https://wodolei.ru/catalog/mebel/shkaf/
«Пауки» втягивали в свои «паутины» все новых «мух».
Особенно преуспел «паук» Петербурга, который прибрал к рукам среднее звено ГУОП и городской прокуратуры. Информация о преступниках текла в его банк рекой, и в один прекрасный день он проинформировал Совет о необходимости создания в северной столице России команд особого воздействия.
Как действовали команды особого воздействия, членам Совета было неизвестно, но действовали они весьма успешно. Бывали, конечно, и проколы. В результате воздействия покончили с собой два крупных чиновника. Александр Петрович присутствовал при докладе командира одной из команд Кардиналу и был поражён. Бардин, всегда мягкий, добродушный и хладнокровный, рявкал на своего ассистента, как ротный старшина, а нелитературные выражения, вылетавшие из его перекошенного рта, звучали вполне натурально.
Когда же после ухода командира Бирюков попытался его успокоить, доказывая, что в конце концов ничего страшного не произошло, что погибли два преступника, Кардинал бросил только одну фразу, после которой Александр Петрович почувствовал в груди лёгкий холодок: «Да черт с ними. Ужасно то, что пропали три месяца исследований. Когда я ещё получу подмодели с такими параметрами?» Впервые Бирюков понял, что для Николая Ивановича он не единомышленник или товарищ по борьбе, а псимодель с индивидуальными параметрами, действующая по программе, заложенной природой и скорректированной людьми и обстоятельствами. Но это не оттолкнуло его от Бардина. Напротив, его интерес к этой загадочной личности возрос. Он даже попытался завязать неформальные, дружеские отношения. Что из этого получилось, он сам не понял. Кардинал был неизменно приветлив и доброжелателен, но точно так же, как и со всеми. На приглашения в гости всегда отвечал вежливым отказом, ссылаясь на срочную работу (и это было чистейшей правдой), а попытки затащить его на рыбалку или дачу в выходные дни всегда оканчивались полным провалом.
Члены Совета, наблюдая за «атаками» Бирюкова на Кардинала, только посмеивались. Все они уже прошли через это. Тем не менее Александр Петрович не сдался, и его усилия даже были некоторым образом вознаграждены.
Причиной этому послужил необыкновенно наглый шаг, который Бирюков предпринял после того, как Кардинал отказался прийти на его юбилей. Проводив гостей, Александр Петрович, вместо того чтобы отправиться спать, вызвал машину и отправился на Большую Ордынку. Адрес Бардина Бирюков узнал через своих людей в органах внутренних дел, так как Кардинал никому не давал даже номера своего домашнего телефона.
Когда Бирюков подошёл к двери Николая Ивановича, то увидел клочок бумаги, приклеенный к кожаной обивке. На нем крупным ровным почерком Бардина было выведено: «Александр Петрович! Я во дворе гуляю с собакой. Буду в 23.30». Как он узнал о предстоящем визите Бирюкова, осталось тайной.
Точно в указанное время появился хозяин квартиры, ведя на поводке молодую, чёрную как сажа восточноевропейскую овчарку, которая смерила Александра Петровича холодным и полным достоинства взглядом. Глаза её владельца не скрывали насмешки, но тем не менее с тех пор Александр Петрович стал единственным членом Совета, допущенным в жилище Кардинала.
Все это промелькнуло как импульс в его мозгу, когда, спустя несколько дней после приезда из Петербурга, он поздно вечером вышел из здания Государственной думы, сел в машину и коротко бросил: «К Николаю Ивановичу». В кейсе Бирюкова лежал листок бумаги, на котором было напечатано: «Рублевский Андрей Иванович. Год рождения 1956. Москвич. Окончил Киевское общевойсковое командное училище в 1977 году. Проходил службу в Прибалтийском военном округе. Окончил Военную академию им. Фрунзе. Последняя должность — командир мотострелкового полка. В сентябре 1991 года уволен из рядов вооружённых сил за поддержку ГКЧП. В декабре 1991 года заключил контракт с сирийской фирмой на работу в г.Хомсе. С декабря 1991 по март 1998 находился в Сирии. Информацией о том, чем Рублевский занимался в Сирии, не располагаем. Вернулся в Москву 2 апреля 1998 года. В настоящее время нигде не работает и ни с кем не встречается».
