(495)988-00-92 магазин Wodolei
И таким образом, как и Александр Македонский, Эон нашел последний приют в земле, которую покорил, а не там, где родился.
Да, покорил, а не просто завоевал. На пышной церемонии три дня назад императрица Шакунтала официально передала права на владение Чоупатти и непосредственно прилегающим к городу регионом аксумитам. Эта территория станет частью Аксумского царства на индийской земле; анклавом , где аксумские купцы, представители и агенты смогут бросить якорь для аксумской торговли, которая, как все ожидали, расцветет после войны.
— Это справедливо, — сказала Шакунтала толпе знатных андхарцев и маратхи, собравшимся у нее во дворце на церемонию. — Наш долг Аксумскому царству очевиден. И я должна заплатить мой личный долг.
Затем впервые все маратхи, за исключением ее мужа услышали от Шакунталы рассказ о том, как она впервые встретилась с аксумским принцем, в те дни, когда все еще была принцессой, и о том, как Эон спас ее из плена малва.
Это была живая история. И в большой степени потому, что императрица не пыталась, как обычно делала на официальных мероприятиях, сдержать чувство юмора. И если рассказ и был на грани непристойности — Шакунтала описала пикантные подробности эпизода, когда Эон прятал ее от обыскивавших его покои солдат малва, бросив принцессу на кровать и притворившись, что занимается с ней любовью — и сам был абсолютно голый, хотя она оставалась в одежде — все собравшиеся господа отреагировали только смехом, и ничем больше . Несмотря на навязчивые идеи ритуальной чистоты, индусы не были ханжами. Немного отойдешь от дворца и увидишь храм, внутренняя резьба которого изображала — даже в больших деталях, чем рассказ императрицы — реальные совокупления, без доли симуляции.
— Однажды я думала, что может прийти день, когда я выйду замуж за Эона, — завершила речь Шакунтала. — Конечно, ради блага Андхры. Но сама мысль не была для меня неприятной.
Ее маленькая ручка пожала большую руку мужа. Необычно для такого мероприятия, но Шакунтала настояла, чтобы на протяжении всей аудиенции Рао стоял рядом с ней.
— Судьба решила иначе, и я рада, что получилось именно так. Но всегда будет жить та часть меня, которая по-прежнему остается молодой принцессой, которую уберегает от зла самый благородный принц в мире. И поэтому я думаю, что Андхре следует дать Аксуму приданое, которое он получил бы на другом повороте колеса судьбы. Меня не было бы здесь — и никого из нас не было — если бы не Эон Бизи Дакуэн.
Шакунтала встала и сошла вниз с трона, а затем передала соответствующий документ Сайзане, командующему сарвом Хадефан, которого Усанас назначил аксумским наместником на новой территории.
Наблюдая за суматошной работой аксумитов и нанятых ими маратхи на Малабарской возвышенности, Антонина начала тихо смеяться. Аксумитам было мало просто перестроить те части укреплений, которые сами разрушили во время атаки. Они продолжали разбирать их дальше. Антонина слышала от самого Усанаса о планах, разработанных аксумитами для новой огромной крепости, которую они построят. Крепости с похороненным в ней телом Эона, которая будет служить вечным памятником его доблести.
— Я только что вспомнила, как Эон водил меня на экскурсию по царским руинам Аксума, — сказала она в ответ на вопросительный взгляд Усанаса. — Ты так саркастически высказывался о царской грандиозности, застывшей в камне.
Антонина показала пальцем на строящуюся крепость.
— А теперь — взгляни! К тому времени как вы закончите, она заставит любой памятник в Аксумском царстве казаться горкой камушков, сложенной ребенком.
Усанас улыбнулся.
— Это совсем не то же самое, Антонина! — Он прищелкнул языком. — Женщины. Вы никогда не бываете практичными. Это — никакой не памятник. Да, она будет гигантской и грандиозной и, между нами говоря, — довольно гротескной. Но это самая настоящая крепость, Антонина. Живое доказательство реальной власти и мощи Аксума, а не… — Тут он по-королевски махнул рукой. — Какая-то глупая антикварная вещь, напоминающая о давно умершем и наполовину забытом мелком монархе.
