Он не желал вступать в бой, не выяснив дальнейшую судьбу
своего "пенсионного фонда", попавшего в руки этих "грязных крестьян".
Ламмердинг попросил у начальства разрешения разобраться с виновниками
нападения на колонну, и его просьба была удовлетворена.
Согласно послевоенному свидетельству очевидца-телефониста, генерал грубо
отчитал Дикмана за опрометчивое решение отправить машину со столь
малочисленной охраной и посоветовался с ним, как вернуть золото.
Немцы предположили, что партизаны, атаковавшие ночной конвой, были из
населенного пункта Орадур. Не только потому, что эта деревня была ближе
всех к месту засады.
Одному из эсэсовцев, захваченных в плен партизанами, удалось бежать, и
он доложил Дикману, что для допроса его возили в Орадур. Это и
предопределило трагическую судьбу небольшой французской деревни и ее
жителей.

Несущие смерть

Командовать карательной операцией против жителей Орадура был назначен
нацистский головорез капитан Кан, известный своей невиданной жестокостью по
отношению к партизанам и гражданскому населению на Восточном фронте.
Историки считают, однако, что солдаты Кана не собирались учинять
массовой расправы, когда прибыли в деревню; их целью было найти пропавшее
золото. Но жители в один голос утверждали, что им ничего не известно о
золоте, и столь полное единодушие вызвало у карателей подозрение. Они
посчитали это сговором и решили преподать заговорщикам урок.
Расправа, учиненная Каном над Орадуром, была настолько же бессмысленной
и жестокой, как и уничтожение Варшавы, Минска, Киева.
Каратели ворвались в деревню к концу рабочего дня и тут же оцепили ее.
Крестьяне, проработавшие все утро в поле, уже вернулись домой. Их согнали в
церковь и сарай. Эсэсовцы с примкнутыми штыками рыскали по окрестностям в
поисках тех, кому удалось спрятаться. Один из солдат, Хайнц Барт, был
французом по происхождению, но надел эсэсовскую форму.
Теперь, размахивая автоматом, он выкрикивал испуганным жителям: "Сегодня
прольется кровь!"
На глазах у жителей Орадура немцы с помощью гранат и взрывчатки взорвали
все двести пятьдесят четыре дома в деревне.
Пятнадцатилетнему Роже Гофрену чудом удалось спастись.
"Я предложил двоим старшим сестрам спрятаться вместе со мной, - объяснял
мальчик позднее, - но они отказались. Я чувствовал, что боши решили в тот
день уничтожить нас".

Бойня в церкви

Белая ракета, взвившаяся в небо, была для Кана условным сигналом о том,
что жители деревни собраны в церкви.
И началась расправа.
Немощных стариков и инвалидов, которые не могли дойти до места казни,
расстреливали на месте. Те, кто пытался спастись бегством, были скошены
очередями из пулеметов. Патронов для расправы фашисты не жалели.
Загнав в церковь более четырехсот пятидесяти женщин и детей, немцы
подожгли мощные заряды, испускавшие ядовитые клубы черного дыма. Несчастные
люди стали задыхаться. Затем солдаты начали швырять в окна гранаты. Когда
отгремели взрывы, эсэсовцы открыли двери и стали поливать охваченное
пожаром помещение пулеметным огнем. Пламя поглотило тех, кого еще не успели
сразить пули, осколки гранат и обломки рухнувших стен.
Двести мужчин, запертых в сарае, были расстреляны из пулеметов.
Дикман в сопровождении двух представителей местной полиции начал
выбивать показания из подозреваемых в сотрудничестве с партизанами, требуя,
чтобы они указали ему, где спрятано золото.
Эсэсовец на месте расстреливал тех, кто отказывался отвечать.
Жану Дарту, раненному в обе ноги, чудом удалось остаться в живых.
Спаслись еще четверо, в том числе женщина, которая, получив несколько
ранений, все же выпрыгнула из окна церкви, расположенного над алтарем. Она
спряталась в огороде, где ее, чуть живую, и нашли на следующий день.

