— Тебя? Да ты сам, голубоглазый и без имени, причуда почище меня. У тебя собственных проблем хватает.— Наверное, ты прав, — вздохнул Солдат.Осел медленно взбирался на холм, расположенный в милях двух от города. Склон порос травой, однако кое-где над землей поднимались гладкие гранитные валуны, похожие на спины всплывших на поверхность моря китов. Солдат увидел на вершине холма виселицу, на которой болталась одинокая фигура. Вот цель его пути, но как он ни старался, ему никак не удавалось к ней приблизиться. Через какое-то время Солдат понял, что дело тут не в магии, а в перспективе. Виселица была такой высокой, что до нее оказалось гораздо дальше, чем он предполагал. Добравшись наконец до виселицы, Солдат увидел, что жертва имела рост не меньше девяти футов. И это еще не все; голова, руки и ноги повешенного были непропорционально большими даже для такого огромного тела.Великана казнили всего дня три назад, поэтому труп был относительно свежий.— Он пробыл здесь примерно столько же, сколько должен провисеть заяц, прежде чем его тушить, — заметил ворон. — Иногда не очень свежее мясо нравится людям не меньше, чем птицам.— Не смей приближаться к трупу, — предостерег его Солдат. — Если ты выклюешь ему глаза, меня, наверное, вывернет наизнанку.— А их у него уже нет, — заметил ворон. — Как и некоторых других частей тела.Присмотревшись, Солдат разглядел, что определенный орган отрезан по самое основание.— Что ж, давай приниматься за дело.Раскрыв сумку с инструментами, которую ему дал Спэгг, Солдат достал лучковую пилу и принялся отпиливать великану руки. Дело продвигалось медленно, поскольку труп раскачивался из стороны в сторону. Для того чтобы дотянуться до руки, Солдату пришлось усесться на правую ногу гиганта словно на качели. Но даже так ему не удалось справиться с толстой костью с помощью пилы, поэтому в конце концов он перерубил ее топориком. Спэгг просил его использовать топорик только в случае крайней необходимости, так как это портит внешний вид товара. Однако сейчас, несомненно, другого выхода не было. Солдат взмок от пота, ему хотелось пить. На одну пару рук у него ушло полдня, а он рассчитывал к вечеру вернуться в город с полным мешком.Наконец удалось расправиться с обеими руками.Тут к виселице подъехал отряд конных стражников.— И чем это ты занимаешься? — поинтересовался у Солдата сержант.— Законным ремеслом, — ответил тот, показывая свой жезл. — Я работаю на Спэгга, торговца руками.Сержант поморщился.— На эту блохастую шавку? Ну хорошо, продолжай, только не задерживайся здесь. В этих краях недавно видели бродягу-ханнака.— Ханнака?— Ты не знаешь, кто такие ханнаки? — спросил сержант. Его солдаты рассмеялись. — Узнаешь, если встретишься с ним. У тебя такая борода!— Что вы хотите сказать?— Ты не обратил внимания, что у меня и у моих людей подбородки гладкие, словно у ребенка? — сказал сержант. — На то есть причины. Ханнаки дерутся не так ожесточенно, если их противник гладко выбрит. Похоже, ты ничего не понял. Ладно, все скоро узнаешь. Передай этому сукину сыну Спэггу, чтобы в будущем он брал себе на работу тех, у кого хоть чуточку больше мозгов. Таких идиотов, как ты, нельзя выпускать из города. Впрочем, это не имеет никакого значения. По мне, одним голубоглазым чужеземцем больше, одним меньше — все равно.Сержант дал своим людям команду следовать за собой, и маленький отряд поскакал к городу.До конца дня Солдату удалось раздобыть еще несколько кистей повешенных — не так много, как ему хотелось бы, первый великан отнял слишком много времени и сил. К вечеру солнце снова стало кроваво-красным. Осел неторопливо трусил по дороге в город, и вдруг на западе показался всадник. Поднявшись на вершину холма, он оглядел окрестности и увидел собирателя рук.— Ханнак! — воскликнул ворон. — Плохи твои дела!Солдат недовольно встрепенулся.— Мне все о них твердят, но кого или что в Гутруме называют ханнаком?В этот момент всадник, тронув пятками своего неоседланного коня, поскакал вниз по склону прямо на Солдата.Тот успел заметить, что дикий конь, невысокий и лохматый, сильно отличается от лошадей гутрумитских солдат. Сам Дник внешне казался таким же диким и свирепым, как его конь. Похоже, он был обнажен, хотя кожа как-то странно болталась на теле; вся в морщинах и складках, она трепетала на ветру. В левой руке всадник сжимал боевой молот, с одной стороны тупой, с другой — остро отточенный. На лице застыла жестокая маска. Своим конем он управлял с непринужденной легкостью, словно благородное животное приросло к его бедрам и двигалось, напрямую подчиняясь мозгу всадника.Голова у ханнака на удивление была совершенно лысая.