В молодом герцоге было очень много от его отца, Дэрина Госни. Настолько много, что в его обществе король не так остро чувствовал ту пустоту, которая преследовала его долгие годы, прошедшие со дня гибели его наставника и друга. Юноша очень много и упорно упражнялся с мечом и теперь мог не только постоять за себя. Он был решительно настроен принять участие в этой войне, однако Гэйлон уже решил, что маленькая Виннамирская армия отправится в поход без юного герцога Госнийского.
Король хотел, чтобы Дэви остался в безопасности с Джессмин, с возможным наследником Рыжих Королей, но вот сообщить юноше о своем решении было отнюдь не простым делом.
— Сколько у нас людей? — спросил король, пытаясь отвлечься от мучивших его вопросов.
— Только в этом лагере — пятнадцать сотен и еще двадцать три человека, — немедленно отозвался Дэви из темноты. — Девятьсот восемьдесят семь в лагере над рекой и еще пятьсот шестнадцать в казармах. Итого три тысячи двадцать пять человек. — Затем он посмотрел на короля: — За всю свою жизнь я ни разу не видел так много людей сразу.
— Гмм-м, — неопределенно хмыкнул король. Он все еще слышал не очень хорошо, однако в голосе Дэви определенно прозвучала гордость.
— Попытайся вообразить себе количество в тридцать раз большее, и тогда ты поймешь, с чем нам предстоит иметь дело, мой герцог, — сказал он.
— На нашей стороне Кингслэйер.
При упоминании о мече король вздрогнул, даже несмотря на теплый вечер.
— Подумай о том, что мы имеем в узком проходе в Серых горах, который так легко защищать. Это в том месте, где горная цепь подходит к Западному морю. Мы имеем пересеченную местность и несколько сотен людей, которые прожили там всю свою жизнь. Многие из них даже когда-то сражались с ксенарцами в тех краях. Мы поведем войну так, как когда-то вел ее мой отец, а до него — мой дед. Будем обороняться.
— А Когтистое ущелье на востоке?
— Оно глубокое и узкое, удерживать его еще проще, — ответил Гэйлон, довольный тем, что юноша задал этот вопрос. — Мы пошлем туда часть наших воинов, но, поскольку это довольно далеко, я сомневаюсь, что наши враги станут терять время на обходные маневры. Нет. Ксенара надеется победить нас только благодаря численности.
— Отлично. Тогда и все их корабли им не помогут, — снова с гордостью сказал Дэви. — Морское побережье слишком неприступно, а устье залива Полной Луны загорожено цепью.
Гэйлон позавидовал оптимизму юноши и предпочел не говорить о том, что упомянутая цепь, несмотря на толщину звеньев, уже больше сотни лет ржавеет на дне морском. Все же он был согласен с Дэви, полагая, что Роффо предпочтет сохранить свои торговые корабли для торговли, целиком полагаясь на свою могучую армию, которая собиралась на Ксенарской равнине.
— Давай возвращаться, пока совсем не стемнело, — пробормотал Гэйлон.
Герцог Госни кивнул ему из темноты и развернул свою кобылу. То, как он держался в седле, поворачивал голову, даже мелькающая на губах быстрая улыбка — все напоминало Гэйлону Дэрина. Удивительно, как человек может повториться в своих детях. Король даже ненадолго задумался, будет ли его собственное дитя так похоже на него.
Дэви пришпорил гнедую и пустил ее легким галопом по тропе под дубами.
— Поднажми! — крикнул он, затем осадил кобылу, увидев что Гэйлон следует за ним шагом. — Что случилось?
— Устал.
— Никто же не просит тебя скакать галопом. Предоставь это лошади, мой король.
— Она тоже устала.
На лице юноши появилось выражение, которое целиком и полностью было его собственным изобретением, не унаследованным от отца.
— Должно быть, она стареет.
Покачав головой, он снова вонзил шпоры в бока своего верхового животного и помчался к замку во весь опор.
На этот раз Гэйлон тоже поторопил своего серого в яблоках скакуна, чтобы не слишком отстать от этого молодого наглеца. Длинные летние сумерки позволили им, не теряя скорости, спуститься к реке, а затем подняться по холму к конюшням. Это не были скачки в прямом смысле слова, но элемент соревнования здесь, безусловно, присутствовал. Гэйлон прискакал первым, хотя ему показалось, что Дэви в последний момент придержал свою гнедую. Грумы ринулись к ним с двух сторон чтобы принять взмыленных лошадей, и король с герцогом спешились.
— Жареная оленина, — заметил Гэйлон, потянув носом, пока они шли по тропинке к дверям замка. — Пахнет довольно вкусно.
— Это из казарм, — объяснил Дэви. — Сегодня на ужин олень… опять.
Гэйлон повернулся лицом к казармам и снова втянул носом воздух:
— Я думаю, это только справедливо, что солдаты питаются лучше членов королевской фамилии.
— Они уже жаловались, что их кормят олениной три раза на дню.
