Сантехника, сайт для людей
Все равно я в башку к тебе залезу и в мозгах покопаюсь…
Турусов ожесточенно повертел хохлатой головкой.
«А вот хрен вам! — мстительно подумал он. — Для того чтобы у меня мозгах покопаться, загипнотизировать меня нужно, в транс ввести. А я в транс вводиться не желаю! Хватит. И так поиздевались надо мной порядочно!»
— Хр-рен! — вслух проговорил он и отвернулся, закрыв глаза, поскольку предполагал, что этот драный рогоносец может вводить в гипнотическое состояние при помощи взгляда.
«А если насильно глаза откроют?» — с испугом подумал вдруг Степан Михайлович.
Однако полуцутик ничего такого делать не стал. Он просто взмахнул крылышками, поднялся на пару метров в воздух и — внезапно сжавшись до размеров микроскопических, с жужжанием шмыгнул Турусову в правое ухо. Степан Михайлович от неожиданности и щекотки подскочил на месте и распахнул клюв, ощутив вдруг в своей голове назойливое стрекотание.
— Что такое? — хотел воскликнуть Степан Михайлович, но стрекотание уже прекратилось, и из левого уха Турусова вылетел совсем крохотный полуцутик.
Г-гы-ы надул щеки, стал распухать на глазах и очень скоро достиг своих нормальных размеров — и уселся рядышком с Никитой, который с интересом наблюдал за происходящими событиями.
— Да-а! — отдуваясь, протянул полуцутик. — Неприятная эта работа — в мозгах копаться у вас, у людей. Зато интересная. Сразу вся подноготная выползает наружу. И прошлое, и будущее, и… все.
Он вдруг подмигнул озадаченному Турусову и захохотал.
— А ты-то хорош! — воскликнул полуцутик, дергая снова Степана Михайловича за хвост. — С этой Ниночкой-то что удумал? Сам ей стихи читал под чучелом степной лисицы, а про себя мечтал, как ее это самое… на крышке рояля…
Никита захохотал. Степан Михайлович лишился дара речи совсем и побагровел, что было вовсе не заметно под слоем цветастых перьев, покрывавших теперь его лицо. Неужели этот рогатый коротышка теперь знает о нем все? Если уж ему известно о стыдных грезах с участием Ниночки, грезах, навеянных просмотром фильма «Влажные и горячие»…
— Или взять эпизод из ранней юности, — продолжал воодушевленный смехом Никиты полуцутик. — Когда ты поменял собрание сочинений Шиллера на набор порнографических открыток. Романтик, блин…
Никита зашелся в новом приступе хохота. Турусов возмущенно завопил. Это-то уж было совсем подло. О том давнем эпизоде с Шиллером и открытками он, став немного взрослее, сам поспешил забыть. А теперь вытаскивать на свет божий подобные гадости…
— Позор-р! — голосил Степан Михайлович. — Позор-р!
— Вот я про то же, — подмигнул ему полуцутик. — Позор, а что еще? Ай-ай-ай… Это надо же — Шиллера!..
— Позор-р! — рычал Турусов, не зная, как дать понять этому ублюдку, что говорит «позор» применительно не к себе юному, а к полуцутику, который бессовестно пользуется своими исключительными способностями.
— Ну ладно, — отсмеявшись, сказал Никита. — Ты давай по делу… Что узнал?
— Ну что… — Полуцутик напоследок хихикнул и еще раз дернул Степана Михайловича за хвост. — Значит, этот Вот самый попугайчик— есть Турусов Сы-Мы, главный редактор журнала «Саратовский Арарат». Фу, ну и названия у вас там… язык сломать можно, хоть он у нас — у полуцутиков — без костей.
— Знаю такой журнал, — кивнул Никита. — Дальше.
— А что дальше? Дальше какой-то отморозок его замочил в магазине, куда этот… Степа хороший… пошел, чтобы купить себе пожрать.
— Дальше.