— А вот и ханнак, — воскликнул ворон, — одетый в кожу убитого врага!«Вот оно что, — подумал солдат. — Это плащ из человеческой кожи».— Что ему от меня нужно? Разве он не видит, что я бедняк и у меня ничего нет?— Твой подбородок, — ответил ворон. — Ему нужна твоя нижняя челюсть, Солдат.Воины есть воины, но одни пытаются выглядеть красивыми и мужественными, другие же стараются придать себе как можно более устрашающий вид. Очевидно, ханнаки предпочитали самую жуткую сторону войны.До города внизу, казалось, было рукой подать. До красных шатров карфаганцев еще ближе. Солдат пришпорил осла, заставляя его перейти с ленивого шага на рысь.Упрямое животное не привыкло к подобному обращению. Когда его пихали ногами в ребра, оно останавливалось как вкопанное, кипя от негодования. Так осел поступил и на этот раз. Мысленно пустив из копыт корни в землю, он приготовился умереть, но не сдвинуться с места.Спрыгнув с осла, Солдат побежал к городским воротам, таща в одной руке сумку с инструментом, а в другой — мешок с отрезанными кистями. Стражники заметили бегущего человека, за которым гнался дикий всадник, однако и не подумали ему помочь. Они с завороженным любопытством смотрели, как лохматый конь ханнака, грохоча копытами, настигает Солдата.Карфаганцы тоже высыпали из шатров. Оживленно жестикулируя, они кричали, призывая своих товарищей насладиться зрелищем этого странного поединка. Кто-то крикнул, что это будет не поединок, а убийство. Никто не сомневался, что ханнак без труда расправится с темноволосым мужчиной с густой черной бородой.Дыхание вырывалось изо рта Солдата судорожными порывами. Он понял, что не успеет добежать до ворот. Бросив мешок с руками, он порылся в сумке и достал топорик, которым отрубил кисти гиганту, и, крепко стиснув оружие, повернулся лицом к врагу. У него мелькнула мысль, что он, закаленный в боях ветеран, должен знать, как поступают в такой обстановке. И действительно, бесполезно пытаться поразить таким скромным оружием человека. Надо нанести удар по коню, ранить его, повалить вместе с всадником.Ханнак стремительно несся вперед. На его лице не было ни первобытного злорадства, ни упоения боем — только сосредоточенность. Солдат понял, что этот одинокий свирепый всадник думает лишь о том, как его убить.Конь ханнака скакал все быстрее, и вторая кожа воина трепетала на ветру, делая его похожим на ужасного мертвеца, восставшего из могилы. Широко расставив ноги, Солдат размахивал топориком, готовясь нанести удар. Страх прошел, сменившись спокойным хладнокровием. В голове остались лишь четкие мысли, оценивающие развитие ситуации. Да, он всегда был солдатом, и хотя память его предала, навыки боевых искусств остались.— Правильно поступил, дружище! — восхищенно крикнул один из стражников у ворот. — Бежать бесполезно.Ханнак был уже совсем близко. Солдат махнул топориком вбок, стараясь попасть в вытянутую морду коня. Молниеносно отреагировав, ханнак отвернул в сторону. Топорик, не угодив в первоначальную цель, все же вонзился ханнаку в бедро. Громко взвыв от боли, всадник развернул коня так, чтобы удобнее было нанести удар сверху вниз. Солдат успел вскинуть левую руку, защищая висок. Открытой осталась только нижняя часть лица. По каким-то известным одному ему причинам, ханнак остановился, не обрушив свой боевой молот на заросший подбородок Солдата. Вместо этого он, расстроившись, попытался ударить противника в правое плечо.Удар не попал в цель, потому что в этот момент осел — то ли напуганный шумом, то ли просто выведенный из себя бессмысленной суетой — подбежал к коню ханнака и, развернувшись, лягнул его задними копытами. Удар пришелся лошади в круп. Осев, она вдруг резко дернулась вперед, и ханнак судорожно вцепился в поводья. При этом он выронил молот, и Солдат тотчас же подхватил оружие, более длинное, чем его топор, и значительно более опасное.Обезоруженный всадник выхватил из ножен меч с широким лезвием, но на него тут же обрушился поток стрел, пущенных со стороны ближайшего красного шатра. Схватив луки, карфаганские лучники пускали одну стрелу за другой. Одна из них попала ханнаку в плечо. Выдернув ее, свирепый всадник разочарованно посмотрел на Солдата и, развернув коня, умчался на север, в сторону холмов.Облегченно вздохнув, Солдат проводил взглядом облако пыли, поднятое копытами, кроваво-красное в свете заходящего солнца, и потрепал осла по спине.— Старина, ты только что спас мою шкуру. Сегодня получишь дополнительную охапку сена.— А какую награду получит твой второй помощник? — спросил вернувшийся ворон. — Я как раз хотел броситься на ханнака и выклевать ему глаза, да осел меня опередил.— О, не сомневаюсь, — язвительно заметил Солдат.