Я вообще не знаю, что здесь забыл. Рискую своей задницей, а чего, спрашивается, ради?
- Но ведь ты с ним условился?
- Я говорю только, что он меня достал.
- Ну а если окажется, - спросил Рэйлен, - что Зип тебя знает и сунет тебе ствол под нос, тогда ты скажешь ему, где Гарри?
Роберт Джи помрачнел:
- Ты что? Ну и вопросики у тебя.
Гарри страстно хотелось, чтобы Джойс хоть на минуту вышла из кухни - в туалет или еще куда. Тогда он мог бы плеснуть себе в кофе немного бренди. Так нет же, крутится тут, корчит из себя хозяйку.
Джойс делала тосты в духовке чуть ли не средневековой плиты и подавала их на стол - дубовый, длинный, весь в царапинах от ножей и в пятнах, столь же; видимо, старый, как и сам дом. Когда Джойс поставила тарелку тостов перед
Рэйленом, тот улыбнулся, давая этим понять, что вот такими он тосты и любит - хрустящими. Он снял шляпу, впервые на памяти Гарри, и тот даже немного удивился, что у маршала есть волосы - темно-каштановые и коротко остриженные, да еще с челкой на лбу. Они пили кофе с кипяченым молоком. Гарри - единственный из всех - пренебрег тостами, а вместо этого макал хлеб в оливковое масло и причмокивал от удовольствия. Он пребывал в отличном настроении, несмотря даже на утреннюю свою неудачу в части секса с Джойс. Ведь все-таки у него встал...
- А неплохой кофе, верно?
Джойс и Рэйлен дружно кивнули.
- А где он, кстати?
Они недоуменно посмотрели на Гарри.
- Роберт Джи. Мой повар.
- Следит за дорогой, - сказал Рэйлен. - Нам придется делать это по очереди, до самого отъезда.
Этот вопрос еще не обсуждался. Отъезд. Гарри еще не решил, как ему следует отнестись к такой идее.
- А вы уверены, что он не смылся втихаря? Никто ничего не ответил. Роберт им нравился, и они ему доверяли.
- А почему ему, собственно, не рассказать, где я? - спросил Гарри. Для спасения своей шкуры или просто за деньги.
- А почему не сделать то же самое мне или Рэйлену? - спросила Джойс. С тобой, Гарри, не соскучишься. И вообще это была дурацкая мысль.
- Какая мысль?
- Приехать в Италию. Ты знаешь, где тебе нужно жить, когда отойдешь от дел? В Лас-Вегасе. Это больше в твоем стиле.
Гарри повернулся к Рэйлену.
- Почти всю свою жизнь я только и думал о том, что когда-нибудь перееду сюда. Экономил, откладывал деньги, сорок семь лет строил планы... Я тебе это рассказывал?
- В Атланте, - кивнул Рэйлен. - Только тогда ты мечтал об этом, по твоим словам, сорок лет.
- А вот одна моя знакомая, тщательно все обдумав в течение... скольких там? ну, нескольких минут... говорит, что это дурацкая мысль, а ехать мне надо было в Лас-Вегас.
- Или вообще остаться дома, - сказала Джойс. - Ты же, Гарри, прирос к Саут-Майами-Бич. Думаю, ты уже о нем скучаешь. Ты знаешь, чем Гарри занимается даже здесь? - повернулась она к Рэйлену. - Прослушивает пленки с записями ставок, которые принимал там по телефону или в частных разговорах.
- Один раз всего и слушал, - насупился Гарри. - Просто так вышло, что ты как раз в это время и вошла. Джойс встала из-за стола.
- Где пленки, Гарри?
- В спальне. Не понимаю, чего это ради я вообще их взял. А у Роберта случайно оказался приемник с магнитофоном...
Как только за Джойс закрылась дверь, Гарри вскочил из-за стола, нырнул в кладовку и вышел оттуда с бутылкой "Галлиано". Чем подливать бренди или ликер в кофе, лучше бы, конечно, выпить рюмку чистого, и ни от кого не прячась, а если она возникнет, сказать ей, что это его дом, и если ей здесь не нравится... Только она ведь ничего не скажет. Во всяком случае сразу. А если он одной рюмкой и ограничится, то и никогда. Или двумя. Гарри повернулся к Рэйлену и приглашающим жестом поднял бутылку.
