https://wodolei.ru/catalog/mebel/zerkala/
Она тут же дала отбой и проглотила комок в горле. Когда малыши наконец уснули, она взяла себя в руки, позвонила опять и на сей раз сказала:
– Привет, Мэтт, это Хоуп, – пробормотала она. – Нам нужно поговорить. Пожалуйста, позвони мне. Я люблю тебя. Я очень, очень виновата. Ты знаешь, что я ни за что на свете не причинила бы тебе боли. Пожалуйста, поверь мне. Я люблю тебя.
Все остальное она расскажет Мэтту, когда тот позвонит… Потом она набрала номер Бетси и Дэна в Бате.
– Привет, пропащая! – весело сказал Дэн. – Сколько зим сколько лет! Как дела? Тебе Бетси, конечно?
– Э-э… нет, – с запинкой сказала Хоуп. – Я только хотела узнать: Мэтт у вас?
Возникла неловкая пауза.
– Нет, Хоуп, его нет. Он полетел к тебе на уик-энд. Это был сюрприз. Неужели он еще не добрался?
Хоуп вздохнула.
– Дэн, он был здесь. Но мы поссорились, и он снова улетел.
А связаться с ним по мобильнику я не могу.
– Как, и вы туда же? – пошутил Дэн. – А я-то всегда считал вас идеальной парой! Бетси устраивает скандалы дважды в неделю, удирает из дома и возвращается лишь тогда, когда нанесет изрядный урон своему банковскому счету. Держу пари, когда Мэтт вернется, у него будет трещать голова с похмелья!
Если бы все было так просто…
– Надеюсь, – вздохнула Хоуп.
Она снова набрала номер Мэтта и оставила еще одно сообщение, сказав, что очень волнуется и просит позвонить.
– Дети скучают по тебе, – добавила она.
Хоуп знала, что это эмоциональный шантаж, но была не в силах справиться с собой. Ради звонка Мэтта она могла бы сказать, что умирает. Игра стоила свеч. Когда Мэтт позвонит, она сумеет убедить мужа, что любит его. Непременно сумеет!
24
Вирджиния терпеть не могла людей, которые совали нос в чужие дела. Именно поэтому она ответила отказом, когда Мэри-Кейт позвала ее на ленч-девичник, который решено было устроить в Килларни, чтобы поднять настроение Хоуп.
– Да она возненавидит меня, если завтра увидит у себя в доме! – воскликнула шокированная Вирджиния. – Бедняжка и так мучается. Что с ней будет, если вся деревня узнает, что от нее ушел муж?
– Вся деревня не узнает, – решительно ответила ей Мэри-Кейт. – Будете знать только вы, а вы не тот человек, который в воскресенье возгласит это с амвона. Хоуп нуждается в подругах, которые могли бы вытащить ее из дома и привести в чувство.
Кроме того, она вас любит и будет вам рада. Давайте смотреть правде в глаза. Рано или поздно об этом все равно узнают, и ей будет легче, если кто-то сможет опровергнуть злобные сплетни.
– Тогда спросите Хоуп, хочет ли она, чтобы об этом знала я, – заволновалась Вирджиния. – Скажите, что вы еще ничего мне не говорили. Если она не будет возражать, то я поеду с вами.
– Ладно, – сказала Мэри-Кейт. – Но, по-моему, вы чересчур щепетильны.
Вирджиния скорчила гримасу:
– Я достаточно общалась со слишком любопытными людьми, которые обожали смотреть на чужое несчастье. Мне бы не хотелось оказаться одной из них.
Хоуп Паркер весь день не выходила у Вирджинии из головы. Эта славная, милая женщина б.ыла одной из типичных хранительниц домашнего очага и пропала бы без своего красивого мужа. «Впрочем, я тоже думала, что пропаду без Билла, а все еще живу на свете, – печально подумала Вирджиния. – Жизнь есть жизнь, как бы тяжела она ни была. И Хоуп придется сделать то же самое».
Мэри-Кейт позвонила вечером.