В принципе ничего интересного в этом крошечном досье не было, за исключением одной-единственной фразы: «Информацией о том, чем Рублевский занимался в Сирии, не располагаем». Бирюков сам не понимал, почему эта фраза вызывала у него какое-то беспокойство.
Кардинал, одетый в широкий восточный халат, открыл дверь ещё до того, как Александр Петрович нажал кнопку звонка, и гостеприимным жестом пригласил гостя в комнату.
— Вы все время демонстрируете свои сверхъестественные качества, Николай Иванович, — несколько раздражённо бросил Бирюков. — Могли бы и подождать, пока я позвоню.
Бардин добродушно рассмеялся и указал на овчарку, которая стояла позади своего хозяина:
— Это не мои сверхъестественные качества, голубчик. Это естественные качества служебной собаки: определять по запаху знакомого ей человека, как только он появляется в зоне досягаемости для её обоняния, и подавать сигнал. А вообще-то ваши слова заставляют меня тщательно анализировать своё поведение. Меньше всего мне хочется отличаться от людей. Пусть даже и в лучшую сторону,
— Виноват, — смущённо сказал Александр Петрович и прошёл в комнату, где на столике уже стоял поднос с дымящимся кофейником, двумя чашками и сахарницей. Николай Иванович не любил суррогат и не пил растворимый кофе или чай в пакетиках.
— Итак, голубчик, — приветливо сказал он, разливая крепкий кофе по чашкам,
— как мне известно, вы очень успешно посетили Питер. Так что же «паук»?
Бирюков вкратце описал ситуацию в питерской паутине. Кардинал слушал, не задавая вопросов, но глаза его все равно смеялись. Впрочем, Александр Петрович уже привык к этой не совсем приятной манере и знал, что, несмотря на насмешливый взгляд, Бардин слушает внимательно.
— Подумаем, голубчик, — сказал он, когда Бирюков закончил. — Я думаю, нет смысла посылать КОВ из Москвы. Целесообразнее, чтобы «паук» прислал несколько человек для обучения. За три-шесть месяцев мы подготовим их к работе и сформируем команду. Кстати, копии медицинских карт новых членов Партии у «паука» имеются?
— Не все, но, думаю, в ближайшее время все будет улажено. Поликлиники охвачены практически все.
Наступила недолгая пауза, которую прервал Кардинал:
— Мне кажется, дорогуша, что вы ещё что-то хотите мне сообщить.
— Да-а, — помялся Александр Петрович, — только не знаю, заслуживает ли это вашего внимания.
— Посмотрим, — ободряюще кивнул головой Николай Иванович.
Бирюков быстро рассказал ему о встрече в поезде и положил на стол досье. Бардин внимательно изучил бумагу и посмотрел на собеседника. Взгляд его стал серьёзным.
— Пожалуйста, голубчик, перескажите мне все ещё раз, только побольше деталей.
Ободрённый сменой выражения лица Кардинала, Александр Петрович повторил свой рассказ, стараясь не упустить ни одну мелочь.
— А вы не запомнили, как он жестикулировал?
— Ну, как. По-разному…
— А сны вы видели в эту ночь?
— Нет. Отключился на полную катушку.
— А сейчас как? Бессонница пропала?
— Полностью. Сплю как сурок.
— Интере-есно, — задумчиво протянул Бардин.
— Николай Иванович, — заговорил Бирюков, — я давно хотел вас попросить объяснить мне в примитивной форме прикладную сторону вашей научной работы. Ведь в отличие от нас вас не интересует ничего, кроме вашей науки. Вы так же далеки от политики, как декабристы от народа. Почему вы примкнули именно к нам?
Все так же серьёзно Бардин ответил:
— Я не примкнул к вам, уважаемый. Скорее, вы примкнули ко мне. А если быть точнее, то я создал вас. Вашу Партию. И как вы справедливо заметили, я преследовал не политические цели, а научные.