Отголоски трагедии

Дикман был вне себя от бешенства: расправа началась раньше, чем он успел
основательно допросить жителей об исчезнувшем золоте. Остаток дня эсэсовец
пьянствовал в одном из уцелевших домов на окраине Орадура.
Вечером, когда огонь еще продолжал гулять по руинам, горе-вояка, едва
держась на ногах, явился к генералу Ламмердингу и доложил, что ему не
удалось разыскать пропажу.
Сегодня Орадур - мертвое селение в развалинах, не тронутых с того
злополучного дня.
В маленьком музее, который стал местом поклонения праху безвинных жертв,
выставлены сломанные очки, любовные письма, бутылки с недопитым вином -
нехитрые, но щемящие детали простой сельской жизни, оборванной пулеметными
очередями.
Многие тела так сильно обгорели, что опознать их было невозможно, и их
похоронили в братских могилах там, где они приняли смерть.
Шестьсот сорок два человека погибли из-за награбленного золота, о
котором они ничего не знали.
Английский бизнесмен Робин Макнесс утверждает, что ему известна
дальнейшая судьба пропавшего золота. Он написал книгу "Орадур: бойня и ее
последствия".
Многие ведущие историки, и среди них специалист по французскому
Сопротивлению во время второй мировой войны доктор Фут, считают, что эта
книга содержит достоверный рассказ о событиях в Орадуре.
Макнесс столкнулся с орадурской историей случайно, через много лет после
войны.
В 1982 году англичанин встретился с тем самым Раулем, который, по его
словам, когда-то зарыл золото на месте засады. Теперь бывший партизан
занимался контрабандным вывозом золота из Франции в Швейцарию. Француз
рассказал Макнессу свою историю, изложив подробности засады на дороге и
объяснив, почему немцы выбрали Орадур своей жертвой. Он утверждал, что
историки ошибались, предполагая, что оккупанты сожгли деревню в отместку за
помощь ее жителей партизанам.
Рауль также сообщил, что он забрал спрятанное золото и потратил часть
его, чтобы начать собственное дело. Теперь француз собирался переправить
оставшуюся часть своих сокровищ в один из швейцарских банков.
По словам Макнесса, он согласился помочь Раулю, но сделка сорвалась, так
как англичанина задержали на французской таможне. В его машине нашли
контрабандный груз на сумму двадцать тысяч фунтов стерлингов.
Макнесс был приговорен к двадцати одному месяцу тюрьмы и принять участие
в операции, затеянной Раулем, не смог.

Нераскрытая тайна

После освобождения из тюрьмы Макнесс несколько лет изучал подробности
истории, рассказанной Раулем: "Я не знаю точно, о чем говорили генерал
Ламмердинг и майор Дикман в субботу 10 июня 1944 года, - заключил он, - но
если версия Рауля достоверна, а ничто не убеждает меня в обратном, то мы с
ним являемся единственными живыми свидетелями, посвященными в тайну событий
того ужасного дня.
Видимо, Ламмердинг сообщил Дикману во время их встречи, что ему стало
известно о засаде от солдата, бежавшего с места стычки с партизанами.
Солдатам спецподразделений было строго приказано докладывать о какихлибо
происшествиях только офицерам, имеющим непосредственное отношение к
проводимой операции, то есть майорам Дикману и Кампфе или генералу
Ламмердингу".
Главные действующие лица этой драмы мертвы и при жизни никому не открыли
свою тайну.
Но из рассказанного Макнессом можно сделать определенный вывод, что
жители Орадура пали безвинными жертвами алчного нацистского генерала и его
приспешников.
Впрочем, история с золотом до сих пор остается версией, которую
приходится принимать на веру без каких-либо доказательств. Больше никто не
смог ни подтвердить ее, ни опровергнуть.
Сожженный и расстрелянный Орадур навсегда остался памятником жертвам
фашизма. И сегодня он напоминает людям об опасности коричневой чумы, едва
не поглотившей человечество.