– Мадам, доставайте выходное платье, завтра утром вы едете с нами. Хоуп будет рада вам. Но бедняжка подавлена и боится, что вы не захотите ее видеть, если узнаете, что она увлеклась этим хлыщом из отеля. Она считает вас высокоморальной личностью и думает, что вы будете ее презирать.
– Помоги ей господь, – вздохнула Вирджиния, тронутая и опечаленная одновременно. – Мэри-Кейт, я рада, что вы меня пригласили. Думаю, нам придется объяснить бедняжке Хоуп, что мир не черно-белый и что настоящие друзья знают это.
– Серый, – рассудительно ответила Мэри-Кейт. – Мир серый… Кстати, о сером. Думаю, завтра я надену серое платье. Пойду гладить.
– Мэри-Кейт! – укоризненно сказала подруга. – В один прекрасный день я вытряхну вас из серых и грязно-коричневых одежек. Вам очень пойдут яркие цвета.
– Старая овца нарядится ягненком? – засмеялась Мэри-Кейт. – Миссис Коннелл, у меня нет вашего шика, чтобы одеваться как модель!
– Мадам, вы намекаете, что я – старая овца, нарядившаяся ягненком? – пошутила Вирджиния.
– Ни под каким видом. Я ни за что не рискнула бы вас обижать. Не зря же вы ходите в гольф-клуб – вы бы пристукнули меня клюшкой.
– Нет уж, – ответила Вирджиния. – Я бы воспользовалась ядом из вашей аптеки. Тогда полиция решила бы, что это самоубийство, и я вышла бы сухой из воды.
– Вы читаете слишком много детективных романов, – усмехнулась Мэри-Кейт. – Я заеду за вами завтра в двенадцать.
Милли опять закапризничала, чем очень обрадовала мать. Все четыре дня, прошедшие после ухода Мэтта, дети были подавленными и угрюмыми, реагируя на настроение Хоуп. Хотя она пыталась быть веселой и оживленной, дети чувствовали: что-то не так. Именно поэтому у Хоуп упал камень с души, когда за завтраком Милли устроила первоклассный скандал. Она разозлилась, услышав, что мать обсуждает по телефону поездку в Килларни, тогда как они с Тоби должны были отправиться в «Ханнибанникинс». Милли решила, что это нечестно: поездка в Килларни с тетей Дельфиной означала развлечения, конфеты, а то и мороженое с кусочками шоколада.
– Не пойду! Не пойду! – завопила вредная девчонка. Ее стакан с молоком и каша Тоби полетели на пол.
– Милли… – предупредила Хоуп.
– Не хочу! Хочу в Килларни! – снова завопила Милли и оттолкнула свою тарелку с кашей так, что та пролетела через весь стол и тоже грохнулась на кухонный пол.
«Слава богу, что пол каменный», – спокойно подумала Хоуп. Пол можно было быстро привести в порядок – в отличие от ее отношений с Мэттом. Поэтому Хоуп старалась поменьше думать, действовала как автомат и пыталась не поддаваться отчаянию. Иначе она превратилась бы в развалину.
– Тоби, – сказала она, – ты хороший мальчик. Сейчас я дам тебе что-нибудь другое.
Она поцеловала сына в макушку и начала подметать пол.
Милли сердито смотрела на них обоих. Ей нужно было, чтобы на нее обратили внимание и стали уговаривать хорошо себя вести. Но никто ее не замечал, поэтому она демонстративно сбросила со стола ложку.
Хоуп ничего не сказала. Просто взяла Милли на руки, отнесла в гостиную и посадила на диван.
– Мы с Тоби будем завтракать, а раз ты не хочешь, сиди здесь, – твердо сказала она. Потом повернулась спиной к изумленной дочери и вернулась к Тоби.
Упрямо просидев на месте целую минуту, Милли украдкой покосилась в сторону кухни. Хоуп говорила Тоби, как весело сегодня будет в яслях. Гизелла обещала, что они будут рисовать пальцами и заниматься другими страшно интересными вещами. Конечно, он пойдет туда один, потому что Милли останется дома: Гизелла не пускает к себе непослушных девочек.
