..— Я бы это сделала, — и она мрачно добавила: — Потому что я не хочу, чтобы кто-то приходил сюда. Они только испортили бы мне жизнь.— Ты очень умна, дитя, — задумчиво произнес он.— Но почему ты сам не можешь отвести их в эти места? — эта мысль внезапно пришла ей в голову.— Я не хочу, чтобы люди видели меня, — ответил он спокойно. — Видишь ли, я тоже в некотором роде изгнанник.— Ты прячешься от англичан? — у Идис начал пропадать страх.— Да. Да, и так можно сказать. Но тебя никто не испугается, они ничего не заподозрят. Я думаю, ты даже умнее, чем я ожидал. Но хватит разговоров. Подумай о том, что я сказал, я знаю, ты никому не расскажешь о нашей встрече. И приходи еще проведать меня.Идис едва могла сдержать волнение. Она жаждала немедленно рассказать остальным, громко закричать, что она обрела нового и очень могущественного друга, которому принадлежит остров Альвер. Чем-то он напомнил ей отца, хотя она и не разглядела его черты, — высокий и сильный, с таким же голосом. И такой же жестокий к своим врагам. Она даже стала думать, что, может быть, это ее папочка; ведь остров Альвер принадлежал ему, и он тоже ненавидел англичан. Он ненавидел свою жену и детей, потому что они не дали ему сына и наследника. Может быть, это и был ее отец, может быть, он бежал от англичан и перебрался на лодке под покровом тьмы на остров, где и скрывается сейчас, намереваясь уничтожить своих врагов. Сперва жену и трех дочерей, пощадив Идис, потому что она была готова помочь ему и не принимала участия в заговоре против него. Но если это так, почему же он не показался ей?Она много думала об этом и решила, что сначала ей надо доказать свою верность. Если она поможет ему убить мать и сестер, он, конечно, покажет ей свое обличье. Так это можно было объяснить. И он, по словам Зока, знал кое-что о магии.И вот Идис вновь пришла поговорить с незнакомцем. Если он все еще в пещере. Он был там.— Что ж, посмотрим, готова ли ты все еще помочь мне, — казалось, что он сидит на плоском камне в самом дальнем конце пещеры, и хотя до сумерек оставался час или больше, тени скрывали все, кроме проницательных, жгучих глаз. Она подумала, что он делал во время прилива, когда вода заполнила пещеру; наверно, там был секретный выход наверх, может быть, в скале есть еще пещеры.— Скажи мне, что я должна делать, Хозяин, — она чувствовала себя уверенной, стоя у самого входа, как молоденькая актриса на освещенной сцене, которая не видит публику, сидящую в темноте зала.— Как поживают остальные? — его голос стал внезапно резким, и ее напугал этот прямой вопрос. — Они голодают, или Зок все еще таскает им еду?— Он жалуется, что кроликов больше нет, а птицы научились не попадать в его ловушки, — ответила она. Но моя мать обнаружила, что можно есть водоросли, и они собирают их на скалах и варят. Это ужасная еда — я ее ненавижу, но они живут благодаря этому. Они голодные и худые, но умрут они не очень скоро.— Мы не можем ждать вечно, — он понизил голос и наклонился вперед, но лицо его все еще было скрыто от нее. — Кого из них ты ненавидишь больше всего, дитя мое?Она чуть было не выпалила: «Мою мать», но остереглась, так как вспомнила, что случилось вчера днем. Остальные искали ее. Она незаметно улизнула от них, но когда убегала, была схвачена Маргарет, которая лежала в засаде в утеснике. Маргарет ненавидела ее больше всех, потому что до рождения Идис ей уделялось все внимание, ее баловали, как самую маленькую. Маргарет всегда была ей ненавистна, но особенно вчера, когда она схватила визжащую девочку за волосы, сильно ударила по лицу и потащила к остальным. У Идис до сих пор не зажили синяки и царапины на теле.— Ну? — он начал проявлять нетерпение. — Говори, или ты решила не помогать мне, дитя? Может быть, ты уже решила предать меня, рассказать обо мне?— О нет! — с жаром воскликнула Идис. — Я обещаю тебе, что не передумала. Больше всех я ненавижу Маргарет. Она такая злая!— Хорошо, — казалось, он глубоко задумался. — Что ж, тогда пусть это будет Маргарет, самая ненадежная из девушек.— Я думаю, что ты — мой отец! — внезапно выпалила Идис.Он вздрогнул, и ей почудилось, будто он улыбается в темноте, исподтишка насмехается над ней. На мгновение ее охватил страх, что она обидела его, что он рассердился.— Прости меня, это просто потому, что... ну, ты так похож на моего отца, хотя я никогда тебя не видела.— Ты действительно умна, — он резко засмеялся. — В некотором смысле, может быть, я твой отец, но в другом смысле — нет. Но я говорю загадками, и не было бы умно с моей стороны объяснять тебе, — он вздохнул. — Но пока ты должна звать меня Хозяином. И не забывай, что ты служишь мне.Идис дрожала, чуть не плача, кивая головой.