Антонина уставилась на него, и ее брови скептически изогнулись.
— Это правда! Мы, аксумиты, — практичный народ, как всем известно. Очень экономные. Мы не видели оснований терять столько места, поэтому почему бы не использовать этот мыс, чтобы служил не только скромной могилой? Лучше так, чем требовать услуг какого-то бедного могильщика, который бы выполнял ненужную, дополнительную работу.
Ее брови изогнулись еще сильнее.
— Я видела набросок этой «скромной могилы», Усанас. Сайзана показал мне его, бессовестно хвастаясь. Более того, он сказал мне, что идея изначально исходит именно от тебя. Хорошим же ты оказался даваззом!
Улыбка Усанаса оставалась точной такой же, даже не дрогнула.
— Да, так, так. На самом деле, я получил идею от Велисария. Давно, во время тех вечеров, когда он пересказывал мне секреты будущего, которые получал от Эйда. Я не помню, почему мы коснулись этой темы. Но мы начали говорить о великих завоевателях будущего, которые могли бы быть, и Эйд описал памятник, который мне понравился. В основном потому, что он оказался настолько кричащим и демонстративно безвкусным, насколько можно себе представить. Что лучше этого, хочу тебя спросить, подойдет для нации, желающей напомнить всем скептикам, что она в состоянии повторить сделанное еще один раз, если кто-то станет ей перечить?!
Теперь улыбка была абсолютно безмятежной.
— На самом деле, это показалось мне подходящим.
Усанас кивнул на гигантскую строящуюся крепость, внутри которой окажется «скромная могила». Словно ее сердце.
— Это гробница Наполеона. Ее копия. За исключением того, что она будет значительно больше — я так решил. — Усанас широко развел руками.
Выражение на лице Антонины все еще оставалось вопросительным, но исчезли все следы сарказма.
— Я впервые слышу, чтобы ты так говорил, — пробормотала она. — «Мы, аксумиты».
Усанас несколько неуютно пожал плечами.
— Как оказалось, ни один человек не может вечно оставаться охотником и разбойником. Даже я.
Антонина кивнула.
— Я пришла к тому же выводу.
— Ты снова думаешь , — обвинил ее Усанас и сурово нахмурился. Затем, когда она не сделала попытки отрицать сказанное, он забеспокоился сильнее. — Демон, — пробормотал он. — Самый настоящий.
— Пропустите! Пропустите! — кричал йетайский офицер, который мчался по дороге, идущей параллельно реке Джамне.
Здесь, в глубине территории малва, на Гангской равнине, недалеко от столицы Каушамби, дорога была очень широкой и хорошей. Небольшая группа мелких торговцев поспешно отошла в сторону, едва успев убрать с мощеной дороги телегу, на которой лежало двое больных мужчин, до того как следующие за офицером йетайские солдаты пронеслись мимо.
Они были одеты в золотое и красное, что соответствовало по цвету знаменам, свисавшим с их копий. Это означало, что солдаты являются императорскими воинами, служившими правящей династии малва. И когда все больше и больше солдат с грохотом пролетало мимо торговцев — сотня за сотней, — стало очевидно, что по дороге следует очень большая часть этого элитного подразделения.
Вместе с солдатами ехали многие высокопоставленные малва. Судя по болезненному выражению на лицах большинства из них, становилось очевидно, что эти роскошно одетые люди не привыкли ездить на лошадях, предпочитая им паланкин, который несут рабы или флегматичный слон.
Однако и среди знати было несколько исключений. Одним из них был очень крупный мужчина с бочкообразной грудью, который, очевидно, служил кем-то вроде глашатая. Он с легкостью держался в седле и определенно обладал подходящим для такой должности голосом.
— Посторонись! Посторонись! — орал он. — Падайте ниц перед Великой Госпожой Сати!
Увидев огромный крытый фургон, катившийся следом за солдатами и запряженный двадцатью лошадьми, торговцы быстро простерлись ниц. И нельзя сказать, что сделали это с неохотой.