Ошеломленная Милли тут же слезла с дивана и затопала на кухню. Ее большие темные глаза были грустными, пухлая нижняя губка дрожала. Так бывало, когда она чувствовала себя обиженной или готовилась устроить скандал. Сейчас ее губа дрожала от обиды.
– Мама, можно мне тоже пойти в «Банни»? – со слезами на глазах спросила она.
Хоуп сделала вид, что задумалась.
– Я решила, что ты не хочешь, – наконец сказала она. – Ты же знаешь, Гизелла не любит, когда к ней в ясли приходят плохие девочки. Она очень рассердится, если ты разольешь молоко.
Нижняя губа Милли задрожала еще сильнее, и Хоуп, не выдержав, обняла дочку.
– Ладно, милая, – сказала она, целуя Милли в макушку. – Ты можешь пойти с Тоби. Но больше никаких капризов во время завтрака, о'кей?
Милли тут же успокоилась, и на ее личике херувима появилась широкая улыбка.
– Хорошо, мамочка, – невинно сказала она.
Вернувшись домой, Хоуп села на кровать, завернулась в одеяло и заплакала. Она раскачивалась взад-вперед и рыдала так, словно хотела выплакать все душившие ее слезы. То были слезы по себе, по своей семейной жизни, по детям и, наконец, по ее дорогому Мэтту.
Вспоминая его искаженное болью лицо, Хоуп чувствовала себя последней гадиной. Он был убит горем. В ее ушах до сих пор звучали его слова: «Ты была всей моей семьей, а я твоей. Но ты все разрушила».
Если бы с ним можно было связаться!.. Тогда Хоуп сказала бы Мэтту, как она его любит и жалеет о своей ошибке. Но за четыре дня он так и не дал о себе знать. А вдруг он лежит мертвый где-нибудь в кювете? И все из-за нее…
В конце концов Хоуп встала с кровати и попыталась привести себя в порядок. Кожа была красной, воспаленной, а на подбородке проступили пятна. Несчастная Хоуп грустно улыбнулась своему неказистому отражению в зеркале ванной. В кино женщины, семейная жизнь которых потерпела крах, худели и становились устрашающе красивыми. В реальной жизни они покрывались прыщами и их кожа становилась похожей на смятую обертку из-под горячих сандвичей с сыром…
На всякий случай Хоуп включила компьютер и проверила электронную почту. Конечно, от Мэтта ничего не было, но зато пришло сообщение от Сэм.
«Хоуп, милая, мне тебя ужасно жалко. Какой кошмар! Признаюсь, когда ты позвонила мне вчера вечером, я просто оцепенела. Подлый ублюдок! Я убью его. Как он смел уйти, не дав тебе возможности объяснить случившееся? Каждый, кто тебя знает, поймет, что ты и не думала заводить интрижку. Черт побери, мы все с кем-нибудь заигрываем, в том числе и твой драгоценный Мэтт! Так что не вини себя ни в чем. Ты просто нормальная женщина, и если Мэтт настолько глуп, что не верит тебе, то, значит, он тебя не заслуживает.
Предоставь это дело мне. Я найду Мэтта и скажу все, что о нем думаю. Если бы он не бросил тебя с детьми, ты бы не стала жертвой этого подлого хищника Де Лейси, который ничуть не лучше Мэтта. Как он смел набрасываться на тебя! Нужно было позвонить в полицию и подать на него жалобу».
Хоуп поморщилась. Конечно, Сэм страстно защищала любимую сестру, но злиться на Мэтта и даже на Кристи было бессмысленно.
«Я прилечу на уик-энд. Не паникуй. Ты прекрасно обойдешься без Мэтта Паркера. А когда он очухается и приползет обратно, то будет иметь дело со мной. Может быть, ты и простишь его, ноя – ни за что! Еще созвонимся. Выше нос!
Любящая тебя Сэм».
