Предстоящее совещание, самое необычное из всех, когда-либо происходивших здесь на ее памяти, должно было начаться всего через несколько минут. Между тем оно уже успело вызвать такое оцепенение у одних и раздражение у других, что Дэзи решила удостовериться: хватит ли пепельниц для участников, достаточно ли графинов с охлажденной водой, а также карандашей и бумаги. Пусть во всем остальном будет полнейший хаос, но по этой части ни у кого из собравшихся не должно быть претензий! Последний осмотр пришелся кстати — оказалось, что бумагу для заметок вообще забыли разложить. Это грозило серьезными неприятностями: ведь по своему опыту Дэзи знала, что, если в ходе совещания не на чем чертить каракули, у многих участников могло, чего доброго, возникнуть желание пустит в ход кулаки. Надо срочно предупредить секретаршу Норта, чтобы она принесла побольше чистой бумаги.
После того как все, казалось, было уже в полном ажуре, у Дэзи осталась еще минутка, чтобы заскочить к себе в офис и навести перед зеркалом последний марафет. Придирчиво рассматривая свое отражение, она решила, что все, похоже, в порядке. Она умудрилась сделать себя почти незаметной: толстая коса безжалостно упрятана под ворот широкой белой блузы, которую Дэзи обычно надевала, идя на работу, и болтается на спине, невидимая для окружающих; сама блуза заправлена в мешковатый комбинезон, тоже белый, из тех, какие носят плотники; и, наконец, белая полотняная матросская шапочка надвинута так низко на лоб, что глаз почти не видно. Словом, Дэзи осталась вполне удовлетворена: на фоне белых стен конференц-зала она выделяться не будет.
Конечно, хорошо было бы вообще не присутствовать на заседании, подумала Дэзи, но отвертеться просто невозможно. Правда, можно быть почти уверенной в том, что Патрик Шеннон скорей всего не признает в ней ту женщину, с которой встречался на ужине у Шортов в Мидлбурге, женщину, которая тогда вывела его из себя, причем ему, должно быть, казалось, что это было сделано со злым умыслом. Как же он был взбешен в тот раз! Дези серьезно опасалась, что само ее присутствие на совещании может внести еще большее напряжение в атмосферу встречи, которая и без того обещает быть сегодня достаточно напряженной.
Звук поднимающегося лифта подсказал Дэзи, что надо спешить: совещание начинается. Люк Хаммерштейн, сопровождаемый пятью своими помощниками, явился первым. Стоя у стены в дальнем углу зала, Дэзи следила за тем, как помещение постепенно заполняется людьми. Норт настоял, чтобы на сегодняшнем совещании присутствовали все. Настоящий парадный выход, подумала Дэзи, прикидывая, что ей бы лучше всего сесть рядом с Ником, чтобы оказаться в тени его колоритной фигуры: в ярком пиджаке он напоминал павлина, горделиво выпятившего свою грудь, — наверняка все взгляды будут устремлены только на него, и сидящие рядом окажутся в тени.
Патрик Шеннон появился точно в назначенное время. Его сопровождали пять человек, которых он тут же представил собравшимся.
За то время, которое потребовалось гостям, чтобы разместиться за столом, Дэзи сумела из своего стратегического укрытия бросить взгляд на Патрика Шеннона, который без всяких колебаний сразу же уселся напротив Норта. Впервые Дэзи увидела Норта рядом с человеком, который определенно был ему ровней. Даже не глядя на этих двоих, она чувствовала, что Шеннон безусловно доминирует: все сидевшие за столом невольно обращали свои взоры на него одного, словно их притягивало магнитом. Может быть, подумала Дэзи, с трудом сдержав готовый вырваться из горла смешок, у нее создалось такое впечатление из-за всех этих повернувшихся в одном направлении ушей?
Боже, пронеслось у Дэзи в мозгу, до чего же все это абсурдно! Как убийственно серьезно выглядят находящиеся за столом люди. Между тем присутствие Шеннона здесь, в зале заседаний, совершенно никому не нужно. Просто не верится, что Люк и Норт могут воспринимать его появление как событие чрезвычайной важности и вообще относиться к нему с такой горячностью. Ну хочется этому раздувшемуся от важности человеку сыграть роль «творческой» личности, определяющей рекламную политику своей компании, так пусть играет себе на здоровье. А вы ему подыгрывайте, ублажайте его — вот и все! Чем он, в сущности, отличается от других работодателей из тех, что были у Норта прежде? Да ничем. На съемках эти люди непременно настаивали на том, чтобы им предоставили возможность, прежде чем будет отснят кадр, самим посмотреть в видоискатель камеры. И Норт всегда позволял им сделать это, хотя они понятия не имели, что видят там в видоискателе и, главное, что получится в конечном счете на пленке. Взглянув, они с важным видом кивали головами, одобряя все то, что он, Норт, собирался делать с самого начала.
