Андрей Константинов: «Дело об урановом контейнере»

Андрей Константинов
Дело об урановом контейнере


Агентство "Золотая Пуля" — 2 – 1



OCR: Олег-FIXX ( fixx10x@yandex.ru )
«Агентство 'Золотая Пуля' — 2»: Нева, Олма-Пресс; СПб, Москва; 2001

ISBN 5-7654-1081-2, 5-224-01804-8 Аннотация Верить «Золотой пуле» в каждом конкретном случае необязательно, но к атмосфере, излучаемой и воссоздаваемой журналистами, переквалифицировавшимися в писателей, надо отнестись с доверием. Именно этим воздухом мы, к сожалению, и дышим. Андрей КонстантиновДело об урановом контейнере Рассказывает Андрей Обнорский Обнорский (Серегин) Андрей Викторович. Дата и место рождения — 30 сентября 1963 года, поселок Наречный, Астраханская область, Наримановский район, русский. В 1986 году закончил восточный факультет ЛГУ, специальность — страноведение по странам Зарубежного Востока. Владеет языками: арабским, ивритом, английским, немецким. Мастер спорта СССР по борьбе дзюдо (1982 год). Капитан запаса (демобилизован в 1991 году, Красногвардейский РВК, состав — командный). Проходил службу вне территории СССР в в/ч 27275 и в/ч 06725, дважды направлялся в спецкомандировки по линии 10-го ГРУ ГШ МО СССР (1984-1985 — НДРЙ, 1988-1991 — ВНСЛАД, характеристики положительные). Награжден медалью «За храбрость» — НДРЙ(1985 год) и орденом Сентябрьской Революции 11-й степени (1991 год) — Ливия.С 1991 года работал в различных СМИ СПб., где проявил интерес к расследовательско-криминальной тематике. Имеет многочисленные контакты в среде сотрудников правоохранительных органов и в преступной среде.В сентябре 1994 года осужден по статье 218, часть 1 (незаконное хранение оружия), направлен для исполнения наказания в ИТК общего режима в город Нижний Тагил. За это время была установлена его непричастность к событиям, вмененным ему в вину. По протесту прокуратуры освобожден из-под стражи на основании пункта 1 статьи 5 УПК РСФСР (отсутствие события преступления).В 1998 году Андрей Обнорский возглавил Агентство журналистских расследований (АЖР), которое более известно под названием «Агентство „Золотая пуля"». АЖР представляет собой не просто коллектив единомышленников, связанных общими интересами, а структурированное образование, состоящее из взаимодействующих подразделений: отдел расследований, репортерский отдел, информационно-аналитический отдел.Обнорский по характеру — бесспорный лидер. Общителен, обладает чувством юмора, бывает вспыльчиви раздражителен. Склонен к проявлениям авантюризма и необоснованного риска. Холост (дважды разведен, детей нет). Из агентурных данных
После летучки, или оперативки, или производственного совещания, или… короче, после этого ДУРДОМА, когда мои орлы-инвестигейторы вышли из кабинета, а я в очередной раз подумал: все! Брошу все, к чертовой матери! Надоело. Устал… — после всего этого я закурил сигарету, попросил у Оксаны кружку чая. Крепкого, горячего, с лимоном.Я пил чай, курил и понимал, что никуда я не денусь. И буду пахать, ругаться с ребятами на оперативках, радоваться вместе с ними… никуда я уже не денусь. И они тоже. Они уже захвачены этой чумовой и чудовищно интересной газетно-расследовательской работой. Сейчас они разошлись по кабинетам и курилкам и дружно перемывают мне кости: совсем Обнорский озверел — он что думает, мы железные? Такие объемы даже вдвое большим составом не делают… А потом начнут прикидывать: что и как можно сделать? Кого подключить? Как проверить источники информации по другим каналам?.. И «сядут на телефоны», и разбредутся по городу.