— Прекрасно, это будет Маргарет, — он поднялся. Она поняла это потому, что глаза его находились теперь выше, горящие угли, которые вспыхнули ярко на секунду и снова потухли. — У тебя совсем мало времени, чтобы доказать мне свою верность. Сумеешь ли ты заманить ее на Торфяное болото завтра, одну?— Думаю, что да, — Идис не была уверена. Маргарет так непредсказуема. — Дикие гуси вернулись, я видела их вчера. Она обожает наблюдать за этими птицами. Остальным это занятие кажется скучным.— Тогда скажи ей о гусях, может быть, она пойдет, — он помолчал несколько секунд, размышляя. — Да, попробуй. Она ведь не пойдет вместе с тобой?— Нет, она стала бы орать на меня, чтобы я ушла, бросаться камнями, если бы я осталась.— И побежала бы за тобой, чтобы поймать?— Да. Она так и сделала вчера.— Хорошо. Тогда ты должна спрятаться на краю Торфяного болота в камышах. Там есть полоска твердой почвы, которая отделяет глубокую трясину. Если ты будешь держаться северной стороны этой полоски, ты будешь в безопасности. Покажись ей, пусть она погонится за тобой, а потом опять затаись, чтобы она стала тебя искать. Ты должна будешь проделать это несколько раз, но не переступай через границу этой полоски. Ты будешь в безопасности до тех пор, пока не дойдешь до места, где кончаются камыши и начинается темно-зеленая трава. Не ходи там, потому что тогда даже я не смогу спасти тебя. Поиграй в прятки, как в детстве. Только на этот раз игры не будет!Идис содрогнулась. Вскоре после их прибытия на остров Зок не смог поймать кролика. Как-то раз он выскочил у него из под ног и бросился бежать, не разбирая дороги, прямиком через болото. Идис никогда не забудет его почти человеческие крики, когда он барахтался в трясине, или его леденящие душу вопли, когда болотная жижа пошла пузырями и засосала его. Даже Зок не решился выхватить его из болота.Болото было всегда готово поглотить неосторожную жертву. 14 Дверь приоткрылась, медленно, словно та, которая стояла за ней, боялась войти, несмотря на настойчивый стук. У Фрэнка пересохло в горле, несколько секунд он не мог шевельнуться. Полнейший ужас охватил его, где-то сзади рычал Джейк, но не делал попыток прийти на помощь.Он проклинал себя за эту слабость, за свою глупость, что поддался этим уговорам из-за двери, хотя раньше он и заставил дверь стулом, чтобы помешать войти непрошенным гостям. Тот голос как будто загипнотизировал его, заставил повиноваться. Он закрыл глаза, не только для того, чтобы не видеть, но в тщетной надежде, что это всего лишь еще одно кошмарное сновидение, и он проснется. Он открыл глаза и понял, что все происходит на самом деле; он понял это даже до того, как увидел свою гостью — это не была соблазнительница Саманта. Это была Рут!Она вошла и тихо прикрыла за собой дверь. На ней была только прозрачная рубашка, через которую он видел каждый изгиб ее стройного, юного тела; маленькие круглые груди, еще не оформившиеся; широкие бедра с пушистыми темно-каштановыми волосами, такими же, как на голове; красивые икры, босые ноги. Она пыталась улыбаться, но нервно поглядывала на дверь, как будто боялась, что в любую секунду Саманта или кто-то другой войдет в комнату вслед за ней. Может быть, Эллен, самодовольно усмехаясь, бросится вниз по лестнице будить мать.— Они все спят! — голос девушки прозвучал с явным облегчением.Фрэнк знал, что он дрожит, но, по крайней мере, это не была Саманта. Он был намерен держаться подальше от самой старшей и от самой младшей из них; Рут, Джанет и Дебби он был готов принять за чистую монету — молодые девушки обладали для него притягательной силой. Он всеми силами старался бороться с охватившим его желанием и был рад, что лег одетым.— Может быть... — она посмотрела на стул, потом на дверь. — Просто на всякий случай.Фрэнк сглотнул. Закрой дверь, Фрэнк, чтобы кто-то не вошел, вот что она имеет в виду. Он наклонился, поднял стул и снова просунул его под ручку двери. У него слегка кружилась голова, как будто он стоял на краю отвесной скалы и глядел вниз.— Так-то лучше, — она села на край постели, рубашка ее вздернулась, открыв гладкое бедро почти до лобка. Она, казалось, не замечала этого. Лицо ее было серьезно, совсем не как у распущенной девочки-подростка, пробравшейся в спальню к мужчине с тайными намерениями.Он неуклюже стоял там, не зная, куда деть руки. Она похлопала по покрывалу рядом с собой. Он обнаружил, что садится РЯДОМ с ней, все еще вертя дрожащими пальцами. Напряженное молчание. Если она хотела что-то сказать, он решил, что ей и следует прервать это молчание.— Моя мать... — Рут было трудно выразить в словах то, что она хотела сказать. — Она... опасная!— Неужели? — он поднял бровь. — Может убить меня в моей Постели, да?