Совещание началось с того, что Люк, поднявшись со стула, принялся излагать собравшимся основные этапы проделанной работы. Чувствовалось, что в глубине души его безмерно раздражает необходимость еще раз пересказывать то, что за минувшие несколько недель уже неоднократно обсуждали. Однако, хотя работа вступила в завершающую фазу, Шеннон распорядился по телефону, чтобы в начале совещания Люк непременно информировал всех участников об общей ситуации и, как он выразился, обрисовал картину происходящего.
Тон у Люка был отрывисто резкий — это сразу же насторожило присутствующих. Один из уроков, который Люк вынес из своей предыдущей деятельности, состоял в том, что надо уметь рассказать о рекламном объявлении так четко, чтобы его можно было увидеть перед глазами. Именно эта способность и позволила Люку занять свое нынешнее положение.
— «Элстри» гибнет из-за проблемы имиджа. Концерн ориентирован на вчерашний день. Его вкусы — это вкусы наших бабушек.
Люк сделал паузу и окинул взглядом аудиторию. Убедившись, что все слушают с напряженным вниманием, Люк продолжал:
— Претензия на элегантность, чистота компонентов, на этих позициях делался раньше акцент рекламы продукции «Элстри», — мы отбросили все это! Наша идея — ориентироваться на самый прибыльный сегодня рынок. Я имею в виду работающую женщину. Динамичную, склонную к эскападам и, главное, со своей собственной чековой книжкой! — Взяв со стола большую глянцевую фотографию с изображением женского лица, Люк продемонстрировал ее внимательно слушавшей аудитории. — Это Пэт Стивене. Новый образ «Элстри». На рекламных роликах она предстанет перед зрителями во множестве ситуаций. Таких, которые никогда до нас не использовали в косметическом бизнесе. Она будет исполнять фигуры высшего пилотажа на маленьком спортивном самолете. Мы получим возможность наблюдать ее в состоянии невесомости. В барокамере, где она будет готовиться к космическим полетам. Она же будет принимать участие в гонках «Инди-500». Для этого «Дженерал моторе» уже заказана специальная машина. На Пэт всегда будет специальная форма и шлем на голове. В последние тринадцать секунд каждого рекламного ролика она должна говорить об «Элстри». В это время Пэт скинет свой шлем — и тут зритель наконец-то сможет увидеть ее лицо. Он не сможет не ощутить исходящую от этого лица силу и жизненную энергию. Покоряющую, возбуждающую, стремительную и, самое главное, по-настоящему молодую! Пэт — олицетворение не только сегодняшнего дня. Это женщина будущего!
Глядя на фото, Дэзи попыталась проявить максимальную объективность. Черты лица молодой женщины были потрясающе правильными, но короткая, по моде, стрижка и чисто рекламная улыбка типично американской красавицы делали ее абсолютно лишенной всякой индивидуальности. Да, у нее ослепительной белизны зубы, резко выступающие скулы… но вот сексапильности тут явно маловато.
— Мы, — продолжал Люк, — намерены заключить с Пэт двухгодичный контракт, чтобы в течение этого времени никто другой не смог перехватить ее у нас. Она станет символом новизны «Элстри». Пройдет несколько месяцев — думаю, даже меньше, — все забудут, что «Элстри» выпускает косметику уже целое столетие. Забудут, потому что отныне для них олицетворением этой косметической фирмы станет только она, Пэт Стивене. Так будет сегодня. И так, заявляю об этом с уверенностью, будет завтра.
Закончив, Люк опустился на стул под шквал аплодисментов, которыми дирижировал Ник, получивший соответствующие инструкции перед началом заседания. Затем в зале повисла неожиданная тишина.
Патрик Шеннон кивнул своим людям:
— Дамы и господа, во-первых, мне хотелось бы извиниться за свое вторжение. Я знаю, что не принято проводить подобные совещания в расширенном составе, но у меня просто нет времени делать все, как положено, и нет времени на расшаркивания и прочие церемонии. Как вы знаете, я много разъезжал в течение последних месяцев, а сегодня мне необходимо вылететь в Токио.
Он сделал паузу, достаточно длинную для того, чтобы увидеть реакцию на свои слова: как он и ожидал, сидевшие в конференц-зале мужчины и женщины согласно закивали головами.
— Когда несколько дней назад я появился в своем кабинете, — продолжал Шеннон, — то обнаружил у себя на столе план всей кампании, уже готовый к запуску. Тогда-то я в первый раз и увидел фото этой девушки, которая будет рекламировать «Элстри».
— Мы ждали, пока Дэнил сможет сфотографировать ее с новой прической, — поспешила дать пояснения Хелен Штраус. — И это заняло больше времени, чем мы предполагали.
— Эта девица, — Шеннон для убедительности шлепнул ладонью по лежавшему перед ним на столе гигантскому фото, — похожа на футболиста из «Далласских ковбоев».