Было заметно — если бы кто-то удосужился обратить на путешественников внимание, чего не произошло, — что все мужчины, а также женщина и даже дети плотно прижали лица к земле. Они даже не смели поднять глаза, чтобы надменная представительница императорской династии не оскорбилась, проезжая мимо таких грязных лиц.
Фургон промелькнул мимо, драгоценные камни, инкрустированная золотом поверхность и шелковые занавески сверкали на солнце. За ним следовало множество элитных телохранителей малва. Сотня за сотней.
Когда императорская свита наконец проехала, торговцы поднялись на ноги и стали отряхивать пыль. Несмотря предстоящую тяжелую работу по выволакиванию телеги назад на дорогу, один из купцов улыбался от уха до уха. Из-за узкого лица выражение казалось более хищным, чем можно было ожидать.
— Не иначе как разверзлись врата ада, — весело объявил он. — Вы только представьте себе! Сама Великая Госпожа Сати несется к Пенджабу. Словно там происходит какой-то кошмар. Боже мой, интересно, что это может быть?
— Заткнись! — проворчал его огромный спутник. — И, пожалуйста, убери с лица эту ухмылку. Ты выглядишь, как ласка в курятнике. Предполагается, что мы торговцы, и притом очень бедные.
Невооруженные солдаты малва, вышедшие из крепости на перевале Хибер, не улыбались. Хотя некоторые из них, подчиняясь древнему инстинкту, и пытались улыбнуться кушанам, которым сдавались в плен, — подобострастно, как люди, пытающиеся ублажить своих хозяев.
— Посмотрите на них, — фыркнул Вима. — Как выводок щенков, упали на спины и машут маленькими лапками в воздухе: «Пожалуйста, не надо нас бить».
— Достаточно, — приказал Кунгас.
Его лицо походило на железную маску. Даже окружающие царя люди, хорошо изучившие его за месяцы их великого марша, не могли заметить на этой маске ни следа радости.
Кунгас повернул голову и посмотрел на них, его глаза напоминали два куска янтаря.
— Никакой жестокости по отношению к этим людям. Никакого неуважения. Я так обещал их командующему. А это слово — слово царя Кунгаса — должно стать таким же непоколебимым в этих горах, как сами камни. Или лавина, которая погребает неосторожных. Вы поняли?
Все его командиры склонили головы. Подчинение было мгновенным и полным. И оно не было связано с Царицей в Беграме, плетущей свою паутину. Одного Кунгаса было более чем достаточно. В особенности после прошедших месяцев.
Он — царь Кунгас, и никто в этом не сомневался. Ни малва, ни персы, ни патаны, ни кушаны. Маска, которую этот человек когда-то сделал из своего лица, чтобы скрыть самого себя, перестала быть маской. Пропала необходимость. И его сердце грело тепло.
— Проследите за их благополучием, — приказал царь кушанов. — Отправьте их строить новые укрепления, но не давайте труду сделать их калеками или вымотать до предела. Проследите, чтобы их достаточно хорошо кормили. Немного вина, в те дни, когда они хорошо потрудились.
Ему не требовалось добавлять: подчиняйтесь мне. Это было абсолютно бессмысленно.
Торамана впервые увидел свою невесту, когда девушка с сопровождающими ее людьми прибыла во дворец, где устроил штаб господин Дамодара. Это был другой дворец, не тот, что занимал Венандакатра. Тот проектировался, как резиденция гоптрия, а не главнокомандующего силами малва на Деканском плоскогорье. Господин Дамодара, как все знали, не страдает гордыней. Он не станет занимать дворец гоптрия без разрешения императора.
Так получилось, что он перебрался во дворец на следующий день. Нанда Лал прибыл как официальный посол императора за три дня до того, как раджпуты привезли невесту Тораманы. Шандагупта решил передать титул гоптрия Дамодаре, признавая тем самым его огромные заслуги перед правящей династией.
Торамане понравилось лицо девушки, как понравилось бы такое лицо невесты любому жениху. Стоявший рядом с ним Нанда Лал склонился к йетайцу и прошептал на ухо:
— Я слышал, что Индира симпатичная. Мой поздравления.
