На этой странице кружком была обведена небольшая статья в левом нижнем углу. Райне потребовалась всего минута, чтобы прочесть ее.
«Миссис Синглтон пользуется возможностью выразить свое глубочайшее сожаление и смиренно извиниться за все то, что она сказала о мисс Райне де Варгас на балу у Дж. Л. Дрескилла 1 апреля 1886 года. Миссис Синглтон признает, что ее высказывания были недоброжелательными и несправедливыми. В знак своего глубокого раскаяния миссис Синглтон пользуется случаем передать тысячу долларов санаторию г. Остина на лечение болезней легких в память о мистере Рио де Варгасе».
Райна скомкала бумагу. Если Улисс вообразил, что извинения Изабель Синглтон хоть что-нибудь значили для нее, это было глубокое заблуждение. И если он или эта сука считали, что доброе имя ее семьи и мир души можно выставить на торги и оценить в жалкую тысячу долларов, то им обоим следовало бы изменить свое мнение на этот счет.
Ни письмо, ни клочок газетной бумаги не могли изменить случившегося. Все было в прошлом. Она даже позволила себе думать, что у них с Улиссом есть общее будущее.
«Если ты обманешь раз, то вина твоя, если ты обманешь два, то вина моя», – подумала она.
По крайней мере надо надеяться, что пациенты этого санатория выиграют от ее несчастья. Она разжала кулак и методически разорвала письмо и вырезку из газеты на мелкие кусочки. Потом поднялась в свою комнату, разделась и легла в постель.
Ее усталое тело требовало сна, но глаза отказывались закрываться. Неужели Улиссу действительно угрожали?
Был ли он и сейчас в опасности? Или это очередная уловка, чтобы завоевать ее сочувствие? Да какое, черт возьми, ей до всего этого дело?
Надежда на счастье умерла в ней в ночь бала. Она похоронила свою молодость вместе со своим отцом. Теперь у нее оставалась одна цель и одна мечта, придававшие смысл ее жизни, – сделать ранчо де Варгасов показательным, достойной данью памяти отца.
Глава 23
В то время как поезд одолевал последние несколько миль до Керрвилла, возбуждение Улисса нарастало. Получила ли Райна его письмо? Произвело ли оно на нее хоть какое-нибудь впечатление? Простит ли она его когда-нибудь за то, что он не защитил на балу ее честь? К этому вопросу Улисс возвращался вновь и вновь, и его настроение то взмывало вверх до полного ликования, то низвергалось в глубочайшую бездну отчаяния в зависимости от того, какой ответ на свои вопросы он считал правильным.
В день, когда ему стало известно о смерти Рио, он тотчас же помчался на железнодорожную станцию покупать билет домой, но знал, что не сможет им воспользоваться. Он прошелся до временной штаб-квартиры законодательного собрания, чувствуя себя, как человек, отправляющийся на казнь.
Он страстно хотел быть рядом с Райной, готов был предложить ей свою любовь и поддержку, сделать хоть что-нибудь, а вернее, все, что возможно, чтобы облегчить ей тяжесть утраты. Но он взвесил то, что может принести пользу Райне, и то, что может принести пользу Техасу, если законопроект о налогообложении железнодорожных компаний пройдет. Черт бы побрал Техас за то, что он требовал от Улисса слишком многого!
Погрузившись в мысли, Улисс не заметил, как поезд подошел к станции, и очнулся только когда кондуктор похлопал его по плечу:
– Ваша станция, сэр.
Улисс кивнул в знак благодарности и быстро встал. На платформе его ожидал Люк Тиг.
– Рад вас снова видеть, сэр.
Улисс выдавил из себя некое подобие улыбки:
– Я думал, мы договорились, что ты будешь звать меня по имени.
Молодой ковбой возмужал, прыщи у него побледнели и теперь не были так заметны. Выглядел он вполне уверенно. Они быстро погрузили багаж на одну из повозок.