- Я уже пробовал ночью, - покачал головой Рэйлен. - По вкусу напоминает лекарство.
- От всех болезней.
Гарри выудил из раковины фужер и водрузил его на стол, рядом с высокой узкой бутылкой желтоватой жидкости. Суетливым он становится, суетливым, мелькнуло в голове у Рэйлена. И разговорчивым.
- Так ты говоришь, мы не сможем защитить этот дом. Почему?
Наливает себе полный фужер. Отхлебывает.
- Дом слишком большой.
Гарри почувствовал, как в его желудок проникает блаженное тепло.
- Вот так и привыкаешь делать все втихаря, - сказал он. - Лучше бы уж Джойс не приезжала. Я пригласил ее в гости - и только посмотрите, кого она за собой притащила. - Гарри ухмыльнулся, но Рэйлен не поддержал шутку. Серьезный какой, даже без этой своей шляпы. Гарри пожал плечами. - Они не имеют ничего против нее, против тебя и Роберта. Им нужен только я.
- Когда они явятся сюда, - сказал Рэйлен, - они не оставят в живых ни одного свидетеля. Гарри снова отхлебнул "Галлиано".
- Как ты помнишь, меня пытались убить уже дважды, и оба раза убивал я сам. Я говорю об этом на случай, если ты считаешь меня новичком! А вот ты вроде бы специалист по этим делам, так я тебя спрошу - когда ты последний раз убил человека?
- Вчера, - ответил Рэйлен.
Джойс вернулась на кухню, поставила магнитолу с уже заправленной в нее кассетой на стол, сунула вилку в розетку, прибавила громкости и посмотрела на Рэйлена, а потом - на бутылку "Галлиано". На Гарри она не смотрела. Из динамика донеслось:
- Алло, Майк? Это один из неугадавших, Джерри.
- Привет, как жизнь, Джерри?
- В порядке. Как сегодня "Сэйнтс"?
- Нью-орлеанцы? Семь.
- А "Форти-Найнерз"?
- Четыре.
- О'кей, мне тогда "Сэйнтс" и "Форти-Найнерз".
- Найнерз и "Нью-орлеан" десять раз в обратном?
- Точно.
- Вот так Гарри и развлекается, - сказала Джойс. Рэйлен поинтересовался, кто такой Майк, и Джойс объяснила, что это один из регистраторов ставок. Теперь проигрывался следующий разговор:
- Майк, Эл из Южного Майами.
- Да, говори, Эл.
- "Беарс" десять раз, "Джайантс" пятнадцать раз. О'кей, а потом запиши мне "Иглз", "Беарс" и "Стилерз", турнир девять долларов, ставка двадцать семь долларов, о'кей, а еще "Ойлерз" пять раз и ковбои пять раз.
- Записал.
- "Тампа Бэй" четыре раза.
- Да.
- "Фолкенз", "Иглз" и "Бронкос", девять долларов в турнир.
- Записал. Пауза на пленке.
- Майк, Билли. Не рано?
- Нет, тебе что, мальчонка?
- Билли Маршалл, - пояснил Гарри. - Из "Геральд".
- "Найнерз" минус четыре, восемь раз. "Детройт" минус три, сорок раз.
- Записано.
- И "Нью-орлеан" минус семь, десять раз, если "Денвер" десять раз. Бабки для меня подбил?
- Спрашивает, сколько он должен, - пояснил Гарри.
- Одну секунду... Билли? Пять пятьдесят.
- Зайду на неделе.
- О'кей, так у тебя "Найнерз" сорок раз, "Детройт" сорок раз и "Сэйнтс" десять, если "Денвер" десять.
- Точно. Всего хорошего, Майк.
- Алло.
- Майк, Джо Дьюи.
- Да, Джо.
- Мне "Лайонз" и "Форти-Найнерз" двадцать раз в обратном, "Беарс" на никель, "Чарджерс" на никель, "Джайантс" пять раз. "Новая Англия" десять раз и "Коричневые" двадцать. Майк, я еще перезвоню.
