"Она сильно
ударилась головой", - не очень убедительно повторяла Полина полицейским,
пытаясь объяснить происхождение 49 серьезных ран на голове матери.
Полицейские поняли, что имеют депо с чем-то более серьезным и
подозрительным, чем несчастный случай. Шестнадцатилетняя Полина и
пятнадцатилетняя Джульетта были арестованы.
Когда их уводили, настороженный полицейский заметил возле тропинки в
нескольких шагах от тела кирпич, завернутый в старый окровавленный чулок.
При ближайшем рассмотрении оказалось, что к нему прилипли часпщы волос
миссис Паркер.
Теперь у полиции уже не оставалось никаких сомнений относительно того,
что послужило причиной смерти несчастной женщины.
Попав в тюрьму, перепуганная Полина призналась в убийстве. Она заявила,
что еще за несколько дней до этого события "приняла решение" убить мать во
время прогулки в парке, и Джульетта, которая пошла с ними, не замешана в
убийстве.
Она уверяла следователя: "Джульетта ничего не знала. Она верила тому,
что я ей говорила, хотя и могла кое о чем догадываться. Но я в этом
сомневаюсь. Вероятнее все же, что она ничего не знала".
Во время допроса, когда полицейский повернулся к ней спиной, она
пыталась уничтожил" клочок бумаги, на котором написала: "Я беру всю вину на
себя". Эта записка предназначалась подружке. Джульетта, узнав о неудачных
попытках сообщницы связаться с ней, немедленно изменила показания и
признала себя виновной.
Было ли это безумием?

"Я взяла камень, завернула в чулок, признавалась впоследствии Джульетта,
и ударила ее. Я была испугана. Я хотела помочь Полине. Это было ужасно -
мать Полины дергалась в конвульсиях. Мы обе держали ее. Наконец она утихла,
и тогда мы оставили ее. После первого удара я знала, что нам необходимо
убить ее".
В длительном судебном процессе, сопровождаемом газетной шумихой, не было
нужды, так как парочка признала себя виновной.
Но подружки - очевидно, не без помощи адвокатов - выбрали хитроумную
тактику, заявив, что совершили преступление в состоянии умопомрачения. Эту
версию суд, однако, не собирался принимать всерьез. Находясь в тюрьме, они
вполне могли осознать, что совершили, но обе даже не раскаивались и хотели
только одного - вернуться в свой прежний мирок изощренного секса.
В своей жесткой речи обвинитель Энтони Браун заявил: "Я чувствую себя
обязанным сказать вам, что для следствия абсолютно ясно: обвиняемые, две
молодые девушки, вступили в заговор, чтобы убить мать одной из них, и
исполнили свой план самым жестоким образом. Это преступление было задумано
так, что могло быть осуществлено только совместными действиями сообщниц".
Браун попытался объяснить, как преступные наклонности развивались в
отношениях между двумя девушками. Поначалу они встречались просто как
школьные друзья, но их взаимные симпатии постепенно превратились во что-то
иное, чем обычная девичья дружба. Он отметил, что между подругами сложились
взаимоотношения, вполне естественные для людей противоположного пола и
более старшего возраста, но вряд ли возможные для школьниц.
Неудивительно, что миссис Паркер была потрясена, узнав об этих
отношениях, и делала все возможное, чтобы разорвать их. Мать боролась за
честь дочери изо всех сил до последней минуты...
В ходе следствия выяснилось, что она встречалась с отцом Джульетты,
ректором университетского колледжа в Крайстчерче доктором Халмом, пытаясь
сделать его своим союзником в этой борьбе. В начале года он ушел в отставку
с намерением получить новое назначение в Кейптауне. Отец согласился взять с
собой Джульетту, чтобы увезти ее от Полины. Отъезд был назначен на 3 июля,
и подружки поклялись убить миссис Паркер в наказание за предстоящую
разлуку.
За неделю до убийства, притворившись, что их больше не волнует разлука,
сообщницы уговорили миссис Паркер отправиться с ними на загородный пикник.
Джульетта захватила кирпич из сада у своего дома, и дело было сделано.
Это нашло подтверждение в приобщенном к делу дневнике Полины Паркер и в
переписке между девушками, которая, как заявил суд, характеризует их как
закоренелых преступниц.
"Здесь, - продолжал Браун, размахивая дневником Полины перед членами
суда, обвиняемая признается, что они с подружкой не раз занимались
магазинными кражами и шантажом. В распоряжении суда имеются явные
доказательства того, что уже в феврале Полина страстно желала смерти матери
и в течение нескольких недель выбирала способ убийства".
Браун процитировал дневниковую запись за 14 февраля: "Почему, ну почему
мать не может умереть? Десятки, тысячи людей умирают каждый день. Так
почему же не мать или отец?" Позже, в апреле, по явятся такие слова:
"Ненависть к матери закипает во мне. Именно она является основным
препятствием на моем пути. Неожиданно я нашла средство обойти эти
препятствие. Я пытаюсь обдумать некоторые детали. Я хочу, чтобы это
выглядело либо естественной смертью, либо смертью от несчастного случая".
В июне в дневнике продолжается та же тема: "Мы обсуждали план избавления
от матери и сделали его более четким. Довольно странно, но у меня не было
угрызений совести". 22 июня, в день преступления, Полина записала: "Я пишу
рано утром перед событием. Прошлой ночью я была очень взволнованна, совсем
как накануне Рождества. Хотя приятных снов у меня не было".
Эти откровения преступницы, оглашенные в судебном заседании, произвели
на всех ошеломляющее впечатление. Но подружки взирали на судебное действо с
любопытством обыкновенных школьниц, в то время как приводились все новые и
новые свидетельства, доказывающие их лживость и лицемерие, патологическую
тягу к извращенным наслаждениям, рисующие их убогий, ограниченный мир.

