Тот генерал, на встречу с которым в Южный Вьетнам направлялся алмазный торговец и сопровождавший его Спарроухоук, планировал «рвать когти» из страны. Но, разумеется, не с пустыми руками. У него были бриллианты, которые наряду с золотом, относились к той категории валюты, у которой был надежный иммунитет от инфляции.
Когда алмазная сделка с успехом была заключена, Спарроухоуку предложили задержаться в Сайгоне и поработать... с ЦРУ.
Предложение о такого рода работе поступило от скользкого, с ледяным взглядом уроженца Нью-Йорка по имени Раттенкаттер. Объясняя необходимость работы на «контору», он говорил:
— У нас практически нет выбора. Парижский договор наплодил в Сайгоне кучу бюрократов из международной комиссии. Эти люди смотрят на нас, как коршуны. Есть мнение поэтому не присылать сюда больше наших людей. А работа-то стоит! Вот мы и вынуждены прибегать к услугам «независимых добровольцев», так сказать, внештатников, вроде вас. К тому же о вас были весьма положительные рекомендации, в которых вам дается исключительно высокая оценка.
— Очень любезно с вашей стороны.
В этом влажном муссонном климате, на этой одуряющей, липкой жаре Раттенкаттер никогда не потел. Он говорил лишь углом своего рта, причем лицо оставалось совершенно неподвижным. Это немало позабавило Спарроухоука.
— Вам придется работать с величайшей аккуратностью, — продолжал Раттенкаттер. — Поляки, французы и венгры из состава комиссии устроили на нас настоящую охоту. Им хлеба не давай, лишь бы мы на чем-нибудь засветились и они смогли бы уличить нашу сторону в нарушении положений соглашения. Эти ублюдки не вылезают из баров и публичных домов. Все, кого ни возьми, нахватались тут триппера, а злобу хотят выместить, естественно, на нас.
— Это я понял. Не заноситься особо на резких поворотах. Но скажите, что я буду делать на войне, которая уже, похоже приближается к своему печальному финалу?
— То и это. Здесь поможете и там подсобите. Конкретно? Ну, скажем, вам придется поработать курьером между Вьетнамом и Гонконгом, между Вьетнамом и Сингапуром, между Вьетнамом и Таиландом, между Вьетнамом и Лаосом. Пару-тройку раз наведаетесь в Камбоджу. Полетаете с пистолетом во внутреннем кармане пиджака на некоторых рейсах интересующей нас авиакомпании. Погуляете с нашими людьми вокруг Сайгона, если понадобится.
Глаза Спарроухоука подозрительно сузились.
— Все это звучит довольно ненатурально и театрально. Вы что-то пока опускаете.
— Что же?
— Вы забыли упомянуть о том, что я должен буду выполнять ваши заказные убийства.
Раттенкаттер отвернулся в сторону.
— Чему быть, того не миновать, так, кажется, гласит поговорка? — Он вновь глянул на Спарроухоука. — Десять тысяч долларов в месяц, устроит?
Спарроухоук пристально взглянул ему прямо в глаза и после продолжительной паузы проговорил:
— С чего начнем наше сотрудничество?
* * *
«Особая работа».
Например, участие в допросах вьетконговских военнопленных, похищенных из деревенек по заказу ЦРУ Робби Эмброузом и Дорианом Реймондом, двумя американскими спецназовцами, которые время от времени «подрабатывали» у ледяного Раттенкаттера. Спарроухоука и спецназовцев рассматривали, как весомое дополнение к штатным разведчикам ЦРУ в Южном Вьетнаме, хотя майор весьма скептически относился к интеллектуальным возможностям обоих американцев. Робби был по крайней мере безукоризненно вежлив. Спарроухоук тогда еще не знал, что за этим внешним фасадом умело скрывается звериная жестокость и мания убийства. Робби был специалистом в технике рукопашного боя.
Дориан был «темной лошадкой», одержимым инфантильными мечтами о нежданном богатстве и склонным к распутному образу жизни.
Сотрудничество с ЦРУ сблизило всех троих с Джорджем Чихарой, который являлся влиятельным японским предпринимателем и одним из главных фигур в осажденном коммунистами Сайгоне. Чихара также работал на ЦРУ, служил внешне благопристойным фасадом, за которым незамеченными разыгрывались грязные интрижки и проворачивались сомнительные сделки. Авиакомпания, номинальным владельцем которой являлся Чихара, на самом деле работала на денежки ЦРУ и использовалась для транспортировки опиума, выращенного северными вьетнамскими племенами, в Сайгон. Эти мероприятия были взаимовыгодны. Чем больше наркотиков переправлялось на юг и дальше по назначению, тем пухлее становились кошельки и банковские счета некоторых южновьетнамских политических деятелей и генералов. Помощь в организации и осуществлении «опиумного движения» была той ценой, которую назначила Америка своим союзникам за ее участие в их борьбе с коммунистами.
