– Приключений? Вы так это называете? Подпрыгивать от каждого телефонного звонка, бояться подходить к двери, думать каждый день, не окажусь ли я в результате в тюрьме за укрывательство опасного преступника?
Трейс вздохнул. Видимо, сегодня бесполезно взывать к ее чувству юмора.
– Ну хорошо, я извиняюсь.
Кончиками пальцев Лилиан взяла окровавленную рубаху Трейса и бросила ее в мусорную корзину. Затем она удивленно посмотрела в его сторону.
– За что же именно вы просите прощения?
– За все. За то, что ворвался в вашу жизнь. За то, что я такой грязнуля. Черт побери, я готов извиниться даже за поцелуй!
– Какой поцелуй? – Лилиан постаралась изобразить изумление.
– Ну, знаете ли, Лил, – самолюбие Трейса было уязвлено, – можно подумать, за последние дни вас целовало столько мужчин, что вы не можете вспомнить.
– А, вы имеете в виду вчера на кухне? – Лилиан отвернулась и с гримасой отвращения препроводила в корзину вслед за рубашкой джинсы Трейса. – Не стоит за это извиняться. Ничего особенного. Но раз уж об этом зашел разговор… – Лилиан повернулась к Трейсу. – Должна предупредить, чтобы вы даже не надеялись, что нечто подобное может повториться.
Трейс прикусил губу. Ему не нравилось отношение Лилиан к тому, что произошло между ними. Не то чтобы он собирался поцеловать ее опять, но зачем говорить о его поцелуе примерно с тем же выражением лица, с каким говорят о визите к дантисту?
– Почему же это? – поинтересовался он.
Лилиан пожала плечами.
– Потому что мне это не очень интересно. В минуту нехарактерной для меня слабости я, более или менее, согласилась – вопреки тому, что подсказывал мне разум – помогать вам. Но я вовсе не собираюсь вас… развлекать, скажем так.
Трейс оглядел Лилиан с головы до ног, в который раз думая о том, что она вовсе не похожа на женщин, обычно ему нравившихся. Эта школьная учительница была, бесспорно, очень умна, но абсолютно не в его вкусе. Трейс и сам не мог понять, почему вчера вдруг поцеловал ее. И тем более – почему это так ему понравилось.
Вероятно, чистая случайность. Если поцеловать ее опять, он наверняка ничего не почувствует.
Взгляд Трейса упал на лицо Лилиан. Она задиристо улыбалась. Это показалось ему просто возмутительным.
– Развлекать меня? – переспросил он, снова окидывая Лилиан взглядом. – О, не думаю, что вам стоит беспокоиться на этот счет. Школьные учительницы не в моем вкусе.
– Вот и прекрасно. Вы тоже не в моем вкусе, мистер коп.
– Что ж, хоть в этом вопросе наши мнения совпали.
– Наконец-то.
– Но, Лил, вам ведь еще придется принять мои извинения.
– Вы извинились – я приняла.
– Вовсе нет. Я извинился за то, что поцеловал вас. Вы сказали, что не помните. Чтобы в следующий раз не было сомнений…
Когда губы Трейса впились вдруг в губы Лилиан, он был удивлен не меньше, чем она. Трейс даже не думал об этом и всего секунду назад не собирался целовать ее. Все случилось само собой. И Трейс снова не знал, почему он это делает и почему это так чертовски ему нравится.
Он чувствовал сопротивление Лилиан, когда сжал ее напряженные плечи, чтобы привлечь к себе. Трейс попытался взять себя в руки. Еще немного – и он бы остановился. Но в этот момент губы Лилиан задрожали, приоткрылись, и Трейс угодил в собственную ловушку. Лилиан была такой теплой, мягкой, такой сладкой. Все было как в прошлый раз.
А ведь она забыла о том, первом поцелуе.
Трейс заставил себя отстраниться.
– Теперь попробуйте забыть это, мисс учительница.
Лилиан была в шоке не только от поцелуя, но и от собственной невольной реакции.
Она сердито взглянула на Трейса.
– Если попробуете сделать это еще раз – я на самом деле выдам вас.
– Как скажете, мисс учительница, как скажете.
Развернувшись, Трейс вышел из комнаты, а Лилиан привалилась к стенке гардероба, глядя на свои трясущиеся руки.
…Трейс удалился в комнату для гостей, но ему почему-то не сиделось на месте. Отчасти беспокойство объяснялось тем, что пора было что-то предпринять по поводу сложившейся ситуации. Ему необходимо поговорить с Харпером. Где его бестолковый напарник? Сколько еще ему сидеть тут, словно на привязи?
Трейс прокручивал в мозгу все, что знал о Рэкли, пытаясь понять, можно ли было догадаться, что тот ведет грязную игру. Но как только он сосредоточивался на том, что пора выбираться из этой истории, мысли его неизменно возвращались к Лилиан. Трейс вспоминал вкус ее губ, ее запах, мягкость и женственность.
Он представил себе, каково было бы возвращаться каждый вечер к Лилиан, такой слабой и в то же время сильной, то хмурой, то смеющейся, с ее оригинальным чувством юмора. Стоп! Какое еще чувство юмора? Да она зажата до предела.