…Кстати, о телефоне. Я открыл записную книжку и нашел номер Докера. Если Докер не просто так трепанулся вчера, то, пожалуй, есть о чем поговорить. По душам, так сказать… Хотя и не особо верится: контейнер с ураном?! Но все же верится. Земля наша обильна. Особенно на воров, героев и дураков… Интересно, сколько может стоить контейнер с ураном? И что это, собственно говоря, такое? Сколько там этого самого ура…— Але, — отозвался Докер. Голос у него был хриплым.— Здравствуй, Слава. Как головушка? Не болит?— А-а… это ты, Андрюха? Болит, падла… чтоб ей треснуть!— Я, товарищ Докер, я. Ты ее, головенку-то, отечественным препаратом «опохмелий».— Думаешь? — с сомнением спросил Докер.С сомнением, но и с интересом. Видимо, Слава уже и сам склонялся к мысли про «опохмелий», но колебался… А тут вдруг получил чью-то «моральную поддержку».— Думаешь? — спросил Слава.— Мне-то что думать? Это тебе думать надо, у тебя голова болит.Докер промычал что-то нечленораздельное. Видимо, ему действительно было худо, квасил Слава последнее время не слабо, что, кстати, для людей его крута было не очень характерно… нет, всякое, конечно, бывает. Встречаются среди братвы и пьющие, и любители травы, и кокаина. Но нечасто. Образ жизни, необходимость быстро соображать и принимать ответственные решения подталкивают к трезвости. Это с одной стороны. А с другой — стресс, дефицит времени и страх. Отсюда — водка.— Я ведь, собственно, не про «опохмелий» хочу поговорить с тобой, Слава.— А… про что? — спросил Докер. Соображал он туговато. А может быть, и не помнил вчерашнего разговора у входа в «Европу».— Про уран, Слава, — сказал я.— Про какой это уран?— Про обогащенный, — сказал я жестко.В трубке стало очень тихо.
* * * По стеклу кафе бежали потоки воды. И по тротуару бежали потоки воды. Они несли мусор и комки тополиного пуха. Под дождем облачка пуха мгновенно съеживались, превращались в серое нечто и исчезали, как мираж.Черный БМВ Славы Докера, сверкающий в водяных брызгах, остановился, почти въехав в зад моей «нивы». Остановилась огромная метла дворника, погасли фары. Из салона неуклюже вылез огромный Докер. Когда-то Слава домкратил Занимался тяжелой атлетикой.

, потом, с началом перестройки, работал в порту, примкнул к братве. Теперь Слава — о-го-го! Его группировка входит в десятку ведущих питерских команд. И этот БМВ у него не один… Растут люди! Освоили «новое мышление» и — вперед!Докер вошел в дверь. Огромный, небритый, опухший. С сотовым телефоном. С перегаром. С золотой цепурой на мощной шее. Картинка!— Здорово, Андрюха.— Здравствуйте, товарищ Докер. Как ваше бандитское здоровье?— А-а… либо сейчас врежу сто капель, либо помру. Эй, дочка!Подошла официантка. Молодая, стройная, смазливая, почти без юбки.— Добрый день. Слушаю вас.— Вот что, дочка… Водочки мне сотку и минералки. Поняла?— Д-да… одну минуту.Официантка убежала. Фактура, как сказал бы оператор Худокормова Володя, у Докера была впечатляющей: монстр. Человека пополам руками разорвет. Уж голову-то, по крайней мере, открутит без натуги.— Может, не стоит пить-то? — спросил я.Слава положил на стол два огромных кулака, глянул на меня мутными глазами. На лбу блестели капли пота… Ничего не ответил.Подошла официантка, принесла фужер с водкой, второй фужер и бутылку воды. Фужер слегка запотел. Докер смотрел на него с вожделением и страхом.— Пожалуйста, ваша водка…— Спасибо, дочка. Умница.