Сил на ответ у Хоуп не хватило. Она вспомнила, как Сэм кричала по телефону: «Я задушу этого подонка!» Но это только усиливало чувство вины. Хотя Мэтт не пожелал выслушать ее оправдания, Хоуп знала, что ей есть чего стыдиться, и закрывать на это глаза не приходилось.
Дельфина, Мэри-Кейт и Вирджиния приехали за ней еще до полудня.
– Я заказала столик в лучшем ресторане города, – с порога объявила Мэри-Кейт. – И велела заморозить для нас шампанское.
– Шампанское! – изумилась Хоуп. – Что мы празднуем?
– День дружбы, – решительно сказала Мэри-Кейт. – Или день избавления от приступа варикоза. Точно не помню. Неважно. Едем!
После шампанского они перешли к вину, и тут Мэри-Кейт спохватилась, что домой им придется возвращаться на такси.
– Терпеть не могу вызывать Тедди, – сказала Дельфина, разделавшись с великолепным эскалопом и отложив нож и вилку. – Он слишком медленно ездит. Ему бы только катафалки водить.
– Если бы он ездил быстрее, в тот вечер я бы ни за что не заметила на обочине Динки, – возразила Вирджиния.
– Славная собачка, – умилилась Хоуп. – Тоби и Милли любят играть с ней. Может быть, я тоже заведу собачку. Будет с кем спать по ночам… – уныло закончила она.
– Не разводите сырость, – перебила ее Мэри-Кейт. – Все будет хорошо.
– Ох, не знаю, – пробормотала Хоуп. – С Мэттом связи нет, всю последнюю неделю я не работала и возвращаться в отель не собираюсь, – добавила она, содрогнувшись при мысли о новой встрече с Кристи Де Лейси. – Единственные деньги, которые поступают на мой банковский счет, это плата за дом в Бате. Но они тут же перечисляются в счет погашения ссуды. Без моего жалованья и тех сумм, которые Мэтт получает по контракту с Джаддом, нам не продержаться.
Дельфина положила ладонь на руку Хоуп.
– Мы поможем, – сказала она. Хоуп улыбнулась ей:
– Дельфина, спасибо за доброту, но я не могу на это согласиться.
– Вам нужна другая работа, – решительно заявила Мэри-Кейт. – На следующей неделе начнем искать. Вы уже говорили с Сэм?
Хоуп кивнула:
– Она прилетит на уик-энд.
– Вот и прекрасно. Она поднимет вам настроение.
– Едва ли, – мрачно сказала Хоуп. – Едва ли что-то поднимет мне настроение. И работать я тоже не смогу. Я чувствую себя совершенно бесполезной и никчемной.
– Глупости. Вам нужно работать.
– Можно подавать десерт? – спросил официант.
– Нет-нет, никаких десертов, – с озорной улыбкой ответила Дельфина. – Но мы с удовольствием посмотрим меню.
Конечно, одного лицезрения меню оказалось недостаточно. Увидев название «Шоколадный оргазм», все дружно заказали это блюдо.
– Интересно, что там внутри? – задумчиво спросила Мэри-Кейт.
– Чем спрашивать, лучше попробуйте, – ответила Вирджи-ния, погружая вилку в горку темного шоколада.
Было почти три часа, когда все они со смехом залезли в машину таксиста Тедди, который поприветствовал их весьма сдержанно. Тедди слегка побаивался этих странных женщин. Когда они разъезжались с заседаний своего клуба рукоделия, то всегда хохотали и вели себя очень шумно. С такими нужно было держать ухо востро.
Вирджиния, которой предоставили почетное место рядом с шофером, уже собиралась закрыть дверцу, когда увидела пару длинных ног в белых брюках со стрелками, о которые можно было обрезаться.
– Вирджиния! Как я рад вас видеть!
Чтобы их головы оказались на одном уровне, Кевину Бартону пришлось опуститься на корточки. Загар, полученный на поле гольф-клуба, очень украшал его тонкое лицо, умные серые глаза тепло смотрели на Вирджинию.
