Да, кстати, писатель заболел. Ты молодец!
— Стараемся, — хмыкнул Директор. Прошло несколько минут, и в палату вошли врач и молоденькая медсестра со шприцем в руке.
— Как самочувствие? — ласково улыбаясь, спросил доктор.
— По-моему, пора выписываться, — любезно ответил высокопоставленный пациент.
Врач про себя отметил, что вельможи демократической формации в обращении с врачами так же любезны, как и прежние партийные товарищи. Статус статусом, а от доктора зависят все. Послушав сердце, врач сам опустил майку пациента и весело сказал:
— С вами, Владимир Николаевич, работать одно удовольствие. Здоровье отменное.
— Чего же держите? — засмеялся директор.
— У нас, как и у вас, основное направление — профилактическая работа. Давайте витаминчик вколем, и спать.
Снисходительно поглядывая на миловидную медсестру, директор вытянул левую руку. Сестра наложила жгут и быстрым движением ввела иглу в вену. Через несколько минут директор уже спал сном праведника.
Врач пощупал пульс и вынул из кармана голубого халата ампулу. Сестра не менее сноровисто наполнила тот же шприц, и игла вновь вошла в вену. Спустя несколько секунд директор открыл глаза. Они были мертвы, как у покойника. Врач забрал шприц и ампулу, сунул их в карман и кивнул сестре. Та вышла. Присев на краешек кровати, врач начал задавать вопросы.
— Какие действия ваша организация осуществляет в связи с предстоящими выборами?
— Мы страхуем переговоры Администрации Президента с лидерами думских фракций.
— Выборы состоятся?
— Нет.
— Какой план у президента?
— За полгода до выборов Дума обратится к президенту с требованием внести поправки в Конституцию.
— Какие поправка будут внесены?
— Будут расширены полномочия Думы, изменена избирательная система и продлён срок полномочий президента до семи лет.
— С какими фракциями уже проведены переговоры?
— С коммунистами, ЛДПР, НДР, со всеми независимыми…
— Они приняли этот план?
— Да.
— Почему коммунисты согласились?
— По двум причинам.
Наступила пауза. Врач некоторое время вопросительно смотрел на директора, затем чертыхнулся вполголоса и посмотрел на часы:
— По каким причинам?
— Первая — электронная система подсчёта голосов в наших руках, и они знают, что им никогда не выиграть выборы.
— Вторая? — нетерпеливо спросил врач.
— Им заплачено триста миллионов долларов.
Глаза директора начали закрываться.
— Кто приказал вам ликвидировать Бардина? — торопливо спросил врач.
— Руководитель Администрации Прези… — плохо слушающимися губами прошелестел директор. Его глаза закрылись, и он погрузился в глубокий сон.
Врач неторопливо достал шприц, наполнил его препаратом из ампулы, которую вынул из нагрудного кармана, и сделал укол в вену. После этого он приготовил полиэтиленовый пакетик и аккуратно сложил в него все ампулы и шприцы. Закончив, он пощупал пульс пациента и вышел. Охранники лениво проводили его взглядом.
Через два дня директора выписали из ЦКБ, а ещё через неделю в газетах появилось сообщение о том, что на своём рабочем месте от обширного инфаркта скончался директор Федеральной службы безопасности Российской Федерации. Гроб с телом для прощания был выставлен в Колонном зале Дома союзов, однако посетителей было очень мало.
На даче Романова в маленькой комнате сидели трое: сам хозяин, Николай Иванович Бардин и Константин Павлович Сидоренко. Романов и Бардин, только что выслушавшие доклад Сидоренко, размышляли каждый по-своему о случившемся.
— Скажите, Николай Иванович, — спросил наконец Романов, — а какова вероятность того, что допрашиваемый все же ухитрится сохранить контроль над собой после инъекции вашего препарата?
— Она равна нулю, — твёрдо отвечал Бардин. — Наиболее хорошо подготовленные в психическом плане личности могут сопротивляться действию препарата, но не более четырех минут.
— Таким образом, приказ о вашей ликвидации был отдан Рыжим. Это точно?
— Абсолютно.
— Теперь необходимо понять, в качестве кого вас собирались ликвидировать. В качестве шефа лаборатории или в качестве члена Совета Партии.
— Скорее всего, первое, — вмешался в разговор Сидоренко. — В противном случае ликвидации подверглись бы все члены Совета.
— Он прав, — задумчиво протянул Николай Иванович.
— Вы уверены? — спросил Романов.
— Да.
— На чем же базируется ваша уверенность?
— На том, голубчик, что я не чувствую опасности в отношении вас и других членов Совета.
