.. Не иначе решил покинуть родной склет, заработать шрамов на всю жизнь, чтоб потом гордо и степенно, как и полагается настоящему воину, обводить их рукой во время трактирных гулянок. Какое-то мгновение Крэйн почти разомкнул губы, но сдержался, отгоняя бессмысленный и глупый порыв. Зачем говорить мальчишке, что его ждет? Если хочет посмотреть, как все это происходит по-взрослому — наверняка увидит этим Уртом. И трижды возблагодарит всех Ушедших, если вернется хотя бы с половиной рук и ног.
Сам Крэйн за все двадцать лет не получил ни одной раны, кроме той, что досталась ему зазубренным кейром под Алдионом. И именно она сейчас беспокоила его больше всего. При каждом движении рубец напоминал о себе зигзагообразным огненным ручьем, который брал начало у левой ключицы и извивался почти до самого бедра. Боль была терпима, Крэйн знал, как вытеснить ее из головы, но в бою даже такая мелочь может стоить жизни.
Если в решающий момент рана вдруг разойдется... Крэйн непроизвольно коснулся пальцами груди и ощутил под ветхой тканью что-то мокрое. «Это опасно, — равнодушно отметил чей-то чужой голос у него в голове. — Ты можешь умереть сегодня». Но голос этот звучал глухо, и Крэйн без особого труда заставил его замолчать. Выводок карков навстречу... Ушедшие, ему понадобится все его умение.
— ... ха, вельт какой, стис давно нужно новый справить, — Вслух перечислял кто-то из загонщиков. Не иначе прикидывал, на что потратить вырученные за Урт деньги. Голос у него был мягкий и текучий, как сироп туэ, даже злые быстрые глаза уличного оборванца затуманились. Остальные загонщики стали улыбаться — то ли наивности своего товарища, то ли сами прикидывали, как разживутся с пригоршней сер. Никто из них не травил до этого карков и уж подавно мало кто слышал, как шипят в Урте черные гибкие хлысты и с каким треском лопается кость. Они были всего лишь чернью, понадеявшейся ухватить сладкий кусок. В их желании боя не было той самой благородной заточки воинов, которая отличает обычного человека от чистого и горького безумия настоящего бойца.
Стэл выпрямился в седле и напрягся.
— Кажется... — Он нерешительно осекся. — Тигир... Там.
— Едет! — рявкнул кто-то. — Вон, вон, впереди!..
Шеренга остановилась, резко, словно под ногами обнаружился скрывавшийся в траве глубокий ров, кто-то подался назад. Крэйн всмотрелся и действительно увидел где-то далеко впереди крошечную точку.
Еще мгновение назад она выглядела словно неподвижное одинокое дерево, но сейчас стремительно приближалась, вырастая в размерах. Обманчиво медлительная в движениях, она казалась вяло барахтающейся в синем сиропе мухой.
Старик-загонщик глубоко и медленно вздохнул, переводя взгляд с копья на собственные руки, остальные поспешно выставляли оружие. На их лицах выражение ожидания растворялось в предвкушении битвы, кто-то натужно не по-настоящему рассмеялся.
— Скачет! Загнал!
— Всем спокойно, — крикнул Стэл, стараясь развернуть хегга боком. Но дрожь голоса передалась его рукам, и животное, безразлично уставившись вперед двумя фасеточными полусферами глаз, в которых отражалось два Урта, семенило на месте. — Вытянуться в порядок!
— Да молчи ты... — буркнул кто-то. — И без тебя разберемся. Порядок...
— Молчать! Стэл, не слушай... Давайте, бродяги, живее!
— Куда?..
— Бестолочь, нам же развернуться надо!
Стэла слушались, но с подчеркнутой медлительностью, презрительно отводя взгляд — все-таки среди этих прожженных бродяг, убийц и бездомных он был молод и неопытен.
Свист Тигира долетел до них раньше, чем тот подскакал на этель. Этот звук, тонкий и вибрирующий, стеганул кнутом по напряженным нервам, он был таким же неживым и холодным, как и льющийся с неба синий свет.
Отталкивая друг друга и громко дыша, загонщики кое-как выстроились в линию, смотрящую в сторону Тигира, Стэл двигался с боку, подгоняя запаздывающих и взволнованно бросая взгляды в степь. На лице выступил крупный пот, глаза казались большими и черными. Не обращая на него внимания, Крэйн отбросил с головы капюшон, чтобы тот не закрывал поле зрения, и занял свое место. В самом конце строя, с таким расчетом, чтобы от его правого плеча до соседа было не меньше трех шагов. Он знал, что в случае чего успеет прикрыться им. Кажется, сосед это понял — в его быстро бегающих глазах беспомощность сменилась яростью загнанного в угол зверя. Но, почувствовав на себе всю тяжесть холодного взгляда Крэйна, он безропотно промолчал, делая вид, что ничего не заметил. Даже перед лицом приближающейся из степи смерти он был слишком труслив, чтобы воспользоваться своим шансом. А ведь будь на месте Крэйна какой-нибудь хиляк — оттолкнул бы не глядя...
— Идут! — крикнул Стэл. — Готовься!