— Да, я понимаю, что мы для вас подопытные кролики, — неприязненно сказал Бирюков. — Вы не просто не с нами. Вы над нами.
Кардинал весело рассмеялся:
— Я вижу, сегодня у нас вечер откровений. Хорошо, я разъясню вам кое-какие аспекты нашей совместной работы, но сначала, голубчик, вы должны, как говорят связисты, настроиться на нужную волну. А это значит (он стал загибать пальцы) поверить мне, что я рассматриваю вас всех не как подопытных кроликов, а как союзников (подопытными кроликами вы являетесь в своих поликлиниках). Что мы с вами делаем одно дело, но каждый в своей области, и что цели у нас разные, но интересы совпадают. Настроились?
— Ну, допустим, — спокойно сказал Бирюков, обезоруженный, как всегда, доброжелательностью доктора наук.
— Итак. Я, помнится, на одном из заседаний Совета дал детальный анализ правящего ныне в России режима. И показал, что главным его оружием является манипулирование психологическими факторами, с помощью которого толпа то погружается в апатию, то возбуждается до состояния готовности к революционным свершениям. Сейчас специалисты правящего режима прочно погрузили население этой страны в состояние апатии. И вы все, в том числе и лично вы, со мной согласились и пришли к выводу, что традиционными политическими методами этот режим не свалить. Так?
— Так.
— Теперь, голубчик, я открою вам маленький медицинский секрет, хотя разглашение диагноза пациента является нарушением врачебной этики. Я работаю с пациентом психически ненормальным, и вы работаете с ним же. Только я работаю как врач, а вы как политик.
— Что же это за пациент?
— Этот пациент — русский народ, который на девяносто пять процентов поражён психическим заболеванием.
— И когда же он заболел? С наступлением демократии?
— Нет. Точную дату я вам назвать не могу, но, исходя из того, что это генетически обусловленное заболевание, могу предположить, что русские заболели в период Киевской Руси, следствием чего явился её распад на удельные княжества. Теперь, голубчик, внимательно, очень внимательно прослушайте все характерные псипараметры этого заболевания. Вы много слышали и читали о так называемой загадочной русской душе. Загадкой она всегда являлась для писателей-классиков и читателей-обывателей. Но не для специалистов. Выслушайте внимательно и вдумчиво то, что я вам расскажу, и вы увидите, что никакой загадочности здесь нет. Все просто до примитивности. Я назову вам параметры русской психологии, употребляя общепринятые бытовые термины, а потом расскажу, в чем состоит эта самая загадка.
И тогда-то именно на участке 1-го Сибирского корпуса был выдвинут женский батальон с задачей выбить немцев из занятых ими наших передовых окопов у Новоспасского леса. Окопов, в которые неприятельские войска ворвались на плечах убегавших солдат, когда-то славных сибирских стрелков. Женский батальон блестяще справился с задачей, потеряв около 50 доброволиц из 192. Как же русский солдат отблагодарил русскую женщину за оказанную ему помощь? По материалам СОАиФ, сообщённым на втором совещании общественных деятелей в октябре 1917 г., многие из раненых женщин, оставшихся на поле сражения в ту ночь, были изнасилованы… Некоторых из них постигла ещё более худшая участь…
Мир новостей, ‘ 9, 1997 г.
— Итак, первый параметр — патологическая жестокость. Вся русская история есть чередование кровавых событий. Человеческая жизнь самое дешёвое, что имелось на Руси, и иностранцы, приезжавшие в Мос-ковию из средневековой Европы, где особого гуманизма в тот период не наблюдалось, и те приходили в ужас от московских нравов.
Второй параметр — патологическая жадность. Вся история государства Российского — история грабежа. Чиновничьего, разбойничьего, купеческого. Учебниками для изучения этого параметра могут служить произведения Островского и Щедрина. Именно эти два параметра позволили, вопреки логике, большевикам взять власть и удержать её. «Грабь награбленное!» Гениально. Невозможно было придумать лозунг, более милый русскому сердцу.