Три женщины, сидевшие сзади, захихикали, как невоспитанные школьницы на экскурсии, впервые увидевшие статую обнаженного мужчины. Поклявшись про себя оторвать им головы, Вирджиния вежливо поздоровалась.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62
– Привет, Мэтт, это Хоуп, – пробормотала она. – Нам нужно поговорить. Пожалуйста, позвони мне. Я люблю тебя. Я очень, очень виновата. Ты знаешь, что я ни за что на свете не причинила бы тебе боли. Пожалуйста, поверь мне. Я люблю тебя.
Все остальное она расскажет Мэтту, когда тот позвонит… Потом она набрала номер Бетси и Дэна в Бате.
– Привет, пропащая! – весело сказал Дэн. – Сколько зим сколько лет! Как дела? Тебе Бетси, конечно?
– Э-э… нет, – с запинкой сказала Хоуп. – Я только хотела узнать: Мэтт у вас?
Возникла неловкая пауза.
– Нет, Хоуп, его нет. Он полетел к тебе на уик-энд. Это был сюрприз. Неужели он еще не добрался?
Хоуп вздохнула.
– Дэн, он был здесь. Но мы поссорились, и он снова улетел.
А связаться с ним по мобильнику я не могу.
– Как, и вы туда же? – пошутил Дэн. – А я-то всегда считал вас идеальной парой! Бетси устраивает скандалы дважды в неделю, удирает из дома и возвращается лишь тогда, когда нанесет изрядный урон своему банковскому счету. Держу пари, когда Мэтт вернется, у него будет трещать голова с похмелья!
Если бы все было так просто…
– Надеюсь, – вздохнула Хоуп.
Она снова набрала номер Мэтта и оставила еще одно сообщение, сказав, что очень волнуется и просит позвонить.
– Дети скучают по тебе, – добавила она.
Хоуп знала, что это эмоциональный шантаж, но была не в силах справиться с собой. Ради звонка Мэтта она могла бы сказать, что умирает. Игра стоила свеч. Когда Мэтт позвонит, она сумеет убедить мужа, что любит его. Непременно сумеет!
24
Вирджиния терпеть не могла людей, которые совали нос в чужие дела. Именно поэтому она ответила отказом, когда Мэри-Кейт позвала ее на ленч-девичник, который решено было устроить в Килларни, чтобы поднять настроение Хоуп.
– Да она возненавидит меня, если завтра увидит у себя в доме! – воскликнула шокированная Вирджиния. – Бедняжка и так мучается. Что с ней будет, если вся деревня узнает, что от нее ушел муж?
– Вся деревня не узнает, – решительно ответила ей Мэри-Кейт. – Будете знать только вы, а вы не тот человек, который в воскресенье возгласит это с амвона. Хоуп нуждается в подругах, которые могли бы вытащить ее из дома и привести в чувство.
Кроме того, она вас любит и будет вам рада. Давайте смотреть правде в глаза. Рано или поздно об этом все равно узнают, и ей будет легче, если кто-то сможет опровергнуть злобные сплетни.
– Тогда спросите Хоуп, хочет ли она, чтобы об этом знала я, – заволновалась Вирджиния. – Скажите, что вы еще ничего мне не говорили. Если она не будет возражать, то я поеду с вами.
– Ладно, – сказала Мэри-Кейт. – Но, по-моему, вы чересчур щепетильны.
Вирджиния скорчила гримасу:
– Я достаточно общалась со слишком любопытными людьми, которые обожали смотреть на чужое несчастье. Мне бы не хотелось оказаться одной из них.
Хоуп Паркер весь день не выходила у Вирджинии из головы. Эта славная, милая женщина б.ыла одной из типичных хранительниц домашнего очага и пропала бы без своего красивого мужа. «Впрочем, я тоже думала, что пропаду без Билла, а все еще живу на свете, – печально подумала Вирджиния. – Жизнь есть жизнь, как бы тяжела она ни была. И Хоуп придется сделать то же самое».
Мэри-Кейт позвонила вечером.