Для посторонних этот аргумент прозвучал бы недостаточно убедительно, но для членов Совета интуиция Кардинала приравнивалась к самому надёжному источнику информации.
Романов встал и в задумчивости начал прохаживаться взад и вперёд. Наконец, посмотрев на часы, он подошёл к старенькому телевизору, стоявшему на стеллаже ещё с отцовских времён, и нажал кнопку. Передавали последние известия. «Своим указом, — прозвучал голос диктора, — Президент освободил Владимира Родионова от обязанностей Председателя Правительства Российской Федерации по его просьбе. Этим же указом исполнение обязанностей премьера возложено на Александра Воложина, бывшего главу Администрации Президента. Президентом уже направлено представление в Государственную думу».
Все трое посмотрели друг на друга и засмеялись.
— Ну, кажется, началось, — сказал Романов. — Поскольку сделка состоялась, кандидат пройдёт «на Ура».
— Вы так думаете? — с сомнением спросил Сидоренко.
— Разумеется, голубчик, — заговорил Бардин. — Если торг относительно внесения поправок в Конституцию успешно состоялся, то кандидатура Воложина пройдёт, как минимум, простым большинством голосов.
— А если нет?
— А если нет, то он будет пока исполнять обязанности, а затем будет назначен президентом. Он единственная кандидатура, приемлемая для Семьи. Ведь даже если президентом станет не он, а другой, даже представитель режима, то масса достойных людей может оказаться за решёткой или потерять трудовые накопления. Нет, Воложин — единственный гарант безопасности Семьи в случае неудачи с продлением президентского срока. — Кстати, Константин Павлович, ваш «Алмаз» в хорошей форме? — спросил Романов.
Даже такая элементарная процедура, как подсчёт голосов при помощи компьютеров, связанных друг с другом в рамках одной сети, при грамотной реализации в условиях военных информационных действий, когда на кон поставлена судьба страны, способна принести тому, кто за ней стоит, не один миллион голосов. Проверить все программное обеспечение на наличие закладки, в нужный момент корректирующей работу абсолютно правильно написанной и даже сертифицированной программы подсчёта результатов, в сегодняшней ситуации, особенно в России, не способен никто.
С. П. Расторгуев, доктор технических наук, академик Международной академии информатизации, член-корреспондент Академии криптографии РФ.
Независимая газета, 29 апреля 1999 г.
Спустя несколько дней после этого разговора, случилось нечто осложнившее деятельность Президента. Рано утром по Рублевскому шоссе в сторону Москвы на большой скорости летели две машины. В «джипе», идущем впереди, сидели пять офицеров Службы охраны, телохранители руководителя Администрации Президента. В «мерседесе», следовавшем в десяти-пятнадцати метрах от «джипа», на заднем сиденье расположились двое: сам руководитель и его доверенное лицо, от которого у бывшего «молодого реформатора» не было тайн и который был в курсе даже самой секретной деятельности главного приватизатора страны.
…В ходе подготовки решений от 17 августа А. Б. Чубайсом по согласованию с председателем правительства РФ и председателем ЦБ РФ… Без соблюдения необходимых требований национальной безопасности велись консультации с руководителями иностранных финансовых организаций, имеющих свои интересы на российском финансовом рынке. Им была передана информация конфиденциального характера, сознательно скрывавшаяся от российских участников рынка, представительных органов государственной власти, Общественности… Указанные обстоятельства позволяют констатировать грубое нарушение С. В. Кириенко и А. Б. Чубайсом установленных законодательством требований по соблюдению государственной тайны, проведению международных переговоров, обеспечению национальной безопасности…
Из материалов Временной комиссии СФ ФС РФ по расследованию причин, обстоятельств и последствий принятия решения от 17.08.1998 Новая газета, ‘ 28, 1999 г.
На шоссе не было ни одной машины, за исключением милицейских, расположенных по всему маршруту движения кортежа. Люди в форме и с автоматами на плече почтительно козыряли проносившемуся мимо них «мерседесу». Настроение пассажиров было прекрасным. Все шло по плану. Переговоры с «оппозицией» практически были закончены, хотя товарищи из КПРФ все ещё немного кочевряжились относительно поправок в Конституцию. К удивлению руководителя, сумму в жалких триста миллионов долларов они приняли безоговорочно.
«Если бы американцы знали раньше, что коммунистов так легко покупать, они бы не вбухивали сотни миллиардов на оборону, — думал руководитель, проводивший переговоры. — Но молодцы. Даже продаваясь, стараются сохранить лицо. В собственных глазах, разумеется».
Кортеж приближался к милицейской машине одиноко стоявшей у обочины.
