно счастливый.– А второе что? – спрашивает мама. – Второе – борода! Он что – наклеил бороду?– Конечно, – говорит мама. – Не могла же она вдруг вы расти!– А третье – это мой выигрыш: выиграл я или нет?– Да забудь ты об этом выигрыше! – говорит мама.– Может, первым пришел Нокдаун – белая лошадь?– Нет, Тироль пришел первым, – говорит мама. – Когда они перешли черту финиша, Тироль был впереди на целую шею! Это я видела.– А сколько я выиграл?– Ты хочешь получить свой выигрыш?– Хочу!– Это невозможно, – качает головой мама.– Почему?– Мы не можем туда возвращаться...– А сколько я выиграл?– Наверное, много. На Тироля никто не ставил, значит, сумма приличная. Марок семьсот, а то и больше!– Семьсот! – выпаливаю я.Я даже не могу себе представить, как это много... сколько можно купить игрушек на эти деньги! Подумать только!– Жаль, что их нельзя получить, – говорю я.– Должен сам понимать, – говорит мама. – Ведь ты не какая-нибудь фрау Аугуста! Ты член МОПРа!– Я член МОПРа! – повторяю я с гордостью.– Вот именно! Надо думать о деле. Дело превыше всего.– Какое дело?– Мопровское!«Вот тебе и на! – думаю я. – Столько выиграл, а получить не могу! Я бы мог сейчас вернуть отцу деньги за железную дорогу: пятьсот марок!
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33