Третий параметр — патологическая леность. Не путайте с вульгарной ленью, голубчик. Под леностью я подразумеваю апатичность поведения в промежутке между массовыми всплесками жадности и жестокости. Эти три параметра — главные составляющие русского характера.
А теперь перейдём к загадке русской души. Загадка проста. Эти параметры являются латентными. То есть подавленными, загнанными жёсткими методами в глубины подсознания. Время от времени находятся личности типа Стеньки Разина или Ленина, которые находят способ высвободить их и направить в нужное русло. Тогда наступает социальный катаклизм, после чего должна найтись личность, которая сможет загнать их обратно в подсознание, типа Сталина. Тогда наступает период лености, апатии. И так до следующего всплеска или прихода соответствующей личности. Латентность! Запомните, голубчик!
Русский человек — или святой, или свинья. Он легко поддаётся соблазнам и не выдерживает соблазна лёгкой наживы, он не прошёл настоящей школы чести, не имеет гражданского закала.
Н. Бердяев, русский философ
— Вы русофоб, Николай Иванович? — тихим голосом спросил Бирюков.
Кардинал досадливо поморщился.
— Вам не удалось настроиться на волну, Александр Петрович. Русофоб! Это уже из области идеологии, а я далёк от неё так же, как от политики. Вот вам яркий пример ещё одного параметра русской души. Бегство от реальности. Вы психологически не приемлете реальность. Человек, который назовёт вещи своими именами, который покажет вам реальность, будет в вашем восприятии русофобом. А человек, который нарисует иллюзию величия русской души, будет вами воспринят как патриот. Хотя первый так же далёк от русофобии, как второй от патриотизма. Так вот, я продолжаю. Загадочность русской души русские классики и иностранцы, если вы внимательно ознакомитесь с этим вопросом, видели в непредсказуемости поведения русских. А она называется немотивированностью поведения. А в действительности никакой немотивированности в природе нет. Просто параметры, находящиеся в латентном состоянии, время от времени выходят из этого состояния и создают видимость немотивированности, непредсказуемости.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41
Особенно преуспел «паук» Петербурга, который прибрал к рукам среднее звено ГУОП и городской прокуратуры. Информация о преступниках текла в его банк рекой, и в один прекрасный день он проинформировал Совет о необходимости создания в северной столице России команд особого воздействия.
Как действовали команды особого воздействия, членам Совета было неизвестно, но действовали они весьма успешно. Бывали, конечно, и проколы. В результате воздействия покончили с собой два крупных чиновника. Александр Петрович присутствовал при докладе командира одной из команд Кардиналу и был поражён. Бардин, всегда мягкий, добродушный и хладнокровный, рявкал на своего ассистента, как ротный старшина, а нелитературные выражения, вылетавшие из его перекошенного рта, звучали вполне натурально.
Когда же после ухода командира Бирюков попытался его успокоить, доказывая, что в конце концов ничего страшного не произошло, что погибли два преступника, Кардинал бросил только одну фразу, после которой Александр Петрович почувствовал в груди лёгкий холодок: «Да черт с ними. Ужасно то, что пропали три месяца исследований. Когда я ещё получу подмодели с такими параметрами?» Впервые Бирюков понял, что для Николая Ивановича он не единомышленник или товарищ по борьбе, а псимодель с индивидуальными параметрами, действующая по программе, заложенной природой и скорректированной людьми и обстоятельствами. Но это не оттолкнуло его от Бардина. Напротив, его интерес к этой загадочной личности возрос. Он даже попытался завязать неформальные, дружеские отношения. Что из этого получилось, он сам не понял. Кардинал был неизменно приветлив и доброжелателен, но точно так же, как и со всеми. На приглашения в гости всегда отвечал вежливым отказом, ссылаясь на срочную работу (и это было чистейшей правдой), а попытки затащить его на рыбалку или дачу в выходные дни всегда оканчивались полным провалом.
Члены Совета, наблюдая за «атаками» Бирюкова на Кардинала, только посмеивались. Все они уже прошли через это. Тем не менее Александр Петрович не сдался, и его усилия даже были некоторым образом вознаграждены.
