— Не пытайтесь понять, Клюг, — холодно сказал он. — Вы будете плясать под мою музыку, зарубите себе на носу. Если вы и дальше попытаетесь усложнять Делькруа жизнь, я вытащу на свет документы, найденные мною при убитом Джефферсоне Райсе, и поклянусь моими офицерскими звездами, что обнаружил их в вашем бумажнике. Что вы выбираете?
В комнате повисла тяжелая тишина. Насупленный Клюг смотрел на свои ноги. Вдруг он поднял голову и произнес:
— Минутку, Вейн... Одно из двух: или вы полный болван, или кто-то нагло дурачит вас.
У Коплана сжался желудок. Он знал, какую карту держит в рукаве Клюг, но не мог помешать говорить.
— Объяснитесь, — сухо приказал Вейн.
— Ваша история не выдерживает самого простого анализа, — настаивал Клюг. — Вам Делькруа говорит, что передал микрофильм некоему Райсу. Мне он рассказывает то же самое, но утверждает, что это тот самый, который отнял у меня. Вот тут-то и проявляется несостыковка... Это не может быть правдой. Это невозможно. Невозможно потому, что Райс был убит раньше, чем Делькруа отобрал у меня микрофильм, который я нашел в сумочке Жинетт. Поэтому вы не могли найти его у мертвого Райса... если, конечно, существует только один микрофильм, а не два.
Коплан, единственный, кто стоял, держался возле инспектора с того момента, как успокоившаяся Жинетт вернулась на свое место.
Вейн поднял на Франсиса ледяной, невыносимо пристальный взгляд.
Быстрым как молния движением Коплан обхватил его шею левой рукой и придавил к креслу. Нажав кулаком под подбородок, он заставил Вейна откинуть голову назад и правой рукой выхватил у него из кобуры пистолет. Он отступил на два шага, держа всех под прицелом.
— Руки вверх, — приказал он жестко. — Не двигаться... Жинетт, обыщите Клюга и заберите у него оружие.
Молодая женщина среагировала не сразу. Вид крупнокалиберного «смит-вессона» в руке Коплана придал ей смелости. Она подошла к американцу, ощупала его и вытащила из внутреннего кармана его пиджака «кольт».
Окаменевшие Клюг и Энн даже не попытались оказать сопротивление. Их глаза метались между Вейном и Копланом. Они никак не могли понять, какие отношения связывали двоих мужчин.
— Подойдите ко мне, Жинетт, — сказал Франсис, глядя на Вейна.
Когда она быстро обошла кресла, он произнес:
— Сожалею, инспектор. Я не агент КГБ, как вы считали. Наш друг оказался умнее, чем представлялось.
Смертельно бледное лицо Вейна напряглось. Сидя спиной к Коплану, он вцепился пальцами в подлокотники кресла.
Коплан взял «кольт» из неловких рук Жинетт. Держа в каждой руке по пистолету, он отпустил предохранители оружия.
— Подождите меня на улице, — сказал он, обращаясь к француженке.
Услышав металлические щелчки, Вейн пошел ва-банк. Он бросился вперед головой через столик между креслами Клюга и Энн.
Грохнул выстрел «кольта». Вейн рухнул на ковер с пробитой пулей головой. Затем в дело пошел «смит-вессон» и дважды плюнул свинцом. Энн Лекстер и Вилли Клюг, пораженные пулями в лоб, дернулись и согнулись пополам. Их тела обмякли, руки повисли.
Жинетт, на грани обморока, прижала руки к груди и повернулась на подгибающихся ногах.
— Сожалею, но другого выхода не было, — со вздохом произнес Коплан.
Он тщательно стирал платком свои отпечатки с пистолетов, сначала с одного, потом с другого, так же аккуратно и спокойно, как выполнял бы какое-нибудь задание в лаборатории «Гоулер Стал».
— Я не... — пролепетала Жинетт. — Мне кажется... я упаду в обморок.
— Не надо, вы очень усложните мою задачу, — произнес он, не глядя на нее. — Идите подышите свежим воздухом, но из дома не выходите.
Она собрала все силы, чтобы выполнить его приказ, стараясь подбодрить себя и повторяя, что свободна и спасена от мерзких тюремщиков.
Держа «смит-вессон» за ствол, завернутый в платок, Коплан вложил пистолет в правую руку инспектора Вейна, приложил один за другим пальцы детектива к поверхности рукоятки, потом указательный палец к спусковому крючку, после чего дал руке раскрыться, поднял пистолет и положил сантиметрах в двадцати подальше, как будто он выпал из руки владельца.
Затем он проделал ту же процедуру с «кольтом» американца.
Немного отступив, он критически взглянул на положение тел с точки зрения версии, которую собирался представить следователям.
В конце концов он решил не передвигать трупы. Так проблема покажется полицейским, которые попытаются восстановить события, немного сложнее.
Коплан не курил, не прикасался к стаканам или мебели, не терял пуговиц. Не считая трех трупов, никаких следов его присутствия здесь не останется.
Он вышел в прихожую, где его ждала Жинетт. Сидя на сундуке резного дерева возле приоткрытой двери, она медленно приходила в себя.
