(495)988-00-92 магазин Водолей ру 
А  Б  В  Г  Д  Е  Ж  З  И  Й  К  Л  М  Н  О  П  Р  С  Т  У  Ф  Х  Ц  Ч  Ш  Щ  Э  Ю  Я  AZ

 

Без тех денег, что отец зарабатывал в гараже, жизнь семьи текла от одного финансового кризиса до другого. Мама никогда не жаловалась, и Ричард искренне верил, что они справляются. “Nil desperandum”, – прочитал Квентин написанные ею слова на одном из счетов. – “Никогда не теряй надежды”.
– Я могу развозить товары после школы, – предложил Квентин. – Уверен, что Гуцман возьмет меня на работу. Я буду мыть полы и чистить фильтры. – Квентин не добавил, что Гуцман уже пообещал ему работу в другом своем гараже, когда он станет немного постарше.
Мама не знала, что у этого добряка-предпринимателя есть еще мастерская в подвале одного из домов поблизости, где краденые машины разбирали на запчасти. Когда Квентин поблагодарил за предложение и отказался, здоровяк-немец покачал головой и грустно заметил:
– Твой отец тоже всегда отказывался от такой работы. А ведь мог неплохо подзаработать на, гм-м, использованных машинах. И чего вы, Рикони, ждете? Чуда?
Квентин только рассмеялся и ничего не сказал. А его семье чудо и в самом деле не помешало бы.
– Я могу мыть полы в гараже, – повторил он, разговаривая с матерью.
Анджела только покачала головой.
– Ты должен быть лучшим учеником. Вот твоя работа. А потом тебе необходимо поступить в лучший колледж.
– Я способен учиться и одновременно мыть полы и развозить продукты.
– Нет, – мать твердо стояла на своем. – Мы обойдемся теми деньгами, что у нас есть. Никаких полумер, когда речь идет о твоем образовании.
Квентин печально посмотрел на нее, но она не дрогнула.
При каждом удобном случае он отправлялся в свою комнату и за столом, сделанным для него отцом из куска старого кровельного железа, писал в дневнике, фантазируя о темноволосой, насмешливой Карле Эспозито, настоящей секс-бомбе. Когда Карла была совсем маленькой, ее мать умерла, оставив дочку саму разбираться с весьма непростой жизнью. В мире Карлы все мужчины были такими же, как ее любящий отец Альфонсо. Она их всех легко обводила вокруг пальца.
Карла заманила Квентина в свою Квартиру, когда Альфонсо дежурил ночью в полицейском участке, а юноша-то не слишком и сопротивлялся. Но когда они с Карлой почти совсем разделись в ее ледяной спальне, он вдруг торопливо сказал: “Мы пока не можем этого сделать”, и встал. Девочка была на год моложе, ей только что исполнилось двенадцать. Квентин же гордился тем, что смог контролировать ситуацию. Карла залепила ему пощечину и обозвала придурком, но потом извинилась и призналась, что сама все время боялась – вдруг появится ее отец и убьет их обоих. Юноша тоже думал об этом и о том, как воспримет такое его мама.
Квентин считал себя мужчиной, а настоящий мужчина обязан уметь контролировать свои отношения с женщинами. Не имело значения, как жестко и грубо вел себя папа в компании мужчин, Квентин никогда не видел, чтобы он обращался с женщинами негалантно.
Поэтому Квентин устремил всю свою энергию на школьные занятия и книги, мечтая исключительно о героическом будущем. Он постоянно читал, но при этом не забывал вовремя наточить лезвие стилета, полученного от отца. Жизнь его протекала в непрерывном напряжении, беспокойстве за свою семью. Ему казалось, что им грозит опасность, которую он не мог ни описать, ни предсказать. Отцовские искания, его постоянное недовольство собой наполняли атмосферу семейной жизни темными тучами, грозившими вот-вот пролиться дождем.
В деревянном ящике под кроватью Квентин хранил игрушки, сделанные для него отцом много лет назад: монстры, машинки и десятки кубиков самой фантастической формы. Все это Ричард создал из негодных автомобильных деталей, подобранных в гараже.
Весь этот металлический мир грохотал, звякал и находился в безостановочном движении, как и мир настоящий. Иногда Квентин уходил подальше от дома и пытался мысленно представить хотя бы одну вещь, которая не падала бы, стоит ему только отвернуться.
Как и отец, он уже мог увидеть скрытую от глаз структуру вещи. Еще совсем малышом он разобрал свой шаткий ночной столик, а потом снова склеил его. Столик больше не шатался, а мама решила, что пол в спальне Квентина покосился от времени. Квентин с удивлением и удовольствием смотрел, как она тщательным образом осматривала все стены в поисках трещин.
– Ах, вот кто это сделал, – с гордостью сказала Анджела, когда он наконец признался. – Ты родился строителем. Я в этом уверена.
Квентин заявил, что станет архитектором, и мать ни на минуту не усомнилась в этом.
– Ты будешь не просто архитектором, а великим архитектором, – поправила она.