Странные Дебора и Ланселот

Большинство свидетельств суд получил от матери Джульетты. Миссис Халм
рассказала, что девушки собирались написать роман и практиковались в
сочинении странных писем друг другу, используя исторические псевдонимы.
Джульетта взяла имя короля Чарльза II, потом стала Деборой. Полина Паркер с
начала этой странной переписки называла себя благородным рыцарем
Ланселотом.
Все это были персонажи известной средневековой драмы.
Поначалу письма были полны романтических эпизодов, сплетавшихся в
фантастический мир, в который постепенно погружались героини этого действа.
Вскоре тон писем стал более мрачным. В них появились описания невероятных
садистских сцен с изнасилованием девиц и пытками рыцарей. В то же время
усилилось взаимное влечение девушек. Вскоре они стали спать вместе. Одна из
них впоследствии признавалась: "Мы представляли себя святыми, занимающимися
любовью в постели. Мы занимались этим, не чувствуя усталости. Как прекрасно
чувствовать себя удовлетворенными!"
Подруги часто сбегали с уроков и уединялись в сельском амбаре, где
предавались любовным утехам, заканчивая свой день обливанием друг друга в
ручье. Они мечтали о том, что уедут в Америку, сказочно разбогатеют и
вместе купят хороший дом, в котором прислуживать им будут евнухи.
Джульетта признавалась, что чувствовала себя "в безопасности" рядом с
Полиной. Оказывается, еще ребенком ее привезли в Лондон во время войны, и
эта обстановка глубоко травмировала ее. Одна из их игр была на "военную"
тему: Полина обнимала Джульетту, а та в это время издавала воющий звук
падающих авиабомб.
Это был, как писала Джульетта Полине, только их потаенный мир, в который
никто другой не допускался.
Миссис Халм прибыла в Новую Зеландию с мужем и дочерью, когда той было
пять лет. Поначалу она приветствовала дружбу Джульетты с Полиной. Матери
казалось, что это поможет малышке быстрее освоиться на новом месте. "Знала
бы я, к чему это приведет, я бы сама убила это бесчувственное существо!" -
всхлипывала несчастная женщина, отвечая на вопросы судьи.
Вот еще одна выдержка из дневника Полины. "Проституция - неплохое
занятие, чтобы делать деньги, а какое удовольствие вы получаете, занимаясь
этим! Мы открыли в себе блестящие способности в сексе. Вероятно, не
осталось ничего такого в этой области, чего мы не умеем".
Эти слова вряд ли заставят кого-либо усомниться в том, что подружки
прекрасно знали, что творили. Позже, когда Полину вызвали для дачи
показаний, ее высокомерие свело на нет все аргументы защиты. Когда ее
спросили, знала ли она, что убийство - преступление, Полина с усмешкой
ответила: "Я знала, что убивать грешно. Я знала это, когда убивала. Только
абсолютный идиот не понимает, что это порочно".
Адвокаты заявили, что не сомневаются в виновности своих подзащитных, но
не уверены в их нормальном психическом состоянии.
Медицинский эксперт доктор Медликат утверждал, что каждая из обвиняемых
"хрупка, как ребенок, который только начинает ходить", что предки обеих
девушек были предрасположены к болезням и это привело к неуравновешенности,
а затем и к расстройству психики юных преступниц.
Доктор передал заявление одной из девушек во время медицинской
экспертизы: "Я верю, что мы гении. Я не хочу ставить себя выше закона - я
просто вне его". "С моей точки зрения, - заключил эксперт, - они
агрессивны, социально опасны и могут быть признаны невменяемыми".
Это мнение не разделял другой судебно-медицинский эксперт, доктор Чарльз
Беннет, который отстаивал свою точку зрения на суде: "Я нахожу, что обе
преступницы, без сомнения, отдают себе полный отчет в содеянном. Но я очень
сомневаюсь, что эти несовершеннолетние развратницы придают хоть какое-либо
значение тому, что думает о них общество".
После тщательного рассмотрения дела суду предстояло решить, являются ли
обвиняемые психически больными. Судья Адаме обратился к присяжным:
"Ключевым словом является слово "знаю". Оно должно быть рассмотрено по
отношению к каждому моменту преступления. Были ли умы этих девушек в таком
смятении, что они не ведали, что творили? Вот это, дамы и господа
присяжные, вы и должны установить".
Через два часа пятнадцать минут был вынесен приговор - виновны.
Блуждающая улыбка скользнула по лицам несовершеннолетних убийц, когда им
объявили, что они будут заключены в тюрьму на неопределенный срок.
Но через четыре года, после многочисленных психиатрических и медицинских
экспертиз, преступницы оказались на свободе.
Полина и Джульетта по-прежнему остались подругами, но пламя прошлых
взаимоотношений за время разлуки угасло.
Герберт Рипер жил с матерью Полины 25 лет, хотя официально они не
состояли в браке. Возможно, последнее обстоятельство каким-то образом
повлияло на характер девочки, которая с детства познала чувство
отчужденности.
Когда Полину освободили, человек, который был ей вместо отца,
воскликнул: "Это не расплата за отнятую у человека жизнь. Только дьявол мог
совершить такое! Сущий дьявол!"