– Улисс, сэр, хотите, чтобы правил я? – спросил Люк, когда они уселись.
– Меня бы это устроило, – отозвался Улисс. В теперешнем состоянии он мог бы съехать с дороги невесть куда.
– Как дела дома? – спросил Улисс, когда Люк пустил лошадей рысью.
– Насколько мне известно, прекрасно. – Люк лукаво улыбнулся Улиссу. – Но ваш отец не отчитывается передо мной о своих делах. Зато у меня есть свои новости.
Я и Нелли Сью в следующем месяце поженимся. Я буду очень признателен, если вы будете у нас шафером.
– С удовольствием, – ответил Улисс, хотя не был уверен, что сможет перенести эту церемонию без острого приступа зависти и сумеет это скрыть. Единственная брачная церемония, на которой он хотел бы присутствовать, была его и Райны.
– Но я не понимаю, почему ты выбрал меня. У тебя, должно быть, есть более близкие друзья.
– Я рассказал Нелли, что умер бы, если бы вы не отослали меня обратно домой в ту ночь, когда мы искали вашего отца. Скверно бы мне пришлось. Еще пара часов на холоде доконали бы меня. Думаю, я обязан вам жизнью. Кроме того, – он снова лукаво улыбнулся, – у остальных моих друзей нет костюмов.
Улисс рассмеялся в первый раз за несколько недель:
– В таком случае я буду твоим шафером. Только сообщи мне, где и когда.
– Я знал, что могу на вас рассчитывать, Улисс, сэр. Вы хороший человек, как и ваш отец.
Слова Люка пролились целительным бальзамом на душу Улисса, отравленную наветами во время жаркой борьбы за принятие законопроекта.
И все же ничто, сказанное другими, не могло сравниться с горечью слов, которые он обращал к самому себе. Он подвел Райну, он воображал себя джентльменом, а повел себя как негодяй. Как теперь убедить ее, что он изменился?
В то время как повозка приближалась к повороту на ранчо де Варгасов, он вдруг осознал, что не может ждать больше ни минуты и должен увидеть Райну немедленно.
– Прежде чем вернуться домой, мне хотелось бы заглянуть к де Варгасам, – сказал он Люку.
– Конечно, очень грустно, что Рио умер, – промолвил Люк. – Никто никогда не сможет заменить его.
– Отец уже нанял нового бригадира?
– Нет, насколько я знаю. – Люк повернул лошадей к подъездной дорожке, которая вела к дому де Варгасов.
Ранчо выглядело таким же преуспевающим, как и раньше. Улисс не мог этого не отметить. Изумрудно-зеленая весенняя трава была уже высотой по колено. Скоро придет пора косить.
– Кто же всем этим руководит? – спросил Улисс, указывая на ранчо де Варгасов.
– Мисс Райна. Я слышал, что она первоклассный командир.
– А как работники относятся к тому, что ими командует женщина?
– Жалоб я не слышал. Половина влюблена в нее, а остальные относятся к ней, как к дочери.
– Она с кем-нибудь видится?
– Я не понимаю, Улисс, сэр, что вы имеете в виду.
– За ней кто-нибудь ухаживает? Люк фыркнул:
– Она ни одному мужчине не разрешает к ней приблизиться.
«Слава Богу», – подумал Улисс.
Люк остановил повозку. Улисс спрыгнул на землю.
– Я ненадолго, – сказал он, гадая, пустят ли его в дом.
– Если вы имеете в виду меня, то не спешите, – подмигнул ему Люк, уселся поудобнее и надвинул широкополую шляпу на глаза. – У меня нечасто бывает возможность посидеть и подумать о том, что значит быть женатым человеком.
На стук Улисса вышла Велвет. Мрачное черное платье старило ее.
– Я тебя не ожидала, – сказала она ледяным тоном. Рядом с ней стоял Юсфул, своим ворчанием подчеркивая прохладное приветствие хозяйки.
