И еще он рассказывал о людях Сайдры, об их
мужестве, верности и терпении, которые не оставили их вопреки всем тяготам
и лишениям, которые выпали на их долю по воле Тайлека и Фелеи.
Собравшиеся внимали его речам, не шевелясь. Лорды и солдаты караула,
офицеры и слуги - все замерли, слушая чудесную повесть. Когда он кончил, в
зале воцарилась тишина, и кое-кто уронил скупую слезу.
Байдевин ждал. Его блюдо было почти не тронуто, и повстанцы,
захваченные его красноречием, перестали жевать. Байдевин переводил свой
взгляд с одного лорда на другого. В сочувствии Норвика он не сомневался.
Молодой лорд встретил его взгляд улыбкой, в которой читалось удивление и
восхищение. Стаггет так и остался сидеть, как сидел, подперев рукой
тяжелую голову и опустив глаза. Лорд Крет, бледный и пораженный,
всматривался куда-то в дым факелов. Лорд Драт заговорил первым, лорд,
который на протяжении всего рассказа неподвижно сидел скрестив на груди
руки и не скрывая своего враждебного отношения. В напряженной тишине его
голос прозвучал холодно и неприязненно:
- Весьма любопытная история, любезный Байдевин. Но какое значение все
это имеет?
В ответ ему раздался взволнованный голос Норвика, это был почти тот
же набор сердитых слов и фраз, который готовился исторгнуть из своей груди
Байдевин:
- Это же ясно, лорд Драт! Значение это имеет, и очень большое. Теперь
мы знаем, что наступил тот самый момент, которого все мы так ждали. Нужно
немедленно атаковать! Перед нами сидит вся славная компания, перед нами -
посольство Сайдры, которое прибыло просить нас о помощи в борьбе с
тиранией. Разве не за этим ты вернулся, кузен?
Байдевин кивнул, и Норвик продолжил свою речь.
- Откладывать дальше - означает смириться с тем позором, в который
вверг нас Тайлек. Это означает смириться с поражением. Настало время
отомстить за себя. И сейчас мы должны воспользоваться случаем!
Лицо молодого лорда пылало, а в глазах вспыхивали искры
воодушевления. Лежащие на плечах волосы отливали светлым золотом в
оранжевом свете факелов. Норвик стоял выпрямившись, упрямо расставив ноги,
и все его тело вздрагивало от сдерживаемой страсти. В ответ на его
вдохновенные слова по залу пронеслось взволнованное перешептыванье и
легкий звон оружия. Собравшиеся одобрительно переглядывались.
Байдевин с удивлением посмотрел на своего кузена, и в мозгу его на
мгновение вспыхнуло видение - видение славы, могущества и отчаянья. Фигура
Норвика заколыхалась в золотисто-голубой дымке, и Байдевин не сумел
сдержать пророчества, словно само собой сорвавшегося с его языка: "Вот
новый король!"
Но лорд Драт снова разрушил своими холодными словами возникшее в зале
настроение воодушевления.
- Да, я так и предполагал. Печальная сказка о побежденной
добродетели, и мы должны сломя голову ринуться ей на помощь. Ты еще
слишком молод, лорд Норвик Младший, и ты слишком увлекаешься. - Брэзел
Драт отстраняющим жестом взмахнул рукой в сторону Норвика и откинулся в
кресле. - Эту ситуацию нужно тщательно изучить. Мы должны знать, какие это
может иметь последствия.
Гнев Байдевина наконец вырвался наружу.
- Последствия? Сейчас я расскажу вам, какие это будут последствия! -
он вскочил, опрокинув скамью, и негодующе выпрямился за слишком высоким
столом. - Смерть - вот какие будут последствия. Вопрос стоит так - либо
законная королева, либо узурпаторша. Если Фелея одержит победу, то ваша
собственная смерть окажется близкой, очень близкой!
Байдевин знал, что говоря так, рискует очень многим, но сейчас это
его не слишком заботило. Он должен убедить этих людей в том, что для
существования Сайдры и ее населения нужна только Норисса.
- Припомните историю этого конфликта, благородные лорды! Фелея
погубила свою собственную сестру, чтобы овладеть амулетом и его
могуществом. На протяжении жизни целого поколения она держала в рабстве
целую страну, а сама продолжала искать исчезнувшего ребенка сестры, чтобы
отнять у него эту власть. Отряды ее армии проникли даже в Дромунд... -
Байдевин перевел дыхание и продолжил: - Если Сайдра снова потерпит
поражение и Фелея получит этот амулет, то наша гибель станет просто
вопросом времени, так как одной короны ей будет недостаточно - ее амбиции
куда как серьезней.
И снова шепот легким сквозняком прошелестел по рядам солдат, и в этом
шепоте слышались смущение и тревога. Призрак надежды шевельнулся в душе
Байдевина, и он повернулся к человеку, чье слово могло стать решающим.
