Теперь ее слезы катились по его груди.
— Я знаю, — прошептал Усанас. — Я понимаю. Ты будешь чувствовать себя подобно паучихе, которая плетет паутину из савана собственного сына.
И теперь, после того как все это было произнесено, Антонина начала рыдать. Усанас гладил ее по волосам.
— Ах, женщина, ты никогда не была охотницей. Я провел много часов, ожидая в чащобах свою дичь, и много изучал паутину. По правде говоря, в мире нет ничего более красивого. Нити тонкие, но прочные, и разве имеет значение, как они получились? Все, что существует на свете, сделано из самого простого вещества. Но тем не менее оно здесь и оно прекрасно.
Сражение у Бхаруча началось на следующий день ранним утром. Когда аксумские галеры вошли в гавань за ними следовало несколько римских боевых кораблей. Защитники города ждали их и были настороже. Здесь никто не удивился. Аксумский флот плыл вперед не как львица, выпрыгивающая из засады, а в слоновьем, почти царском приступе ярости.
Уверенный в своей мощи, непредсказуемый в гневе, не замечающий любое сопротивление. На палубе каждой галеры выбивали ритм разрушения барабаны. Сарвены на веслах поддерживали этот ритм своими собственными песнями мести. Командующие, стоя рядом с установленными на носах кораблей пушками, держали в руках копья и время от времени потрясали ими, обещая врагу скорую смерть.
А на огромном флагманском корабле малва, глядя сквозь подзорные трубы, смогли увидеть командующего флотилией. Они не сомневались: самого царя. Кто еще во время сражения будет сидеть на троне, одетый в лучшие одежды? Солнце играло на железном наконечнике его украшенного жемчугами и обернутого золотыми пластинами копья.
Командующие неуверенно посмотрели на своего начальника, Венандакатру Подлого, гоптрия Деканского плоскогорья. Он находился на крепостном валу гавани и гневно смотрел на приближающуюся вражескую флотилию глазами рептилии. Вялой тонкой рукой он ударил по огромному осадному орудию, рядом с которым стоял.
— Стреляйте по ним, как только они окажутся в радиусе действия, — приказал он. — Вскоре этот флот весь превратится в плавающие обломки, мусор на воде. Дураки!
Офицеры переглянулись. Затем самый старший, чуть поморщившись, откашлялся и сказал:
— Гоптрий, я считаю, что следует вызвать Дамодару. Скоро нам потребуются раджпуты, а им нужно несколько часов, чтобы вернуться в город. Даже если ты вызовешь их немедленно.
Венандакатра злобно сплюнул.
— Раджпуты? Раджпуты? — Он указал на гавань пальцем, дрожа от ярости и негодования. — Это просто флот, ты, идиот! Какая польза от конницы раджпутов? — И он снова ударил рукой по стволу орудия. — Утопите их — этого достаточно!
Офицер колебался. Вызывать гнев Подлого было опасно.
Его взгляд вернулся на вражеский боевой корабль. Но командующему и раньше приходилось сражаться с аксумитами, и… в этом барабанном бое он чувствовал ярость и чувствовал, что готовил им вид царственной особы на флагманском корабле.
— Они не остановятся, гоптрий. Это не диверсионная группа. Это армия, нацеленная на разрушение. Они смирятся с потерями и войдут в гавань. А тогда…
Венандакатра плевался от ярости, но командующий продолжал говорить. В конце концов, он был кшатрием, а их воспитывали смелыми даже в землях малва. Командующий расправил плечи.
— Мне доводилось раньше сражаться с аксумскими моряками. Нам потребуются раджпуты.
Когда выстрелило первое орудие малва, не был дан сигнал начинать общий залп. Это был единичный выстрел, и снаряд упал в воду далеко от аксумитов. В конце концов, у человеческой плоти плохие аэродинамические характеристики. Венандакатра Подлый решил начать сражение у Бхаруча, выстрелив своим самым опытным командующим из ствола огромной пушки.
Звук пушечного выстрела удивил Антонину. Она поднял взгляд от книги и уставилась на все еще отдаленные крепостные валы, которые защищали флот, скрытый в гавани Бхаруча.
— Почему они…
Стоявший с другой стороны Усанас пожал плечами
— Полагаю, нервы. Этот выстрел не мог долететь до нас ни при каком раскладе. — Он дико рассмеялся. — Пусть Бог поможет командиру батареи. Уверен: Венандакатра накажет его.
Этот звук, казалось, привел в чувство и Эона. Он поднял опущенную до этого голову, и фахиолин, аксумский символ власти, коснулся специальной подпорки для головы, которой был оснащен огромный трон, установленный моряками на палубе флагманского корабля. На мгновение глаза Эона снова открылись.