– Мадам, доставайте выходное платье, завтра утром вы едете с нами. Хоуп будет рада вам. Но бедняжка подавлена и боится, что вы не захотите ее видеть, если узнаете, что она увлеклась этим хлыщом из отеля. Она считает вас высокоморальной личностью и думает, что вы будете ее презирать.
– Помоги ей господь, – вздохнула Вирджиния, тронутая и опечаленная одновременно. – Мэри-Кейт, я рада, что вы меня пригласили. Думаю, нам придется объяснить бедняжке Хоуп, что мир не черно-белый и что настоящие друзья знают это.
– Серый, – рассудительно ответила Мэри-Кейт. – Мир серый… Кстати, о сером. Думаю, завтра я надену серое платье. Пойду гладить.
– Мэри-Кейт! – укоризненно сказала подруга. – В один прекрасный день я вытряхну вас из серых и грязно-коричневых одежек. Вам очень пойдут яркие цвета.
– Старая овца нарядится ягненком? – засмеялась Мэри-Кейт. – Миссис Коннелл, у меня нет вашего шика, чтобы одеваться как модель!
– Мадам, вы намекаете, что я – старая овца, нарядившаяся ягненком? – пошутила Вирджиния.
– Ни под каким видом. Я ни за что не рискнула бы вас обижать. Не зря же вы ходите в гольф-клуб – вы бы пристукнули меня клюшкой.
– Нет уж, – ответила Вирджиния. – Я бы воспользовалась ядом из вашей аптеки. Тогда полиция решила бы, что это самоубийство, и я вышла бы сухой из воды.
– Вы читаете слишком много детективных романов, – усмехнулась Мэри-Кейт. – Я заеду за вами завтра в двенадцать.
Милли опять закапризничала, чем очень обрадовала мать. Все четыре дня, прошедшие после ухода Мэтта, дети были подавленными и угрюмыми, реагируя на настроение Хоуп. Хотя она пыталась быть веселой и оживленной, дети чувствовали: что-то не так. Именно поэтому у Хоуп упал камень с души, когда за завтраком Милли устроила первоклассный скандал. Она разозлилась, услышав, что мать обсуждает по телефону поездку в Килларни, тогда как они с Тоби должны были отправиться в «Ханнибанникинс». Милли решила, что это нечестно: поездка в Килларни с тетей Дельфиной означала развлечения, конфеты, а то и мороженое с кусочками шоколада.
– Не пойду! Не пойду! – завопила вредная девчонка. Ее стакан с молоком и каша Тоби полетели на пол.
– Милли… – предупредила Хоуп.
– Не хочу! Хочу в Килларни! – снова завопила Милли и оттолкнула свою тарелку с кашей так, что та пролетела через весь стол и тоже грохнулась на кухонный пол.
«Слава богу, что пол каменный», – спокойно подумала Хоуп. Пол можно было быстро привести в порядок – в отличие от ее отношений с Мэттом. Поэтому Хоуп старалась поменьше думать, действовала как автомат и пыталась не поддаваться отчаянию. Иначе она превратилась бы в развалину.
– Тоби, – сказала она, – ты хороший мальчик. Сейчас я дам тебе что-нибудь другое.
Она поцеловала сына в макушку и начала подметать пол.
Милли сердито смотрела на них обоих. Ей нужно было, чтобы на нее обратили внимание и стали уговаривать хорошо себя вести. Но никто ее не замечал, поэтому она демонстративно сбросила со стола ложку.
Хоуп ничего не сказала. Просто взяла Милли на руки, отнесла в гостиную и посадила на диван.
– Мы с Тоби будем завтракать, а раз ты не хочешь, сиди здесь, – твердо сказала она. Потом повернулась спиной к изумленной дочери и вернулась к Тоби.
Упрямо просидев на месте целую минуту, Милли украдкой покосилась в сторону кухни. Хоуп говорила Тоби, как весело сегодня будет в яслях. Гизелла обещала, что они будут рисовать пальцами и заниматься другими страшно интересными вещами. Конечно, он пойдет туда один, потому что Милли останется дома: Гизелла не пускает к себе непослушных девочек.
