Счетная машинка начала вычисления:
«Альфред: „У Ханса авантюрный характер. У него масса планов в голове“. Ханс — великий человек, мессия. Он поднял с колен национальную идею. Ханс: „Отнесись к этому как к представлению. В конце концов, как ни крути — это представление!“.
Вильгельм: «Ханс и бумагу эту придумал». Ханс подпишет ее последним… Мориц: «Он сам это правило придумал?» Мориц: «Вас моей кровью свяжет». Альфред хочет отказаться от своей роли. Вильгельм: «Главное, чтобы Святые Супруги не распсиховались».
Ильэе: «А Ханс сказал… И я поверила! Ненавижу вас!»
Вильгельм: «На роль Святого Супруга выберут кого-нибудь из нас».
Вильгельм: «Переспишь с Ильзе, выпьешь ее девственной крови…»
Мориц хотел спасти Ильзе.
Отто убил Морица.
Мориц: «Мертвец очень испугался! Как страшно!
Мориц просил Отто спасти Ильэе».
Примитивная счетная машинка Отто зависла. Слишком много действий, слишком много…
— Ханс, мы с тобой оба все прекрасно понимаем, — усталым голосом говорил Альфред. — Ты хочешь меня контролировать. Это твоя мечта — контролировать Альфреда. Ты всегда об этом мечтал.
Альфред сидел в кресле, смотрел в окно и раскуривал сигару. Отто видел только часть спинки его кресла, правое плечо и раскачивающуюся в воздухе большую кубинскую сигару.
— Боже мой, Альфред! Ради всего святого! Ты сам знаешь, ты должен царствовать! — Ханс пытался быть милым, лебезил, но его голос то и дело сбивался на фальцет.
Никогда Отто не видел Ханса таким! Безусловный лидер, вожак, всегда исполненный решимости и внутренней силы, сейчас он казался жалким. И в том, как он двигался, и в том, как он говорил, не было правды. Ханс пытался манипулировать Альфредом, но из-за напряжения, из-за своего страха он не мог этого скрыть.
— Ханс, я не хочу, — Альфред все это понимал, но был спокоен, как всякий человек, сделавший окончательный и безусловный выбор. — И не буду. Я должен царствовать! Ну что за ерунда?.. Царствовать хочешь ты, через меня. Ты хочешь — так делай! Иди, приноси себя в жертву, спи со своей Святой Супругой, воскресни…
— Альфред, ты думаешь, я вру, когда говорю о твоем фантастическом влиянии на людей?! Альфред, им нужен красивый лидер, понимаешь?! Ради тебя люди пойдут на все!
— Вопрос — куда они пойдут! Ты их будешь вести?.. Лично я никуда их вести не собираюсь. Спасибо. И если они пойдут за мной, то просто будут стоять на месте. Вот и все. Надо ли мне в таком случае «царствовать»?..
— Альфред, но твои обязательства! Десять лет! — В устах Ханса это прозвучало почти как угроза.
— Ну, убей меня… — спокойно, видимо, даже с улыбкой предложил ему Альфред.
— Альфред! Ну что ты такое говоришь?! Как ты мог такое обо мне подумать!
— Не паясничай, Ханс. Кого ты пытаешься одурачить? Ты гениальный актер, но почему я должен быть твоим зрителем? Я не хочу.
— Альфред, но ты… Но я… — Ханс не мог подобрать нужных слов. — Я готов поклясться, что я никогда и ни в чем не буду тебя контролировать!
— Поклясться?.. — Альфред задумался. — А может, это и неплохая мысль. Только письменно, хорошо?
— Я напишу любую бумагу, Альфред! Ну, право! Конечно! Давай!
Ханс засуетился, в поисках бумаги и ручки.
— И подпишешь, — голос Альфреда вдруг стал жестким.
— Конечно, подпишу! — весело ответил Ханс. — Что писать?
— Кровью.