Причиной этому послужил необыкновенно наглый шаг, который Бирюков предпринял после того, как Кардинал отказался прийти на его юбилей. Проводив гостей, Александр Петрович, вместо того чтобы отправиться спать, вызвал машину и отправился на Большую Ордынку. Адрес Бардина Бирюков узнал через своих людей в органах внутренних дел, так как Кардинал никому не давал даже номера своего домашнего телефона.
Когда Бирюков подошёл к двери Николая Ивановича, то увидел клочок бумаги, приклеенный к кожаной обивке. На нем крупным ровным почерком Бардина было выведено: «Александр Петрович! Я во дворе гуляю с собакой. Буду в 23.30». Как он узнал о предстоящем визите Бирюкова, осталось тайной.
Точно в указанное время появился хозяин квартиры, ведя на поводке молодую, чёрную как сажа восточноевропейскую овчарку, которая смерила Александра Петровича холодным и полным достоинства взглядом. Глаза её владельца не скрывали насмешки, но тем не менее с тех пор Александр Петрович стал единственным членом Совета, допущенным в жилище Кардинала.
Все это промелькнуло как импульс в его мозгу, когда, спустя несколько дней после приезда из Петербурга, он поздно вечером вышел из здания Государственной думы, сел в машину и коротко бросил: «К Николаю Ивановичу». В кейсе Бирюкова лежал листок бумаги, на котором было напечатано: «Рублевский Андрей Иванович. Год рождения 1956. Москвич. Окончил Киевское общевойсковое командное училище в 1977 году. Проходил службу в Прибалтийском военном округе. Окончил Военную академию им. Фрунзе. Последняя должность — командир мотострелкового полка. В сентябре 1991 года уволен из рядов вооружённых сил за поддержку ГКЧП. В декабре 1991 года заключил контракт с сирийской фирмой на работу в г.Хомсе. С декабря 1991 по март 1998 находился в Сирии. Информацией о том, чем Рублевский занимался в Сирии, не располагаем. Вернулся в Москву 2 апреля 1998 года. В настоящее время нигде не работает и ни с кем не встречается».
В принципе ничего интересного в этом крошечном досье не было, за исключением одной-единственной фразы: «Информацией о том, чем Рублевский занимался в Сирии, не располагаем». Бирюков сам не понимал, почему эта фраза вызывала у него какое-то беспокойство.
Кардинал, одетый в широкий восточный халат, открыл дверь ещё до того, как Александр Петрович нажал кнопку звонка, и гостеприимным жестом пригласил гостя в комнату.
— Вы все время демонстрируете свои сверхъестественные качества, Николай Иванович, — несколько раздражённо бросил Бирюков. — Могли бы и подождать, пока я позвоню.
Бардин добродушно рассмеялся и указал на овчарку, которая стояла позади своего хозяина:
— Это не мои сверхъестественные качества, голубчик. Это естественные качества служебной собаки: определять по запаху знакомого ей человека, как только он появляется в зоне досягаемости для её обоняния, и подавать сигнал. А вообще-то ваши слова заставляют меня тщательно анализировать своё поведение. Меньше всего мне хочется отличаться от людей. Пусть даже и в лучшую сторону,
— Виноват, — смущённо сказал Александр Петрович и прошёл в комнату, где на столике уже стоял поднос с дымящимся кофейником, двумя чашками и сахарницей. Николай Иванович не любил суррогат и не пил растворимый кофе или чай в пакетиках.
— Итак, голубчик, — приветливо сказал он, разливая крепкий кофе по чашкам,
— как мне известно, вы очень успешно посетили Питер. Так что же «паук»?
Бирюков вкратце описал ситуацию в питерской паутине. Кардинал слушал, не задавая вопросов, но глаза его все равно смеялись. Впрочем, Александр Петрович уже привык к этой не совсем приятной манере и знал, что, несмотря на насмешливый взгляд, Бардин слушает внимательно.