— А вот дальше и начинается самое интересное! — Полуцутик поднял вверх указательный палец. — Вместо того, чтобы, как все нормальные люди, попасть в Первый Загробный Мир, наш жмурик полетел в Африку. То есть? Ну? Говори ответ… — Г-гы-ы вопросительно посмотрел на Никиту. Тот тоже смотрел на полуцутика и ответа не говорил. — То есть? — снова начал Г-гы-ы.
— Ты объясняй давай! — воскликнул Никита. — Нечего тут пальцами размахивать. Распальцовку и я умею делать…
— А что объяснять-то? Произошло перемещение пространственное, в пределах одного мира, а не между миров — только и всего.
— Что это значит? — нахмурился Никита.
— Кр-рак? — заинтересовался и Степан Михайлович.
— Ну, вы, люди, и недогадливые, — посетовал Г-гы-ы, — мы же, Никита, с тобой запустили тогда генератор. Вот этот генератор и перекинул мертвого редактора в Африку, вместо того чтобы спокойненько перенести его в Первый Загробный.
Никита подумал немного и мотнул головой.
— Понятно, — сказал он. — А что в Африке?
— А в Африке Степу хорошего вторично умертвили, — проговорил Г-гы-ы, — негры. И съели. И так как генератор все еще работал, съеденный Степа переместился к нам — в Тридцать Третий Загробный. Такие дела…
«Позвольте! — хотел крикнуть Степан Михайлович, уже почти смирившийся с мыслью, что он мертвый. — Что значат все эти перемещения? И по какому праву вы меня своим генератором мытарили по странам третьего и Тридцать Третьего миров?» — но птичья глотка его произнесла только:
— Крак? Р-руки пр-рочь?
Полуцутик тем не менее понял, что хотел сказать Турусов. Но отвечать на его вопросы не стал.
— Заткнись ты, — посоветовал Г-гы-ы.
— Да ладно, — неожиданно вступился за Турусова Никита. — Мужик должен знать, что с ним было. Значит, так, слушай…
Никита потрепал Степана Михайловича за хохолок на головке и заговорил:
— Дело было так. Мы вот с этим вот товарищем скоммуниздили из спецхранилища генератор — как он там назывался, этот генератор, я не помню… Но главное — этот генератор отвечает за перемещение умерших в Загробные Миры. Я хочу вернуться домой — в мир живых, — вот и подумал, что если как-нибудь по-другому отрегулировать генератор, то он сработает наоборот и перенесет меня — мертвого — в мир живых. Но генератор оказался экспериментальной моделью и правильно регулироваться наотрез отказывался.
— Мы его чуть ли не до винтика разобрали, — встрял полуцутик, дернув Турусова за хвост, чтобы обратить на себя его внимание. — А механизма работы понять так и не смогли. Пришлось действовать наобум.
— Да, — подтвердил Никита, перехватывая нить разговора. — Мы ввели мои параметры — социальное положение, место предполагаемого проживания, точку отсчета и конечный пункт отправления. То есть социальное положение мое — бандит, — без всякого стеснения признался Никита. — Я на Земле в братве ходил, место проживания — Саратов. Точка отсчета — Тридцать Третий Загробный Мир, конечный пункт отправления — Саратов же… И запустили генератор. А он, конечно, все параметры перепутал — экспериментальная же модель, — и… я остался в Тридцать Третьем, а какой-нибудь бандит в мире живых, которого случайно грохнули в тот момент, когда мы включили генератор, наверное, куда-нибудь переместился. Скорее всего, как и ты, из одного места на Земле в другое. Может быть, в Саратов, может быть, из Саратова.