Ошеломленная Милли тут же слезла с дивана и затопала на кухню. Ее большие темные глаза были грустными, пухлая нижняя губка дрожала. Так бывало, когда она чувствовала себя обиженной или готовилась устроить скандал. Сейчас ее губа дрожала от обиды.
– Мама, можно мне тоже пойти в «Банни»? – со слезами на глазах спросила она.
Хоуп сделала вид, что задумалась.
– Я решила, что ты не хочешь, – наконец сказала она. – Ты же знаешь, Гизелла не любит, когда к ней в ясли приходят плохие девочки. Она очень рассердится, если ты разольешь молоко.
Нижняя губа Милли задрожала еще сильнее, и Хоуп, не выдержав, обняла дочку.
– Ладно, милая, – сказала она, целуя Милли в макушку. – Ты можешь пойти с Тоби. Но больше никаких капризов во время завтрака, о'кей?
Милли тут же успокоилась, и на ее личике херувима появилась широкая улыбка.
– Хорошо, мамочка, – невинно сказала она.
Вернувшись домой, Хоуп села на кровать, завернулась в одеяло и заплакала. Она раскачивалась взад-вперед и рыдала так, словно хотела выплакать все душившие ее слезы. То были слезы по себе, по своей семейной жизни, по детям и, наконец, по ее дорогому Мэтту.
Вспоминая его искаженное болью лицо, Хоуп чувствовала себя последней гадиной. Он был убит горем. В ее ушах до сих пор звучали его слова: «Ты была всей моей семьей, а я твоей. Но ты все разрушила».
Если бы с ним можно было связаться!.. Тогда Хоуп сказала бы Мэтту, как она его любит и жалеет о своей ошибке. Но за четыре дня он так и не дал о себе знать. А вдруг он лежит мертвый где-нибудь в кювете? И все из-за нее…
В конце концов Хоуп встала с кровати и попыталась привести себя в порядок. Кожа была красной, воспаленной, а на подбородке проступили пятна. Несчастная Хоуп грустно улыбнулась своему неказистому отражению в зеркале ванной. В кино женщины, семейная жизнь которых потерпела крах, худели и становились устрашающе красивыми. В реальной жизни они покрывались прыщами и их кожа становилась похожей на смятую обертку из-под горячих сандвичей с сыром…
На всякий случай Хоуп включила компьютер и проверила электронную почту. Конечно, от Мэтта ничего не было, но зато пришло сообщение от Сэм.
«Хоуп, милая, мне тебя ужасно жалко. Какой кошмар! Признаюсь, когда ты позвонила мне вчера вечером, я просто оцепенела. Подлый ублюдок! Я убью его. Как он смел уйти, не дав тебе возможности объяснить случившееся? Каждый, кто тебя знает, поймет, что ты и не думала заводить интрижку. Черт побери, мы все с кем-нибудь заигрываем, в том числе и твой драгоценный Мэтт! Так что не вини себя ни в чем. Ты просто нормальная женщина, и если Мэтт настолько глуп, что не верит тебе, то, значит, он тебя не заслуживает.
Предоставь это дело мне. Я найду Мэтта и скажу все, что о нем думаю. Если бы он не бросил тебя с детьми, ты бы не стала жертвой этого подлого хищника Де Лейси, который ничуть не лучше Мэтта. Как он смел набрасываться на тебя! Нужно было позвонить в полицию и подать на него жалобу».
Хоуп поморщилась. Конечно, Сэм страстно защищала любимую сестру, но злиться на Мэтта и даже на Кристи было бессмысленно.
«Я прилечу на уик-энд. Не паникуй. Ты прекрасно обойдешься без Мэтта Паркера. А когда он очухается и приползет обратно, то будет иметь дело со мной. Может быть, ты и простишь его, ноя – ни за что! Еще созвонимся. Выше нос!
Любящая тебя Сэм».
Сил на ответ у Хоуп не хватило. Она вспомнила, как Сэм кричала по телефону: «Я задушу этого подонка!» Но это только усиливало чувство вины. Хотя Мэтт не пожелал выслушать ее оправдания, Хоуп знала, что ей есть чего стыдиться, и закрывать на это глаза не приходилось.