Чихара очень, по мнению Спарроухоука, походил на рептилию. Особенно голова. «Старик Джордж» в отношениях с «коллегами по работе» был традиционно для японца сдержан и никогда не приглашал их к себе в дом и не знакомил с семьей. Видимо, он исповедывал принцип: «Работа отдельно и личная жизнь отдельно».
С самого начала Спарроухоука обуревали серьезнейшие сомнения в том, что Чихаре следует доверять.
Его авиакомпания перебрасывала агентов ЦРУ с юга на север и с севера на юг по воздуху. Дороги и прилегающая местность почти полностью были в руках северных вьетнамцев, жаждавших крови американцев. Воздушный путь был не только самым безопасным путем. Он был единственно возможным.
Чихара также помогал агентам ЦРУ «устроить» выгодный курс доллара по меркам местного черного рынка и оказывал свое влияние на сайгонских политических и военных деятелей, когда его об этом просили в «конторе». Это и некоторые законные бизнес-начинания Чихары очень скоро сделали его богатым человеком. От сотрудничества с Полем Молизом, американским мафиози, прибывшим в Сайгон за опиумом, он, казалось, станет еще богаче. Чихара понимал, что стоит провернуть с американцем две-три хорошие сделки и он может считать, что добился в жизни всего, о чем мечтал.
Робби немного мог рассказать о Поле Молизе, но больше, чем кто бы то ни было другой. Это был худощавый, целеустремленный макаронник, который, казалось, никогда не снимал с себя костюма-тройки и, похоже, имел за плечами диплом университета. В последнее Спарроухоуку верилось с трудом. Трудно в самом деле было ожидать такого от макаронника, который к тому же был представителем мафии.
— Поли не похож на других мафиози, — рассказывал Робби. — Он гладенький. Как плевок на дверной ручке. Колледж. Точные науки. Компьютеры. Умен, задница, как я не знаю кто! Папаша возглавляет крупнейший нью-йоркский бандитский клан. Это у них называется «семьей». Капо ди тутти капи. Всем боссам босс. Полидринц. У него на содержании находятся генералы. Американские генералы, приятель! Ты даже представить себе не можешь, кто на него работает и получает у него зарплату! Политики, генералы... Вот через них он и получает теперь свою наркоту.
Спарроухоук, как и большинство англичан, с болезненным интересом относился к американскому знаменитому преступному миру.
— А я думал, мафия добывает себе героин из Турции и Марселя.
— Добывала. Американские и французские фараоны положили этой лафе конец. В Штатах, Франции и Сицилии прошли мощные волны арестов ребят с поличным. Плюс ко всему в Турции теперь наложен строжайший запрет на выращивание мака. Из Мексики, конечно, продолжает поступать коричневый и розовый героин, но наркоманам подавай непременно белый, как сахар. А самый лучший белый наркотик ты найдешь только здесь. Нюхнешь и прямо в мозг шибает. Первый сорт, одно слово. Поступает в цивилизованный мир из так называемого «Золотого Треугольника»: Бирма, Таиланд, Лаос. Найди способ, как переправить наркоту отсюда в Штаты и считай, что ты богатый человек. У Молиза здесь есть, правда, и другие интересы.
— Например?
— Например? Ну, майор, тут такое дело... Возьмем строительные подряды. Кому-то ведь нужно воздвигать базы, дороги, аэродромы, передвижные театры, кегельбаны, наконец, кафе-мороженое. Без этого ведь тут не обойтись, не так ли? В армии считается, что американцы могут это устроить лучше других, поэтому нанимают американцев. Большие денежки кочуют из рук в руки, но кому какое дело? Каждому хватит на старость, можешь не сомневаться. Потом. Игровые автоматы для солдатни, клубы по интересам, выпивка, жратва, автоматы-проигрыватели в барах, мебель, вплоть до кухонных принадлежностей. А ты как думал? Пойми, без всего этого дерьма Джи-Ай тут с ума сойдут. Я уверен, что Молиз загреб на этой войне немалые деньги. Была бы его воля, так эта война никогда бы не закончилась.
Спарроухоук в отвращении наморщил нос. Нет, его покоробил не тот факт, что кто-то хорошо зарабатывает на крови. Он не был таким наивным. Его раздражало то обстоятельство, что солдат слишком балуют. Неудивительно, что Америка просрала эту войну. Вьетконговец имеет ежедневный рацион удовольствий, состоящий из чашки сырого риса и кружки вонючей воды. Никакого сравнения.
Он сказал:
— Похоже, господин Чихара тоже не на паперти клянчит на пропитание.
— Если ты имеешь в виду то, что он тоже нагрел руки в Сайгоне, то ты совершенно прав. Золото, наркота, его многочисленные деловые начинания. Старик Джордж...
— Ты сказал — золото?