Слава проглотил водку, мученически сморщился. Смотреть на него было больно. За окном хлестал ливень, текли мимо разноцветные зонты, проезжающие машины обдавали «ниву» и БМВ потоками воды. Из-за соседнего столика на Докера изумленно и испуганно смотрели двое молодых итальянцев.Докер поставил фужер на стол, шумно выдохнул, сказал:— Ну?— Мы вчера недоговорили, Слава. Помнишь, у входа в «Европу»?— Смутно… я был немножко… того.— Правда? — спросил я как можно более невинно. — А я и не заметил.Докер посмотрел на меня как на проститутку Троцкого, хмыкнул.— Что я вчера наболтал? — спросил он.— Вчера, Вячеслав Георгиевич, ты обещал мне экслюзив про урановый контейнер стоимостью 1 000 000 долларов… Аль забыл?— Ерунда все это, Андрюха… треп по пьяне, — ответил Докер и отвел взгляд.Но я-то еще вчера понял, что не похоже на треп. Пьяный Слава обхватил меня мощной дланью и жарко шептал в ухо: «Андрюха, только тебе, понял? Андрюха, баш на баш… твои орлы надыбали, что я организовал производство бабского белья, но не написали. Спасибо… спасибо, что не опозорили, а я только тебе за это — экслюзив. Один конь по городу носится, всем уран предлагает. Контейнер! Хочет зеленый лимон».— Постой-ка, Слава, — сказал тогда я, — контейнер урана — это несерьезно.— Серьезно, Андрюха… вот как раз это — серьезно.А сейчас Докер отводил взгляд в сторону и лепил мне: треп по пьяне.— Вчера, Слава, ты мне другое говорил, — скучно произнес я.— Закурить дай, — сказал Докер.Курил он редко — только когда выпьет. Я протянул сигареты. Слава вытащил одну, чиркнул спичкой из предусмотрительно положенного на столик фирменного коробка, затянулся. В глазах его появился блеск, лицо начало менять выражение. О, великая сила опохмелки!— Не помню, чего натрепал, — повторил он.— Давай я напомню. Ты горячо и искренне благодарил за то, что мои расследователи не дали в нашу «Явку с повинной» материал про твое производство дамского белья. Говорил, что долг платежом красен, что ты такой человек: дал слово — скала! И информацию про уран отдашь только мне. Иначе, дескать, ты будешь последней проституткой, и тогда уж печатайте про меня что хотите… Вот какой я человек!Докер крякнул, раздавил сигарету в пепельнице и повертел головой по сторонам.— Эй, дочка!Подошла официантка.— Повторить, — сказал Слава.Ливень за окном стих.
* * * Окно кабинета начальника службы БТ выходило во двор Большого дома. Кабинет был довольно просторным, но темноватым, неуютным, старомодным. Ни один чиновник десятого класса из таможни в таком сидеть бы не стал. А «комитетский» полковник, начальник мощной и важной службы, обеспечивающей безопасность города и огромной области — сидел и работал.В ФСБ я позвонил уже под вечер, после того как раз пять (или двадцать пять) «прокрутил» в голове информацию Славы Докера.— То, что вы сейчас рассказали, Андрей Викторович, более чем серьезно, — сказал полковник Костин.— Именно потому я пришел к вам, Игорь Иваныч.— Спасибо… спасибо, но ваша информация не содержит никакой конкретики. Зацепиться-то нам не за что. Вы понимаете?Полковник сказал и выжидающе посмотрел на меня.— Да, разумеется, понимаю.— Не хотите раскрыть нам источник?— А вы, Игорь Иваныч, свою агентуру раскрываете?Полковник улыбнулся. Хорошая у него улыбка. Я тоже улыбнулся:— Ну вот видите… я тоже не имею права раскрывать своих агентов.