Кит не стал спорить. Он обнял Малькольма за плечи и бессильно обмяк. Малькольм поспешно обхватил его за талию, не давая совсем сползти на землю.
— Отлично, итак — мы несчастные монахи-иезуиты, потерпевшие кораблекрушение и чудом выбравшиеся на берег в эту ужасную бурю…
И он потащил Кита через чудовищно грязную открытую площадку перед воротами.
— Помогите! Эй, там внутри, помогите нам! — закричал Малькольм на плохом португальском с сильнейшим баскским акцентом. — Во имя Господа Иисуса Христа, помогите!
Над стеной форта возник стражник.
— Кто вы? Откуда взялись? — прохрипел он голосом, в котором крайнее удивление мешалось с подозрительностью.
— Мы монахи-иезуиты! Отец Франциск Ксаверий послал нас сюда из Гоа. Шторм потопил наш корабль там, к югу от этого места!.. Ведь это поселение Лоренцу-Маркеш, да? Господи, Отче наш, сделай, чтобы это было так!
Стражник вытаращил глаза. Помедлив, он все же прокричал краткую команду, и ворота стали со скрипом отворяться. Из них высыпали португальцы. Они вовремя подхватили под руки Кита, который уже сползал в изнеможении на землю. Другие бросились поддержать Малькольма. Он тоже старался идти шатаясь, изображая последнюю стадию истощения, всей тяжестью обвисая на руках сопровождающих.
От обитателей Лоренцу-Маркеша несло луком, потом и грязью. Они были одеты в широченные штаны, давно нуждающиеся в стирке. Их кожаные, а у кого и бархатные камзолы были заляпаны пятнами вина и жира.
Малькольм насчитал как минимум шесть профессиональных воинов в кожаных доспехах. Половина была вооружена аркебузами с фитильными запалами, безнадежно промокшими и бесполезными в такую бурю. Но в руках сверкали обнаженные шпаги, которые они только теперь стали прятать в ножны. Другая половина воинского отряда, вооруженная стальными арбалетами, оставалась наготове все время, пока ворота не были снова закрыты и заперты на засов.
К кучке солдат подбегали и другие люди, одетые, как бедные крестьяне и ремесленники. У многих были кинжалы и длинные пики. Один здоровенный, похожий на медведя детина тащил нечто, напоминающее добрый надежный мушкет с колесным замком. Другой волок огромную длинноствольную аркебузу с фитильным запалом.
Итак, шесть профессиональных солдат и на удивление хорошо вооруженное ополчение из крестьян и ремесленников. А некоторые из этих парней весьма смахивали на моряков.
Малькольм насчитал пятерых, которых, наверное, высадили здесь с последнего корабля, оставив выздоравливать или умирать от каких-то серьезных болезней.
Вскоре Малькольм и Кит очутились в закопченной и наполненной дымом комнате, которая, по-видимому, была самым шикарным помещением во всем форте. Вокруг изрезанного, исцарапанного деревянного стола, на котором валялись остатки ужина, стояли самые настоящие стулья. В углу виднелась настоящая кровать. Человек в железных доспехах — по крайней мере в стальной кирасе, — увидев путешественников, мигнул и медленно опустил новенький, последней модели пистолет с колесным замком. Вслед затем он спустил, осторожно придерживая пальцем, собачку, сделав свое оружие чуть менее опасным. Но все равно оно оставалось заряженным и готовым к бою.
— Сержант Браз, кто эти люди и откуда они взялись? — властно спросил обладатель новейшего пистолета.
Сержант с важностью ответствовал:
— Отец Франциск Ксаверий послал их к нам, губернатор, но их корабль утонул во время шторма. Больше я о них ничего не знаю.
Кит сильно закашлялся и застонал, чем привел в большое беспокойство поддерживающих его солдат.
— Можно мы положим святого отца на вашу постель, губернатор?
— Ну конечно, конечно! Давайте, поторопитесь, святой отец истощен и болен!
Губернатор заткнул пистолет за пояс и даже помог уложить Кита в свою кровать.
Кит судорожно сглотнул и вцепился в руку своего благодетеля.
— Благословляю тебя, сын мой. Господь уберег и охранил нас в краю язычников. — Тут его веки затрепетали и глаза закрылись.
Малькольм устремился к ложу, упал на колени и схватил руку Кита, всем своим видом выражая непереносимые страдания.
— Отец Алмада… — Малькольм повернулся к встревоженным португальцам. — У вас есть горячая похлебка? Мой брат обессилел, сражаясь с волнами, а после нам пришлось идти многие мили по неизведанным и опасным берегам. Я боялся, что Господь заберет его, так и не дав увидеть ваши стены.
— Ты говоришь, как баск, — взволнованно воскликнул один из португальцев, одетый в одежду ремесленника. Видно было, что ему приятно встретить земляка. Другой португалец побежал принести нежданным визитерам что-нибудь поесть.