— Сам готовься!.. — огрызнулись из строя. — Смотри, чтоб первым не лег.
Главный загонщик отряда беспомощно оглянулся, ища поддержки, но был вынужден сделать вид, будто ничего не слышал. «Наверняка он представлял себе все это иначе, — хмыкнул Крэйн, разминая мышцы рук. — Равнина, замерший ряд воинов, бесстрашно глядящих на врага, и он сам, возвышающийся впереди всех на хегге — статный, оглядывающий свое воинство, готовый к битве... А на самом деле получилось не красиво и возвышенно, а обычно и страшно. Синяя степь, колышущаяся зарослями сухой травы, дующая в лицо холодным ветром невидимой пока смерти, грязные напряженные лица со злостью и страхом в глазах, непокорный хегг, бесцельно взрывающий острыми лапами землю.
— Карки! Карки! Ребята, и...
Они появились бесшумно и неожиданно, как черные грозовые облака посреди ясного Эно. Даже Крэйн, напряженно вглядывающийся в степь, заметил их, лишь когда до строя оставалось не больше четверти этеля.
Кто-то вскрикнул, сухо треснул в ослабевших пальцах хитин. Карки шли прямо на них, и полное отсутствие звуков, не считая шелеста ветра в траве, придавало этой безумной картине ощущение нереальности.
Карков было не меньше пяти, их размытые зыбкие силуэты казались ожившей разумной частью самого Урта, а ветер, несший их на своих крыльях, — их дыханием. Они были небольшими, каждый не выше половины человеческого тела, неисчислимое количество вьющихся вокруг них хлыстов казалось подобием дергающейся паутины из толстых нитей. Хлысты двигались на первый взгляд хаотично, то врываясь в землю, то беззвучно рассекая воздух и спутываясь между собой, но Крэйн знал, что даже самый конец такого хлыста на излете может разломить человека пополам, даже в кассе.
«Они напуганы, — сказал он самому себе, чувствуя в груди зарождающийся холод и отводя назад руку с непривычно тяжелым кейром. — Они несутся не разбирая дороги и не обращая внимания на посторонних. Они слабее тебя, помни это».
Рефлексы воина заставили тело пригнуться, отвести тяжесть на отставленную назад ногу, свободная рука прижалась локтем к ребрам.
Чувствуя неудобную острую рукоять оружия, Крэйн смотрел на приближающихся карков и чувствовал себя удивительно спокойно и легко, впервые с тех пор, как он покинул Алдион.
А потом прислушиваться к себе стало некогда, потому что черная смерть, в последний раз отразившись под Уртом, обрушилась на отряд.
Первое, что он услышал, — треск. Вначале ему даже показалось, что это трещит трава под хлыстами карков, и лишь с некоторым опозданием, когда в лицо дохнуло ветром и чужим горьким приторным запахом, понял, что трава не может трещать так громко.
— Аы-ы-ы... — захлебнулся кто-то впереди, ломаясь пополам. Приняв на себя удар упругой волны, строй качнулся в сторону, двое или трое упали, нелепо взмахнув копьями. Встать они не успели — черная волна захлестнула их водоворотом гибких теней и прокатилась дальше, оставив за собой судорожно трепещущие комки бесформенной плоти.
Стэл рассчитал почти правильно — карки лишь мазанули по первым в строю и прошли вперед, подставляя беззащитные бока. Их колышущиеся тела, похожие на продолговатые наполненные под завязку бурдюки, текли по земле. Опьяненные кровью и страхом люди бросились на них, сжимая кейры.
Крэйн видел, как от одного удара в траву упало сразу два хлыста, карк покачнулся и рухнул на бок, бесшумно, как и двигался. Загонщики бросились на него, как мелкие хищные насекомые, их было слишком много, чтобы передние смогли отскочить — хлысты сухо щелкнули и кто-то тонко закричал, тщетно пытаясь пробиться обратно. Урт стал густым, наполнился звуками.
Все смешалось — перед глазами плыл хаотический водоворот, в котором слились залитая синим светом трава, людские спины и взлетающие над головами длинные свистящие тени. Звук смешался с цветом, а верх с низом, осталось только горячее дыхание боя и человеческие крики.
Рухнувший карк, шедший вторым, перегородил дорогу остальным — еще один с влажным хрустом врезался в него сзади и тоже опрокинулся, беспомощно цепляясь за траву многочисленными бешено работающими хлыстами, последний свернул в сторону. Первый прорвался сквозь строй — уже не вытянувшийся вооруженный ряд, а гигантскую копошащуюся человеческую кучу, — потеряв несколько лап, но достаточно быстро, чтобы оказаться перед Крэйном. Крэйн легко шагнул в сторону, освобождая дорогу черной туше, и четко, как будто отрабатывая удары на площадке в тор-склете, одним движением снес топорщащийся гибкий хлыст. Карк вздрогнул, то ли от неожиданности, то ли от боли, воздух перед лицом Крэйна сухо щелкнул множеством хлыстов.