— Постой! — воскликнул полуцутик. — Да его же — этого Степу— и грохнул тот самый бандит, которого на Земле убили, а мы нечаянно переместили с того места, где он находился, — в Саратов! Да, так оно и было! Я у этого типа… — он дернул Турусова за хвост, — в мозгу я прочитал о беспределыцике-зомби с автоматом… Так вроде бы это тот самый бандит и есть…
— Что-то это… — с сомнением сказал Никита, — слишком твоя версия надуманная. Мало ли в Саратове отморозков…
— Да нет! — торжествующе завопил полуцутик. — У него же в мозгах все ясно написано — убили бандита в Москве, а он неожиданно оказался в Саратове! И стал беспредельничать! И почти все параметры совпадают — бандит, Саратов…
— Ну ладно, — согласился Никита. — Бывают же такие ^впадения… Итак, — он снова повернулся с Степану Михайловичу, — первая попытка у нас не получилась. Тогда мы заново ввели параметры — и снова включили генератор. ^ надо же такому случиться, что в тот момент убили именно тебя! Случайность…
— Случайностей не бывает! — неожиданно высказался Г-гы-ы. — Говорю это вам как полуцутик.
— Так… убили тебя, и генератор снова сработал неправильно. Переместил тебя не в Загробные Миры, а в Африку,
— Экспериментальная модель, что поделаешь, — встрял снова полуцутик.
— А потом в Африке тебя сожрали, а генератор, который все еще работал, снова переместил тебя. На этот раз — в Тридцать Третий Загробный. Понял?
Степан Михайлович ничего не ответил. Понял из сказанного он мало. А тому, что все-таки понял, как-то не верилось.
— Да, — вздохнул Никита. — Вряд ли с помощью этого генератора мне удастся в мир живых попасть. Не хочет он работать как надо, не хочет.
— Он как раз работает как надо, — проговорил полуцутик. — Его же не создавали специально для того, чтобы мертвых в мир живых переносить. Это вообще против всяких законов и правил. Вот потому он и сбоит. Кстати, ты сейчас-то его выключил?
— А я не умею, — признался Никита и, подумав, добавил: — Все равно энергии в нем уже немного осталось. Мы ее до хрена израсходовали, когда сюда летели. Еще сколько надо ждать, чтобы заряд накопился достаточный.
— А когда накопится? — забеспокоился полуцутик. — Эта хрень к нам опять какого-нибудь жмурика переместит? Не надо! Скоро тут не продохнуть будет от пришельцев!
— Ну и что, — сказал Никита. — В Тридцать Третьем Загробном все равно населения не хватает. Уж мне ли этого не знать… Ладно, придумаем потом что-нибудь.
— Ты лучше сейчас что-нибудь придумай, — посоветовал полуцутик. — Положение у нас — хуже некуда. Власти за нами гоняются… где мы сейчас находимся — неизвестно… Да еще и…
— Нормальные дела, — проворчал Никита. — Если власти забеспокоились — значит они меня всерьез воспринимают. То есть мечта моя — вернуться в мир живых — не такая уж несбыточная, как ты говоришь.
— Несбыточная! — твердо произнес полуцутик. — Ты пойми — такого еще отродясь не бывало, чтобы мертвец обратно вернулся.
— Не бывало, так будет, — сказал Никита. Полуцутик только отмахнулся от него.
— Толкуй с такими… упертыми.
— А чего ж ты тогда со мной таскаешься столько времени? — прищурился на рогатого Никита. — Если у меня — по твоим словам — все равно ничего не получится? Или ты за мной следить приставлен?
— Я?! — задохнулся от возмущения Г-гы-ы. — Ты что? Никита и сам понял, что сказал что-то не то.
— Ладно, — проговорил он. — Извини.
— Да я… Черная неблагодарность! Я тебя сколько раз вытаскивал из всяких… ситуаций… А ты? Нет, я тебя все-таки сейчас в таракана превращу. Или в какашку. Хочешь?
— Извини, я говорю…
— Нет, ты хочешь? — взвизгнул Г-гы-ы. — В вонючую какашку! Так оскорбить полуцутика! Да я… Я свободный, понял? Куда хочу, туда и лечу! Везде скука смертная, а с тобой немного повеселее… Но если ты моих дружеских чувств не ценишь, то я тебе сейчас… Прощай!