— Тогда давай придумаем какую-нибудь перемену, — Гэйлон толкнул высокую дверь в вестибюль раньше, чем герцог успел проделать это для него. — И почему все время я должен думать об этих мелочах?
— Может быть, потому, что вы — король?
В замке их встретил прохладный, но затхлый воздух. Впрочем, он был не таким влажным, как зимой. В последнее время замок снова затих, несмотря на то что теперь в его многочисленных апартаментах разместились офицеры со своими адъютантами и прислугой. Они, впрочем, не выходили обедать в большой зал. Угроза войны наложила свой отпечаток и на аристократов, и на простолюдинов, и на слуг. Больше всего Гэйлон скучал по шумным и веселым детям, чьи крики, бывало, звенели на лужайке и в коридорах замка с раннего утра и до вечера. Детей отправили по домам в первую очередь.
Король уже договорился с тетушкой Элсис, чтобы Джессмин и Дэви остались у нее в Оукхевен-Мэнор, в усадьбе, которая также находилась на севере, но дальше от побережья, чем замок Госни. Если случится самое страшное, их можно будет переправить в Ласонию. Керил получил приказание заручиться согласием короля Сорека на то, чтобы королева получила убежище в этой северной стране.
В коридорах юго-восточного крыла король столкнулся с молоденькой горничной. Воспользовавшись случаем, он приказал подать ужин для себя и для герцога Госни в зал для аудиенций. Дэви широко улыбнулся девушке и проводил ее взглядом.
— Ей нравится мое пение, — пояснил он, заметив испытующий взгляд короля.
— Кроме того, она мила, — закончил за него Гэйлон.
Улыбка Госни стала несколько смущенной.
— Да, пожалуй, — признал он.
«Он больше не мальчик», — напомнил себе король.
— Идем. Нам надо еще поработать, прежде чем мы получим возможность отдыхать, — пригласил он.
Дэви вздохнул. Работа, о которой говорил король, была не из приятных. В последнее время им все чаще и чаще приходилось разбирать военные и дисциплинарные вопросы. Когда слишком много людей долгое время жили в тесных казармах, ссоры и споры возникали как нечто само собой разумеющееся. В условиях, когда надвигающаяся война несла с собой неуверенность и тревогу, ссоры иногда превращались в драки с нанесением увечий. Мелкие дрязги разбирались, как правило, младшими офицерами, они же имели дело с воровством, мошенничеством, незначительными нарушениями порядка. Все остальное выносилось на суд короля.
К счастью, ужин появился до того, как прибыли жалобщики. Король уже сидел на троне, и поэтому Дэви принял из рук Лауры оба подноса. Девушка задержалась на мгновение, чтобы шепнуть ему на ухо пару слов, а затем торопливо выбежала.
— Что она говорила? — полюбопытствовал Гэйлон.
Герцог слегка покраснел:
— Ничего.
Он поставил один из подносов на ступеньку тронного возвышения, а второй понес королю, на ходу забрасывая в рот по кусочку от каждого блюда.
— Это ты мое ешь?! — возмутился Гэйлон.
— Я же немножко.
— Сдается мне, любезный герцог, что в последнее время вы понемногу откусываете от каждого блюда, которое попадает на королевский стол, — король перехватил одной рукой поднос, а второй крепко ухватил Дэви за запястье. — Если ты, юный хитрец, пытаешься предотвратить попытку отравить своего короля, то ты должен быть вдвойне осторожен. Грязные пальцы, которыми ты хватаешь чужую еду, могут быть столь же смертоносны, как самый страшный яд. Возьми хотя бы ложку, если ты чувствуешь себя обязанным заниматься этой ерундой.
Юноша посмотрел на пыльные мыски своих ботинок.
— Прошу прощения, сир.
— Это Джессмин тебя надоумила?
Дэви неохотно кивнул.
— И забыла напомнить тебе, что надо мыть руки перед едой? Это не двор короля Роффо, мой герцог. Яд никогда не был здесь в почете. Если бы я опасался отравы, я бы использовал для этих целей кого-нибудь гораздо менее ценного, чем ты… — Гэйлон уставился на жаркое из барашка, грудой наваленное на тарелку, и вспомнил Люсьена. — В любом случае спасибо. Как ты думаешь, вино безопасно?
Герцог Госни подал своему королю кружку вина, не попробовав его, однако на лице его отразилась столь мучительная внутренняя борьба, что Гэйлон сжалился над ним. Он кивнул, и Дэви, медленно отпив небольшой глоток, отдал вино Гэйлону. Король тоже сделал глоток и вспомнил о нескольких бутылках, которые неоткупоренными хранились в зале со вчерашнего дня.
Однако и без этих отчасти надуманных страхов у них было достаточно проблем. Они поужинали в молчании, и король обратил внимание, что Дэви, по обыкновению усевшийся на ступеньках тронного возвышения, выглядит более подавленным, чем обычно. Они оба устали, а впереди была еще долгая и трудная ночь.