Сформулировав эту мысль, Трейс почувствовал себя немного лучше. Он вспомнил, как разозлилась Лилиан из-за беспорядка, устроенного им в комнате. И, наверное, она все еще сердилась по поводу последнего поцелуя.
Что ж, тем лучше. Он испытывал те же чувства.
Лилиан готовила. Доносившийся из кухни аромат напомнил Трейсу, что он зверски проголодался. Он не мог догадаться, что именно стряпает Лилиан, но вдруг подумал о том, как давно не ел обычный «Биг Мак». Не удивительно, что он стал таким раздражительным – его лишили возможности вести привычный образ жизни. Его необъяснимую реакцию на Лилиан тоже вполне можно понять. Слишком долго он жил без женщины. Но почему Лилиан? Ведь она – последняя женщина на земле, к которой его могло бы тянуть.
Что ж, теперь, определив проблему, он наверняка сумеет с ней справиться. Лилиан просто была рядом. Вот и вся ее прелесть. Она была единственной женщиной, доступной в его положении. Он должен освободиться от этого наваждения, и тогда все будет нормально.
Лилиан сняла крышку с кастрюльки, в которой варился цыпленок. Будет очень вкусно. Лилиан редко готовила цыпленка с клецками для себя одной. Что ж, если уж Трейс Янгблад отравляет ее жизнь своим присутствием, она хоть использует это как предлог, чтобы насладиться любимым блюдом.
Смешав все ингредиенты, она замесила тесто для клецок, быстро скатала колбаску и порезала ее на кусочки. Она как раз опускала клецки в бульон, когда Трейс вошел в кухню и стал наблюдать за ней, прислонившись к дверному косяку.
– Что это вы там готовите? – спросил он через некоторое время.
– Цыпленка с клецками.
Трейс сложил руки на груди, понаблюдал еще несколько минут, а затем сказал:
– А я скучаю по гамбургерам.
Лилиан застыла с занесенной над кастрюлей рукой.
– С удовольствием одолжу вам фургон, если вы хотите съездить в город. Правда, вас могут арестовать. Хм, – добавила она, – какая соблазнительная перспектива. Может, мне самой отвезти вас?
– Не волнуйтесь, мисс учительница. Думаю, я смогу проглотить вашу стряпню.
– Интересно, вам хоть что-нибудь здесь нравится?
– О чем это вы говорите? – удивленно спросил Трейс. – Я просто пошутил. Что здесь может не нравиться?
Лилиан бросила на него злобный взгляд.
– Вы думаете, я слепая или полная дура? Я вижу, как вы морщитесь, когда смотрите на мои коврики, на цветы, которые все время норовите отодвинуть от себя подальше. Вам не нравится, как пахнет мое мыло, вы чихаете от моего кота. И даже еда вас не устраивает. Надеюсь, в следующий раз меня возьмет в заложницы человек более чувствительный. А вы как камень.
– Да я ничего не имею против вашего дома, вашей жизни и вашей еды.
– Не надейтесь, что я поверю в это.
– Но ведь это правда. А если вас все устраивает, какая вам разница, что я об этом думаю. Просто здесь слишком… по-домашнему для меня. И это кажется иногда лишним. Все эти оборочки… так и кажется, что здесь свило гнездышко добропорядочное семейство.
– Ах, простите. Теперь вы уже имеете что-то против добропорядочных семейств.
– Семья – это хорошо и правильно, Лил, но где же ваша собственная?
– О чем вы говорите?
– Об этом доме. Вы так стараетесь, плетете коврики, расставляете все по местам, готовите ваши замечательные блюда, словно ждете мужа с работы и детей из школы. Будто они могут вбежать в любую минуту и закричать: «Эй, мамочка, где наш обед?» Так где же они все?
Лилиан почувствовала себя так, словно ее ударили. Трейс задел ее самые сокровенные чувства. Лилиан действительно мечтала иметь семью и детей. И ей больно было сознавать, что мечта эта вряд ли осуществима и что Трейс уколол ее именно этим. Единственное, что ей оставалось, – ответить ударом на удар.
– А где ваша семья, агент Янгблад?
Трейс тут же помрачнел. Кажется, ее удар так же достиг цели.
– Я хотя бы попробовал, чего не скажешь о вас, – парировал Трейс. – Вы боитесь, Лили. Боитесь, как огня, реальной жизни.
– Вы сами не знаете, о чем говорите.
– Думаю, что знаю. Уверен, вам хотелось бы выйти замуж, но вместо этого вы просто окружили себя женатыми друзьями и замужними подругами. Вы хотели бы иметь своих детей, но вместо этого учите чужих. А вместо того, чтобы жить с настоящим мужчиной, сочинили себе идеал и общаетесь с ним на страницах книг.
Лилиан отчаянно пыталась убедить себя, что глаза ее стали влажными от поднимающегося над кастрюлей пара. А руки дрожат, наверное, от того, что она стояла без движения последние три минуты. Но вот сердце – в том, что заныло вдруг ее сердце, конечно же, виноват Трейс Янгблад.
– Ну как, я прав?