И полуцутик взлетел вверх.
— А напоследок я тебя все-таки в какашку превращу! — заорал он, угрожающе размахивая руками и ногами.
— Ну да! — крикнул и Никита, тоже поднимаясь на ноги. — и сам потом в какашку превратишься… От скуки.
Полуцутик осекся на полукрике, задумчиво покружился над головой Никиты, плавно спланировал вниз — и снова уселся между ним и нахохлившимся от испуга Степаном Михайловичем. Ножки свесил вниз.
— Ты прав, — сказал Г-гы-ы Никите, — от скуки того.,, еще и не то… Но прощения ты у меня попросить должен.
— Извини. В третий раз говорю — достаточно?
— Извини… — успокаиваясь, проворчал полуцутик. — Тут, понимаешь, сердце рвешь, думаешь, как тебе помочь из очередного дерьма выбраться, а ты…
— И я! — неожиданно внятно выговорил Степан Михайлович.
Никита и полуцутик Г-гы-ы вздрогнули — одновременно.
— Чего это он? — спросил полуцутик у Никиты. Тот пожал плечами.
— И я… — повторил Степан Михайлович. — В Сар-ра-тов… Обр-ратно…
— Обратно хочешь? — обрадовался Никита. — Надо же — первый раз за все время ссылки встретил единомышленника.
Г-гы-ы пренебрежительно фыркнул.
— Обр-ратно, — проговорил Турусов. — Скор-рее.
— Не боись! — Никита занес руку, чтобы хлопнуть Степана Михайловича по плечу, но в последний момент, к счастью для последнего, передумал. — Не боись! Держись за меня — и выберемся! У меня в мире живых невеста осталась — Анна. Любит и ждет. Мне здесь не нравится. Никогда не нравилось. Мертвечина одна!
— А чего ты хотел? — насупил брови полуцутик, должно быть, обидевшись за свою родину. — Загробный мир — он и есть загробный. А вы лучше думайте, как нам выкрутиться: если поймают ведь, плохо нам будет. Генератор скоммуниздить — за это ссылкой не отделаешься. Могут и чего похуже припаять.
— А я и думаю, — ответил Никита. — Да что толку. Не везет мне что-то в последнее время, не везет…
— А уж мне как постоянно не везет, — подхватил полуцутик. — Вообще кошмар. Ты представляешь — я ведь мог когда-то стать правителем всей Цепочки, да, да. Меня в обход многим цутикам и полуцутикам хотели назначить администратором в главное управление Цепочки — за мои исключительные способности. Но… не повезло. Напился я в день экзамена и провалился. Представляешь? Тотальное невезение.
— А мое невезение — врожденное, — печально проговорил Никита. — Еще папа мой, Всеволод Михайлович, был невезучим с самого детства. Во дворе дома, в котором он рос, не было ни одного дерева, с которого папа, когда был мальчиком, не падал, каждый кирпич на близлежащей стройке, прежде чем рухнуть на землю, вырвавшись из рук неопохмеленных рабочих, обязательно делал вынужденную остановку на макушке чисто случайно проходящего мимо папы; крупные окрестные собаки, заметив вышедшего на прогулку папу, с радостным лаем кидались, чтобы порвать ему штаны или то место, которое эти штаны прикрывают; был известен также случай, когда громадных размеров овчарка, охранявшая территорию близлежащей стройки, затащила маленького папу в свою конуру, очевидно, приняв его за какую-то диковинную игрушку. Дедушке с бабушкой с большим трудом удалось на третьи сутки извлечь из конуры порядком изжеванного сына. И так далее. Дорожно-транспортных происшествий на улице Герцена, где прошло Детство моего папы, до появления на свет папы, не было вовсе, а когда Всеволод Михайлович подрос и научился самостоятельно передвигаться, число ДТП достигло рекордного количества, наверное, потому что в каждом из происшествий мальчик Всеволод принимал непосредственное Участие.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44
Турусов ожесточенно повертел хохлатой головкой.