– Могу я войти? – спросил Улисс, делая расчет на врожденное гостеприимство Велвет.
Сначала ему казалось, что он прочел в ее взгляде отказ. Она оглядела его с головы до ног, будто сравнивала с кем-то невидимым.
Потом, тряхнув головой, сказала:
– Думаю, это не повредит. Я только что сварила свежий кофе, и мне не хочется пить его в одиночестве.
Велвет отступила, давая ему войти, потом повела на кухню. Юсфул следовал за ним по пятам настолько близко, что Улисс чувствовал горячее дыхание пса на своих лодыжках.
– Райна дома?
– Сегодня она объезжает ранчо и проверяет изгороди. Для тебя это большая удача. Она бы тебя нипочем не впустила.
Вместо того чтобы достать фарфоровые чашки, которые Велвет держала для гостей, она налила кофе в две щербатые чашки. Если Велвет собиралась сделать какой-то намек, довести что-то до его сознания, то ей это удалось. Он был в ее доме из милости. Один неверный шаг, и она выволочет его на улицу за ухо.
– Сахар или сливки?
– Я пью черный, – ответил Улисс, стараясь говорить спокойно, хотя его худшие опасения начали подтверждаться.
Велвет протянула ему одну из кружек, выдвинула стул и села.
Улисс тоже взял стул и сел напротив нее. Юсфул лег у ног Улисса, не спуская с него глаз.
– Ты не умеешь обращаться с животными, – заметила Велвет с кислой улыбкой. – Некоторые считают, что они лучшие знатоки человеческой души, чем мы, люди.
– Возможно.
Выражение лица Велвет смягчилось.
– Я хочу поблагодарить тебя за цветы, которые ты прислал на похороны. Рио всегда любил сирень.
– Я был очень опечален, когда услышал о том, что произошло. Рио был замечательным человеком.
В первый раз Велвет посмотрела ему прямо в глаза:
– Ты это понял только теперь?
Улисс не дрогнув встретил ее суровый взгляд:
– Я многое понял, Велвет. Я столько раз вел себя как настоящий дурак, что не знаю, с чего начать.
Она прищурила глаза:
– Можешь начать, с чего хочешь.
Улисс не осуждал Велвет за то, что она жаждала его крови. У нее не было особых причин проявлять к нему снисходительность.
– Я был тупым и самодовольным болваном, особенно в том, что касалось вашей семьи. Я позволил своим сомнениям и страхам править своей жизнью. Сожалею, что не пришел в себя раньше, чтобы извиниться перед Рио.
Улисс испугался самого себя, потому что смотрел на Велвет сквозь пелену слез.
Она вытащила из кармана платок и протянула ему:
– Я воображала, что твои слова не смогут меня удивить. Но я ошибалась и теперь не знаю, что сказать.
– Вы и не должны ничего говорить. Вы и Рио – два самых прекрасных человека, которых я встречал в жизни. И у вас замечательная дочь. – Его голос сорвался.
– О чем ты, Улисс? Чего ради ты пришел?
Внезапно он понял, что должен сказать всю правду. Если он надеялся завоевать Райну, то должен склонить на свою сторону мать.
Он рассказал ей все, что случилось в Остине, начиная с того момента, когда понял, что любит Райну, и до сцены на балу.
– Я здесь для того, чтобы просить вашего разрешения ухаживать за Райной, – заключил он свою речь.
Велвет вздрогнула, как олень от звука ружейного выстрела.
– Для чего? – переспросила она.
– Я хочу получить ваше разрешение ухаживать за Райной.
– После всего, что случилось? Кроме того, я считала, что ты ухаживаешь за Алицией.
– Я к ней очень привязан. И все же я никогда не говорил и не делал ничего такого, чтобы дать ей основания для ненужных мыслей.
Велвет выпрямилась на своем стуле:
– Даже если и так, то за моей дочерью ухаживает Террилл.
