https://wodolei.ru/catalog/leyki_shlangi_dushi/izliv/ 
А  Б  В  Г  Д  Е  Ж  З  И  Й  К  Л  М  Н  О  П  Р  С  Т  У  Ф  Х  Ц  Ч  Ш  Щ  Э  Ю  Я  AZ

 

Его первый тренер до сих пор горько вздыхает, считая, что в лице Балдериса потерял звезду ледовых балов. Зато хоккей нашел в нем звезду ледовых сражений. В 1977 году Хелмут будет признан лучшим хоккеистом чемпионата СССР, а директорат чемпионата мира в Вене назовет его лучшим нападающим.
Хелмут менее всего напоминает ледового бойца. С виду это типичный студент – в очках, слегка рассеянный, с тонкими чертами лица, малоразговорчивый. Но как обманчиво бывает внешнее впечатление! Вспомните Бобби Кларка из «Филадельфии». Глядя на него, можно подумать, что Бобби – отъявленный головорез, однако, познакомившись с ним, вы убеждаетесь: это добрейший и славный парень. Правда, свою репутацию Кларк несколько подмочил в 1972 году, когда играл в Москве за сборную НХЛ. Видимо поддавшись общему агрессивному настроению, которое тогда царило в их команде, он тоже задирался как петух.
Четыре года спустя, во время суперсерии, мне передали сувенир от Кларка – это были наручные часы. «Бобби восхищен вашей игрой и хочет с вами встретиться», – сказали мне. Мы встретились. Я поблагодарил за подарок и спросил, что бы Кларк хотел получить от меня.
– У меня есть все, – ответил канадец и скромно добавил: – Я ведь миллионер.
Но когда я подарил ему пыжиковую шапку, Кларк искренне обрадовался и тут же стал ее примерять. А когда при следующей встрече я вручил ему настенные часы с кукушкой, Бобби обрадовался еще больше.
Мы много говорили с ним о хоккее, рассказывали друг другу о своих семьях.
– Я очень люблю играть, – сказал он мне как-то, – но есть в этом один существенный недостаток: хоккей не позволяет мне уделять много времени своей семье, детям. Он поглощает девяносто пять процентов моего времени. Вот скажи, Владислав, какое расстояние проезжает ваш клуб за сезон, кочуя из города в город?
Я порылся в памяти:
– По-моему, 21 тысячу километров.
– А мы почти 100 тысяч! 80 матчей за 179 дней – каково, а?!
– Тяжело, – согласился я. – Вы часто играете, зато мы больше вас тренируемся. В два раза больше.
– Ах этот хоккей… – совсем по-стариковски вздохнул Бобби Кларк…
За эти годы мы сдружились. При встрече Кларк обязательно осведомится о здоровье моей жены и детей, а если нам долго не удается встретиться, непременно передаст привет через кого-нибудь из общих знакомых. Одна из канадских газет по этому поводу заметила: «Если острое соперничество двух спортсменов, придерживающихся разных взглядов, не мешает им дружить, то что мешает так же дружить нашим странам?»
…Вероятно, хозяева так сильно хотели выиграть Кубок Канады, что даже расписание матчей, вопреки традициям, заставили «работать» на себя. Уже в первой встрече мы должны были играть с чехословацкими хоккеистами. При всем моем уважении к НХЛ трудно считать это просто случайностью.
Кстати, такого же мнения придерживался и обозреватель крупной канадской газеты «Торонто стар». Вот что он написал в своей статье после турнира: «Для начала надо признаться, что матчи были запланированы так, чтобы у наших „золотых парней“ были идеальные условия: на наших катках, с большим участием североамериканских арбитров и расписанием, которое давало нашей команде наилучшие шансы… Советские хоккеисты именовались „автоматами“, исполнителями гигантского коммунистического заговора, цель которого – победить наших невинных, ясноглазых, аккуратненьких героев. Но если и существовал заговор, то его участниками были организаторы-канадцы, которые составили расписание так, что в наиболее выгодном положении оказалась наша команда. Что же касается невинных и ясноглазых, то ими я бы назвал хоккеистов в форме сборной СССР».
Таким образом, турнир начался для нас сразу, без разведки. И, увы, тут же оправдались мои первоначальные опасения по поводу новичков команды. Они волновались и не показали своей лучшей игры. А главное, они не показали боевого характера, чем всегда была сильна сборная СССР. На мои плечи легла большая нагрузка: чехословацкие хоккеисты несколько раз выходили со мной один на один. В нашем тылу не было никакого порядка. Мы потерпели поражение со счетом 3:5.
В сборной ЧССР одинаково хорошо были сбалансированы все линии, а в комплектовании найдена гармония между ветеранами и молодежью. Это был подлинный сплав опыта и молодости, хладнокровия и задора. Взять, к примеру, чехословацких вратарей. Я хорошо знаком и с Иржи Холечеком, и с Владо Дзуриллой. И того, и другого по возрасту вполне можно было отнести тогда к ветеранам, но как они играли!