— Подумаем, голубчик, — сказал он, когда Бирюков закончил. — Я думаю, нет смысла посылать КОВ из Москвы. Целесообразнее, чтобы «паук» прислал несколько человек для обучения. За три-шесть месяцев мы подготовим их к работе и сформируем команду. Кстати, копии медицинских карт новых членов Партии у «паука» имеются?
— Не все, но, думаю, в ближайшее время все будет улажено. Поликлиники охвачены практически все.
Наступила недолгая пауза, которую прервал Кардинал:
— Мне кажется, дорогуша, что вы ещё что-то хотите мне сообщить.
— Да-а, — помялся Александр Петрович, — только не знаю, заслуживает ли это вашего внимания.
— Посмотрим, — ободряюще кивнул головой Николай Иванович.
Бирюков быстро рассказал ему о встрече в поезде и положил на стол досье. Бардин внимательно изучил бумагу и посмотрел на собеседника. Взгляд его стал серьёзным.
— Пожалуйста, голубчик, перескажите мне все ещё раз, только побольше деталей.
Ободрённый сменой выражения лица Кардинала, Александр Петрович повторил свой рассказ, стараясь не упустить ни одну мелочь.
— А вы не запомнили, как он жестикулировал?
— Ну, как. По-разному…
— А сны вы видели в эту ночь?
— Нет. Отключился на полную катушку.
— А сейчас как? Бессонница пропала?
— Полностью. Сплю как сурок.
— Интере-есно, — задумчиво протянул Бардин.
— Николай Иванович, — заговорил Бирюков, — я давно хотел вас попросить объяснить мне в примитивной форме прикладную сторону вашей научной работы. Ведь в отличие от нас вас не интересует ничего, кроме вашей науки. Вы так же далеки от политики, как декабристы от народа. Почему вы примкнули именно к нам?
Все так же серьёзно Бардин ответил:
— Я не примкнул к вам, уважаемый. Скорее, вы примкнули ко мне. А если быть точнее, то я создал вас. Вашу Партию. И как вы справедливо заметили, я преследовал не политические цели, а научные.
— Да, я понимаю, что мы для вас подопытные кролики, — неприязненно сказал Бирюков. — Вы не просто не с нами. Вы над нами.
Кардинал весело рассмеялся:
— Я вижу, сегодня у нас вечер откровений. Хорошо, я разъясню вам кое-какие аспекты нашей совместной работы, но сначала, голубчик, вы должны, как говорят связисты, настроиться на нужную волну. А это значит (он стал загибать пальцы) поверить мне, что я рассматриваю вас всех не как подопытных кроликов, а как союзников (подопытными кроликами вы являетесь в своих поликлиниках). Что мы с вами делаем одно дело, но каждый в своей области, и что цели у нас разные, но интересы совпадают. Настроились?
— Ну, допустим, — спокойно сказал Бирюков, обезоруженный, как всегда, доброжелательностью доктора наук.
— Итак. Я, помнится, на одном из заседаний Совета дал детальный анализ правящего ныне в России режима. И показал, что главным его оружием является манипулирование психологическими факторами, с помощью которого толпа то погружается в апатию, то возбуждается до состояния готовности к революционным свершениям. Сейчас специалисты правящего режима прочно погрузили население этой страны в состояние апатии. И вы все, в том числе и лично вы, со мной согласились и пришли к выводу, что традиционными политическими методами этот режим не свалить. Так?
— Так.
— Теперь, голубчик, я открою вам маленький медицинский секрет, хотя разглашение диагноза пациента является нарушением врачебной этики. Я работаю с пациентом психически ненормальным, и вы работаете с ним же. Только я работаю как врач, а вы как политик.
— Что же это за пациент?
— Этот пациент — русский народ, который на девяносто пять процентов поражён психическим заболеванием.
— И когда же он заболел? С наступлением демократии?