Дельфина, Мэри-Кейт и Вирджиния приехали за ней еще до полудня.
– Я заказала столик в лучшем ресторане города, – с порога объявила Мэри-Кейт. – И велела заморозить для нас шампанское.
– Шампанское! – изумилась Хоуп. – Что мы празднуем?
– День дружбы, – решительно сказала Мэри-Кейт. – Или день избавления от приступа варикоза. Точно не помню. Неважно. Едем!
После шампанского они перешли к вину, и тут Мэри-Кейт спохватилась, что домой им придется возвращаться на такси.
– Терпеть не могу вызывать Тедди, – сказала Дельфина, разделавшись с великолепным эскалопом и отложив нож и вилку. – Он слишком медленно ездит. Ему бы только катафалки водить.
– Если бы он ездил быстрее, в тот вечер я бы ни за что не заметила на обочине Динки, – возразила Вирджиния.
– Славная собачка, – умилилась Хоуп. – Тоби и Милли любят играть с ней. Может быть, я тоже заведу собачку. Будет с кем спать по ночам… – уныло закончила она.
– Не разводите сырость, – перебила ее Мэри-Кейт. – Все будет хорошо.
– Ох, не знаю, – пробормотала Хоуп. – С Мэттом связи нет, всю последнюю неделю я не работала и возвращаться в отель не собираюсь, – добавила она, содрогнувшись при мысли о новой встрече с Кристи Де Лейси. – Единственные деньги, которые поступают на мой банковский счет, это плата за дом в Бате. Но они тут же перечисляются в счет погашения ссуды. Без моего жалованья и тех сумм, которые Мэтт получает по контракту с Джаддом, нам не продержаться.
Дельфина положила ладонь на руку Хоуп.
– Мы поможем, – сказала она. Хоуп улыбнулась ей:
– Дельфина, спасибо за доброту, но я не могу на это согласиться.
– Вам нужна другая работа, – решительно заявила Мэри-Кейт. – На следующей неделе начнем искать. Вы уже говорили с Сэм?
Хоуп кивнула:
– Она прилетит на уик-энд.
– Вот и прекрасно. Она поднимет вам настроение.
– Едва ли, – мрачно сказала Хоуп. – Едва ли что-то поднимет мне настроение. И работать я тоже не смогу. Я чувствую себя совершенно бесполезной и никчемной.
– Глупости. Вам нужно работать.
– Можно подавать десерт? – спросил официант.
– Нет-нет, никаких десертов, – с озорной улыбкой ответила Дельфина. – Но мы с удовольствием посмотрим меню.
Конечно, одного лицезрения меню оказалось недостаточно. Увидев название «Шоколадный оргазм», все дружно заказали это блюдо.
– Интересно, что там внутри? – задумчиво спросила Мэри-Кейт.
– Чем спрашивать, лучше попробуйте, – ответила Вирджи-ния, погружая вилку в горку темного шоколада.
Было почти три часа, когда все они со смехом залезли в машину таксиста Тедди, который поприветствовал их весьма сдержанно. Тедди слегка побаивался этих странных женщин. Когда они разъезжались с заседаний своего клуба рукоделия, то всегда хохотали и вели себя очень шумно. С такими нужно было держать ухо востро.
Вирджиния, которой предоставили почетное место рядом с шофером, уже собиралась закрыть дверцу, когда увидела пару длинных ног в белых брюках со стрелками, о которые можно было обрезаться.
– Вирджиния! Как я рад вас видеть!
Чтобы их головы оказались на одном уровне, Кевину Бартону пришлось опуститься на корточки. Загар, полученный на поле гольф-клуба, очень украшал его тонкое лицо, умные серые глаза тепло смотрели на Вирджинию.
Три женщины, сидевшие сзади, захихикали, как невоспитанные школьницы на экскурсии, впервые увидевшие статую обнаженного мужчины. Поклявшись про себя оторвать им головы, Вирджиния вежливо поздоровалась.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62