Похудевшее, истерзанное болью тело — это все, что осталось от когда-то могучего мужчины после получения смертельной раны. Длинные одежды и императорские регалии, которые Эон не надевал со времени бракосочетания в Ктесифоне, скрывали его с головы до ног. Царя прикрепили к трону ремнями, чтобы он не свалился, точно так же, как и копье, которое он гордо держал в руке. Даже его кулак привязали к копью полосками ткани. Что бы ни случилось, но Эон будет участвовать в этом сражении.
— Что?.. — пробормотал он.
— Ничего, негуса нагаст, — объявил Усанас. — Малва визжат в страхе. Ничего больше.
Эон с трудом кивнул. Затем, закрывая глаза, прошептал:
— Читай дальше, Антонина.
Глаза Антонины вернулись к книге. Мгновение спустя, отыскав нужное место, она продолжила перечислять подвиги древних воинов под стенами Трои. Эону всегда нравилась «Илиада».
Он не услышал конца истории. Возможно, час спустя, когда битва вошла наиболее яростную стадию, Эон снова пришел в себя и заговорил.
— Не надо больше, Антонина, — прошептал он. — Нет времени. Я навсегда покончил со сражениями. Читай другую.
Стискивая зубы, чтобы не зарыдать в голос, Антонина опустила «Илиаду» на палубу. Затем взяла другую книгу. Несколько секунд она стряхивала с нее покрывавшие обложку щепки. Пару минут назад пушечное ядро ударило по палубному ограждению флагманского корабля. Восемь аксумских моряков были убиты или серьезно ранены. Многие другие, включая саму Антонину, получили слабые повреждения от разлетевшихся во все стороны щепок.
Это был удачный выстрел. Эон был готов рисковать собой, но не Антониной и Усанасом. Поэтому он приказал флагманскому кораблю держаться в недосягаемости для пушек малва. Но Венандакатра или понял, что потопление флагманского корабля повлияет на боевой дух аксумитов, или просто вышел из себя от ярости, а поэтому приказал сделать залп с перегруженными порохом снарядами. Одно из пушечных ядер попало по флагману. Четыре пролетели мимо. Последнее не перелетело крепостной вал — взорвалось само орудие, и погибла большая часть артиллеристов. От усилия, которое потребовалось, чтобы поднять тяжелый том, открылся порез на руке Антонины. Кровь снова начала сочиться сквозь повязку и пачкать страницы книги, когда женщина открыла ее. Это было плохо. Это была красивая книга. Но Антонина подумала, что это, возможно, подобающе.
Она начала читать Новый Завет. Евангелие от Марка было любимым у Эона, поэтому она выбрала именно его. Антонина читала медленно, осторожно, четко произнося каждое слово. И пока не дошла до самого конца, она ни разу не оторвала взгляд от книги, ни разу не посмотрела на сидящего рядом с ней царя.
Эон Бизи Дакуэн умер где-то на этих страницах, как понимала Антонина. Но никогда не узнала, когда именно. И до самого дня своей смерти она будет благодарить «пастыря доброго» за то, что позволил ей это блаженное незнание.
Глава 32
Венандакатра завопил, поднимаясь с кирпичной кладки, которая рухнула не более чем в трех ярдах от него. Гоптрий подвернул ногу и упал, у него перехватило дыхание. Когда он хватал ртом воздух, то как зачарованный смотрел на пушечное ядро, которое разбило кусок защитного укрепления Бхаруча. Уродливая металлическая штуковина, почти вся энергия которой была потеряна от столкновения со стеной, медленно катилась по направлению к нему. Затем, следуя небольшому уклону каменной платформы, поменяла курс, а потом исчезла из вида, свалившись с края стены. Секунду или две спустя Венандакатра смутно услышал, что ядро наконец успокоилось. Судя по звуку, оно упало на одного из солдат малва, которые находились в укрытии внизу.
Молча, все еще пытаясь привести в норму дыхание, Венандакатра выругал того солдата и насладился его смертью. Точно так же, как ругал всех солдат, прятавшихся рядом с ним, и всех остальных, не сумевших отразить атаки аксумитов и римскую канонаду.
Почти остекленевшие, его глаза теперь уставились на дыру, которую пушечное ядро проделало в крепостном валу. Венандакатра поразился мощи орудия, из которого оно было выпущено. Он этого не ожидал.
А ему бы следовало — он ожидал бы именно этого, если бы обращал хоть какое-то внимание на советы Дамодары. Но Венандакатра, последний опыт которого в ведении военных действий на море имел место несколько лет назад, действительно не понимал, как быстро продвинулись вперед и малва, и их враги в создании огнестрельного оружия с начала войны. Он не помнил, чтобы боевые галеры были оснащены пушками. И логика подсказывала ему, что галеры, по природе своей, много пушек нести не могут.