«А вот хрен вам! — мстительно подумал он. — Для того чтобы у меня мозгах покопаться, загипнотизировать меня нужно, в транс ввести. А я в транс вводиться не желаю! Хватит. И так поиздевались надо мной порядочно!»
— Хр-рен! — вслух проговорил он и отвернулся, закрыв глаза, поскольку предполагал, что этот драный рогоносец может вводить в гипнотическое состояние при помощи взгляда.
«А если насильно глаза откроют?» — с испугом подумал вдруг Степан Михайлович.
Однако полуцутик ничего такого делать не стал. Он просто взмахнул крылышками, поднялся на пару метров в воздух и — внезапно сжавшись до размеров микроскопических, с жужжанием шмыгнул Турусову в правое ухо. Степан Михайлович от неожиданности и щекотки подскочил на месте и распахнул клюв, ощутив вдруг в своей голове назойливое стрекотание.
— Что такое? — хотел воскликнуть Степан Михайлович, но стрекотание уже прекратилось, и из левого уха Турусова вылетел совсем крохотный полуцутик.
Г-гы-ы надул щеки, стал распухать на глазах и очень скоро достиг своих нормальных размеров — и уселся рядышком с Никитой, который с интересом наблюдал за происходящими событиями.
— Да-а! — отдуваясь, протянул полуцутик. — Неприятная эта работа — в мозгах копаться у вас, у людей. Зато интересная. Сразу вся подноготная выползает наружу. И прошлое, и будущее, и… все.
Он вдруг подмигнул озадаченному Турусову и захохотал.
— А ты-то хорош! — воскликнул полуцутик, дергая снова Степана Михайловича за хвост. — С этой Ниночкой-то что удумал? Сам ей стихи читал под чучелом степной лисицы, а про себя мечтал, как ее это самое… на крышке рояля…
Никита захохотал. Степан Михайлович лишился дара речи совсем и побагровел, что было вовсе не заметно под слоем цветастых перьев, покрывавших теперь его лицо. Неужели этот рогатый коротышка теперь знает о нем все? Если уж ему известно о стыдных грезах с участием Ниночки, грезах, навеянных просмотром фильма «Влажные и горячие»…
— Или взять эпизод из ранней юности, — продолжал воодушевленный смехом Никиты полуцутик. — Когда ты поменял собрание сочинений Шиллера на набор порнографических открыток. Романтик, блин…
Никита зашелся в новом приступе хохота. Турусов возмущенно завопил. Это-то уж было совсем подло. О том давнем эпизоде с Шиллером и открытками он, став немного взрослее, сам поспешил забыть. А теперь вытаскивать на свет божий подобные гадости…
— Позор-р! — голосил Степан Михайлович. — Позор-р!
— Вот я про то же, — подмигнул ему полуцутик. — Позор, а что еще? Ай-ай-ай… Это надо же — Шиллера!..
— Позор-р! — рычал Турусов, не зная, как дать понять этому ублюдку, что говорит «позор» применительно не к себе юному, а к полуцутику, который бессовестно пользуется своими исключительными способностями.
— Ну ладно, — отсмеявшись, сказал Никита. — Ты давай по делу… Что узнал?
— Ну что… — Полуцутик напоследок хихикнул и еще раз дернул Степана Михайловича за хвост. — Значит, этот Вот самый попугайчик— есть Турусов Сы-Мы, главный редактор журнала «Саратовский Арарат». Фу, ну и названия у вас там… язык сломать можно, хоть он у нас — у полуцутиков — без костей.
— Знаю такой журнал, — кивнул Никита. — Дальше.
— А что дальше? Дальше какой-то отморозок его замочил в магазине, куда этот… Степа хороший… пошел, чтобы купить себе пожрать.
— Дальше.