Отто похолодел. Все расчеты его вычислительной машинки полетели в тартарары. Альфред хочет, чтобы Ханс подписался кровью?! Но это мистицизм! И тут же Альфред якобы отказывается от посвящения! Нет, он ведет двойную игру. И не случайно он встретился с Отто. Своим рассказом он хотел воздействовать на сознание Отто…
— Кровью?! — Ханс оторопел. — Впрочем, хочешь кровью — подпишу кровью! Сегодня же получишь свою бумагу с моими гарантиями твоей полной свободы. Я не собираюсь тебя контролировать!
— Нет, не пойдет. Ты меня надуешь, — отрицательно покачал головой Альфред, встал со своего кресла и куда-то вышел.
Ханс, оставшись в гостиной один и не зная, что за ним наблюдают, стал нервно заламывать руки: «Черт! Черт! Сволочь! Сукин сын!»
— Вот, — Альфред протянул Хансу кухонный нож. — Давай. Просто небольшой надрез и несколько капель… Всего делов-то…
Ханс упал перед Альфредом на колени, моля о пощаде. Слезы, рев и истошный, душераздирающий крик.

Часть третья
— Ничего не понимаю… — прошептал я. — Кто этот Альфред? Он и есть Всадник Тьмы?..
— Похоже на то, — согласился Данила. — Они все вокруг него — Отто, Ханс, Ильзе. Не случайно же!
— Но все и вокруг Отто. — улыбнулся Андрей. — И вокруг Ханса. И вокруг Ильзе. Даже вокруг Морица!..
— Сгущение, — протянул Гаптен, глядя на мелькавшие перед ним столбцы цифр. — Это просто эффект сгущения. Вот почему все связано. Но пока Всадника нет. Он может воплотиться в ком угодно. Никогда не видел ничего подобного…
— Послушай, Гаптен, — Андрей как-будто что-то вспомнил. — А ты говорил про какие-то математические модели…
— Да, конечно, — подтвердил Гаптен. — Все, что мы сейчас видим, делает компьютерная программа на базе информационной матрицы, о которой я вам и рассказывал.
— А если есть эта математическая модель, — Андрей внимательно посмотрел Гаптену в глаза, — мы же можем получить данные о сроках…
— О сроках? — не понял Гаптен.
— Ну, у этого сгущения должна быть какая-то критическая масса. Теоретически. Некая точка кипения, — пояснил Андрей. — Вы можете рассчитать ее и сказать, когда воплощение Тьмы станет неизбежным?
— Сроки? — Гаптен все еще недоуменно смотрел на Андрея.
— Ну, да, — он качнул головой. — Все это куда-то движется. Если Тьма воплотится через час — то Всадником, окажется один этих людей. Если через десять — то, видимо, уже кто-то другой. Важно понимать сроки…
— Да, наверное, мы можем… — задумался Гаптен. — Сейчас попробуем.
Гаптен связался по телефону с кем-то из своих сотрудников и принялся оживленно обсуждать с ним техническую сторону этого предложения.
О чем именно они говорят, понять было практически невозможно, поэтому мы общались между собой.
— Что?! Что они сделали?! — внезапный крик Гаптена прервал нашу беседу. — Да. Понял. Хорошо.
Гаптен положил трубку и смотрел на нас широко открытыми глазами.
— Что случилось? — спросил Данила.
— Не знаю, хорошо это или плохо, — ответил Гаптен. — Но спецслужбы в Вене…
Отто крадучись выбрался из квартиры. У него есть строгие инструкции на сегодня, и он их выполнит. По Уставу знать о том, что происходит между Старшими, он не должен. А если не должен, но знает? Значит, неважно, что между ними происходит. Младшему — не понять. У младшего есть инструкции…
К часу дня члены штурмового отряда Отто наводнят Хофбургский музей. Они будут выглядеть как обычные посетители и не вызовут никаких подозрений. В час пятнадцать полиция получит сообщение о том, что в конюшне Штальбург заложена бомба. Из прилегающего к ней здания музея начнется эвакуация.