- Лорд Крет, всем известно, что в борьбе с Фелеей Брайдон обратился
за помощью к нашему королю и получил отказ.
- Нет, ему не было отказано, - перебил лорд Драт. - Совет не успел
принять решения по этому вопросу, как война закончилась.
- Совет обсуждал просьбу о помощи больше трех месяцев! - воскликнул
Байдевин. - И только лорд Крет высказывался в пользу Сайдры!
Именно в этот момент лорд Стаггет очнулся от своего состояния,
которое Байдевин принял за пьяное оцепенение. Он поднял тяжелую голову и
невидящим взглядом обвел собравшихся перед ним людей. Байдевин с
удивлением заметил глубокую печаль, исказившую лицо старого воина, а в
голосе его зазвучали неподдельное страдание и мука.
- Верно. Парень говорит верно. Мы разобщены и только и знаем, что
бахвалимся друг перед дружкой запасами оружия да силой дружин. И еще... -
он, прищурившись, повернулся к Драту, - еще мы говорим о последствиях. -
Тут чувства отхлынули от него, и он снова откинулся в кресле. - Мы знали о
колдовской силе, которая завладела Сайдрой, и мы испугались ее. Мы
дрожали, как дети перед ночной темнотой. И когда все кончилось, мы
бросились к своим очагам и расплывшимся женам, утешая себя: "Теперь все
кончилось, и все прошло. Что сделано, то сделано, и сестра королевы станет
регентом при наследнике трона". - Стаггет снова оперся подбородком на
руки. - Мы обесчестили себя перед нашим союзником, и теперь наши дети
должны расплачиваться за нашу трусость.
Байдевин стоял как громом пораженный, но не словами, нет. По лицу
Стаггета текли самые настоящие слезы, исчезая в густой рыжей бороде.
- Ты чересчур сильно бранишь нас и себя, мой добрый лорд! -
пренебрежительным тоном заметил Брэзел Драт. - Да, конечно, на короткое
время часть наших владений была занята противником, часть сокровищ
похищена, но и только. Никакого особого вреда нам не причинили!
Норвик уставился на Драта с выражением гнева и недоумения на лице.
Никто не успел ничего сказать, когда гневный вопль Стаггета гулким эхом
отразился от каменных сводов зала.
- Никакого особого вреда?! - Стаггет вскочил, одной рукой отшвырнув
от себя тяжелое кресло. Костяшки пальцев его рук побелели. - Значит, у
тебя в обычае отдавать часть своих дочерей на потеху вражеским солдатам?!
- Стаггет, наверное, бросился бы на Драта, если бы Норвик не удержал его.
Солдаты армии Таррагона вплотную придвинулись сзади к Байдевину и его
людям, в то время как воины обоих кланов подались вперед, вытаскивая из
ножен оружие и готовясь защитить своих лордов. Однако Стаггет остановился,
хотя и продолжал потрясать перед собой сжатыми кулаками. Его тело
сотрясала такая крупная дрожь, что он едва мог вымолвить несколько
коротких фраз:
- Разве ты не знаешь, что Орея, моя старшая дочь, днями и ночами
сидит в саду, разговаривая с ветром на непонятном языке и выдергивая
ниточки из своего платья? Или ты ничего не знаешь о том, что Лирса, моя
маленькая Лирса, начинает кричать от ужаса, лишь только к ней приблизится
мужчина - пусть даже это ее отец?!
Стаггет освободился от рук Норвика, и Байдевин некоторое время
наблюдал за тем, как горе сражается с гневом в душе старого лорда. Гнев
одержал победу, но превратился в холодную ярость, и речь Стаггета
прозвучала уверенно, так, словно он давно взвесил и выверил каждое слово:
- Значит, нет никакого особого вреда в том, что благородный лорд
погибает в темнице своего собственного замка, оставляя в наследство сыну
горстку камней и пепла? Или в том, что мы не можем больше чувствовать себя
в безопасности в своих собственных постелях? Или в том, что мы боимся
встретить родича своего союзника невооруженными и без помощи волшебника?
Взгляни правде в глаза, Брэзел Драт, ибо ее невозможно стало скрывать: эта
война никогда не заканчивалась, просто она тихо тлела все эти годы и вот -
вспыхнула снова. Теперь она грозит спалить и Дромунд, если мы не
вмешаемся. Сайдра снова умоляет о помощи, и мы не смеем не ответить на
этот зов!
Лорд Стаггет повернулся к повстанцам:
- Я не хочу дальше жить с печатью позора на лбу. Вы получите свою
армию. Мою армию! До последнего кинжала, до последнего полуобученного
новобранца. Я, Стаггет Истребитель Дакви, обещаю вам свою поддержку!
Радость охватила Байдевина, лишь только он услышал зычное обещание
лорда.