Правда, Дзурилла однажды уже пробовал распрощаться с хоккеем. В 1972 году, после пражского чемпионата мира, его торжественно проводили на отдых. Однако четыре года спустя выяснилось, что сборной снова нужен этот человек – спокойный, добросовестный и надежный. Долго уговаривать Дзуриллу не пришлось, он опять охотно взял в руки клюшку и заиграл, как в свои: лучшие годы.
После того матча канадские газеты справедливо написали, что в сборной СССР есть 19 отдельных игроков, но нет коллектива. Во время телевизионного интервью, отвечая на вопрос, чего не хватило команде, я тоже ответил: коллективной игры.
А впереди уже маячил второй бастион – шведский. Нам были хорошо известны сильные и слабые стороны «Тре крунур», по теперь в команду вошли профессиональные игроки, и это должно было изменить тактический рисунок ее игры.
3:3 – счет этого матча. Мы упустили победу на последних минутах, упустили самым обидным, самым непростительным образом: Капустин передал шайбу прямо на клюшку шведу из профессионального клуба «Торонто Мейпл Лифс» Б. Сальмингу, защитник Куликов в это время замешкался, а другой шведский профессионал, Хедберг, получив пас, вышел со мной один на один и лишил нас победы.
Канадский арбитр Лагасс чересчур строго отнесся к нашей команде. Дважды полевые игроки оставались втроем. У меня создалось такое впечатление, что арбитр явно хотел оказать влияние на исход матча. Ведь что такое остаться на площадке втроем? Никакой тактики игры «трое против пяти» не существует. Оставить хоккеистов втроем – значит, по существу, наказать их голом.
Досаду после матча слегка скрасил приз, который мне, как лучшему игроку встречи, вручил Жак Плаит. Он назвал меня первым вратарем в мире. Конечно, такая высокая оценка из уст легендарного Планта была очень лестной, но, право, было бы куда приятней услышать похвалу, адресованную всей команде…
Удачно сыграв с финнами (11:3), мы перебрались в Филадельфию, где должен был состояться матч со сборной США.
Проснувшись утром в номере отеля «Шератон инн», я сразу глянул в окно. Как там с погодой? Небо было безоблачно-голубым. Ярко светило солнце.
– Теплый будет день, – сказал мой сосед по номеру Саша Голиков.
– Жаркий, – поправил я.
Накануне термометр даже в тени показывал плюс двадцать пять. На катке «Спектрум», где мы тренировались, было душно, как на пляже. Мы взмокли, едва взяв клюшки. Но тренировка прошла как обычно – все занимались старательно, с охотой. Даже Виктор Шалимов, до конца не оправившийся после тяжелой травмы, надел коньки и вышел на лед.
Не буду подробно останавливаться на этом матче. Мы сравнительно легко выиграли у американцев (5:0), и я подумал, что новички вроде бы начинают обретать уверенность. А канадцы уступили сборной ЧССР, пропустив в третьем периоде единственную за весь матч шайбу. Чехословацкую команду эта победа сразу вывела в финал. Нам же теперь предстоял самый трудный поединок – с хозяевами соревнований.
И опять дебютанты команды не смогли справиться со своими нервами. Играли они старательно, но волнение будто опутывало их по рукам и ногам. Счет на 8-й минуте открыл канадец Перро, затем Викулов провел ответную шайбу. Перед самым перерывом Халл снова вывел своих вперед. В следующем периоде Барбер довел счет до 3:1. Таким он и остался. Мне пришлось отразить более 40 бросков, однако это не беда, мог бы и больше. Жаль, что наши полевые игроки, взяв сначала хороший темп, потом перешли на медленную, тягучую игру – это оказалось на руку канадцам.
Итак, впервые за много лет главные награды крупного хоккейного турнира разыгрывались без участия советской сборной. Финал из трех матчей свел команды ЧССР и Канады. Что ж, справедливо. Они оказались лучшими на этом хоккейном празднике.
Кубок Канады завоевали питомцы Скотти Боумена, но нельзя сказать, чтобы победа досталась им легко. Чемпионы мира оказали ожесточенное сопротивление канадцам. У чехословацких хоккеистов были хорошие шансы выиграть, но в какой-то момент робость перед «непобедимыми» помешала им.
Горечь неудачи для меня слегка подсластилась победой в так называемом шоу-даун, которое проходило в Канаде в те же дни. Об этом надо рассказать. Я надеюсь, что когда-нибудь нечто подобное будут проводить и у нас в стране.
Своеобразное состязание голкиперов и форвардов, так называемое шоу-даун, проводится канадским телевидением в Северной Америке каждый год. Участвуют в нем лучшие игроки профессиональных клубов. В 1976 году перед Кубком Канады впервые состоялось «интершоу» – вместе с хозяевами соревновались европейские мастера. Мы собрались в небольшом поселке близ Торонто: восемь вратарей и шестнадцать полевых игроков. Вратари: Вашон, Бушар, Реш и Стивенсон (Канада); Холечек (ЧССР), Леппинен (Финляндия), Эстрем (Швеция), Третьяк (СССР). Всех полевых игроков перечислять не буду, отмечу только, что среди них были такие звезды профессионального хоккея, как Кларк, Лярош, Жильбер, Лефлер (он последние два сезона забивал в НХЛ больше всех шайб), а также сильнейшие форварды-любители. Из советских хоккеистов кроме меня в Торонто приехали Александр Мальцев и Виктор Шалимов.