Чем сильнее становилась его страсть к порядку, тем тщательнее он изучал куски металла, словно играл в шахматы странными фигурами. В сознании Квентина возникла убежденность, что стоит ему потерять контроль – и от одного неверного движения все разрушится, в том числе и его жизнь.
– Эй, Рикони! – На худом лице Мейера Брэтлматера появилась злобная ухмылка. Он был из тех, кто кричит гадости издалека, а потом побыстрее сматывается. – Твоему папаше лучше было бы продать парочку своих художеств, да поскорее, а то вас собираются выкинуть из квартиры! – Мейер выпалил это и тут же скрылся за дверью родительской пекарни.
Квентин только что вышел на свою улицу, как раз у этой самой пекарни. Он был в библиотеке и возвращался домой со стопкой книг, собираясь готовиться к контрольной по физике. Он посмотрел на свой дом и с ужасом увидел, что поганец Мейер не соврал. На тротуаре перед парадным громоздились вещи Рикони: мебель, папины скульптуры, мамины книги, кастрюли и сковородки. Множество предметов валялись на земле, словно мусор.
Квентин бросился бежать, кинув книги на ящик с яблоками у ближайшей лавочки, обгоняя людей, спешащих по своим делам. Они оборачивались, покрепче прижимали к себе сумки, оглядывались в поисках полицейского. Квентину уже исполнилось пятнадцать, и выглядел он взрослым. Выражение его лица напугало прохожих.
Миссис Зильберштейн, толстая старуха в ярком цветастом кимоно и фартуке с пятнами от супа, охраняла вещи Рикони, используя старомодный черный зонтик вместо оружия. Анджела всегда ей помогала, ухаживала за ней, когда та болела, приносила продукты, выполняла поручения. Квентин тоже не забывал старую соседку. Она заменила ему отсутствовавшую бабушку.
– Прочь, прочь! – Миссис Зильберштейн грозила зонтом трем темнокожим парням. Они смеялись и выбрасывали вперед руки, словно на дуэли. – Да как вы смеете! – возмущалась она. – Я вас придушу, если вы еще что-нибудь сломаете! – Осколки гипсовой “Женской головки” лежали на тротуаре, напоминая разбитый арбуз и демонстрируя всему миру пыльные внутренности.
Квентин с яростным рычанием обрушился на парней, раздавая удары направо и налево. Одному он расквасил нос, другой получил удар в низ живота. Третьему же удалось ударить Квентина по голове, и тот рухнул на колени. Когда в глазах у него прояснилось, парни уже ушли, а над ним склонилась миссис Зильберштейн, что-то ворковавшая на идиш и осторожно гладившая его по щеке.
– Бедный мальчик, несчастный малыш, – стонала она. – Я позвонила твоей маме полчаса назад. Она вот-вот появится.
Квентин поднялся на ноги, покачиваясь, у него кружилась голова, но он был преисполнен решимости. Юноша собрал осколки гипсовой статуэтки, аккуратно завернув их, чтобы не повредить еще больше.
– Пожалуйста, не говорите маме, что я дрался, – попросил Квентин соседку.
– Разумеется, я ничего не скажу! Но эти мерзавцы получили по заслугам! – Миссис Зильберштейн с отвращением сплюнула.
У дома остановилось такси. Анджела вышла на тротуар, высыпав в ладонь водителю горсть четвертаков, которыми должна была заплатить за свой ленч. Квентин протянул сверток с осколками миссис Зильберштейн, и та прижала его к груди, будто младенца. Мама увидела его, перевела взгляд на их пожитки, и ее лицо побелело.
– Я позабочусь об этом, мама, – твердо сказал Квентин, как будто он мог что-то сделать.
Протянув вперед руки, Анджела двинулась вперед, как автомат. Она нагнулась, подняла из общей кучи раскрывшуюся при падении книгу, расправила смятые страницы, аккуратно закрыла ее и выпрямилась.
– Оставайся здесь и присмотри за вещами, – велела она сыну. – Я пойду и поговорю о небольшой ссуде, чтобы мы могли внести долг по квартплате. Потом мы с тобой втащим все это наверх, и все будет отлично. Твоему отцу незачем об этом знать. Миссис Зильберштейн, я даже не знаю, как мне отблагодарить вас за помощь.
– Как же я могла не помочь? Вы мне как семья. Жаль, что у меня нет денег, чтобы дать вам в долг.
– Спасибо за заботу.
Анджела развернулась, собираясь уйти, но Квентин преградил ей дорогу. Он дрожал от отчаяния и гнева.
– Ты ведь идешь к Маклэндсу, верно?
Бертин Маклэндс держал ломбард и давал ссуды под огромные проценты. Кровосос похлеще Сиконе. Мать кивнула.
– Деньги – всего лишь деньги. Они необходимы, чтобы жить. Не волнуйся.
Она коснулась рукой щеки сына, встретилась с ним глазами, взглядом призывая его взять себя в руки, и пошла вдоль по улице, тяжело опираясь на палку. Ее поношенный коричневый плащ развевался на ветру словно крылья ястреба.
К вечеру квартира снова выглядела по-старому. Квентин аккуратно склеил “Женскую головку”. Мать следила за ним усталым, но довольным взглядом. Затем она легла на диване в гостиной, а Квентин ушел к себе, сел на кровать и уставился взглядом в пол. Тишина давила ему на уши.