- И мою армию! - воскликнул Норвик, стараясь, чтобы его услышали в
поднявшемся одобрительном шуме.
Солдаты Стаггета и Виграмского замка громко выражали свое согласие.
Повстанцы с радостными лицами выпили по большому глотку вина из кубков,
когда Бремет произнес какой-то тост, который Байдевин за шумом не
расслышал. За столом лордов Стаггет и Норвик пожали друг другу запястья,
скрепляя этим свой союз. Одни только солдаты Таррагона притихли, когда их
лорд призвал собравшихся к тишине. В конце концов порядок был
восстановлен, и лорд Драт с гневом повернулся к Стаггету:
- Твои речи, лорд - это измена королю! Менее благородного человека
давно бы повесили за такие слова. Ты присягнул на верность королю. Наш
Совет еще не принял решения, и до тех пор ты не должен ничего
предпринимать.
- Разве защищать нашу землю от захватчика - это измена? - возразил
Стаггет. - Неужели мы не можем сражаться на вражеской территории и должны
ждать, пока наши земли не превратятся в истоптанные и залитые кровью поля
сражений? Нет, я пообещал этим людям свою поддержку и не возьму назад
своего слова.
- Кому ты дал слово? - настаивал лорд Таррагона. - Этому
разношерстному сброду, который сам себя назвал повстанцами? Какой-то
девчонке, которую ты и в глаза не видел и которая величает себя королевой
всей Сайдры? Может быть, ее и вовсе не существует, может быть, все, что мы
слышали, - просто больные фантазии сумасшедшего гнома? Только король имеет
право заключить подобный союз!
Норвик встал между старшими лордами.
- Давайте выслушаем королевского советника. Что скажешь ты, лорд
Крет? Должны ли мы поддержать своего союзника или нет?
Наступила такая тишина, что Байдевину показалось, все вокруг затаили
дыхание. Он поискал глазами и встретился со взглядом выцветших голубых
глаз лорда Крета, пытаясь увидеть в них хотя бы искру надежды. В эти
долгие мгновения Байдевин отчаянно желал обладать такими же способностями
к "неслышной речи", какие были у Нориссы. Если бы лорд Крет мог
почувствовать ее хрупкую красоту и жизнерадостность, если бы только он мог
понять, насколько легкоранимой и уязвимой была Норисса, Байдевин не
сомневался бы в его ответе. Но теперь он мог только бессильно ожидать его
ответа, страдая от неопределенности и пытаясь понять что-нибудь в
непроницаемом взгляде старого лорда.
Когда Советник заговорил, его слова были столь же невыразительны, как
и его взгляд, но в них было что-то от окончательного приговора, который
исполнен рукой палача:
- Уже поздно, и скоро рассвет. Поговорим об этом потом, - он поднялся
и, тяжело опираясь на руку своего мага, шаркающей походкой покинул зал.

21
Байдевин метался по комнате, как клер в клетке. Богато обставленная
спальня стала его тюрьмой. Свет Даймлы тонкой серебряной полоской
пробивался сквозь узкое окно, которое Байдевин распахнул настежь. Шелковое
покрывало на тяжелой кровати было не откинуто и не смято - Байдевин даже
не прилег, с тех самых пор как его привели сюда. Сервировочный столик,
вырезанный из целого куска толстого дерева квеннер был заставлен
многочисленными тарелками с фруктами, мясом, сладкими хлебцами и кувшинами
с вином, но все эти яства также были нетронуты. Огонь в камине едва тлел,
а Байдевин все шагал и шагал из стороны в сторону, не в силах победить
овладевшую им ярость.
Его предали!
"Не все!" - напомнил сам себе Байдевин. В открытую ему противостоял
только Драт, в то время как лорды Норвик и Стаггет поддержали его. Лорд
Крет отказал ему, не сказав ни слова. И теперь его союзники сделали его
пленником. Во всяком случае, возвратиться в Сайдру ему наверняка не
позволят.
Байдевин на минуту задержался возле окна, которое выходило во двор,
но Байдевин мог видеть только черное ночное небо да серебряный свет луны.
Утро было недалеко, и звезды одна за другой гасли на небосклоне, унося с
собой частицы его обиды и чувства несправедливости.
Ночной ветерок донес до слуха Байдевина беспокойную возню какого-то
животного, привязанного во дворе. Издаваемый им звук напоминал звяканье
цепей, и он подумал о том, сколь же комфортабельна тюрьма Бремета и
остальных повстанцев. Если бы лорд Драт мог поступать здесь по-своему, их,
безусловно, бросили бы в самое глубокое подземелье замка, и Байдевин
искренне надеялся, что Бремет не совершит ничего такого, что дало бы Драту
повод настаивать на более суровых условиях заключения. И хотя Бремет дал
увести себя без возражений, Байдевин все еще помнил решительный блеск его
золотистых глаз.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55