— Да, я баск, отец Эдригу Ксабат. Я удостоился милости быть посвященным в сан в Риме, самим генералом нашего ордена отцом Лойолой. А отец Алмада…
Кит со слабым стоном «очнулся».
— Где… Где мы, Эдригу?
— Господь, да святится имя твое, позаботился, чтобы мы, преодолев все препоны и опасности, добрались до этих добрых христиан.
Какой-то крестьянин протянул Малькольму чашу.
— О, благословляю тебя, сын мой…
Малькольм поднес чашу с горячей похлебкой ко рту Кита и помог ему выпить ее. Только после этого он согласился сам вкусить ту же пищу. Она, по правде сказать, была ужасна — без соли, без перца, водянистая и пустая, — хорошо хоть горячая.
Кит с усилием приподнялся на кровати и обратился к своим спасителям, прося назвать себя.
— Я — Вилибальдо де Оливьера Салазар, военный губернатор Лоренцу-Маркеша, — гордо представился губернатор, отвешивая учтивый поклон. Он был невысокого роста, с острыми глазками и худым лицом. Несмотря на царящую всюду грязь, под доспехами у него были дорогие бархатные одежды. — Вот это Жоао Браз, сержант моего отряда, а это мои солдаты — Франциско, Амаро, Лоренцо, Маурисио, Рикардо.
Солдаты довольно четко отсалютовали.
Вперед протиснулся гигант, вооруженный аркебузой с колесным замком.
— Отец мой, я — Роландо Гуларт, бедный кузнец. От имени ремесленников Лоренцу-Маркеша я приветствую вас в нашем поселении. А вот это Бастиен, мой подмастерье.
Бастиен оказался тем самым человеком, который столь обрадовался баскскому происхождению Малькольма.
— А это Винсенте, наш мясник и кожевник, Хуберто — мельник, Николау — бондарь, Ксанти — наш пекарь и Микель — его помощник…
«Опять баски», — подумал Малькольм. Крестьяне и пастухи, опекавшие общинное стадо, тоже оказались басками: Нарикис, Миколас, Пели, Кепа, Поспер и Саторди.
Остальные пятеро, как и предполагал Малькольм, оказались высаженными на берег моряками. Трое из них были португальцами, застенчиво представившимися как Родриго, Адао и Педро. Ероман и Задорнин оказались басками. Женщин в поселке вообще не было.
— Прошу вас, — попросил губернатор Вилибальдо де Оливьера Салазар, — отец Алмада, если только силы вам сейчас позволяют, поведайте нам о себе и ваших приключениях.
Кит принял предложение и разразился цветистой историей на неплохом португальском, раскрывая и дополняя скупые сведения, ранее поведанные Малькольмом. Он подробно описал жизнь в Гоа. Рассказал, как печалило отца Франциска Ксаверия, что на этом удаленном и заброшенном посту люди лишены заботы священника. Кит с живописными подробностями повествовал об их мучительном путешествии из Индии в Африку, об ужасном кораблекрушении, погубившем всех людей на борту, кроме них двоих. Со слезами на глазах и комком в горле он рассказал, как совершил последний обряд, обращаясь к сокрушительным морским валам. Как они добирались до берега и как молились, чтобы Господь привел их к людям, не дал заблудиться в бескрайней враждебной пустыне…
Даже Малькольм, сам того не ожидая, был потрясен и растроган его рассказом.
Некоторые из слушателей, пытаясь скрыть свои чувства, покашливали и смущенно переступали с ноги на ногу.
Вилибальдо настоял, чтобы святые отцы сняли намокшие сутаны и надели что-нибудь теплое и сухое. Взамен им предложили простые, но недурного качества туники и плащи, в которые путешественники и завернулись. Мокрые одежды португальцы развесили для просушки в углу комнаты. Губернатор Вилибальдо распорядился принести вина и пустил его по кругу.
Убедившись, что священники согрелись и чувствуют себя вполне уютно, глава колонии начал ответный рассказ. Он повествовал о трудностях жизни на форпосте, проблемах, причиняемых туземцами, которые уводили у португальцев скот или прогоняли свою скотину через пшеничное поле, уничтожая урожай, о болезнях, преследующих население форпоста, о тех, кого они потеряли.
В конце концов, заявив, что горячая похлебка и добрая компания окончательно вернули им жизнь и силы, Кит предложил безотлагательно перейти к исповеди.
— Дети мои, вы слишком долго жили без пастыря. И мой святой долг как можно скорее облегчить ваши души отпущением грехов как можно раньше. Не надо ждать, пока бремя греха станет невыносимым. Я так рад, что Господь через многие бури и опасности все же привел нас к вам, позволив служить ради большей славы Его на самом трудном рубеже.
Ремесленники сначала растерялись и принялись что-то бормотать, отнекиваясь. Но под нажимом Кита все же соорудили из веревок и одеял два отгороженных отсека, наподобие двух импровизированных исповедален.