— Пойдемте, — сказал Франсис, помогая ей встать. — Наши неприятности еще не закончились... Нам придется возвращаться в Аделаиду пешком.
Глава 8
Он вернулся домой в час дня.
Ханны не было. Очевидно, она проснулась и решила подышать свежим воздухом.
Оставшись один, Коплан ощутил безмерную усталость. На службе он считался больным и решил повторить ту же басню и Ханне.
Он разделся, принял очень горячий душ, лег в постель и сразу заснул.
Когда он проснулся, часы показывали шесть. Ханна еще не вернулась.
Мелькнувшая в голове Франсиса мысль заставила его вскочить с постели. Он вынул из кармана брюк испачканный платок, закрылся в туалете, разорвал платок на мелкие кусочки и постепенно спустил их в унитаз. Затем он положил в карман брюк не очень свежий платок, взятый из пижамы.
После этого он начал одеваться. Он стоял с обнаженным торсом, когда вошла Ханна. Она коснулась его губ и хмуро бросила: «Привет».
Франсис невозмутимо продолжал собираться. Он надел светло-серый костюм, оживил его темно-красным галстуком, прошел в гостиную и закурил.
— Как твоя мигрень? — небрежно спросил он Ханну, садясь на диван.
— Какая мигрень? — агрессивно отозвалась она.
— О, прости... Если ты встала не с той ноги...
Он взял иллюстрированный журнал и стал его листать.
— Где ты провел ночь? — разъяренно выкрикнула журналистка. — И не говори, что никуда не выходил! Я проснулась в три часа ночи, больная, как собака, а твоя подушка не была даже смята!
Коплан равнодушно выпустил дым через ноздри и спокойно сказал:
— Представь, мне захотелось пройтись по воздуху. Если ты решила мне надоедать, скажи сразу, я снова уйду.
— Поль, я говорю с тобой совершенно серьезно. Я не хочу, чтобы ты выходил сегодня вечером, ты меня слышишь?
Она произнесла эти слова властным голосом, крайне не понравившимся Франсису. Он встал и направился в прихожую.
— Поль! Останься, заклинаю тебя!
Он повернулся к подруге с сожалеющей миной, но выражение его лица изменилось, потому что Ханна твердо направляла на него «браунинг» калибра шесть тридцать пять. Ее лицо стало напряженным и трагическим.
Покачивая головой, Коплан вернулся к ней.
— Давай-ка без ребячества, — проворчал он. — Убери эту игрушку.
— Не уходи! Сядь там, где сидел.
Он пожал плечами, взял «браунинг» за ствол, без труда отобрал его у любовницы, поднял ствол к потолку и нажал спусковой крючок. Послышался только щелчок бойка.
— Как видишь, — сказал Франсис, — магазин пуст... Я разрядил твой пистолет. Садись, поговорим спокойно.
Он с мягкой настойчивостью подтолкнул ее к креслу. Растерянная и сконфуженная, Ханна смотрела на него долгим взглядом.
— Ты получила приказ удержать меня любой ценой, верно? — тихо спросил он. — Не волнуйся, я знаю, что инспектор Чепс явится арестовать меня, но не собираюсь убегать. Много месяцев ты и я играли в кошки-мышки. Я на тебя не сержусь. Признаюсь, я даже испытываю к тебе большую нежность, моя дорогая, но пробил час нашего расставания.
Он откупорил бутылку виски и налил два стакана.
На глазах Ханны выступили слезы и покатились по щекам. Замерев, она сидела, положив руки на колен", раздираемая чувством досады, что была раскрыта, и грустью от того, что заканчивается счастливый для нее период.
Франсис протянул ей стакан и чокнулся.
— Такова жизнь, — вздохнул он. — Наша маленькая дуэль имела свой шарм, но вчерашний прекрасный вечер в «Блю Стар» означал ее конец. Давай выпьем за твое будущее.
Но она не поднесла стакан к губам.
— Что ты натворил? — подавленно спросила она. Глядя в сторону, он промолчал.
Ханна прижалась к нему.
— Мне все равно, что ты сделал, — прошептала она. — Я боюсь за тебя... Поцелуй меня.
Он обнял ее и поцеловал в губы; поцелуй был красноречивее десяти фраз. Она пылко, отчаянно обнимала его... и вздрогнула, услышав звонок в дверь.
Коплан высвободился и пошел открывать.
На пороге стоял старший инспектор Чепс. Глядя на Франсиса, он произнес традиционную фразу:
— Мистер Делькруа, прошу вас следовать за мной. Правосудие хочет заслушать вас в качестве свидетеля. Возьмите с собой документы, удостоверяющие личность.
— Хорошо. Я к вашим услугам, инспектор.
Он снял с вешалки плащ и посмотрел на Ханну, вытиравшую слезы.
— Прежде чем ты уйдешь... — прошептала она, — я хочу тебе сказать, что любила тебя... по-настоящему.
Он сдержанно кивнул, пожал ей руку и пошел к двери, бросив:
— Прощай, Ханна!
Он спустился вниз впереди инспектора.