Вскоре кто-то осторожно постучал в дверь, и герцог пошел навстречу первым посетителям. Вошедшие выстроились на каменном полу ровными рядами, и Дэви вывел вперед первую пару.
Лайль, седой капитан королевских копейщиков, стоял рядом с молодым и крепким парнем в стальных латах. Это был первый человек, который появился перед королем в таком виде.
— Говори, — приказал король, ощущая смутную тревогу.
— Прошу вас о правосудии, сир, — Лайль низко поклонился. — Это некий Добс Ренсон, который перерезал горло другому копейщику, пока бедняга спал.
Гэйлон нахмурил брови:
— Ты сделал это, Ренсон.
— Ага, — просто ответил солдат, подняв голову и глядя в глаза королю.
— Почему?
Теперь только Добс опустил глаза:
— Он оскорбил меня.
В поисках решения король обвел глазами комнату. Все собравшиеся здесь люди были одеты бедно, чуть ли не в лохмотья. Большинство из них не могли позволить себе военной формы, и эмблема полка была намалевана только на их щитах, чтобы они могли различать друг друга в битве. Однако, несмотря на бедную одежду, все солдаты стояли, не сводя глаз с короля, со своего генерала и военачальника, ожидая от него справедливого и мудрого решения. Под их взглядами Гэйлон почувствовал нечто вроде паники.
— У погибшего была семья?
— Вайлем был совсем мальчишка, сир, — ответил Лайль. — Никогда он не упоминал ни о какой семье.
— Сожалеешь ли ты о том, что сделал, Ренсон? — задал Гэйлон новый вопрос и пристально посмотрел на копейщика.
Голова того снова приподнялась, а в глазах блеснул дерзкий огонек:
— Тот паршивый маленький ублюдок заслужил это.
— Можешь ли ты сказать что-нибудь в свою защиту?
— Мне хотелось бы только, чтобы ваше величество знали, у меня есть семья, — быстро сказал арестованный, — жена и четыре малютки, о которых я должен заботиться.
Гэйлон посмотрел поверх голов собравшихся.
— Как бы там ни было, приговор может быть лишь один. Наша маленькая армия не может позволить себе терять даже одного солдата, однако Добс Ренсон вынудил нас потерять сразу двоих. Капитан, повесить его завтра утром без всяких церемоний.
Дэви, стоявший среди просителей, в ужасе повернулся к Гэйлону, однако король со спокойным и бесстрастным лицом встретил его взгляд.
— Кто следующий?
Ренсон внезапно забился в руках своего капитана. Судя по всему, только теперь его высокомерие исчезло, сменившись пониманием.
— Нет! — прохрипел он. — Вы не можете! Что станет с моими детьми?!
Гэйлон посмотрел на него холодно, и Добс выкрикнул:
— Я отличный копейщик, я могу победить любого, сир! Я нужен вам! Я заслуживаю того, чтобы пасть в битве, защищая вас, сир!
— Вайлем заслуживал этого, — ответил ему король лишенным всякого выражения голосом, — а ты — нет. Не беспокойся о своих детях, о них позаботятся. Проследи за этим, Лайль.
Дэви с пепельно-серым лицом отступил в сторону, пока капитан выводил преступника. На протяжение всего оставшегося времени Дэви избегал встречаться с Гэйлоном взглядом.
В последнее время Тидус Доренсон все больше времени проводил в своих роскошных апартаментах, однако радость обладания многими дорогими вещами — золотом, украшениями, прекрасной одеждой — померкла. Годы, истраченные на осторожные и тщательно продуманные интриги, ни к чему не привели. Он скопил богатство, но ни власти, ни известности оно ему не принесло. Без этих двух вещей богатство значило для него очень мало, особенно учитывая тот факт, что большая часть его собственности была вне пределов досягаемости — в Ксенаре.
Вот и сегодняшним вечером, как и во все предыдущие вечера, глава королевского Совета пил вино наедине с самим собой и с горечью размышлял над своими промахами и неудачами. Отчаяние его нарастало. Уперевшись локтями в ворох бумаг на столе, он невидящими глазами впивался в пламя горящих свечей и думал, думал, думал…
В какой-то момент этого долгого приступа пьяной жалости ему в голову пришла отчаянная мысль… но, чтобы привести ее в исполнение, нужны были такие сила и решимость, что Тидус испугался, и слезы ручьями потекли по его щекам. Несмотря на свою любовь к власти и интригам, Тидус все же был виннамирцем и человеком довольно миролюбивым. Мысль о войне и кровопролитии была ему не по душе. Сама идея того, что можно причинить вред другому живому существу, которое на тебя не нападает, была для него нестерпимо болезненной, однако новая порция вина приглушила эту боль и дала ему решимость.
Главный советник виннамирского двора мог вернуть и даже приумножить свои оставшиеся в Ксенаре богатства, убив Гэйлона Рейссона. Этим поступком он спасет мир от смертельно опасного безумца, получив взамен вожделенные известность и власть.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45