Торамана торжественно кивнул. Он держал собранно, как и следовало на официальных церемониях, и не показал, как забавно ему слышать слова Нанды Лала. Начальник шпионской сети неправильно понял источник его удовольствия.
По крайней мере, по большей части. Да, часть Тораманы радовалась красоте девушки. Но куда больше его обрадовал тот факт, что ее лицо вообще было возможно разглядеть. Большинство женщин-раджпутов по такому случаю надели бы чадру. Тот факт, что его невеста этого не сделала, сказал ему две вещи. Во-первых, она с характером, как Рана Шанга и описывал свою сводную сестру. Во-вторых, она не видела необходимости прятать лицо под чадрой.
Поскольку сам Торамана думал, что маскировка обычно не приносит ничего хорошего, появление Индиры без чадры предвещало хорошее будущее. У него были большие надежды на девушку, которая медленно шествовала по дворцу, обмениваясь приветствиями со своими родственниками-раджпутами, когда направлялась к Ране Шанге. Она вела себя скорее как жена, а не как невеста.
Наконец Индира добралась до сводного брата. Издалека Торамана не мог расслышать слова, которыми они обменялись. Но он не сомневался, что именно они обсуждали — судя по боли, отразившейся на их лицах.
— Такая трагедия, — пробормотал Нанда Лал. — Вся его семья.
Торамана слегка склонил голову.
— Это и вправду была шайка обыкновенных бандитов? Как я понимаю, вы сами проводили расследование.
Нанда Лал поджал пухлые губы.
— Да, проводил. Ужасная сцена. К счастью, тела так сильно обгорели, что я смог с чистой совестью сказать Ране Шанге: не было следов пытки или насилия. По крайней мере, это могло принести ему хоть какое-то облегчение.
Начальник шпионской сети империи малва тяжело вздохнул.
— Обыкновенные бандиты, Торамана. Определенно, чрезмерно смелая и наглая компания. Кушаны, судя по описаниям нескольких выживших свидетелей. К этому времени, как ни прискорбно, чудовища уже, несомненно, нашли укрытие у других кушанских бандитов в Гиндукуше.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65
Да, покорил, а не просто завоевал. На пышной церемонии три дня назад императрица Шакунтала официально передала права на владение Чоупатти и непосредственно прилегающим к городу регионом аксумитам. Эта территория станет частью Аксумского царства на индийской земле; анклавом , где аксумские купцы, представители и агенты смогут бросить якорь для аксумской торговли, которая, как все ожидали, расцветет после войны.
— Это справедливо, — сказала Шакунтала толпе знатных андхарцев и маратхи, собравшимся у нее во дворце на церемонию. — Наш долг Аксумскому царству очевиден. И я должна заплатить мой личный долг.
Затем впервые все маратхи, за исключением ее мужа услышали от Шакунталы рассказ о том, как она впервые встретилась с аксумским принцем, в те дни, когда все еще была принцессой, и о том, как Эон спас ее из плена малва.
Это была живая история. И в большой степени потому, что императрица не пыталась, как обычно делала на официальных мероприятиях, сдержать чувство юмора. И если рассказ и был на грани непристойности — Шакунтала описала пикантные подробности эпизода, когда Эон прятал ее от обыскивавших его покои солдат малва, бросив принцессу на кровать и притворившись, что занимается с ней любовью — и сам был абсолютно голый, хотя она оставалась в одежде — все собравшиеся господа отреагировали только смехом, и ничем больше . Несмотря на навязчивые идеи ритуальной чистоты, индусы не были ханжами. Немного отойдешь от дворца и увидишь храм, внутренняя резьба которого изображала — даже в больших деталях, чем рассказ императрицы — реальные совокупления, без доли симуляции.
— Однажды я думала, что может прийти день, когда я выйду замуж за Эона, — завершила речь Шакунтала. — Конечно, ради блага Андхры. Но сама мысль не была для меня неприятной.
Ее маленькая ручка пожала большую руку мужа. Необычно для такого мероприятия, но Шакунтала настояла, чтобы на протяжении всей аудиенции Рао стоял рядом с ней.