КАРЛ И ИЛЬЗА КОХ: Тени в аду

Среди заплечных дел мастеров "третьего рейха" Карл и Ильза Кох
выделяются особо. Они заправляли конвейером смерти в концентрационном
лагере Бухенвальд, перемоловшем десятки тысяч жизней. Даже их коллегам из
СС становилось не по себе, когда фрау Кох хвасталась абажурами, сделанными
из человеческой кожи.
Нацисты создали на оккупированной ими территории множество концлагерей,
предназначенных для так называемого "расового очищения" Европы. То, что их
узниками были дети, инвалиды, старики, совершенно беззащитные люди, не
имело никакого значения для садистов из СС. Освенцим, Треблинка, Дахау и
Бухенвальд стали сущим адом на земле, где людей систематически травили в
газовых камерах, морили голодом, избивали и заставляли работать до
изнеможения.
Чтобы воплотить в жизнь бредовые планы Гитлера, требовались исполнители
- люди без жалости, сострадания и совести. Нацистский режим создал систему,
которая могла произвести их.
Некоторые начальники лагерей, в частности Рудольф Гесс в Освенциме,
непосредственно не убивали заключенных и таким образом как бы
отгораживались от злодеяний, творимых в лагерях. На суде Гесс гордо заявил
о немецкой изобретательности, которая позволяла поддерживать в
исполнителях-палачах иллюзию невиновности в содеянном.
Супруги Кох были парочкой, чья изощренность не знала границ. Эти двое -
комендант лагеря и его жена, которая проводила вечера за изготовлением
абажуров из татуированной человеческой кожи, воплощали в жизнь суть
гитлеровской идеи.
Переезд Ильзы Кох в Бухенвальд из Саксонии, где она родилась в 1906 году
и до войны работала библиотекарем, еще не дает ответа на то, что превратило
обыкновенную женщину в зверя. Дочь чернорабочего, она была прилежной
школьницей, любила и была любима, пользовалась успехом у деревенских
парней, но всегда считала себя выше других, явно преувеличивая свои
достоинства. И когда ее эгоизм объединился с амбициями эсэсовца Карла Коха,
скрытая извращенность. Ильзы стала явной.
Они познакомились в 1936 году, когда система концентрационных лагерей
уже охватила всю Германию. Штандартенфюрер Карл Кох служил в Заксенхаузене.
У Ильзы была любовная связь с шефом, и она согласилась стать его
секретарем.
Карл родился, когда матери было 34 года, а отцу, правительственному
чиновнику из Дармиггадта, - 57. Родители поженились через два месяца после
рождения сына. Отец умер, когда мальчику исполнилось восемь лет. Будущий
комендант концлагеря учился плохо. Вскоре он ушел из школы и поступил
работать посыльным на местную фабрику.
Когда юноше исполнилось семнадцать лет, он записался добровольцем в
армию. Первая мировая война уже полыхала в Западной Европе. Однако
вмешалась мать, и с призывного пункта его вернули домой. В марте 1916 года,
в возрасте девятнадцати лет, ему все-таки удалось попасть на фронт.
Новобранец досыта нахлебался окопной жизни на одном из самых напряженных
участков Западного фронта.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55