Он может сделать
математический анализ записей - до сих пор он его не делал, ограничиваясь
лишь запоминанием слов. Но если вы уверены, что изучаемый вами язык в
основном флективный и его структура немногим отличается от строения
индоевропейских языков, то, внимательно вслушиваясь в разговоры, вы можете
узнавать знакомые слова и определить систему склонения и спряжения; а
новые слова будут ясны по контексту.
Будет нелегко, потребуется время, но это может быть сделано. Многие
слова можно будет узнать, просто спрашивая, если вопросы не вызовут
подозрения.
Наконец он смог задремать.

12
- Я вам говорю, это убийство!
Слова с шумом вылетали изо рта фон Остена; он топнул ногой, и скала
гулко ответила ему.
Вокруг него и Торнтона скалы круто вздымались вверх, к ледяному
голубому небу, их острые белые вершины резко вырисовывались на его фоне,
нижние склоны обрывались во тьму ущелий, где стремительно текли горные
реки. Местность за последние несколько дней сильно повысилась, огромная
каменная глыба гор шла от равнин до моря. Просыпаясь по утрам,
путешественники обнаруживали тонкий слой снега на обнаженной земле,
дыхание белым паром вырывалось из ноздрей.
Охота стала бедной, и уже несколько дней у них почти не было еды,
продвижение вперед замедлилось из-за бесконечных подъемов и спусков по
скалам и острым, как лезвие ножа, ущельям. Договорились остановиться
лагерем на несколько дней, чтобы заготовить достаточно пищи для последнего
участка пути.
Торнтон взвесил ружье в руке и спокойно встретил гневный взгляд
немца.
- Рорванцы не могли знать, что ящерица обязательно встретиться нам в
пути, - сказал он.
- Нет, но у них всегда есть шанс расправиться с одним из нас, - фон
Остен расправил плечи под тесноватым комбинезоном. - Тут слишком много
незнакомого нам, и мы не можем всегда держаться вместе. Что-то
неправильное в этих туземцах, мы должны перебить их всех, а из одного
извлечь правду.
- Мы не знаем их трудного языка, - сухо сказал Торнтон. - Языка, ха!
Они не хотят, чтобы мы его знали. Не может быть такого сложного языка, как
у них. Когда они не хотят отвечать на вопрос, они просто говорят этому
слабоумному Эвери "Versteh nicht" <не понимаю (нем.)> или говорят ему
ерунду, а он считает это новой штукой их языка. Нет, они заговорят,
конечно, если мы заставим их это сделать.
Фон Остен наклонился и стукнул в костлявую грудь Торнтона.
- А куда они нас ведут? Я смотрел на новую карту. Гораздо быстрее и
легче было бы свернуть на юг и идти на север вдоль берега. Я думаю, что
этот разговор об опасной территории, которую мы должны обойти, вздор,
обман.
Торнтон пожал плечами.
- Откровенно говоря, я подозреваю то же самое. Но почему вы
обратились именно ко мне?
- Вам единственному я могу доверять. Эвери глуп, Лоренцен слишком
слаб, а Гуммус-луджиль откажется помочь мне только потому, что это моя
мысль. Только мы с вами можем что-нибудь сделать.
- Гм.... - Торнтон потер подбородок: небритая борода неприятно
покалывала. - Может быть, я и смог бы вам помочь. Но я не хочу
вмешиваться. Вполне вероятно, что рорванцы намерены убить нас. Это самый
легкий путь отвратить внимание людей от их планеты. Если "Хадсон" также не
вернется, третьей экспедиции, по всей вероятности, не будет; вероятно, на
это и надеются туземцы. Но не забудьте, им нужно уничтожить и основной
лагерь, а там из-за нашего исчезновения вдвойне встревожатся. А
космический корабль - как насчет него? Как они добрались до "Да Гамы"? Он
до сих пор должен был находиться на орбите, даже если им удалось
уничтожить всех высадившихся людей...
Фон Остен нахмурился.
- Я думаю, у них есть оружие, которое они нам не показывают. Может, у
них есть свои космические корабли.
- Но почему их воины вооружены гладкоствольными ружьями? Не будьте
дураком!
Обожженное солнцем лицо немца покраснело. Помолчав, он спокойно
сказал:
- Пожалуйста, следите за своим языком. Я хочу действовать с вами
вместе, но если вы будете так... Не думали ли вы, что эти мушкеты могут
быть частью игры? Если мы будем думать, что у них нет ничего лучше, то не
будем их опасаться.
Торнтон свистнул.
- Во имя великого Иеговы!... - Вдруг он повернулся. - Идемте, мы ведь
должны охотиться.
- Но моя идея?
- Я хочу подумать о ней. Я дам вам знать.
Они принялись осторожно подниматься по крутому склону в гору. Вновь и
вновь останавливались они и осматривали горную местность в полевые
бинокли. Сухой снег скользил по острым склонам, но нигде ни признака
жизни. Торнтон чувствовал сильный голод и сдерживал тревожное чувство.