— Судьба решила иначе, и я рада, что получилось именно так. Но всегда будет жить та часть меня, которая по-прежнему остается молодой принцессой, которую уберегает от зла самый благородный принц в мире. И поэтому я думаю, что Андхре следует дать Аксуму приданое, которое он получил бы на другом повороте колеса судьбы. Меня не было бы здесь — и никого из нас не было — если бы не Эон Бизи Дакуэн.
Шакунтала встала и сошла вниз с трона, а затем передала соответствующий документ Сайзане, командующему сарвом Хадефан, которого Усанас назначил аксумским наместником на новой территории.
Наблюдая за суматошной работой аксумитов и нанятых ими маратхи на Малабарской возвышенности, Антонина начала тихо смеяться. Аксумитам было мало просто перестроить те части укреплений, которые сами разрушили во время атаки. Они продолжали разбирать их дальше. Антонина слышала от самого Усанаса о планах, разработанных аксумитами для новой огромной крепости, которую они построят. Крепости с похороненным в ней телом Эона, которая будет служить вечным памятником его доблести.
— Я только что вспомнила, как Эон водил меня на экскурсию по царским руинам Аксума, — сказала она в ответ на вопросительный взгляд Усанаса. — Ты так саркастически высказывался о царской грандиозности, застывшей в камне.
Антонина показала пальцем на строящуюся крепость.
— А теперь — взгляни! К тому времени как вы закончите, она заставит любой памятник в Аксумском царстве казаться горкой камушков, сложенной ребенком.
Усанас улыбнулся.
— Это совсем не то же самое, Антонина! — Он прищелкнул языком. — Женщины. Вы никогда не бываете практичными. Это — никакой не памятник. Да, она будет гигантской и грандиозной и, между нами говоря, — довольно гротескной. Но это самая настоящая крепость, Антонина. Живое доказательство реальной власти и мощи Аксума, а не… — Тут он по-королевски махнул рукой. — Какая-то глупая антикварная вещь, напоминающая о давно умершем и наполовину забытом мелком монархе.
Антонина уставилась на него, и ее брови скептически изогнулись.
— Это правда! Мы, аксумиты, — практичный народ, как всем известно. Очень экономные. Мы не видели оснований терять столько места, поэтому почему бы не использовать этот мыс, чтобы служил не только скромной могилой? Лучше так, чем требовать услуг какого-то бедного могильщика, который бы выполнял ненужную, дополнительную работу.
Ее брови изогнулись еще сильнее.
— Я видела набросок этой «скромной могилы», Усанас. Сайзана показал мне его, бессовестно хвастаясь. Более того, он сказал мне, что идея изначально исходит именно от тебя. Хорошим же ты оказался даваззом!
Улыбка Усанаса оставалась точной такой же, даже не дрогнула.
— Да, так, так. На самом деле, я получил идею от Велисария. Давно, во время тех вечеров, когда он пересказывал мне секреты будущего, которые получал от Эйда. Я не помню, почему мы коснулись этой темы. Но мы начали говорить о великих завоевателях будущего, которые могли бы быть, и Эйд описал памятник, который мне понравился. В основном потому, что он оказался настолько кричащим и демонстративно безвкусным, насколько можно себе представить. Что лучше этого, хочу тебя спросить, подойдет для нации, желающей напомнить всем скептикам, что она в состоянии повторить сделанное еще один раз, если кто-то станет ей перечить?!
Теперь улыбка была абсолютно безмятежной.
— На самом деле, это показалось мне подходящим.
Усанас кивнул на гигантскую строящуюся крепость, внутри которой окажется «скромная могила». Словно ее сердце.
— Это гробница Наполеона. Ее копия. За исключением того, что она будет значительно больше — я так решил. — Усанас широко развел руками.
Выражение на лице Антонины все еще оставалось вопросительным, но исчезли все следы сарказма.
— Я впервые слышу, чтобы ты так говорил, — пробормотала она. — «Мы, аксумиты».
Усанас несколько неуютно пожал плечами.
— Как оказалось, ни один человек не может вечно оставаться охотником и разбойником. Даже я.