— Сам видел. Мы с Дорианом сами видели. Своими собственными глазами. Как-то отправились мы в Камбоджу. Привезли оттуда одного агента, которому потом прострелили задницу. Мы, конечно, могли его не трогать и оставить в покое, но... В общем не об этом речь. Летели на одном из самолетов Чихары. Сделали остановку в каком-то сраном городишке. Он назывался... Нет, сейчас не вспомню. Короче, загрузились там золотыми слитками. Под завязку. Я сам видел. Вон Дориан может подтвердить. Тебе, майор, нужно хорошенько запомнить, что бумажные деньги теперь годятся только на то, чтобы ходить с ними в туалет. Золото, бриллианты, наркота... Вот это я понимаю. Это имеет здесь ценность. Если ты надумал покинуть эту страну не с пустыми руками, то должен искать одно из трех: либо золото, либо наркотики, либо камешки.
— Золото. Наркотики. Бриллианты.
— Вот именно.
Робби понизил голос:
— Я тебе еще кое-что скажу. Сейчас старик Джордж скупает все золото и все камешки, на которые он только может наложить свою волосатую лапу. Скупает по всей стране. Здесь. На севере. Даже в Таиланде и Лаосе. Везде, где только может. Высылает за золотишком свои пустые самолеты, а возвращаются они тяжело нагруженными. Я могу поспорить с кем угодно, что старик Джордж имеет где-то здесь неплохой тайничок.
— А тебе не приходило в голову, что он тут же отправляет золото за пределы страны?
— Конечно, отправляет. Но не все. Просто не успевает. Новые партии поступают к нему каждую неделю. Он просто вынужден какое-то количество пока зарывать.
* * *
Апрель 1975 года.
Поль Молиз неспешно и тщательно гасил окурок сигареты на поверхности стола.
— Как вы думаете, сколько еще дней продержится этот город, прежде чем в него ворвутся коммунисты?
Спарроухоук, не раздумывая, ответил:
— Я был бы рад, если бы речь шла о днях, но, вполне возможно, что остались считанные часы. Все зависит от того, как сейчас будет меняться обстановка. Вообще, если представить все в самом радужном свете, то, дай бог, неделя. Что будет дальше? Все, как обычно. Кровавая баня. Дутые трибуналы. Чистки. Очень много людей погибнет и их смерть будет нелегкой. Коммунисты пуритане, а пуритане — это одна из самых садистских и зловещих категорий людей, которых Господь бог расселил на нашей зеленой планете. Я видел, что они творили в других странах. Нет никаких оснований полагать, что здесь все будет по-другому.
— Я неспроста пригласил сюда вас и Робби, — проговорил Молиз, плеснув виски себе и Спарроухоуку. Робби кивком головы отказался от спиртного.
Все трое находились в номере, снятом для Молиза, в хорошем отеле на Нгуен Ху Бульваре. Номер располагался на третьем этаже. Прямо под его окнами на улице все еще пылал перевернутый джип. Из кабины торчала рука мертвого шофера. Бандиты уже давно убежали. Беспредел...
За окном стояла ночь. Со стороны американского посольства и президентского дворца валили густые клубы дыма. Там сейчас жгли документы и архивы, которые не должны были попасть в лапы к коммунистам. Возле небольшой группки правительственных зданий бегали какие-то люди, непрерывно подъезжали машины, чем-то загружались и уезжали. В спокойствии ныне пребывали лишь те, которые были уверены в том, что им удастся без проблем покинуть страну на американских самолетах. А таких среди вьетнамцев было не так уж много.
Молиз сказал:
— Я хотел бы поговорить о Джордже Чихаре.
Спарроухоук глянул на Робби.
Бог ты мой, оказывается, действительно в этой жизни надо платить за все... Молиз обещал Спарроухоуку работу до конца жизни в качестве президента одной частной охранной фирмы в Нью-Йорке с зарплатой, которая превышала все, о чем до сих пор майор мог мечтать. Сегодня вечером это обещание дало право Молизу вызвать к себе Спарроухоука и Робби для «небольшой дружеской беседы». Как будто он не знал, что для того, чтобы пробраться в отель, им нужно было пройти ночными улицами Сайгона, на которых теперь могло произойти все, что угодно, вплоть до расстрела в спину из-за угла неизвестными «доброжелателями». Как будто он не знал, что американцам придется нарушить строжайший режим комендантского часа!
Можно сказать, что к этому времени Спарроухоук уже частично находился на содержании Поля Молиза. С разрешения местного руководства ЦРУ англичанин время от времени исполнял обязанности телохранителя при макароннике, особенно когда тому нужно было пройтись по Сайгону с большой наличностью для оплаты поставщикам опиума и морфия. Молиз, Чихара, Раттенкаттер, представители французской мафии и ведущие политики Южного Вьетнама хорошо знали друг друга.
Спарроухоук прекрасно сознавал, в чем тут причина. Наркотики, как ничто другое в мире, сближает людей.
— Прежде чем я непосредственно перейду к персоне Чихары, — начал Молиз, — я хотел бы попросить вас немного повременить со своим отъездом из Сайгона.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63