— А вот дальше и начинается самое интересное! — Полуцутик поднял вверх указательный палец. — Вместо того, чтобы, как все нормальные люди, попасть в Первый Загробный Мир, наш жмурик полетел в Африку. То есть? Ну? Говори ответ… — Г-гы-ы вопросительно посмотрел на Никиту. Тот тоже смотрел на полуцутика и ответа не говорил. — То есть? — снова начал Г-гы-ы.
— Ты объясняй давай! — воскликнул Никита. — Нечего тут пальцами размахивать. Распальцовку и я умею делать…
— А что объяснять-то? Произошло перемещение пространственное, в пределах одного мира, а не между миров — только и всего.
— Что это значит? — нахмурился Никита.
— Кр-рак? — заинтересовался и Степан Михайлович.
— Ну, вы, люди, и недогадливые, — посетовал Г-гы-ы, — мы же, Никита, с тобой запустили тогда генератор. Вот этот генератор и перекинул мертвого редактора в Африку, вместо того чтобы спокойненько перенести его в Первый Загробный.
Никита подумал немного и мотнул головой.
— Понятно, — сказал он. — А что в Африке?
— А в Африке Степу хорошего вторично умертвили, — проговорил Г-гы-ы, — негры. И съели. И так как генератор все еще работал, съеденный Степа переместился к нам — в Тридцать Третий Загробный. Такие дела…
«Позвольте! — хотел крикнуть Степан Михайлович, уже почти смирившийся с мыслью, что он мертвый. — Что значат все эти перемещения? И по какому праву вы меня своим генератором мытарили по странам третьего и Тридцать Третьего миров?» — но птичья глотка его произнесла только:
— Крак? Р-руки пр-рочь?
Полуцутик тем не менее понял, что хотел сказать Турусов. Но отвечать на его вопросы не стал.
— Заткнись ты, — посоветовал Г-гы-ы.
— Да ладно, — неожиданно вступился за Турусова Никита. — Мужик должен знать, что с ним было. Значит, так, слушай…
Никита потрепал Степана Михайловича за хохолок на головке и заговорил:
— Дело было так. Мы вот с этим вот товарищем скоммуниздили из спецхранилища генератор — как он там назывался, этот генератор, я не помню… Но главное — этот генератор отвечает за перемещение умерших в Загробные Миры. Я хочу вернуться домой — в мир живых, — вот и подумал, что если как-нибудь по-другому отрегулировать генератор, то он сработает наоборот и перенесет меня — мертвого — в мир живых. Но генератор оказался экспериментальной моделью и правильно регулироваться наотрез отказывался.
— Мы его чуть ли не до винтика разобрали, — встрял полуцутик, дернув Турусова за хвост, чтобы обратить на себя его внимание. — А механизма работы понять так и не смогли. Пришлось действовать наобум.
— Да, — подтвердил Никита, перехватывая нить разговора. — Мы ввели мои параметры — социальное положение, место предполагаемого проживания, точку отсчета и конечный пункт отправления. То есть социальное положение мое — бандит, — без всякого стеснения признался Никита. — Я на Земле в братве ходил, место проживания — Саратов. Точка отсчета — Тридцать Третий Загробный Мир, конечный пункт отправления — Саратов же… И запустили генератор. А он, конечно, все параметры перепутал — экспериментальная же модель, — и… я остался в Тридцать Третьем, а какой-нибудь бандит в мире живых, которого случайно грохнули в тот момент, когда мы включили генератор, наверное, куда-нибудь переместился. Скорее всего, как и ты, из одного места на Земле в другое. Может быть, в Саратов, может быть, из Саратова.