Для большей убедительности и для отвлекающего маневра в час двадцать пять взорвется автомобиль, припаркованный у здания венской оперы. Часть подразделений полиции, направленных изначально к Хофбургу, не доедут до места. Их стянут к оперному театру — он как раз по дороге.
Несколько работников Сокровищницы Габсбургов — члены Ордена. Во время эвакуации они обесточат систему видеонаблюдения, установленную в музее. Отто заменит Священное Копье искусной подделкой, и его вместе с тремя другими бойцами отряда закроют в шкафах, расположенных в служебных помещениях.
Дальше останется дождаться возвращения в залы туристов, раствориться в толпе и как ни и чем не бывало выйти через центральный вход на улицу. Проверка здания займет два-три часа. Так что к трем-четырем часам дня первая часть задания будет выполнена. Дальше Отто сядет в машину и доберется до Дюрнштейна.
В Дюрнштейне к полуночи соберутся последователи Ордена. На берегу Дуная, у развалин легендарного замка пройдет факельное шествие. Тысячи людей будут участвовать в мистическом ритуале, который увенчается жертвоприношением. Святые Супруги будут умерщвлены Священным Копьем, которое явит свою Силу, воскресив умерших.
В 1099 году во время Крестового похода на Иерусалим Священное Копье уже являло свою Силу. Тогда в войсках началось брожение. Солдаты не хотели продолжать войну, люди отказывались идти освобождать святую землю от иноверцев. И нужно было что-то, чтобы вернуть воинству боевой дух.
Тогда провансальскому крестьянину Петру Бартоломею было видение. На утро он потребовал собрать войско и развести огромный костер. Прижав к себе копье, Петр вошел в огонь, и гигантская стена пламени поглотила его. Но спустя некоторое время Петр вышел из огня, оставшись живым и невредимым.
Когда в Дюрнштейне последователи Ордена станут свидетелями чуда, а в небе над Австрией один за другим начнут взрываться самолеты, Святой Супруг придет к власти. Расчет предельно прост — почтенная публика поддастся панике, а штурмовые отряды, вдохновленные Силой Копья, восстановят порядок и рукоположат новую власть.
Это будет великий день! Новая власть принесет миру Порядок. Каждый будет знать свое место, каждый будет понимать свою роль и осознавать свою ответственность. Мир, наконец, очнется от кошмарного сна гуманизма и вернется к своим живым истокам. Арийской нации предначертано быть первой. И она выполнит свое предназначение!
За Австрией очнется Германия. Две нацистские партии уже победили там на земельных выборах. Теперь они надеются попасть в Бундестаг. Но после сегодняшних событий они перестанут заигрывать с публикой. Очищающий пожар, зажженный Орденом, перекинется на всю Европу. Он охватит весь: мир! Сегодня — святой день!
К двенадцати часам ночи Отто во что бы то ни стало должен выкрасть Священное Копье из Хофбурга и доставить его в Дюрнштейн.
У Отто есть четкие, понятные инструкции. Точный план. Но его мысли навязчиво возвращались к Альфреду, Ильзе, Морицу, Хансу, Вильгельму. Что между ними происходит? Какая роль на самом деле отведена Отто? Ощущение грядущей катастрофы пробивалось сквозь эшелонированную оборону его сознания.
«Нет, не может быть. Неправда. Все идет, как должно идти. Ошибки быть не может…» — повторял Отто, сомневаясь в каждом своем слове, в каждом предлоге, в каждой интонации.
Отто не узнавал родную Вену. Она стала словно картонной — вся пустая внутри, без веса, без силы. И люди — как будто неживые совсем, тоже картонные. Глупое, ужасно глупое ощущение. Нужно привести себя в чувство, сосредоточится. Отто решил пройтись по своему сегодняшнему маршруту. Да, нужно думать только о задании.