- Алло.
- Майк, это Митч.
- Как поживаете?
- Митчелл.
- Да, я знаю, кто это. Говорите.
- Он юрист, - пояснил Гарри. - Из Брауэрда.
- Я хочу тридцатидолларовый повторный.
- Да?
- Как идут "Ойлерз"?
- "Хьюстон", пятнадцать.
- "Сэйнтс"?
- Семь.
- Семь?
- Да, так что вы хотите?
- Тридцатидолларовый повторный. Я же говорил.
- Я спрашиваю - на кого?
- Чего?
- Раздолбай он хренов, - сказал Гарри, - а не юрист.
- Кого вы хотите?
- И тех и других, "Ойлерз" и "Сэйнтс".
- Хватит, - сморщился Гарри. - Выключай шарманку. Одно и то же дерьмо, раз за разом. И ты думаешь, я хочу вернуться ко всему этому?
- Бегом на полусогнутых, - сказала Джойс.
- Ну так что ж, - сказал Роберт Джи. - Вот так я себе это представляю. Отсюда надо уезжать.
Взглянув на молчавших Гарри и Джойс, Рэйлен кивнул.
- И чем скорее мы уедем, - добавил Роберт, - тем лучше. Пока они сюда не нагрянули.
Роберт дежурил в большой гостиной у окна, сюда он и позвал их для совещания. Время шло к одиннадцати.
- О'кей, - сказал он. - Я отправлюсь за машиной сейчас же, и не будем больше об этом говорить. Иначе я пас, ухожу, а вы тут делайте что хотите. Я уже говорил - мне не хочется оказаться здесь, когда они заявятся, да и остальным бы я тоже не советовал. Так что решаем?
- Ты хочешь получить перед уходом свою плату? - спросил Гарри.
Джойс устало покачала головой, а потом скрипнула зубами.
- Гарри... - начала она.
- Да, - прервал ее Роберт. - Я хочу получить свои деньги. А почему, собственно, нет? Я же не договаривался работать бесплатно.
- Я знаю, - кивнул Гарри. - Ты торгуешь своими услугами.
- Гарри, какого черта... - снова начала Джойс.
- В чем дело? - Он посмотрел на нее с самым невинным видом. - Я просто хочу заплатить Роберту все, что причитается, и дать ему мою кредитную карточку. Ведь это я буду платить за машину, верно?
Готовая было снова наброситься на него Джойс сдержалась и промолчала; Роберт Джи тоже молчал, пока Гарри не отсчитал ему деньги и не сказал:
- В расчете?
- В расчете, - кивнул Роберт.
- И не забудь вернуть ее, - сказал Гарри, передавая ему кредитную карточку.
Дальше Роберт словно перестал замечать своего работодателя, всем своим видом выражая, что сыт по горло и только и мечтает - уйти поскорее. Он тронул Джойс за локоть, тихо сказал ей что-то, а потом взглянул на Рэйлена и кивнул.
- А мне позволено будет поинтересоваться, - язвительно произнес Гарри, - в какое время вы намерены вернуться?
Рэйлену казалось, что Роберт Джи не ответит, однако, уже подойдя к двери, тот все же обернулся:
- Когда стемнеет.
- Ты совсем сошел с ума, - сказала Джойс, когда Роберт ушел.
- А что я такого сделал? - самым невинным образом удивился Гарри.
- Ты изо всех сил стараешься настроить его против себя.
- С человеком, который помогает тебе выбраться из дыры, обычно так не обращаются, - заметил Рэйлен.
- И я не поставлю Роберту в вину, - добавила Джойс, - если он действительно уйдет.
Не обращая внимания на их слова, Гарри подошел к южному окну гостиной, из которого, если встать совсем близко к стеклу и посмотреть на запад, можно было видеть уходящий вниз зеленый склон.