— Постой! — воскликнул полуцутик. — Да его же — этого Степу— и грохнул тот самый бандит, которого на Земле убили, а мы нечаянно переместили с того места, где он находился, — в Саратов! Да, так оно и было! Я у этого типа… — он дернул Турусова за хвост, — в мозгу я прочитал о беспределыцике-зомби с автоматом… Так вроде бы это тот самый бандит и есть…
— Что-то это… — с сомнением сказал Никита, — слишком твоя версия надуманная. Мало ли в Саратове отморозков…
— Да нет! — торжествующе завопил полуцутик. — У него же в мозгах все ясно написано — убили бандита в Москве, а он неожиданно оказался в Саратове! И стал беспредельничать! И почти все параметры совпадают — бандит, Саратов…
— Ну ладно, — согласился Никита. — Бывают же такие ^впадения… Итак, — он снова повернулся с Степану Михайловичу, — первая попытка у нас не получилась. Тогда мы заново ввели параметры — и снова включили генератор. ^ надо же такому случиться, что в тот момент убили именно тебя! Случайность…
— Случайностей не бывает! — неожиданно высказался Г-гы-ы. — Говорю это вам как полуцутик.
— Так… убили тебя, и генератор снова сработал неправильно. Переместил тебя не в Загробные Миры, а в Африку,
— Экспериментальная модель, что поделаешь, — встрял снова полуцутик.
— А потом в Африке тебя сожрали, а генератор, который все еще работал, снова переместил тебя. На этот раз — в Тридцать Третий Загробный. Понял?
Степан Михайлович ничего не ответил. Понял из сказанного он мало. А тому, что все-таки понял, как-то не верилось.
— Да, — вздохнул Никита. — Вряд ли с помощью этого генератора мне удастся в мир живых попасть. Не хочет он работать как надо, не хочет.
— Он как раз работает как надо, — проговорил полуцутик. — Его же не создавали специально для того, чтобы мертвых в мир живых переносить. Это вообще против всяких законов и правил. Вот потому он и сбоит. Кстати, ты сейчас-то его выключил?
— А я не умею, — признался Никита и, подумав, добавил: — Все равно энергии в нем уже немного осталось. Мы ее до хрена израсходовали, когда сюда летели. Еще сколько надо ждать, чтобы заряд накопился достаточный.
— А когда накопится? — забеспокоился полуцутик. — Эта хрень к нам опять какого-нибудь жмурика переместит? Не надо! Скоро тут не продохнуть будет от пришельцев!
— Ну и что, — сказал Никита. — В Тридцать Третьем Загробном все равно населения не хватает. Уж мне ли этого не знать… Ладно, придумаем потом что-нибудь.
— Ты лучше сейчас что-нибудь придумай, — посоветовал полуцутик. — Положение у нас — хуже некуда. Власти за нами гоняются… где мы сейчас находимся — неизвестно… Да еще и…
— Нормальные дела, — проворчал Никита. — Если власти забеспокоились — значит они меня всерьез воспринимают. То есть мечта моя — вернуться в мир живых — не такая уж несбыточная, как ты говоришь.
— Несбыточная! — твердо произнес полуцутик. — Ты пойми — такого еще отродясь не бывало, чтобы мертвец обратно вернулся.
— Не бывало, так будет, — сказал Никита. Полуцутик только отмахнулся от него.
— Толкуй с такими… упертыми.
— А чего ж ты тогда со мной таскаешься столько времени? — прищурился на рогатого Никита. — Если у меня — по твоим словам — все равно ничего не получится? Или ты за мной следить приставлен?
— Я?! — задохнулся от возмущения Г-гы-ы. — Ты что? Никита и сам понял, что сказал что-то не то.
— Ладно, — проговорил он. — Извини.
— Да я… Черная неблагодарность! Я тебя сколько раз вытаскивал из всяких… ситуаций… А ты? Нет, я тебя все-таки сейчас в таракана превращу. Или в какашку. Хочешь?
— Извини, я говорю…
— Нет, ты хочешь? — взвизгнул Г-гы-ы. — В вонючую какашку! Так оскорбить полуцутика! Да я… Я свободный, понял? Куда хочу, туда и лечу! Везде скука смертная, а с тобой немного повеселее… Но если ты моих дружеских чувств не ценишь, то я тебе сейчас… Прощай!