Почему-то оцеплена площадь у здания оперы… Нашли машину со взрывчаткой?! Так и есть! Господи, как?! Кто-то прокололся? Кто-то стучит?
Отто ускорил шаг. Вперед, к Хофбургу. Там все должно быть в порядке. Там все должно быть в порядке. Там обязательно все должно быть в порядке. Там нет ни оружия, ни взрывчатки. Лишь два праздно прогуливающихся дежурных его отряда. Какие вопросы могут быть у полиции? Никаких. Там все в порядке.
Полицейские машины и оцепление! У Отто затряслись ноги — музей закрыт. Против правил — сегодня же рабочий день!
Он должен доложить. Он должен немедленно позвонить Хансу и сообщить ему о случившемся. Но он не имеет права. Докладывать можно о результатах, а не о том, почему что-то не получилось. Нет, Отто не будет звонить Хансу. У него есть строгие инструкции, и он должен их выполнять. Несмотря ни на что…
Кто-то из полицейских увидел Отто, поправил кобуру и стал подзывать напарника.
Не помня себя, Отто кинулся прочь. Улочка. Пешеходный переход. Трамвайная остановка. Отто влетел в вагон сорок шестого номера и забился в самый дальний угол. Очень хорошо. Сорок шестой. Сорок шестой — это до самого дома.
Через двадцать минут Отто вышел из трамвая и пошел по направлению к своей многоэтажке. Напротив подъезда полицейская машина. За мной?! Идти или не идти?
Отто инстинктивно вжал голову в плечи. Дурацкий рефлекс. Словно это позволит ему стать незаметным. Главное — не паниковать… Нужно просто идти вперед. Не разворачиваться и не бежать. Не привлекать внимания. Он просто пройдет мимо.
— Можно вас?.. — раздалось сзади. Отто не обернулся.
— Эй!
Отто ускорил шаг.
— Стоять! Это он! Я узнал! Быстрее!
Отто побежал.
Через несколько секунд два полицейских повалили Отто на землю. Пока один из них надевал на Отто наручники, а другой произносил скороговорку из обычных формальностей, Отто мучительно выбирал между — «по подозрению в причастности к террористической группе» или «по подозрению и убийстве» Морица.
— …по подозрению в нанесении телесных повреждений гражданину Австрии Абу Али Хайраму, — прозвучало над ухом Отто.
— Абу Али Хайраму? — Отто вывернул голову и с ужасом уставился на полицейского. — Абу Али?..
— Ваши, — офицер полиции достал из ящика стола пластиковый пакет.
Увидев свой бумажник и документы, Отто почти беззвучно ответил:
— Мои.
— Вы состоите в какой-нибудь неонацистской группировке? — задавая этот вопрос, офицер отвернулся в сторону.
— Нет.
— Что вы делали вчера вечером — с десяти до двенадцати? — офицер убрал пакет в стол.
— Я был в кафе. В Спирел-кафе.
— С кем?
Отто замер. Он был в кафе с Вильгельмом, Ильзе и Альфредом.
— Один.
— Сейчас все формальности, потом — опознание потерпевшим.
Офицер сделал жест рукой, к Отто подошел другой полицейский и сопроводил его в лабораторию.
Отто сфотографировали и сняли с него отпечатки пальцев.
— Вот, теперь у тебя есть еще один номер! — шутливо объявил пожилой полицейский, заполнявший на Отто бланки в компьютере.
Отто не понял, о каком номере идет речь и что так развеселило этого служащего. Тот поймал недоуменный взгляд Отто и ответил:
— Раньше цифрами обозначались только большие начальники — Вильгельм I, Фридрих II, Эдуард IV. А теперь у всех номера есть. Идентификационные… Каждый человек — это теперь набор цифр. Если надо тебе узнать что-то о человеке, нет нужды с ним знакомиться. Достаточно просто посмотреть, какими цифрами он обозначен.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13