— Нет, правда хотел!— Давай не будем больше об этом, хорошо?Солдат обернул молот ханнака куском тряпки. Он сохранит этот трофей. Возможно, когда-нибудь молот ему еще пригодится, особенно если учесть, что пустые ножны красноречиво говорят о том, что меча у него больше нет.Сев на осла, Солдат пустил его к городским воротам. По дороге он поблагодарил за помощь коренастых карфаганских лучников.— Вы спасли мне жизнь, — крикнул Солдат. Один из лучников покачал головой.— Мужество время от времени нуждается в поддержке. Ты не гутрумит, в противном случае ты бежал бы от ханнака.Солдат подошел к этому невысокому широкоплечему узкоглазому человеку. Обнаженная грудь карфаганца вздыбилась гордыми канатами мышц, словно творение скульптора, привыкшего ваять из бронзы. Солдату стало завидно при виде подобной мускулатуры, однако рядом с лучником стояли сотни других таких же крепких парней.— Значит, вы не слишком высокого мнения о гутрумитах?Ему ответил другой карфаганец:— Из них получаются хорошие повара и писари.— Но не воины.— Бывает, встречаются и воины. Крайне редко.— Объясните, — спросил Солдат, — чего хотел от меня этот ханнак? Он был просто одержим желанием меня убить.Почесав подбородок, карфаганец улыбнулся.— Твою бороду.Солдат отметил, что лучник гладко выбрит, как и большинство мужчин, которых он встречал в городе.— При чем тут моя борода? Разве можно взять себе чужие волосы? Что с ними делать?— Он хотел получить твою нижнюю челюсть. Разве ты не обратил внимание, что ханнак старался не бить тебя по лицу? Все ханнаки лысые, словно камни в горном ручье. Забирая у врагов бородатые подбородки, они надевают их себе на головы, скрывая лысины. Если бы ты не был так близко от города, ханнак, возможно, к тому же тебя и освежевал. Из того, что он одет в кожу врага, еще не следует, что ему не нужна еще одна про запас. Тебе очень повезло, дружище.Простившись с лучниками, Солдат направился к городским воротам. Там стражники-гутрумиты усилили слова карфаганцев, назвав его везучим. Впрочем, Солдат был склонен считать, что его спасло не столько везение, сколько навыки воина.Когда он вошел во внутренний дворик, на него снова налетели четыре стражника, с отвращением глядевшие на ошейник. Солдат показал им жезл Спэгга, и они презрительно зафыркали.— Торговец руками! У тебя в мешке именно это? — спросил один из стражников, высокий парень с тонким носом.— Да, руки повешенных.Солдат открыл мешок, показывая стражникам содержимое.— А это что такое? — воскликнул высокий парень. — Ну и лапища!Сунув руку в мешок, он вытащил руку великана.— Клянусь Теггом, — сказал другой стражник, — это рука великана Джанкина. Значит, его повесили?— Ну да, — вмешался в разговор третий стражник. — Королева Ванда приказала растянуть ему шею после того, как одна из ее дурнушек-кузин забеременела. По крайней мере я так слышал от нашего капитана.Четвертый стражник, помолчав, добавил многозначительно:— Старые девы из дворца расстроятся, узнав о казни Джанкина. По слухам, покойник обслуживал их в огромном количестве, причем они оставались очень довольны, поскольку природа одарила его так щедро. Как только вести о том, что Джанкин повешен, дойдут до замка, во многих спальнях долго не будет утихать женский плач.— У трупа отсутствовал один орган… — заметил Солдат.— Хо! Наверняка заполучила какая-нибудь старая ведьма! — воскликнул тощий. — Вдохнув в член жизнь, она его с выгодой продаст.— Или, если она уродлива, оставит себе.Громко расхохотавшись, стражники пропустили Солдата.
Спэгг отнесся к паре огромных ручищ без воодушевления.— Ну и где я найду место для лапищ Джанкина на своем прилавке? — спросил он, изучая громадные кисти. — И ты их к тому же изуродовал топором. Посмотри на обрубки! Ба! Вообще они похожи на два оковалка. И в них нет души, — справедливо заметил торговец. — Ни татуировки, ни шрамов, ни бородавок. Руки простого писца гораздо интереснее. По крайней мере на правой есть мозоль от пера. А У этих нет никаких недостатков. Подумать только, кожа гладкая, как на попке младенца. И посмотри, как аккуратно острижены ногти. Ни одного заусенца. Джанкин за ними ухаживал! Судя по всему, за всю жизнь он ни одного дня не занимался настоящим трудом.— Насколько я слышал, — заметил Солдат, — в этом не было необходимости.— Ты имеешь в виду его похождения в спальнях вдов и старых дев? Наверное, они ему хорошо платили, как ты полагаешь? Какой способ зарабатывать на жизнь, а? Знай себе трудись на белых хлопчатобумажных простынях.— Я слышал, причиной его падения стали шелковые.Кивнув, Спэгг поднес кисти к свету.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43