— Нет. Точную дату я вам назвать не могу, но, исходя из того, что это генетически обусловленное заболевание, могу предположить, что русские заболели в период Киевской Руси, следствием чего явился её распад на удельные княжества. Теперь, голубчик, внимательно, очень внимательно прослушайте все характерные псипараметры этого заболевания. Вы много слышали и читали о так называемой загадочной русской душе. Загадкой она всегда являлась для писателей-классиков и читателей-обывателей. Но не для специалистов. Выслушайте внимательно и вдумчиво то, что я вам расскажу, и вы увидите, что никакой загадочности здесь нет. Все просто до примитивности. Я назову вам параметры русской психологии, употребляя общепринятые бытовые термины, а потом расскажу, в чем состоит эта самая загадка.
И тогда-то именно на участке 1-го Сибирского корпуса был выдвинут женский батальон с задачей выбить немцев из занятых ими наших передовых окопов у Новоспасского леса. Окопов, в которые неприятельские войска ворвались на плечах убегавших солдат, когда-то славных сибирских стрелков. Женский батальон блестяще справился с задачей, потеряв около 50 доброволиц из 192. Как же русский солдат отблагодарил русскую женщину за оказанную ему помощь? По материалам СОАиФ, сообщённым на втором совещании общественных деятелей в октябре 1917 г., многие из раненых женщин, оставшихся на поле сражения в ту ночь, были изнасилованы… Некоторых из них постигла ещё более худшая участь…
Мир новостей, ‘ 9, 1997 г.
— Итак, первый параметр — патологическая жестокость. Вся русская история есть чередование кровавых событий. Человеческая жизнь самое дешёвое, что имелось на Руси, и иностранцы, приезжавшие в Мос-ковию из средневековой Европы, где особого гуманизма в тот период не наблюдалось, и те приходили в ужас от московских нравов.
Второй параметр — патологическая жадность. Вся история государства Российского — история грабежа. Чиновничьего, разбойничьего, купеческого. Учебниками для изучения этого параметра могут служить произведения Островского и Щедрина. Именно эти два параметра позволили, вопреки логике, большевикам взять власть и удержать её. «Грабь награбленное!» Гениально. Невозможно было придумать лозунг, более милый русскому сердцу.
Третий параметр — патологическая леность. Не путайте с вульгарной ленью, голубчик. Под леностью я подразумеваю апатичность поведения в промежутке между массовыми всплесками жадности и жестокости. Эти три параметра — главные составляющие русского характера.
А теперь перейдём к загадке русской души. Загадка проста. Эти параметры являются латентными. То есть подавленными, загнанными жёсткими методами в глубины подсознания. Время от времени находятся личности типа Стеньки Разина или Ленина, которые находят способ высвободить их и направить в нужное русло. Тогда наступает социальный катаклизм, после чего должна найтись личность, которая сможет загнать их обратно в подсознание, типа Сталина. Тогда наступает период лености, апатии. И так до следующего всплеска или прихода соответствующей личности. Латентность! Запомните, голубчик!
Русский человек — или святой, или свинья. Он легко поддаётся соблазнам и не выдерживает соблазна лёгкой наживы, он не прошёл настоящей школы чести, не имеет гражданского закала.
Н. Бердяев, русский философ
— Вы русофоб, Николай Иванович? — тихим голосом спросил Бирюков.
Кардинал досадливо поморщился.
— Вам не удалось настроиться на волну, Александр Петрович. Русофоб! Это уже из области идеологии, а я далёк от неё так же, как от политики. Вот вам яркий пример ещё одного параметра русской души. Бегство от реальности. Вы психологически не приемлете реальность. Человек, который назовёт вещи своими именами, который покажет вам реальность, будет в вашем восприятии русофобом. А человек, который нарисует иллюзию величия русской души, будет вами воспринят как патриот. Хотя первый так же далёк от русофобии, как второй от патриотизма. Так вот, я продолжаю. Загадочность русской души русские классики и иностранцы, если вы внимательно ознакомитесь с этим вопросом, видели в непредсказуемости поведения русских. А она называется немотивированностью поведения. А в действительности никакой немотивированности в природе нет. Просто параметры, находящиеся в латентном состоянии, время от времени выходят из этого состояния и создают видимость немотивированности, непредсказуемости.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41