Антонина кивнула.
— Я пришла к тому же выводу.
— Ты снова думаешь , — обвинил ее Усанас и сурово нахмурился. Затем, когда она не сделала попытки отрицать сказанное, он забеспокоился сильнее. — Демон, — пробормотал он. — Самый настоящий.
— Пропустите! Пропустите! — кричал йетайский офицер, который мчался по дороге, идущей параллельно реке Джамне.
Здесь, в глубине территории малва, на Гангской равнине, недалеко от столицы Каушамби, дорога была очень широкой и хорошей. Небольшая группа мелких торговцев поспешно отошла в сторону, едва успев убрать с мощеной дороги телегу, на которой лежало двое больных мужчин, до того как следующие за офицером йетайские солдаты пронеслись мимо.
Они были одеты в золотое и красное, что соответствовало по цвету знаменам, свисавшим с их копий. Это означало, что солдаты являются императорскими воинами, служившими правящей династии малва. И когда все больше и больше солдат с грохотом пролетало мимо торговцев — сотня за сотней, — стало очевидно, что по дороге следует очень большая часть этого элитного подразделения.
Вместе с солдатами ехали многие высокопоставленные малва. Судя по болезненному выражению на лицах большинства из них, становилось очевидно, что эти роскошно одетые люди не привыкли ездить на лошадях, предпочитая им паланкин, который несут рабы или флегматичный слон.
Однако и среди знати было несколько исключений. Одним из них был очень крупный мужчина с бочкообразной грудью, который, очевидно, служил кем-то вроде глашатая. Он с легкостью держался в седле и определенно обладал подходящим для такой должности голосом.
— Посторонись! Посторонись! — орал он. — Падайте ниц перед Великой Госпожой Сати!
Увидев огромный крытый фургон, катившийся следом за солдатами и запряженный двадцатью лошадьми, торговцы быстро простерлись ниц. И нельзя сказать, что сделали это с неохотой.
Было заметно — если бы кто-то удосужился обратить на путешественников внимание, чего не произошло, — что все мужчины, а также женщина и даже дети плотно прижали лица к земле. Они даже не смели поднять глаза, чтобы надменная представительница императорской династии не оскорбилась, проезжая мимо таких грязных лиц.
Фургон промелькнул мимо, драгоценные камни, инкрустированная золотом поверхность и шелковые занавески сверкали на солнце. За ним следовало множество элитных телохранителей малва. Сотня за сотней.
Когда императорская свита наконец проехала, торговцы поднялись на ноги и стали отряхивать пыль. Несмотря предстоящую тяжелую работу по выволакиванию телеги назад на дорогу, один из купцов улыбался от уха до уха. Из-за узкого лица выражение казалось более хищным, чем можно было ожидать.
— Не иначе как разверзлись врата ада, — весело объявил он. — Вы только представьте себе! Сама Великая Госпожа Сати несется к Пенджабу. Словно там происходит какой-то кошмар. Боже мой, интересно, что это может быть?
— Заткнись! — проворчал его огромный спутник. — И, пожалуйста, убери с лица эту ухмылку. Ты выглядишь, как ласка в курятнике. Предполагается, что мы торговцы, и притом очень бедные.
Невооруженные солдаты малва, вышедшие из крепости на перевале Хибер, не улыбались. Хотя некоторые из них, подчиняясь древнему инстинкту, и пытались улыбнуться кушанам, которым сдавались в плен, — подобострастно, как люди, пытающиеся ублажить своих хозяев.
— Посмотрите на них, — фыркнул Вима. — Как выводок щенков, упали на спины и машут маленькими лапками в воздухе: «Пожалуйста, не надо нас бить».
— Достаточно, — приказал Кунгас.
Его лицо походило на железную маску. Даже окружающие царя люди, хорошо изучившие его за месяцы их великого марша, не могли заметить на этой маске ни следа радости.
Кунгас повернул голову и посмотрел на них, его глаза напоминали два куска янтаря.
— Никакой жестокости по отношению к этим людям. Никакого неуважения. Я так обещал их командующему. А это слово — слово царя Кунгаса — должно стать таким же непоколебимым в этих горах, как сами камни. Или лавина, которая погребает неосторожных. Вы поняли?