Его замечание было встречено нервными смешками.
Но Патрик остался недоволен такой реакцией.
— Тут нет ничего смешного, леди и джентльмены, — заявил он. — Да, она симпатичная, но, к сожалению, вы подобрали тип спортсменки. Такая реклама не сработает в нашем случае.
В зале повисло напряженное молчание: не было слышно ни звука, никто не шевелился. Выдержав паузу, Шеннон продолжал ровным голосом:
— Вряд ли я должен напоминать, что в прошлом году «Элстри» потерял тридцать миллионов долларов. Наши конкуренты кормятся за мой счет. Вот почему я намерен вложить новые миллионы, чтобы возродить концерн. Нашим духам нужен новый букет, новая упаковка и новая реклама. Пусть моя корпорация и большая, но я не могу допустить, чтобы «Элстри» и дальше приносил убытки. Меня просто не поймут наши акционеры. У них, черт подери, терпения куда меньше моего.
Шеннон замолчал, ожидая реакции, но никто из собравшихся в зале заседаний не изъявил желания высказаться по поводу его выступления. Взяв фото Пэт Стивенс, он поднял его высоко над головой.
— Эта девушка и кампания мистера Хаммерштейна безусловно изменят имидж «Элстри», но все это не поможет концерну расширить сбыт. Думаю, настало время вернуться к рекламе духов романтического плана, к классическому, женственному образу. Работающая женщина не стала менее женственной из-за того, что теперь она зарабатывает деньги. Та воображаемая женщина-рокер, которая должна, по-вашему, клюнуть на новый рекламный имидж, — это чья-то фантазия на тему о сегодняшней женщине, но, извините, джентльмены, такие дамы не в моем вкусе.
— Вы можете предложить нам что-то иное, мистер Шеннон? — как можно более вежливым тоном осведомился Норт.
Лицо его подрагивало от нетерпения, которое он все это время испытывал, вынужденный слушать разглагольствования Шеннона.
— Я никогда ничего не отбрасываю, если только у меня нет соответствующей замены, мистер Норт, — возразил Шенонн.
Он снял пиджак, закатал рукава рубашки и потянулся: крупный мужчина, чувствующий себя хозяином на виду у всех этих людей, собравшихся в зале только затем, чтобы теперь наблюдать, как плоды их трудов выбрасывают за ненадобностью. Дэзи услышала, как сидящий рядом Ник восхищенно прошептал: «Ну, дерьмо-о-о!» Она почти физически чувствовала, как ее сосед, обожающий носить жилеты, сейчас решает про себя: а не отказаться ли от них, раз их не носит мистер Шеннон?
— Я тут немного пораскинул мозгами, после того как в первый раз увидел это фото, — продолжал Шеннон. — Естественность — вот что по-прежнему является самым важным в нашем деле. Натуральная блондинка в качестве вашей модели всегда обеспечит лучший сбыт, чем брюнетка. Найдите мне естественную блондинку и создайте для нее столь же естественные, как она сама, ситуации. У этой девушки должен чувствоваться класс, теплота и при этом кажущаяся доступность. Словом, это должна быть не выдуманная, а вполне реальная женщина. Забудьте, что это «Девушка „Элстри“ — она должна стать известной потребителю под своим собственным именем. Если бы, к примеру, наша замечательная актриса Кэндис Берген не была уже завербована „Шултоном“ для рекламы их новых духов, то я бы считал, что нам нужна именно такая, как она. Но сейчас мы, увы, ее не заполучим — слишком поздно.
— То есть вам нужна знаменитость? — удивился Люк, изо всех сил стараясь, чтобы это удивление не прозвучало в его интонации.
Невероятно, подумал он при этом. Да ведь в рекламе это вчерашний день! Черт подери, такими приемами пользовались еще во времена королевы Виктории…
— А почему бы и нет? — ответил вопросом на вопрос Шеннон. — Помните классическое: «Она помолвлена. Она восхитительна. Она пользуется духами от „Пондс“?» С тех пор, в сущности, ничто не изменилось, мистер Хаммерш-тейн. Я имею в виду человеческую натуру. Я ведь не обещал вам, что буду оригинальным. Просто не таким, как вы, вот и все, — ухмыльнулся Патрик, и в его глазах мелькнул насмешливый огонек.
Бандитские глаза, снова подумала Дэзи. Наверняка его люди, увидев этот взгляд флибустьера, сразу поняли: их капитан уже принял решение.
Несколько секунд Люк молчал, не находя, что ответить. Прямо у него на глазах прекрасная мечта, размываясь, превращалась в жеманную блондинку, кутавшую свои изнеженные плечи в белую сатиновую накидку: такая годится разве только на то, чтобы продавать пиво в какой-нибудь забегаловке.
До этой минуты Хилли Биджур, хотя он и был президентом «Элстри», воздерживался от комментариев, но теперь он решил:
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69