Каток в этом поселке небольшой, уютный, чем-то напоминающий наш во Дворце спорта ЦСКА. Зрителей на трибуны не пускали – все происходило в обстановке строжайшей тайны. Зрелищем монопольно владело телевидение: оно записывало все происходящее на видеопленку, с тем чтобы продемонстрировать ее зрителям во время показа по телевидению финальных матчей Кубка Стэнли. С нас взяли честное слово не разглашать до весны результатов «шоу-даун».
Мы, признаться, с некоторым трепетом вышли на каток. Но хотя мы и говорили на разных языках, это не помешало всем нам быстро освоиться, проникнуться взаимными симпатиями. Со стороны могло показаться, что здесь собрались не соперники, а игроки одной команды. Это было замечательно!
Сначала состоялась жеребьевка. Нападающие вытаскивали из цилиндров бумажки с фамилиями вратарей, а вратари «выбирали» нападающих. На моей бумажке значилось «Лярош». Я знал, что означает эта фамилия. Лярош – восходящая звезда из Питсбурга (потом он играл в «Монреаль канадиенс»). Этакий красивый француз, которому, кажется, на роду написано быть счастливчиком. Словом, я решил, что в споре с этим парнем мне придется туго.
Вслед за мной попытать счастье к цилиндру подошел Потвин. Всем было видно, как сильно волновался канадец.
– Третьяка давай! – в шутку закричали Потвину. – Тяни Третьяка!
Он решительно вытащил бумажку, развернул ее и в сердцах бросил на пол. «Третьяк», – сразу догадались все. А я подумал, что одним соперником у меня, кажется, уже меньше. Потвин заранее сложил оружие.
Теперь настала пора определить время, кому в какой час выходить на лед. «Только бы не первым», – заклинал я. Ведь я даже не представлял толком, что мне предстоит делать! Ночь накануне я почти не спал: все думал, как сыграю, не уроню ли марку нашего хоккея. Я редко волнуюсь так сильно даже перед самыми ответственными матчами.
И что вы думаете? Конечно, я вытащил бумажку, на которой было написано: «8 часов 30 минут». Иначе говоря, мне выпал первый номер. Вот ведь не повезло!
Сначала полевые игроки состязались в искусстве обводки, быстроте действий и точности броска. По условиям турнира форвардам предстояло выполнить ряд очень тяжелых упражнений, требующих безупречного владения клюшкой, снайперской меткости… Редко кому удавалось сделать все, как надо. Судьи учитывали даже скорость полета брошенной по воротам шайбы – ее измеряли специальным радаром.
Затем наступил черед вратарей. Первым мои ворота атаковал Потвин. Волнение, как обычно, улетучилось, едва я занял свое место на льду. Судья дал свисток. Потвин изо всех сил понесся на меня, а я, в свою очередь, выскочил метра на четыре вперед, навстречу канадцу. Тот, видно испугавшись, раньше времени бросил шайбу, и она попала прямо мне в ловушку. Все три попытки кончались одинаково: шайбы я брал. Лярош был более удачлив: две шайбы из трех он сумел забросить в мои ворота. Сначала он сделал сильнейший бросок издалека, при этом у канадца сломалась клюшка, что сбило меня с толку. Пока я выискивал глазами шайбу среди обломков клюшки, она медленно заползла в ворота. Таким образом, счет стал 4:2 в мою пользу. А хорошо это или плохо, я не знаю. Ведь никто из других вратарей еще не выходил на лед. Радоваться мне или огорчаться?
Переодевшись, я пошел наверх. Там из-за стеклянной перегородки был виден каток и все происходящее на нем. Я взял кофе, устроился в кресле и стал ждать, что будет дальше.
На лед вышел Холечек. Он был бледен, очень волновался. Сначала чехословацкий вратарь пропустил три шайбы, потом еще две. Итого – пять. Мне стало ясно, что последним я уже не буду. Затем наступила очередь шведского вратаря Эстрема. Ему забили три из шести. Эстрему, пожалуй, не повезло больше других: по его воротам бросали очень сильные снайперы: Кларк и Жильбер. Финн Леппинен тоже пропустил три из шести. Ему предстояла переигровка с Эстремом. Швед оказался более удачлив и вышел в полуфинал.
Мы пообедали, а затем опять была жеребьевка. Я вытащил бумажку с именем Ситтлер. Ого, думаю, ничего себе! Ситтлер только что Холечеку три из трех забил. Этот форвард из «Торонто мейпл лифе» очень силен. (Кстати, чуть позже он подтвердил свою высо^ кую репутацию в матчах Кубка Канады.) А меня «вытащил» Грант, капитан «Детройта», победитель двух последних «шоу-даун».
Но зато теперь я уже знал, что не так страшен черт, как его малюют.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34


А-П

П-Я