В горле Улисса уже застряли слова отрицания. Он почти видел, как эти слова срываются с его губ, слышал, как рассказывает Велвет о том, что Алиция и Террилл безумно влюблены друг в друга. Однако это было неуместно.
– Я не хочу говорить о Террилле. Я могу говорить только о себе. Я люблю вашу дочь так, как никого никогда не любил. Мне ужасно стыдно, что я в прошлом так гнусно обращался с ней. Думаю, вы знаете причины, но все они не извиняют моего поведения. Мне хотелось бы провести всю оставшуюся жизнь, стараясь заслужить прощение Райны и ваше.
– Ты шутишь или пьян? – взорвалась Велвет.
– Нет!
– Тогда к чему ты клонишь?
– Речь идет о любви, Велвет, о такой же любви, что связывала вас и Рио. Когда ты хочешь провести все оставшиеся тебе дни с одной женщиной, иметь от нее детей, вместе стареть, вместе радоваться и печалиться и жить друг для друга.
У Велвет от удивления приоткрылся рот. Она не могла заставить свои губы сомкнуться даже усилием воли.
Никогда в жизни она не слышала таких речей ни от одного мужчины. Наконец-то мальчик стал мужчиной, подумала она со вздохом. Будь она помоложе…
Она прогнала эту мысль и постаралась думать о внуках и том, как будет качать их на коленях.
– В конце концов ты же сын Илке, – сказала Велвет, проглотив комок в горле.
Улисс улыбнулся.
– Я привык считать вас второй матерью. Мне бы хотелось, чтобы эти времена вернулись.
– А ты не думаешь, что лучше считать меня тещей? В его глазах вспыхнула искра надежды.
– Это тоже неплохо.
– Могу я что-нибудь сделать, что не позволит тебе ухаживать за моей дочерью?
– Нет, черт возьми, если, конечно, вы не пожелаете меня застрелить.
Это достойный ответ, решила Велвет.
– Ну что же! Можешь попытаться. Но Райна не в лучшем настроении и не готова тебя простить.
– А вы, Велвет? Мне потребуется ваша помощь.
– Возможно, я просто сентиментальная старая карга. Но ты перетянул меня на свою сторону. С моей дочерью тебе будет потруднее. В ней есть одна черта – беспредельное упрямство.
– Интересно знать, от кого это у нее? – спросил Улисс с тихим смехом.
Боже, да он просто прекрасен, когда в его глазах сияет чувство!
– Если тебе нужно мое разрешение, чтобы ухаживать за Райной, считай, что ты его получил.
– Я не буду в обиде, если вы замолвите за меня словечко. Я думаю, для Террилла вы бы это сделали.
– Ты и сам умеешь вести дела, сынок, – ответила Велвет, допивая кофе и ставя чашку в мойку. Со дня похорон Рио она чувствовала себя полумертвой. А Райна была в еще худшем состоянии. Обе просто жили изо дня в день, не желая строить планы на будущее и не задумываясь, куда приведет выбранный наугад путь.
Теперь у Велвет была цель. Остальное – дело Улисса.
Улисс покинул дом де Варгасов в гораздо лучшем состоянии духа, чем прибыл туда. Кофе взбодрил его, а дружеское отношение Велвет согрело его душу. Как и ее дочь, Велвет была замечательной женщиной.
Патрик, Шарлотта и Алиция ждали на веранде. Все трое выглядели вместе так хорошо, что Улисс почувствовал легкий укол в сердце. Ведь только он знал, что они никогда не станут одной семьей.
Улисс надеялся, что ему удастся остаться наедине с Патриком, чтобы все ему рассказать. Но в планы Шарлотты не входил интимный разговор отца с сыном.
В гостиной уже было приготовленное ею шампанское в ведерке со льдом. После того как были произнесены тосты в честь принятия законопроекта о железных дорогах, Шарлотта и Алиция прочно уселись в гостиной.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45