— Тогда, Андрей Викторович, я не совсем понял цель вашего визита. Вы приходите, рассказываете, что в городе появился человек, который пытается продать контейнер с обогащенным ураном… что он предпринял уже несколько неудачных попыток. Называете даже конкретную сумму. Но это все! Разумеется, даже такую скудную информацию мы будем проверять… обязательно будем. Однако если бы вы дали нам чуть-чуть больше… совсем чуть-чуть… нам было бы много легче.Костин внимательно посмотрел на меня, сказал:— Я не понимаю вас, Андрей Викторович.— Хорошо, — ответил я, — попробую объяснить, Игорь Иваныч. К вам я пришел потому, что ваши возможности на порядок выше моих…— Как минимум на два порядка выше, Андрей Викторович, — перебил с улыбкой полковник. — Извините за прямоту.— Да, вероятно, это так, — согласился я. — Именно поэтому я у вас. И я могу дать дополнительную информацию. Например, где завтра должна состояться встреча продавца с потенциальным покупателем. Но при одном условии.— При каком же? — спросил полковник. Голос звучал спокойно, буднично, незаинтересованно. Как будто мы говорим о поимке какого-нибудь черного следопыта с ржавым наганом… Силен полковник!— Вы включаете в операцию меня, — нахально сказал я.— Как вы себе это представляете? В каком качестве?— В качестве журналиста-расследователя, Игорь Иваныч. А как именно это будет выглядеть, мы обсудим в рабочем порядке. Даю слово офицера, что в ваши секреты нос совать не буду.— Вы думаете, это возможно? — невозмутимо произнес Костин. — Я имею в виду: участвовать в операции и… «не совать нос»?— Я думаю, можно найти разумный компромисс. Вы же не так уж и просты, товарищ полковник. И ваши сотрудники тоже.— Да, пожалуй, мы не очень просты, — улыбнулся Костин. Нет, все-таки хорошая у него улыбка. — Пожалуй, стоит подумать над вашим предложением. Но вы же понимаете, я один такого решения принять не вправе.— Да, разумеется, я понимаю. Когда вы сможете дать ответ?
* * * Ответ полковник Костин дал уже через час. Едва я вошел в квартиру, как зазвонил телефон, благословенный и проклятый! Исчадие уходящего двадцатого века… но жить без него мы уже не можем. И, ненавидя его всем сердцем, искренне и глубоко, человек теперь повесил себе на бок еще и сотовый. Журналисты сделали это в первых рядах… Иногда у меня появляется искушение разбить его вдребезги…Звонил мой домашний. Я швырнул сумку на пол в прихожей, взял трубку и услышал голос Костина:— Добрый вечер, Андрей Викторович. Костин из ФСБ.— Добрый, Игорь Иванович… что хорошего вы мне скажете?— Ваше предложение принято, будем работать вместе. Вы сможете сейчас к нам подъехать? Или, если вам затруднительно, мы подскочим к вам.— Еду, — ответил я. Ох, хорошая улыбка у полковника Костина.
* * * Я промчался по мокрой, блестящей в свете фар набережной. У Литейного моста стоял патруль ГАИ и ОМОН. Почему-то меня не остановили. Низкие дождевые тучи с Балтики ползли над самым мостом, задевали за антенны на крыше Большого дома. Часы показывали 23.17. До встречи продавца и покупателя урана оставалось четырнадцать часов сорок три минуты.На служебной стоянке возле Большого дома было пустовато. Я поставил «ниву» возле задрипанного «жигуленка» и пошел к зданию. Внутрь я вошел через подъезд №2. Внизу, в вестибюле, меня уже ожидал человек.…В кабинете полковника на этот раз сидели, кроме него, еще трое мужчин. Все — без галстуков. Горела люстра. Из включенного, но обеззвученного телевизора что-то вещала госпожа Новодворская. Впрочем, звук и не нужен. Новодворская известно что скажет… Костин встал, выключил телек.— Познакомьтесь, Андрей Викторович, — сказал он и представил мне присутствующих.
1 2 3 4 5