– Не учите меня жить, мистер коп. Вам никогда не приходило в голову, что я, возможно, считаю брак серьезным обязательством, а не чем-то, что можно примерить, а потом бросить, потому что жмет. – По угрюмому молчанию Трейса было ясно, что Лилиан опять попала в точку. Она бросила в кастрюлю последнюю порцию клецок и прикрыла ее крышкой. – Что касается страха перед реальной жизнью, то у меня она, по крайней мере, есть, эта жизнь. А вы так поглощены своей работой, что наверняка не знаете, что творится в реальном мире, не связанном с преступлениями. Интересно, почему вы так преданы своей работе, мистер коп? Не потому ли, что она помогает вам уйти от этой самой реальной жизни? Так кто же из нас ее боится?
Чтобы молчание во время еды не казалось слишком напряженным, Лилиан включила телевизор, где как раз передавали час новостей. Едва она успела положить на стол пульт дистанционного управления, Трейс схватил его и переключил на «Колесо фортуны».
Лилиан была просто вне себя. Трейс сумел задеть ее, и у нее совершенно не было настроения оставлять за ним последнее слово. Она взяла пульт и вообще выключила телевизор. Трейс посмотрел на нее в упор, но Лилиан решила не обращать на него внимания. Она не позволит больше резать себя на куски больно ранящими словами. Пусть пробует свои бойцовские качества на ком-нибудь другом.
Трейс между тем доедал вторую порцию цыпленка с клецками и подумывал о третьей. Его любимые гамбургеры не могли тягаться с этим потрясающим блюдом. Трейсу хотелось сказать об этом Лилиан, а заодно извиниться за то, что он обидел ее. А впрочем, она тоже сумела найти его больное место, так что, можно считать, они квиты.
Трейс вовсе не боялся реальной жизни, как предположила Лилиан. Он просто знал предел собственным возможностям и был честен с самим собой, не то что некоторые.
Но все же, он был гостем в этом доме и не имел права насмехаться над жизнью и привычками Лилиан.
– Не извиняйся, – твердил ему притаившийся в уголке сознания мелкий демон. – Если извинишься, Лилиан может улыбнуться тебе в ответ, как улыбалась своему другу Дэвиду. А если она улыбнется, ты можешь размякнуть, и…
В его жизни нет места сантиментам и симпатиям. Подобные чувства недолговечны и всегда оборачивались для нее горечью.
Впрочем, не стоило опасаться, что мисс Лилиан размякнет и будет к нему добра. Только не этот маленький кактус.
Трейс съел все до крошки и собирался наложить себе еще, но Лилиан выхватила тарелку у него из-под носа и положила в раковину.
Нет, никогда в жизни эта женщина не будет к нему добра.
Глава 5
В два часа ночи Лилиан буквально подскочила на постели от звонка в дверь.
Никто никогда не ломился к ней в дом среди ночи! Дрожа всем телом, Лилиан взяла с кресла халатик и открыла дверь спальни. Из комнаты для гостей послышались приглушенные ругательства. Выбежав в коридор, она налетела прямо на Трейса.
– Кто это? – прошипел он, взяв Лилиан за плечи.
– Не знаю, – сердце ее бешено стучало. – Оставайтесь здесь.
Трейс снова выругался. Лилиан знала, что ему не нравится прятаться. Это противоречило его принципам. Но она так же, как и Трейс, понимала, что у него нет другого выхода. Если верить выпускам новостей, вся полиция штата вела активные поиски в юго-западной части округа. Это вполне могли быть полицейские. Нельзя, чтобы кто-то увидел Трейса.
Может быть, у Трейса и не было выбора, зато он был у Лилиан. Если за дверью действительно полицейские, пара слов – и Трейс Янгблад навсегда исчезнет из ее жизни.
Лилиан покачала головой. Она не могла этого сделать. Она была глупой, сумасшедшей идиоткой, но она не могла выдать Трейса.
– Оставайтесь здесь, – повторила Лилиан.
Продолжая дрожать всем телом, она направилась к двери. Полицейские ведь не станут приходить так поздно, наверняка не станут.
В дверь снова позвонили, а потом настойчиво забарабанили кулаком. Поглядев в глазок, Лилиан увидела высокого широкоплечего мужчину. Лица в темноте разглядеть было невозможно, но все же мужчина показался ей знакомым.
– Мисс Робертс? – послышалось из-за двери. – Это Харпер Монтгомери.
Сердце Лилиан екнуло. Напарник Трейса. Он сказал, что вернется. Монтгомери не поверил ни одному ее слову. Он знал, что Трейс здесь. Что же ей теперь делать?
Лилиан напомнила себе, что Трейс хочет поговорить с этим человеком. Он доверяет ему. Доверяет свою жизнь? Она не знала ответа на этот вопрос, но сама не собиралась никому доверять. Ее судьба тоже поставлена на карту. Она может попасть в тюрьму за укрывательство преступника. Неважно, что жить с ним под одной крышей само по себе достаточное наказание.
Но нельзя же оставлять напарника Трейса стоять просто так на пороге. Лилиан включила свет на крыльце и внимательно рассмотрела лицо Харпа.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24