- Я ведь рассказывал вам, - спросил он, глядя в окно, - как Эзра Паунд и его жена жили у его любовницы Ольги Рудге? В Сант-Амброджио, это в той стороне. Немцы выкинули их из квартиры, им было некуда податься, и денег тоже не было, только триста пятьдесят лир, полученные за выступления по радио... за те самые выступления, из-за которых и пошли все его неприятности. Он утверждал потом, что ничего в них профашистского не было, только критика Рузвельта и Трумэна. Правда, к Муссолини он относился хорошо. Когда в Милане повесили за ноги Муссолини и его любовницу Клару Петаччи, Эзра Паунд написал стихотворение, в котором назвал случившееся "огромной трагедией, крушением мечты крестьянина с согбенными плечами". Но вы можете себе представить, как это человек живет под одной крышей со своей женой и любовницей? Они так и жили втроем почти целый год, пока наша армия, продвигавшаяся к Генуе, не пришла сюда. Тогда Эзра Паунд спустился в Рапалло и начал искать какого-нибудь офицера, то ли чтобы сдаться, то ли предложить свои услуги. Точно я не знаю. Он не нашел ни одного человека, знающего, кто он такой, или хотя бы этим интересующегося. Какой-то цветной солдат попытался продать ему велосипед.
Рэйлен и Джойс внимательно смотрели на Гарри. Теперь он отвернулся от окна.
- А на следующий день, - продолжил Гарри, - его схватили и сдали американцам итальянские партизаны. Когда его увидел я, он сидел в клетке, арестованный за измену родине, за то, что поддерживал моральный дух неприятеля.
- И вот почему все мы здесь, - сказала Джойс. - И кто бы в такое поверил?
Глава 19
За несколько дней до того, как Эзра Паунд попытался сдаться, или предложить свои услуги, или как бы там ни было, Гарри проходил через Рапалло в составе разведвзвода четыреста семьдесят третьего пехотного полка. Было это двадцать шестого апреля сорок пятого года.
Они взяли несколько пленных в Санта-Маргерите и двинулись дальше, на Геную, где на следующий день капитулировали четыре тысячи немцев. Гарри обучался в лагере "Бауи", в Техасе, получил подготовку танкиста, а затем их отправили во Вторую бронетанковую группу для восполнения потерь. Однако, как только он прибыл в Италию, Вторую бронетанковую расформировали и передали четыреста семьдесят третьему. Гарри приписали к разведвзводу, шофером лейтенанта. Было ему двадцать лет.
- Война была считай что кончена, - рассказывал Гарри, - так что следующую пару месяцев мы только тем и занимались, что ловили дезертиров. Были среди них знаменитые, вроде шайки Лэйна, это такая компашка, которая воровала армейское имущество и сбывала его на черном рынке. Обмундирование, грузовики, джипы - буквально все, что душе угодно. Были солдаты, на которых объявляли розыск, совершившие серьезное преступление и бежавшие из части. И всех, кого мы ловили, мы отправляли в штрафной учебный центр, военную тюрьму, организованную неподалеку от Пизы, точнее, между Пизой и Виареджо. Мы стояли в Рапалло, искали дезертиров, орудующих на черном рынке, тогда-то как раз мы и поймали этого парня из девяносто второго, которого я потом застрелил, не зная еще, что его разыскивают за убийство. Он изнасиловал женщину и перерезал ей горло. На первый случай его заперли в чулане гостиницы, где был наш штаб, на Пьяцца Гарибальди. Я тогда стоял в вестибюле и попался под руку, сержант послал меня подменить караульного, сторожившего чулан, чтобы тот пообедал. Иду я туда по коридору и вдруг вижу этого парня, дезертира, да еще с карабином, отнятым у того самого караульного, которого я собирался подменить. Стрелять он, видимо, боялся, не хотел поднимать тревогу, а замахнулся вместо этого прикладом, чтобы разнести мне череп. Он бросается на меня, а я за пистолет, выхватываю его, а патрон уже в стволе, и я это знаю, у меня патрон всегда в стволе. Вот тот мужик, который был на стоянке, в прошлом месяце... Нет, это же в октябре было, верно? Так вот тот мужик остановился, когда я выхватил пистолет. А этот, дезертир, так и бросился на меня, замахнувшись прикладом, чтобы меня угробить, и тогда я выстрелил, и он споткнулся, а потом я выстрелил еще раз, и только тогда он упал. Караульного он убил, мы так и не узнали каким образом он отнял у него карабин.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30