— Нет, нет, ничего подобного, — девушка улыбнулась. — Просто... ну, вы ей ужасно нравитесь!Он вздохнул. Расскажи мне что-нибудь новенькое, подумал он. Ветер за окнами, кажется, немного стих. Если чуть повезет, то все они завтра уедут домой на пароме. Он сказал:— И ты решила явиться сюда посреди ночи, чтобы сообщить мне об этом?Она снова выглядела смущенной. И, Боже, она была красива! Он удивился, почему не замечал этого раньше. Возможно, коварные чары Саманты отвлекли его от чар дочери.— Я только хочу предупредить вас, — она говорила шепотом. — У нее было очень много мужчин после смерти папы. Все они были ее игрушками, пока не надоедят.— Я смогу о себе позаботиться. — Черта с два, подумал он уныло, даже эта девчонка из меня дурака делает.— Я только хотела... предупредить вас, — повторила Рут, пристально глядя на него; он знал, что она пришла не поэтому. Предлог, подлинный или мнимый. Больше похож на подлинный. Эти пятеро не были такой ух дружной семейкой, как он думал. Хитрая компания, каждая готова всадить другой нож в спину, и, может быть, не только в переносном смысле.— Вы думаете, что... я похожа на вашу жену?Он сильно вздрогнул. Этот вопрос был словно удар наотмашь по лицу. Было больно. Он открыл рот, но не мог говорить, да он и не знал, что сказать, если бы смог. Рут похожа на Гиллиан! Смехотворное сравнение. Ничуть не похожа. Наконец он спросил дрогнувшим голосом:— Откуда ты знаешь, как выглядела моя жена?— Я видела ее снимок, — ответ последовал мгновенно. — Тот, что лежит в верхнем ящике кухонного шкафчика.Фрэнк вспыхнул от гнева. Нахальная, везде сующая свой нос сука!— Ты не имела права...— О, я бы никогда так не поступила! — потрясающая невинность. — Это все Эллен, вы же знаете, какая она — везде лезет. Мама на нее рассердилась, и мы все тоже. Но фотографию мы не могли не увидеть. Ваша жена была молодая и красивая. Как я. Вам не кажется, Фрэнк?У него поплыло перед глазами. Черты лица Рут исказились как в кривом зеркале или как будто бы рябью пошла неподвижная вода в пруду. Потом все успокоилось. Он увидел ее более отчетливо: темные каштановые волосы, теперь не такие блестящие; зеленоватые глаза загадочно смотрят на него; полные алые губы раскрыты в улыбке, вдруг такой знакомой. Боже, она была словно воскресшая из мертвых Гиллиан!Гиллиан, какой она была тогда, когда он впервые встретил ее. Его сердце заколотилось, в горле стоял ком. Она была подростком, только что кончила школу, жизнерадостная и улыбающаяся, когда он стал ухаживать за ней. Благонравная, несмотря на свою любовь к веселью, возбуждающая и одновременно приводящая его в отчаяние, отталкивая его, когда ему становилось невмоготу от возбуждения. «Не до свадьбы, Фрэнк, пожалуйста!»Брачную ночь он запомнил на всю жизнь, как будто она происходила сейчас. Это и была брачная ночь; все остальное — какой-то отдаленный кошмар.В спальне старомодного отеля были низкие балочные потолки. Они оба нервничали. Гиллиан каким-то образом удалось влезть в тонкую ночную рубашку, не показав ему свое молодое тело, и теперь она сидела на краешке постели, робкая и ожидающая. Теперь все зависит от тебя, Фрэнк.Он боялся выглядеть смешным. В темноте припаркованной машины, когда горит лишь романтичный зеленый свет на щитке, было бы по-другому. Но она заставила его ждать; два года ожидания, и вот наступил этот момент. Он дрожал, опасаясь, произойдет ли у него эрекция.— Ты не можешь лечь в постель одетым, Фрэнк.Ее тонкие пальцы расстегивали его рубашку, помогали снять ее через голову, гладили его мускулистую грудь. Затем расстегивали пояс брюк. Он встал, чтобы она смогла стянуть их, оставляя до последней минуты трусы.Теперь он был совершенно обнаженным, смотрел на нее, лежащую в постели. Она чуть подняла кверху рубашку, раскинула ноги, позволяя ему видеть все, что он хотел видеть. Пожирая ее глазами, он молил Бога, чтобы у него возникло желание. О Боже, подумал он, вдруг у меня не получится!Она протянула руку, погладила его.— Я рада, что сохранила себя для сегодняшней ночи, Фрэнк, — прошептала она, закрыв глаза. — Я обещаю тебе, что я девственница. Ты ведь не сделаешь мне больно?Он хотел, чтобы она сняла рубашку, она уже сослужила свою службу. Его не надо больше возбуждать, ему нужна только Гиллиан, он и она, соединенные воедино, это превыше всего. Они убрали последнюю преграду, и она нежно, но твердо притянула его к себе.— Я люблю тебя, Фрэнк, я едва могу поверить, что я наконец-то твоя жена!От этих слов у него закружилась голова; он лежал на ней, возбуждаясь от ее наивных попыток закрепить их супружество. Она отвечала на его движения, стонала от наслаждения сквозь губы, зажатые его поцелуями.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23