И полуцутик взлетел вверх.
— А напоследок я тебя все-таки в какашку превращу! — заорал он, угрожающе размахивая руками и ногами.
— Ну да! — крикнул и Никита, тоже поднимаясь на ноги. — и сам потом в какашку превратишься… От скуки.
Полуцутик осекся на полукрике, задумчиво покружился над головой Никиты, плавно спланировал вниз — и снова уселся между ним и нахохлившимся от испуга Степаном Михайловичем. Ножки свесил вниз.
— Ты прав, — сказал Г-гы-ы Никите, — от скуки того.,, еще и не то… Но прощения ты у меня попросить должен.
— Извини. В третий раз говорю — достаточно?
— Извини… — успокаиваясь, проворчал полуцутик. — Тут, понимаешь, сердце рвешь, думаешь, как тебе помочь из очередного дерьма выбраться, а ты…
— И я! — неожиданно внятно выговорил Степан Михайлович.
Никита и полуцутик Г-гы-ы вздрогнули — одновременно.
— Чего это он? — спросил полуцутик у Никиты. Тот пожал плечами.
— И я… — повторил Степан Михайлович. — В Сар-ра-тов… Обр-ратно…
— Обратно хочешь? — обрадовался Никита. — Надо же — первый раз за все время ссылки встретил единомышленника.
Г-гы-ы пренебрежительно фыркнул.
— Обр-ратно, — проговорил Турусов. — Скор-рее.
— Не боись! — Никита занес руку, чтобы хлопнуть Степана Михайловича по плечу, но в последний момент, к счастью для последнего, передумал. — Не боись! Держись за меня — и выберемся! У меня в мире живых невеста осталась — Анна. Любит и ждет. Мне здесь не нравится. Никогда не нравилось. Мертвечина одна!
— А чего ты хотел? — насупил брови полуцутик, должно быть, обидевшись за свою родину. — Загробный мир — он и есть загробный. А вы лучше думайте, как нам выкрутиться: если поймают ведь, плохо нам будет. Генератор скоммуниздить — за это ссылкой не отделаешься. Могут и чего похуже припаять.
— А я и думаю, — ответил Никита. — Да что толку. Не везет мне что-то в последнее время, не везет…
— А уж мне как постоянно не везет, — подхватил полуцутик. — Вообще кошмар. Ты представляешь — я ведь мог когда-то стать правителем всей Цепочки, да, да. Меня в обход многим цутикам и полуцутикам хотели назначить администратором в главное управление Цепочки — за мои исключительные способности. Но… не повезло. Напился я в день экзамена и провалился. Представляешь? Тотальное невезение.
— А мое невезение — врожденное, — печально проговорил Никита. — Еще папа мой, Всеволод Михайлович, был невезучим с самого детства. Во дворе дома, в котором он рос, не было ни одного дерева, с которого папа, когда был мальчиком, не падал, каждый кирпич на близлежащей стройке, прежде чем рухнуть на землю, вырвавшись из рук неопохмеленных рабочих, обязательно делал вынужденную остановку на макушке чисто случайно проходящего мимо папы; крупные окрестные собаки, заметив вышедшего на прогулку папу, с радостным лаем кидались, чтобы порвать ему штаны или то место, которое эти штаны прикрывают; был известен также случай, когда громадных размеров овчарка, охранявшая территорию близлежащей стройки, затащила маленького папу в свою конуру, очевидно, приняв его за какую-то диковинную игрушку. Дедушке с бабушкой с большим трудом удалось на третьи сутки извлечь из конуры порядком изжеванного сына. И так далее. Дорожно-транспортных происшествий на улице Герцена, где прошло Детство моего папы, до появления на свет папы, не было вовсе, а когда Всеволод Михайлович подрос и научился самостоятельно передвигаться, число ДТП достигло рекордного количества, наверное, потому что в каждом из происшествий мальчик Всеволод принимал непосредственное Участие.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44