Сейчас не приходится жаловаться на отсутствие мяса.
Если рорванцы не так примитивны, как стараются казаться, это
открывает возможности для самых дурных предположений. Если они близки к
межпланетному уровню технологии, они могли обнаружить "Хадсон" при его
приближении; к тому же на своей экваториальной орбите он неоднократно
пересекал диски Сестры и солнц, даже в маленький телескоп его легко
заметить. Если даже рорванцы находятся на уровне порохового оружия, у них
все равно могут быть телескопы. Но если технология у них развитая, они
могут жить под землей, синтезируя себе пищу; этот обычай мог возникнуть в
период атомных войн. Они могут уничтожить и лагерь, и корабль несколькими
ракетами дальнего действия... Но почему они не сделали этого до сих пор?
Может, вначале хотят узнать как можно больше, в этом случае притвориться
примитивными туземцами - лучший способ избежать подозрений.
Торнтон покачал головой. Все-таки и это не объясняло всего,
оставалось по-прежнему много вопросов, не имевших ответа. Однако вполне
возможно, что фон Остен прав. В таком случае - что делать? Выстрел из
атомного ружья уничтожит всех рорванцев в лагере. Может, одного оставить и
выпытать у него все. Комиссары научили человечество, как надо добывать
сведения у существа, способного испытывать боль. Сообщение по радио,
быстрый возврат в лагерь, эвакуация всего персонала на "Хадсон" и уход в
глубокий космос - а что дальше? Троас по-прежнему останется загадкой. Он
не сможет увидеть, как Солнечный патруль осуществляет карательную операцию
- однако она произойдет. От нее нельзя отказаться, иначе в один прекрасный
день рорванцы обрушатся с неба на Землю.
Эвери будет взывать к небесам, заявляя, что это было абсолютно
неспровоцированное убийство, он, несомненно, обвинит их в уголовном
преступлении, когда они вернутся в Систему. Лоренцен, хоть и неохотно,
поддержит его. Гуммус-луджиль займет неопределенную позицию... А как
Гамильтон? Капитан сможет заковать их или оставить в качестве наказания
здесь; никакие чувства не останавливали его при выполнении долга, как он
его понимал.
У меня тоже есть долг. Как тяжел путь, о господи! Может, лучше не
останавливаться перед мятежом и уничтожить всех этих людей, кто не
поддержит его. А это, несомненно, будет означать суд по возвращении в
Систему, тюрьму, психиатрическое изменение структуры мозга... жена и дети
Торнтона будут плакать одни в своем доме на Марсе и с еще большей
гордостью держаться перед лицом соседей.
Но рорванцы не люди, ноагианские священники сомневаются, есть ли у
чужаков душа; в любом случае они язычники...
Торнтон знал, какую мучительную борьбу с самим собой ему придется
выдержать, прежде чем он примет решение. Но он знал, что решение
обязательно будет принято.
- Там! Смотрите туда!
Он поднял полевой бинокль, услышав шепот фон Остена. Высоко над ними,
перегнувшись через край обрыва, на них смотрела рогатая голова - добыча!
Два выстрела раздались одновременно. Животное вскрикнуло и исчезло.
Торнтон отчаянно бросился бежать, перепрыгивая через камни и балансируя на
краю обрыва. Ледяной воздух обжигал ему легкие, но он должен был схватить
животное, прежде чем оно упадет.
Верхний край обрыва нависал над ними. Он карабкался, крепко цепляясь
за скалы. Фон Остен шумно дышал рядом, единственная точка опоры. Все равно
что взбираешься на высокий забор. Они достигли вершины.
И провалились! Это произошло слишком быстро. Торнтон не понял, что
случилось, он ощутил лишь падение, что-то острое резануло его по спине и
разрезало кожу, он услышал свист воздуха и скрежет скал мимо ушей, затем
грохот и тьма.
Он медленно приходил в себя, долгое время ощущая лишь боль. Потом
зрение прояснилось, он сел, придерживая голову, которая, казалось,
раскалывалась.
- Фон Остен, - простонал он.
Немец был уже на ногах, он выглядел встревоженным.
- Вы в порядке? - спросил он. Тон его был небрежным, он уже осмотрел
марсианина, когда тот был без сознания, и не нашел серьезных повреждений.
Торнтон ощупал себя. На спине была длинная царапина, голова болела,
из носа шла кровь, на теле было множество синяков, сколько - он не мог
сосчитать. Но -
- Да, я в порядке.
Фон Остен помог ему встать.
- Проклятие на этой планете, - сказал он. - Все здесь лишь убивает
людей. Мне кажется, мы пойманы здесь.