Кит настоял, чтобы им с Малькольмом вернули их пусть и мокрые, но подлинно монашеские облачения, затем они заняли каждый свой отсек и приступили к выслушиванию исповедей.
Исповедь первого португальца еще не успела подойти к концу, как Кит с яростным ревом откинул свой занавес.
— Колдуны? — крикнул он, сверкая глазами. — Что ты сказал — ведьмы?
При этих ужасных словах сгрудившиеся в комнате ремесленники принялись осенять себя крестным знамением. Солдаты побледнели. Губернатор Вилибальдо на мгновение потупился и прочистил глотку.
— Это правда, святой отец. У нас в плену находится ведьма. А колдун умер от порчи, которую сам навел на себя.
Сержант Жоао Браз осмелился вмешаться:
— Мы допросили их с пристрастием и…
— Вы допрашивали этого человека? Вы кто — служители Божьи? Или вы разбираетесь в колдовстве?
Сержант побледнел и споткнулся на полуслове.
— Но, святой отец, — запротестовал один из моряков, Родриго. — Они точно были колдунами! Это случилось семь недель назад. Я своими глазами видел это страшное зрелище, огромный сияющий плот из белого дерева, он проплыл по небесам там, далеко к северу! А прошлой ночью начался ужасный шторм, который длился до утра. Вы видели, что буря, которую вызвали эти колдуны, чуть не погубила даже вас, служителей Господних? А что, по-вашему, святой отец, мы нашли на берегу после шторма? Тот самый белый плот, правда, разбитый вдребезги. А рядом валялись разные дьявольские штучки, и на мужчине и женщине были сатанинские одежды, и…
Кит нащупал ближайший стул и неуклюже свалился на него.
— А другой колдун? Что вы узнали о нем?
Жители Лоренцу-Маркеша снова смущенно переглянулись.
— Отец мой, тот, мертвый колдун, — тихо произнес губернатор Оливьера Салазар, — он болтал, как одержимый безумием. Он говорил по-голландски!
Малькольм и Кит обменялись взглядами.
— Я немного говорю по-голландски, святой отец, — вмешался сержант Браз. — Колдун был в ярости из-за того, что пропал один малый из их темной компании. Но мы уже отправили свои отряды на поиски этого третьего и пообещали черным туземцам награду, если они поймают его и приведут к нам.
«Валлиец, — сообразил Малькольм. — Бедный перепуганный чудак…»
— Немедленно проведите меня к пойманной вами ведьме, — сурово произнес Кит. — Я должен срочно провести дознание. Выяснить, действительно ли сатана овладел ею. А она вам говорила что-нибудь?
Один из баскских фермеров сплюнул на пол:
— Нет, только визжала.
Кит страшно побледнел. Малькольм поспешил помочь ему:
— Отец Алмада, вы все еще не в себе. Вам бы следовало лечь в постель.
— Как могу я спать, если Божья работа не ждет? Давайте, дети мои, показывайте мне эту ведьму!
«Что ты собираешься делать, Кит? Ведь мы не сможем уйти через Врата еще целых пять дней. Мы наверняка выдадим себя!»
Но желание узнать, в каком состоянии находится сейчас Марго, терзало Малькольма. А каково было Киту?
Губернатор с солдатами повели их под проливным дождем к маленькой хибарке в дальнем конце форта. Остальные потянулись следом.
Подойдя к домику, сержант Браз извлек железный ключ. Заскрежетал ржавый замок. Помещение за открывшейся дверью было столь темным, что ничего нельзя было разглядеть. Кит нетерпеливым жестом потребовал фонарь. Кузнец Роландо Гуларт отдал ему свой.
— Оставьте нас, — резко произнес Кит. — Мы с отцом Ксабатом сами допросим ведьму.
— Но, отец Алмада, она может причинить вам зло…
— Бог охраняет своих служителей, сын мой. Не бойся за нас. Ступай. Мы допросим ее и запрем снова.
Солдаты в нерешительности толкались перед входом, затем отступили к дальнему концу навеса. Кит поднял фонарь, глубоко вздохнул и вошел в грязную каморку.
Марго, съежившись, забилась в угол своей темницы и мелко дрожала. Ее сжигала самая страстная ненависть, какую ей только приходилось испытать в своей недолгой жизни. И еще было так невыносимо больно, до слез. Соленые капли прокладывали дорожки по ее щекам. Эти жестокие грубые животные — нет, они хуже животных, так их назвать значит оскорбить животных, — они изнасиловали ее, избили. Потом стали допрашивать на всех известных им языках и каждый раз снова били, потому что она не могла им ответить. Наконец в своих попытках узнать, кто же она такая, они заговорили на исковерканном английском.
Мучители требовали от нее много. Чтобы она сказала, кем был другой человек, тот, которому удалось бежать.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66