Все его командиры склонили головы. Подчинение было мгновенным и полным. И оно не было связано с Царицей в Беграме, плетущей свою паутину. Одного Кунгаса было более чем достаточно. В особенности после прошедших месяцев.
Он — царь Кунгас, и никто в этом не сомневался. Ни малва, ни персы, ни патаны, ни кушаны. Маска, которую этот человек когда-то сделал из своего лица, чтобы скрыть самого себя, перестала быть маской. Пропала необходимость. И его сердце грело тепло.
— Проследите за их благополучием, — приказал царь кушанов. — Отправьте их строить новые укрепления, но не давайте труду сделать их калеками или вымотать до предела. Проследите, чтобы их достаточно хорошо кормили. Немного вина, в те дни, когда они хорошо потрудились.
Ему не требовалось добавлять: подчиняйтесь мне. Это было абсолютно бессмысленно.
Торамана впервые увидел свою невесту, когда девушка с сопровождающими ее людьми прибыла во дворец, где устроил штаб господин Дамодара. Это был другой дворец, не тот, что занимал Венандакатра. Тот проектировался, как резиденция гоптрия, а не главнокомандующего силами малва на Деканском плоскогорье. Господин Дамодара, как все знали, не страдает гордыней. Он не станет занимать дворец гоптрия без разрешения императора.
Так получилось, что он перебрался во дворец на следующий день. Нанда Лал прибыл как официальный посол императора за три дня до того, как раджпуты привезли невесту Тораманы. Шандагупта решил передать титул гоптрия Дамодаре, признавая тем самым его огромные заслуги перед правящей династией.
Торамане понравилось лицо девушки, как понравилось бы такое лицо невесты любому жениху. Стоявший рядом с ним Нанда Лал склонился к йетайцу и прошептал на ухо:
— Я слышал, что Индира симпатичная. Мой поздравления.
Торамана торжественно кивнул. Он держал собранно, как и следовало на официальных церемониях, и не показал, как забавно ему слышать слова Нанды Лала. Начальник шпионской сети неправильно понял источник его удовольствия.
По крайней мере, по большей части. Да, часть Тораманы радовалась красоте девушки. Но куда больше его обрадовал тот факт, что ее лицо вообще было возможно разглядеть. Большинство женщин-раджпутов по такому случаю надели бы чадру. Тот факт, что его невеста этого не сделала, сказал ему две вещи. Во-первых, она с характером, как Рана Шанга и описывал свою сводную сестру. Во-вторых, она не видела необходимости прятать лицо под чадрой.
Поскольку сам Торамана думал, что маскировка обычно не приносит ничего хорошего, появление Индиры без чадры предвещало хорошее будущее. У него были большие надежды на девушку, которая медленно шествовала по дворцу, обмениваясь приветствиями со своими родственниками-раджпутами, когда направлялась к Ране Шанге. Она вела себя скорее как жена, а не как невеста.
Наконец Индира добралась до сводного брата. Издалека Торамана не мог расслышать слова, которыми они обменялись. Но он не сомневался, что именно они обсуждали — судя по боли, отразившейся на их лицах.
— Такая трагедия, — пробормотал Нанда Лал. — Вся его семья.
Торамана слегка склонил голову.
— Это и вправду была шайка обыкновенных бандитов? Как я понимаю, вы сами проводили расследование.
Нанда Лал поджал пухлые губы.
— Да, проводил. Ужасная сцена. К счастью, тела так сильно обгорели, что я смог с чистой совестью сказать Ране Шанге: не было следов пытки или насилия. По крайней мере, это могло принести ему хоть какое-то облегчение.
Начальник шпионской сети империи малва тяжело вздохнул.
— Обыкновенные бандиты, Торамана. Определенно, чрезмерно смелая и наглая компания. Кушаны, судя по описаниям нескольких выживших свидетелей. К этому времени, как ни прискорбно, чудовища уже, несомненно, нашли укрытие у других кушанских бандитов в Гиндукуше.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65