Крэйн отпрыгнул и нанес еще один удар. Сосед, тот самый, который его прикрывал, осмелел и ткнул в черный бок копьем, острие почти без сопротивления ушло глубоко в тело и завязло, инерция вырвала из рук загонщика оружие. Пробежав десяток шагов с копьем в боку, карк забился на месте, зашелестела посеченная трава, подымающаяся клочьями высоко в воздух. Сбившись с пути, карк двинулся обратно, не замечая окруживших его людей. Движения его казались вялыми, и Стэл, наклонившись на хегге, занес кейр, забыв про наставления Тигира.
Его хегг был слишком медлителен, а сам он — слишком опьянен боем, чтобы вовремя уклониться — не успел он распрямиться в седле, как черная гибкая тень хлестнула вслед за ним, и молодой загонщик, удивленно вскрикнув, выронил кейр и схватился двумя руками за спину. Лишившийся доброй половины туловища хегг стал заваливаться на бок, и Стэл после тщетной попытки его удержать, рухнул куда-то в траву.
— Назад! — рявкнул Крэйн, хватая ближайшего загонщика за твердое острое плечо. — Не подходи!
Загонщик заворчал, поворачивая тощее бледное лицо, глаза лихорадочно прыгали. Крэйн отвесил ему пощечину, такую, что незадачливый охотник отлетел в сторону.
— Близко не подходить! Убьет!
Еще один загонщик рискнул подскочить к потерявшему подвижность карку с копьем в руках. Первый хлыст щелкнул высоко над головой, а второй снес половину копья вместе с несколькими пальцами. Загонщик взвыл, но успел воткнуть копье и даже отскочить, чудом уходя от еще нескольких хлыстов, чертящих в небе причудливые беспорядочные кривые.
Один из замыкающих карков сумел подняться и бросился в степь, вслед ему полетели копья и проклятия. Голоса людей, до этого казавшиеся мокрыми и набухшими от пропитавших их ненависти и страха, зазвенели, как потревоженные хитиновые острия.
— Руби! Бей! А-а-а-ахх...
— Того...
— Рядом!
— Н-на!..
Голоса заглушали треск травы и хруст входящих в податливые тела копий.
— Невер, назад! Кому гово...
— Руби! Руби его! Уйдет!
Крэйн не чувствовал ярости, он дышал потным хлещущим в лицо воздухом боя, и движения его, отточенные и стремительные, были смертоносны. Тело повиновалось легко и послушно, иногда Крэйну даже казалось, что он сам не наносит удары, а лишь смотрит за ними со стороны. Ему не мешали — остальные загонщики не делали попытки вторгнуться в звенящий невидимый купол смерти, откуда невозможно было выйти живым.
Потеряв еще три лапы, карк попытался сдвинуться с места, но момент был упущен — сразу двое загонщиков прыгнули к нему сзади, занося копья. Он еще пытался дернуться, но движения его утратили стремительность. Только один хлыст попал в цель, но удар был слишком слаб, он оставил лишь глубокую кровоточащую борозду в теле. Спокойно и без спешки Крэйн поднял с земли оброненное кем-то копье и, размахнувшись, вогнал его почти на добрую половину в извивающееся упругое черное тело. Карк выгнулся, так, что уцелевшие лапы поднялись почти вертикально вверх, перекатился на бок и, издав тихий переливчатый треск, похожий на свист, замер.
Оставшийся карк сопротивлялся недолго, его одолели без помощи Крэйна.
Загонщики метали копья и секли хлысты, оказавшиеся на границе досягаемости, самые смелые подходили ближе и рубили под корень, рискуя жизнью. Агонизирующий карк, бьющийся на земле как огромный виг, щелкал хлыстами, тщетно пытаясь достать своих мучителей, но они нападали с разных сторон, сразу же отскакивая, у них уже был опыт. Люди бросались на него раз за разом и упругие мягкие бока покрывались густыми зеленоватыми потеками.
— Не наглей! — кричал где-то сзади подоспевший Тигир, уже соскочивший с хегга. — Бей там, где поменьше... Глин, не так близко! Да не разрубите же вы его в лохмотья!..
Крэйн смотрел за бойней со стороны, прижав ладонь к животу. Опасения подтвердились, рубец разошелся, но крови пока было немного.
— Ранен? — уважительно тихо спросил у него кто-то из загонщиков, косясь на алую капель, испещрившую штаны и траву вокруг ног.
— Задело, — коротко ответил Крэйн. — Слишком близко подошел.
Расспрашивать его не стали, теперь его не просто боялись, его уважали.
Столпившись небольшой кучкой, загонщики смотрели, как их товарищи, яростно крича, наносили все новые и новые удары по едва шевелившейся туше. Несмотря на сладкий огонь боя в крови, лишний раз соваться под смертоносные хлысты не хотелось никому. Кроме того, они не были воинами и знали, что деньги за каждого карка делятся на весь отряд. Так к чему рисковать?..
Бойня кончилась внезапно — загонщики перестали наносить удары, и неожиданно оказалось, что туша карка лежит неподвижно, лишь тонкие сегментные усики едва заметно дрожат, то ли аккомпанируя угасающей жизни хищника, то ли просто подчиняясь порывам степного ветра.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51