Торнтон осмотрелся. Склон, по которому они взбирались, был внешней
стороной ямы около шести метров глубиной и четырех шириной. Животное,
которое они застрелили, находилось на противоположной стороне, а они, к
несчастью, угодили в яму. Стены ее были почти отвесными, сглаженными за
столетия ветром, морозом и тающим снегом; маленькое отверстие в дне ямы,
очевидно, служило для отвода воды.
Он обошел яму, осматривая края ловушки. Фон Остен, пострадавший
меньше, сделал несколько яростных попыток выкарабкаться, но в конце концов
вынужден был от них отказаться. Без инструментов и оборудования ничего
нельзя было сделать.
- Еще два в пользу рорванцев, - сказал он хрипло. - Они не могли
знать...
- Они привели нас в этот опасный край. И у них всегда есть шанс
заманить нас в ловушку. Gott in Himmel! <Боже небесный (нем.)> - фон Остен
погрозил кулаками небу.
- Не упоминайте имя господа всуе, - Торнтон опустился на колени и
стал молиться. Он не просил о помощи; живет он или умрет - все в воле
господа. Окончив молитву, он почувствовал себя спокойнее.
- Остальные будут искать нас, когда мы не вернемся к вечеру, - сказал
он. - Они приблизительно знают, куда мы пошли.
- Ja, но эта чертова территория слишком велика, а мы долго на таком
холоде не продержимся. - Фон Остен обхватил себя руками и вздрогнул.
- Мы сможем стрелять время от времени; может, нам удастся вызвать
снежный обвал. Однако пока стрелять не нужно, все равно в ближайшие часы
нас искать не будут. А сейчас разорвите, пожалуйста, пакет первой помощи и
перевяжите мне спину.
После этого оставалось только ждать. Когда зашло голубое солнце,
стало холоднее. Тени начали заполнять яму, воздух был похож на густую
жидкость. Внизу не было ветра, но люди слышали его тонкий холодный свист
вверху над ямой. Они пытались двигаться, чтобы согреться, но у них не было
сил.
После второго солнечного захода они прижались друг к другу в бездне
тьмы под резким холодным светом звезд. Время от времени начинали дремать и
просыпались от дрожи. Они были почти без сознания, время тянулось ужасно
медленно, и всю ночь их преследовали галлюцинации. Однажды Торнтону
послышалось, что кто-то зовет его; он мгновенно проснулся; голос глухо
звучал где-то внизу, он обвинял марсианина в грехах, и Торнтон знал, что
это не те, кто их разыскивает. Долгая ночь кончилась. Когда первые лучи
света озарили узкий кусок неба над их головами, они тупо удивились, что
еще живы.
Вновь и вновь брали они в окоченевшие пальцы ружья и стреляли в
воздух. Эхо отдавалось вокруг, и Торнтон с усилием вспомнил топографию
окружающей местности. Трудно было об этом думать, но он понял, что
окружающие скалы не позволяют звуку распространяться далеко. Их никогда не
найдут, их кости будут лежать здесь, пока двойная звезда не превратиться в
пепел.
Взошло первое солнце. Они не видели его, однако оно растопило ночной
иней, и дюжина холодных ручейков побежала в яму. Фон Остен оттирал
отмороженный палец, стараясь вернуть его к жизни. Торнтон хотел молиться,
но слова не шли на ум, как будто бог проклял и забыл его.
Солнечный свет озарял всю яму, когда появились рорванцы. Торнтон
увидел, как они смотрят на него через край ямы. Вначале он их не узнал:
мозг его был затуманен. Затем пришло понимание, и он с усилием очнулся от
полузабытья.
Фон Остен выкрикнул проклятие и схватил ружье.
- Morderishe Hund! <Убийственные собаки (нем.)> - Торнтон вовремя
выбил у него ружье их рук.
- Вы идиот! Они пришли спасать нас!
- Неужели? Они пришли посмотреть, как мы умираем!
- И чего вы добьетесь, стреляя в них? Отдайте мне ружье, вы, дьявол!
- Они вяло боролись. Три рорванца, стоя на краю ямы, смотрели на них.
Ветер раздувал их мех, лица-маски были совершенно невыразительны. Они
молчали.
Торнтон отобрал у немца ружье и посмотрел наверх. Чужаков уже не было
видно. Холодная рука сжала его сердце. Так просто, так легко. Если
рорванцы хотят всех перебить, их они уже убили. Они просто скажут, что не
нашли и следа пропавших.
Так легко, так легко... Торнтон чувствовал, что мысли его путаются.
- Боже великий, - прошептал он сквозь зубы, - уничтожь их! Смети их с
лица земли! - А что-то в глубине его души безумно хохотало и кричало, что
бог устал от людей, что это новые избранные люди, они изгонят грешное
человечество прямо в ад.
Он чувствовал в себе смерть, он был обречен замерзнуть и умереть
здесь, в тридцати тысячах световых лет от дома, и бог отвернул свое лицо
от Джоаба Торнтона.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14