Перед дверью дома стоял черный «бентли». Переднее сиденье занимали два полицейских в форме. Чепс открыл дверцу, пропуская Коплана, сел рядом, и лимузин тронулся.
Всю дорогу Чепс не раскрывал рта, а Франсис с философским интересом разглядывал улицы.
«Бентли» остановился во дворе здания спецотдела криминальной полиции. Двое агентов заняли позицию по бокам Коплана, едва он вышел из машины, и вся группа направилась в кабинет старшего инспектора.
Чепс снял шляпу, плащ, сел, открыл ящик стола и вынул чистый бланк.
— Ваш паспорт, пожалуйста.
Франсис протянул документы.
Чепс записал анкетные данные и объявил:
— Поль Делькруа, вы арестованы. Отныне все, что вы скажете, может быть использовано против вас. В силу характера инкриминируемых вам деяний вы не можете пользоваться услугами адвоката в период предварительного следствия.
Коплан кивнул и спросил ровным голосом:
— Я могу задать вам один вопрос, инспектор? Что конкретно мне инкриминируют?
— Шпионаж в пользу иностранной державы, — торжественно объявил Чепс. — Но думаю, в ближайшее время появятся и другие пункты обвинения... В частности, в убийстве.
— Да? — произнес Коплан. — Не будете ли вы столь любезны, чтобы зарегистрировать мое заявление?
— Конечно. Это ваше право. Слушаю вас.
— Я считаю этот арест поспешным, поскольку обвинения совершенно необоснованны. Было бы предпочтительнее, чтобы меня выслушали до выдачи ордера на арест, который наносит ущерб моей репутации. Поэтому я оставляю за собой право преследовать в судебном порядке чиновника, подписавшего его.
Чепс добросовестно печатал на машинке его слова. Когда заявление арестованного было закончено, он вынул оригинал, две копии и положил их на стол.
— Напишите: «Прочел и согласен», поставьте дату и подпись, — сказал он. — Этот документ будет приобщен к делу. Один экземпляр можете оставить себе.
Коплан не моргнув сделал это.
— Полагаю, закон требует от вас допросить меня в строго определенные сроки и ограничивает время содержания под стражей до суда? — осведомился он.
Чепс не ответил, делая полицейским знак. Те надели на арестованного наручники и увели его.
* * *
В камере с белыми стенами у Коплана было более чем достаточно времени подумать.
Роль Вейна предстала ему во всей полноте. Этот сотрудник спецотдела, а в действительности — советский резидент, не только ликвидировал своего помощника Райса, но также убил и Маркуса Фоллса. Причины этих поступков были совершенно ясны.
Он вел свою игру удивительно ловко. Устранив Фоллса, он лишил американцев их источника информации и освободил место, на которое больше года назад задумал ввести настоящего Делькруа, томящегося сейчас в парижской тюрьме.
Кроме того, забрав у Энн Лекстер документы, полученные от Фоллса, Вейн снова осуществил двойной удар: провалил американку и Вилли Клюга в глазах МИ-5 и совершил подвиг, ставивший его вне подозрений у начальства.
Вейн заслуживал восхищения. Если бы не злополучное вмешательство Клюга, советский агент и дальше продолжал бы свою блестящую деятельность.
В замке лязгнул ключ. В камеру вошли Чепс и Баннерс, детектив австралийской службы безопасности.
Коплан встал с койки.
— Сигарету? — предложил Чепс, держа в руке пачку «Плейерс».
— С удовольствием.
Дав арестованному прикурить, Чепс открыл свой портфель и вынул из него досье.
— Наша беседа будет носить частный характер, — сообщил он. — Ее цель — расчистить почву перед официальным допросом. Вы не обязаны отвечать.
— Я не возражаю против разговора, даже наоборот, — заверил Коплан. — О чем вы хотите узнать?
— Начнем по порядку. Расскажите, что вы делали сегодня утром вместе с инспектором Вейном.
Баннерс присел на край стола, Чепс удобно устроился на единственном стуле.
— Да вы не стойте, — весело сказал он Франсису. — Садитесь на кровать. Так всем будет удобнее.
Коплан затянулся и сел.
— Вейн пришел ко мне домой, чтобы проводить в виллу на берегу моря, где находилась Жинетт Мишель. Он не хотел отпускать меня одного, опасаясь, что я устрою скандал.
— Как по-вашему, откуда у него были такие опасения?
Излагая историю, придуманную Вейном, Франсис признался, что его чувства к соотечественнице были гораздо глубже, чем он обрисовал их Чепсу при разговоре в баре. Затем он слово в слово повторил версию Вейна.
Оба детектива внимательно выслушали его, делая заметки в блокнотах. Когда Коплан закончил, Чепс спросил:
— Что произошло после вашего приезда на виллу? Коплан изобразил смущение.
— Ну, мы объяснились, как воспитанные люди... Жинетт изумилась, узнав, что ее так называемое исчезновение вызвало такой переполох только из-за того, что она забыла предупредить культурный центр. Я попал в несколько смешное положение, а мистер Клюг не упустил случая поиронизировать по поводу подозрительности французов.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17