Конечно, в этом он был прав. Как и все боевые галеры, снабженные пушками, аксумские суда несли только такое число орудий, какое могло поместиться на носу и корме. Давать «бортовой залп» было невозможно из-за наличия скамей для гребцов. И аксумские корабли, несмотря на то что проектировались для пересечения открытого моря под парусом, во время сражения в основном шли на веслах.
Поэтому, да, у них на каждом судне стояло очень немного пушек — в массе своей только четыре, две на носу и две на корме. И орудия не были особо мощными. Но у аксумитов был большой флот — и у них все еще оставалось много судов даже после того, как они прорвались сквозь залпы защищающих Бхаруч орудий. А римские корабли, которые шли после них, были спроектированы, чтобы давать бортовые залпы, и на них стояли мощные орудия. Венандакатра не был уверен, но думал, что с римских судов огонь велся из того, что его собственные артиллеристы называли «слоновьи ноги». Римляне, если он правильно помнил, называли их тридцатидвухфунтовыми пушками. По большей части римляне стреляли крупной картечью, предназначенной убивать людей, обслуживающих огромные орудия малва. Но они с равными интервалами стреляли и твердыми ядрами, и этих тяжелых шаров оказалось более чем достаточно, чтобы разбить крепостные валы, защищавшие батареи малва. Эти укрепления представляли собой работу старых каменщиков и были воздвигнуты давно, в эпоху старого ведения войны, то есть, в отличие от новых укреплений, не могли выдержать пушечный огонь, малва просто никогда не ожидали, что им придется защищать Бхаруч от такой атаки — по крайней мере, Венандакатра не ожидал, — поэтому гоптрий и не приказал построить новые стены для замены устаревших.
Теперь сражение шло уже несколько часов. Да, аксумиты потеряли много судов. Но даже эти потери использовались ими для своей пользы — и наполненная чистой яростью аксумская атака продолжалась. Если только корабль не разрушался полностью и не тонул в гавани, аксумские моряки загоняли свои поврежденные суда в центр стоящего на якоре флота малва. Затем, перепрыгнув через борта и приступив к абордажу, превращали собственные суда в плавающие зажигательные бомбы. Используя пушечный огонь с галер и эти плавучие факелы, аксумиты завершили разрушение военного флота малва и начали делать то же самое с торговым.
Теперь, когда опасность быть перехваченными галерами малва исчезла, римляне провели свои боевые корабли прямо перед защищающими гавань укреплениями и начали давать бортовые залпы с расстояния, не превышающего двести ярдов. Римляне были теперь так близко, что малва больше не могли опускать стволы огромных осадных орудий, чтобы ударить в ответ.
В этот момент, к изумлению Венандакатры, все оставшиеся на плаву аксумские галеры высадили моряков на причалы Бхаруча.
«Сумасшествие! Они спятили? Это же диверсионная группа! Они не могут надеяться взять один из величайших городов малва!»
Затем, когда моряки стали прорываться сквозь территорию, непосредственно прилегающую к гавани, поджигая все вокруг — верфи, склады, все, до чего доходили руки, — галеры отошли от причалов. И снова Венандакатра был шокирован. Несмотря на очень малое количество членов экипажа, аксумские боевые корабли повернули свои орудия на укрепления. Теперь аксумиты стреляли крупной картечью, очищая крепостные валы от солдат, а римляне били, словно молотом, по этим укреплениям своими огромными железными ядрами.
«Почему? Почему? Даже эти орудия недостаточно большие, чтобы обрушить стены Бхаруча!»
Он был прав. Но снова Венандакатра недооценил ярость Аксума. Обрушить стены невозможно, но отколоть от них приличные куски — вполне. Что обнаружил и сам гоптрий. Аксумиты собирались нанести достаточный урон, чтобы обслуживающие орудия артиллеристы бросились бежать в укрытия.
В то время, как моряки в гавани, закончив свою разрушительную работу, начали штурм…
Венандакатра наконец понял правду. Да, аксумиты не могли взять Бхаруч. Но, ведомые этой почти самоубийственной яростью, которая все еще озадачивала гоптрия, они могли полностью разрушить город, рабочий порт и морскую базу. Они не остановятся, пока не штурмуют укрепления и не выведут из строя осадные орудия. Даже если половина моряков умрет в процессе. Теперь Венандакатра пришел в панику. Он с трудом выпрямился. Все еще пытаясь привести в норму дыхание, он, шатаясь, направился к ступеням, которые вели в город внизу. Он знал, что аксумские моряки скоро придут — и знал, что его жалкие артиллеристы имеют не больше шанса отразить нападение этих бездушных сумасшедших, чем дети — стадо бегущих слонов. «Дамодара! И его раджпуты! Только они…» Венандакатра почувствовал облегчение, увидев, что носильщики его паланкина преданно оставались на посту. Несмотря на очевидный страх, они не убежали в поисках укрытия где-то в глубине города.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65