УИЛЬЯМ КЕЛЛЛИ: Трагедия Сонгми

В середине 60-х годов Соединенные Штаты направили необученных
новобранцев сражаться во вьетнамских джунглях. Их методы усмирения не раз
принимали форму безумия. Одной из жертв стала деревня Сонгми.
Америка вступила в войну с Вьетнамом в разгар идеологической борьбы
между двумя системами - капитализмом и коммунизмом. Тысячи молодых
американцев были посланы навстречу гибели в дремучие джунгли, кишащие
змеями. Они проливали свою кровь в местах с непроизносимыми названиями от
рук людей с невыговариваемыми именами. Но, как утверждали их командиры,
доблестные солдаты армии США выполняли свой долг, достойный памяти великих
предков - благородных воинов Паттона, Макартура и Эйзенхауэра. Они не
устраивали ям-ловушек, утыканных заостренными бамбуковыми кольями, не
мучили военнопленных, заставляя их под пытками сознаваться в своих "военных
преступлениях", - судьба многих американцев, попавших в плен. Но все
утверждения о благородной миссии американских войск во Вьетнаме были
похоронены 16 марта 1968 года в крошечной деревушке Сонгми, расположенной
на восточном побережье Южно-Китайского моря.
В этот день рота "Чарли" из состава 11-й пехотной бригады ворвалась в
беззащитную деревню на прибрежной равнине и хладнокровно уничтожила около
пятисот ее жителей - мужчин, женщин и детей. В холодной отрешенности,
перемежавшейся с приступами слепой ярости, каратели в форме американской
армии учинили кровавую расправу над мирным населением вьетнамской деревни.
Эту смертельную оргию можно сравнить по жестокости с варварскими акциями СС
в СССР и Польше во время второй мировой войны. Стариков сбрасывали во рвы и
закалывали штыками, беременным женщинам вспарывали животы, а тех, кто
пытался выбраться из этого ада, швыряли обратно на кучи мертвых тел...
Коллективное безумие, охватившее роту "Чарли", так и осталось загадкой.
Тем более что за это преступление был наказан только лейтенант Уильям
Келли, если три дня пребывания в тюрьме можно считать наказанием. Он был
освобожден после рассмотрения дела президентом США. Множество раз это
кровопролитие обсуждалось с привлечением его непосредственных участников,
представителей тыловых штабов и американской общественности. Более чем
любой другой эпизод той войны, трагедия Сонгми стала символом безумия,
обнажив обстоятельства, при которых обычные, вполне добропорядочные молодые
люди под психологическим прессом войны превращаются в кровожадных варваров.
На полях вокруг Сонгми были жестоко растоптаны традиционные американские
идеалы добра и справедливости.
На землю, заселенную в основном сельскими жителями, пришла беспощадная
война с ее современной технологией уничтожения. Американцы обрушили на них
напалм, фосфорные бомбы, дефолианты и другие чудовищные средства поражения.
И вьетнамцы недоумевали: чем они навлекли на себя такой гнев чужеземцев?
Но Сонгми, да и все другие деревни Вьетнама рассматривались американским
военным командованием как партизанские базы бойцов-вьетконговцев, которые с
помощью крестьян не без успеха противостояли самой мощной державе мира.
Разочарование, вызванное трудностями ведения боевых действий против
невидимой и неуловимой армии Хо Ши Мина, перерастало у американских
военачальников в труднообъяснимую жестокость. Они начали применять тактику
"выжженной земли". Когда рота "Чарли" вступила в Сонгми, семьдесят
процентов деревень в провинции Куангнгай в результате такой политики были
стерты с лица земли, но ведь милосердие никогда и не было обязательным
атрибутом войны.
Вот что тогда говорил по этому поводу один из американских пехотинцев:
"Мы называли их коротышками, узкоглазыми, недоделками, придумывали им
другие презрительные клички. Вьетконговцы для нас не были людьми. Мы
никогда не относились к ним как к людям. Они были для нас чем-то
абстрактным, тварями, которые хотели убить нас, и мы просто убивали их
первыми. Это касалось всех, от малолеток до стариков. Вот что сделал с нами
Вьетнам".

Личный счет убитых врагов

Другой солдат, морской пехотинец Филипп Капуто, говорил, что хотя
приказы уничтожать гражданское население и не были писаны черным по белому,
главнокомандующий американскими войсками во Вьетнаме Уильям Уэстморленд
настойчиво и постоянно требовал от своих солдат убивать как можно больше.
Капуто вспоминает: "Стратегия обескровливания противника, проводимая
генералом Уэстморлендом, здорово влияла на наши действия. Победы и
поражения определялись простым арифметическим подсчетом потерь противника,
индивидуальный успех или неуспех солдат - личным счетом убитых врагов.
Начальство требовало от командиров как можно больше трупов и крови, а те в
свою очередь давили на солдат. Поэтому неудивительно, что у некоторых из
нас выработались презрительное, наплевательское отношение к человеческой
жизни и склонность к убийству".
Рота "Чарли" вступила в Сонгми именно с таким настроением.
Первоначально это подразделение было укомплектовано ста пятьюдесятью
самыми обычными американскими парнями из тех, кому судьба уготовила
кровавый экзамен.
В августе 1967 года, во время боевой подготовки в одном из американских
учебных центров, солдат предупредили, что в любой момент они могут быть
переброшены во Вьетнам. Люди вроде лейтенанта Уильяма Келли, который до
призыва в армию не имел определенной профессии, с удовольствием предвкушали
это событие.
У себя на родине рота "Чарли" снискала репутацию незаурядного
подразделения. Она отлично действовала на учениях в условиях, приближенных
к джунглям, и воинское мастерство личного состава оценивалось весьма
высоко.
Некоторые опасения вызывали разве что состояние дисциплины да личные
качества отдельных солдат. Один из них, Майкл Бернхардт, прошел подготовку
как десантник, а оказался в пехотной роте. Он не очень лестно отзывался о
своих товарищах по оружию: "Некоторые солдаты в роте вели себя странно,
проявляли неоправданную жестокость.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55