— Ты знаешь, — обратился руководитель к верному помощнику, — я думаю, что…
Это были его последние в этой жизни слова. Когда машины кортежа приблизились к милицейским «Жигулям», люди в форме молниеносно выхватили из кабины гранатомёты. Раздались два хлопка, и через несколько секунд и «джип», и «мерседес» уже были охвачены пламенем. Милиционеры, бросив оружие на шоссе, устремились в лес.
В тот же день Николай Иванович Бардин переступил порог своей квартиры, где его радостным визгом встретил четвероногий друг, которому уже порядком успел надоесть Данилов, не спускавший его с поводка даже в садике, огороженном высоким забором.
Глава 6. ОБЫВАТЕЛЬ
Нельзя игнорировать тот факт, что верность Ельцину является имманентным свойством нынешнего режима, сложенного самими олигархами. Да, это цезаристский режим, но те, кто его таким сделал, должны понимать, что их «присяга» на верность хозяину воспринимается последним как естественная норма, оплаченная к тому же теми «кормлениями», которые получили в своё распоряжение олигархи. А всякое отступление от этой «присяги» воспринимается как бунт.
В. Третьяков, Новая газета, 1 июня 1999 г.
В это утро Владимир Иванович Дубков впервые за много лет проснулся в пустой квартире. Вот уже два года, как он жил один. Тот факт, что бывшая жена тихо, без скандалов, забрала сына и уехала к родителям в Воронеж, вызывал у него противоречивые чувства. Смесь горечи и радости. С одной стороны, разлука с сыном, с другой — конец неопределённости в отношениях со второй половиной. Неопределённость эта длилась десять лет, прежде чем они пришли к выводу, что пора разводиться. Они познакомились ещё в университете, где Дубков учился на факультете журналистики, а его будущая супруга — на биофаке. И впоследствии, когда провал брака уже отмечался всеми друзьями, Владимир Иванович на вопросы о причине женитьбы глубокомысленно отвечал: «Есть три разновидности брака. По любви, по расчёту и по инерции. Я женился по инерции».
«Итак, — подумал Дубков, сидя на диване и сосредоточенно рассматривая синяк на левой ноге, — подведём итоги. Жены нет. Сына нет. Друзей нет. Перспектив нет. И в холодильнике, по-моему, тоже ничего нет. Как говорится, туши свет, кидай гранату».
Он потянулся, грустно хмыкнул и поплёлся в ванную. Намыливая щеки, Владимир Иванович мрачно размышлял о том, как жить дальше. Когда физиономия была уже гладенькая, а решение о том, что теперь главное — это работа, созрело окончательно, зазвонил телефон.
— Алло.
— Ты в запой случайно не вдарился? — прозвучал в трубке голос главного редактора.
— Ещё нет, — мрачно и решительно сказал Дубков. — Собираюсь поближе к уик-энду.
— Ты где вчера шлялся весь рабочий день?
— В соответствии с личным планом работы собирал материалы по выборам.
Владимир Дубков был в редакции на особом положении. И здесь играла роль не только установившаяся между ним и главным редактором странная психологическая взаимозависимость, но и высокий профессионализм Дубкова-аналитика. Александр Иванович Терентьев, который помимо издания газеты ещё и активно занимался политикой, ценил умение Дубкова увидеть в малозначащих процессах признаки процессов глобальных и ту иезуитскую манеру, в которой тот излагал материал. Именно Дубкову поручались серии статей, направленных против политических противников владельцев газеты в периоды обострения ситуации. Причём, занимаясь копанием в «грязном бельё». Дубков ухитрился сохранить свой имидж аналитика и не получить славу скандального хроникёра. А все потому, что, поручая Владимиру Ивановичу «раздолбать» кого-нибудь из политических конкурентов, Терентьев (он же Саня, как называл его Дубков) никогда не снабжал его «компрой», а предпочитал, чтобы Дубков выискивал компрометирующий материал сам, путём анализа и собственных поисков, и не терял навыков аналитика и поисковика.
— Когда будешь? — голос Сани выражал явное неудовольствие.
— Не раньше среды, — ответил Владимир Иванович, машинально посмотрев на блестящий переплёт книги со странным названием «Бездна».
— Смотри, не позже.
Заглянув для проформы в холодильник и убедившись, что в обеих камерах пусто, Владимир Иванович устроил себе «горячий завтрак», выкурив сигарету, после чего мысленно спланировал свой рабочий день. Через несколько минут он уже был готов к выходу: рубашка не первой свежести, зато аккуратно выглажена, галстук потёртый, но завязан он изящным узлом, костюм нечищеный, но сидит на его стройной, нетронутой временем фигуре безукоризненно.
Уже в передней он что-то вспомнил и вернулся в комнату. На журнальном столике лежала «Бездна».
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41