– Я пойду работать к Гуцману, – объявил Квентин на следующее утро. – Я уже достаточно взрослый, и ты не можешь мне запретить. Я должен получить работу, иначе нас снова выселят.
Анджела медленно отложила нож, которым резала хлеб для тостов, и села перед пустым столом. Сколько Квентин себя помнил, она всегда ставила на столе в кухне свежие цветы в маленькой хрустальной вазе, когда-то принадлежавшей тете Зельде.
– Моя ваза вчера разбилась. Я нашла осколки под креслом.
Квентин поморщился.
– А где осколки? Может быть, я сумею их склеить?
– Нет, я их выбросила. Не все можно исправить, как ни старайся. – Мать печально смотрела на него. – Я не сумела сделать так, чтобы моя семья жила хорошо.
Сев напротив нее, Квентин взял ладони матери в свои.
– Без моей помощи тебе не справиться. Ты и так старалась изо всех сил. Если бы старик побольше думал о нас…
Анджела гневно выпрямилась.
– Как ты назвал своего отца?
Сын долго пристально смотрел на нее, на скуле вздулся желвак.
– Прости, так говорят все ребята.
– В этом доме он для тебя отец, папа, и ты должен уважать его.
– Мы стали теперь не настолько близки с ним.
– Я знаю, и это меня очень тревожит.
– Он прожил на своем складе отдельно от нас семь лет. Семь лет! Пора бы перестать обманывать себя и вернуться домой. Ему необходимо найти настоящую работу и облегчить нам жизнь.
– Но ты же знаешь, что именно я решила ничего не говорить твоему отцу о проблемах с деньгами. У него и без этого забот хватает. Его галерея открывается в следующем месяце, он ждет покупателей…
– А я решил, что пойду работать в гараж. Если я обязан показать отцу, что мы ни в чем не нуждаемся, то позволь мне тебе помочь. Так будет справедливей.
Анджела закрыла глаза, сняла очки, приложила пальцы к вискам. Когда она снова посмотрела на сына, ее губы сжались в тонкую полоску.
– Хорошо, я согласна. Но твоя учеба должна оставаться на первом месте. Если оценки станут хуже, ты из гаража уйдешь.
– Даю тебе слово. Я умею держать обещание, мама, ты же знаешь. Я не предам тебя.
– Ты считаешь, что твой отец предал меня?
Квентин промолчал, но выражение его лица было красноречивее любых слов. Анджела опустила голову, признавая свое поражение.
Вот так Квентин оказался в гараже у Гуцмана.
– Ты хочешь работать в другой мастерской? – хитро поинтересовался Гуцман. – Вполовину меньше труда, в пять раз больше денег.
Квентин ловко крутанул киянку, будто это был меч.
– Я с радостью стану рихтовать вмятины и закрашивать царапины. Спасибо за предложение, но та мастерская не для меня.
– Не переживай, она тебя дождется, – расхохотался Гуцман.
* * *
Следующей осенью в карьере Ричарда Рикони произошел рывок. Он сообщил Анджеле и Квентину, что вдова крупного бизнесмена из богатого пригорода влюбилась в его скульптуры. Женщина решила организовать прием в помещении склада, где работал Ричард, и познакомить его со своими друзьями из мира искусства. Ричард прислал жене и сыну деньги на автобусные билеты, и теплым сентябрьским вечером они отправились на торжественное мероприятие. Анджела волновалась, а у Квентина в душе пели птицы. Он давно так хорошо себя не чувствовал.
Склад представлял собой массивное строение из дерева и металла, перед которым фартуком раскинулась бетонированная стоянка для машин. Окружавшие строение тощие ели странно выглядели в старом промышленном районе. Но этим вечером огромные окна сияли теплым золотистым светом, шикарные автомобили выстроились перед входом. На улицу вырывались звуки оркестра. Внутри почти сотня художников, скульпторов, владельцев галерей и критиков дефилировали между скульптурами Ричарда, пока официанты подавали им шампанское и закуски. Мама нервничала, но была счастлива. Папа выглядел романтически мрачным и невероятно красивым в новом черном костюме. Женщины не могли оторвать от него глаз.
Миссис Эндрю, организовавшая прием, инвестор, как называл ее отец, выглядела вовсе не такой старой, как они себе представляли. Анджела решила, что речь идет об очень пожилой леди, так как Ричард упомянул ее белые волосы. Но инвестором оказалась величественная женщина лет шестидесяти, одетая в тонкий черный брючный костюм, подчеркивавший не потерявшие изящества линии тела. А платиновые волосы были подстрижены и уложены по последнему слову моды. “Черт возьми, – удивленно подумал Квентин, когда его ей представили, – это тебе не какая-нибудь сморщенная старушонка!”
– О, ты так похож на своего красавца отца, – проворковала миссис Эндрю мягким грудным голосом.
Размышляя над тем, насколько люди подчас выглядят совсем не так, как о них думают, Квентин прислонился к одной из машин в самом темном углу стоянки.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45


А-П

П-Я