И он и ассистенты не спускают глаз с моей комнаты и двора. Почему они так боятся? Из-за меня, что ли? Видно, я принесла им немало неприятностей. Но как я могла не навестить свой замок? И столько потерянных дней! Я еще ни разу свободно не прогуливалась по этим залам. Вот если бы я позвала чирешаров вовремя или хотя бы точно указала местонахождение замка…
Как я ошиблась… Сама виновата во всем, что со мной произошло. Милые далекие друзья, если бы я в тот вечер открылась вам…
…Мы с Филиппом заперты в зале. Выходить запрещено. Патруль обшаривает окрестности. Видимо, случилось что-то из ряда вон выходящее. Он рассказал им о кладе, и с тех пор они каждый день приходят к крепости. Велели готовиться к отъезду. Он нервничает. Работа срывается. Убежден, что историю с грабителями нарочно выдумал чабан. Оттого и сердится… Я одна, а в комнате, по всей видимости, нет ничего таинственного. Думаю все время о том, что, возможно, это последний день. И ни одной минуты свободы в моем замке! Оказывается, к тому же я еще и плакса…
. . . . .
…Все так же тревожно… Филипп расправился еще с одной змеей. Я наблюдала всю сцену. Гадюка ползла по камням… Филипп прыгнул и остановил ее, зажав лапами голову и тело. Потом сжал зубами затылок змеи и ловко откусил голову… Какие гадкие твари! И какое счастье, что со мной Филипп!
Он установил точку наблюдения на зубцах… Я думаю, он преувеличивает опасность… Кто бы мог проникнуть в замок? Лучше бы занимался своим делом. Что, если завтра нас заставят покинуть замок? Нет, нельзя терять надежду, до последней минуты нельзя!
…А все же он был прав. Когда чабан вернулся и солдаты стали его допрашивать, он признался, что рассказал еще кому-то о моем похищении и о разбойниках, обосновавшихся в крепости. Как же быстро распространяются слухи!..
. . . . .
…Я снова счастлива. Мне вернули свободу. Могу разгуливать по замку, только выйти из него нельзя. И конечно, всюду со мной Филипп. Осталось еще несколько дней. Радость свободы оживила давнюю надежду. Может быть, все-таки чирешары придут? Бывают же чудеса. Почему бы в конце концов им не обнаружить замка? Если они поверят письму, то все-таки по его следу смогут прийти сюда.
Моя дорогая тетрадь, с этого дня я буду наполнять твои страницы веселыми рассказами и историями. Лишь бы убедить его. Ты же знаешь, как он увлекательно рассказывает? Всегда ощущаешь наяву цвета, чувствуешь жизнь со всеми ее законами, обычаями, нравами, видишь движения людей. Я не слышала, чтобы кто другой так рассказывал. А сколько замков и крепостей он перевидел! Ты же знаешь, как я его люблю? Очень, ну просто очень…
. . . . .
…Неужели я никогда так и не увижу своего замка? Столько времени прошло, а я все взаперти. Казалось, до свободы несколько шагов — но каждый раз я не могу переступить этого порога. Он вошел опять хмурый, недовольный. Никогда он еще так не нервничал. Сказал, что слышал какие-то посторонние звуки в замке… Думает, что грабители. Опять ограничил мое передвижение — комнатой и двором.
Что могло случиться? Кто бы это мог быть? Может, и мне попытаться помочь им? Занять наблюдательный пост на зубцах стены?
. . . . .
…Я снова заперта в зале, словно узник, прикованный цепями. Но на душе радость! Я видела на вершине стены Урсу. И он увидел меня. Пришли чирешары, мои дорогие друзья! В последнюю минуту. Но я до последней минуты не теряла надежды… Может, это и помогло им. Я спасена, я свободна!
Пришли чирешары! Жду вас, милые мои друзья!»
…Здесь дневник девушки в белом обрывался. Тик закрыл тетрадь, грустно задумался. Ему так хотелось найти хотя бы одно упоминание о себе! Так хотелось вырвать девушку из рук похитителей. Взять ее за руку и повести по тайным переходам и залам. Где она теперь? Скорее всего, со всеми ребятами. Конечно, и ему надо вырваться из этой холодной темницы. Нет, не холодной, ведь здесь девушка в белом провела столько времени…
Теперь мальчуган знал, где он видел человека со шрамом. Он тогда стоял во дворе школы рядом с дедом Тимофте, и теперь Тик понял, почему дед так радовался: перед ним был один из самых знаменитых выпускников за всю историю школы…
В это время железная дверь залы с шумом открылась, и в нее вбежали трое разъяренных мужчин. Человек со шрамом пристально посмотрел в глаза Тику и спросил голосом, исключающим всякое возражение:
— Скажешь?
— Скажу, — ответил, смеясь, мальчуган. — Но с условием, что вы снимите цепь с колонны.
Но прежде всего он рассказал не о том, куда запрятал монеты, а совсем о других вещах. Его слова потрясли обоих ассистентов, а человек со шрамом громко расхохотался. Так весело он давно не смеялся…
В замке чередовались события, одно удивительнее другого.
Ценой огромных усилий Дан, Мария и Лучия взобрались на вершину каменной стены. Подъем совершенно измотал их. Они уселись на стене, чтобы немного передохнуть. Последней поднялась Лучия, затем она подтянула веревку и уселась рядом с остальными.
«Пирамида» на плечах Урсу исправно решила поставленную задачу. Силач посоветовал Лауре опираться ладонями о стену, чтобы сохранить равновесие всей группы. Затем велел ей, как только откроется люк, ухватиться руками за край отверстия. Когда девушка оказалась у самого люка, Урсу схватил Виктора за щиколотки и приподнял. Лаура, оттолкнув люк, вцепилась в край отверстия и выбралась наружу. Затем Урсу и Виктор, ухватившись за нижний край люка, вышли из каменного мешка. После целой ночи заточения они снова находились в подземном коридоре.
Не зная, куда идти, они направились не в княжеское крыло, а в Малый крест. А так как цепи с колонны были сняты, они очутились в комнате Лауры.
Вот почему, когда Дан, Лучия и Мария заняли посты наблюдения у зубцов и заглянули во двор, они стали свидетелями спектакля, который буквально ошеломил их.
Две группы людей одновременно входили во двор двумя различными путями. С одной стороны появились Урсу, Виктор и девушка в белом, с другой — Тик, человек со шрамом и его ассистенты. Это было такое неожиданное и ошеломляющее зрелище, особенно из-за того веселого духа, который царил во дворе, что Дан приложил ладонь к губам и что есть силы крикнул:
— Эй, не забывайте о галерке!
И тогда все находившиеся во дворе, а особенно Тик и Урсу, давно забывшие о веревке, взглянули наверх и обомлели, увидев, на какой головокружительной высоте расположилась эта «галерка».
ГЛАВА ДЕВЯТНАДЦАТАЯ
Было утро. Теплое, ослепительное, такое, что чирешарам никогда его не забыть. Мария и Лучия спустились во внутренний двор. У зубцов еще оставался Дан. Урсу, натянув веревку, хотел помочь ему спуститься, но не успел — в этот момент Виктор обратился к Дану:
— Постой, ты должен открыть дверцы в колоннах. Они обе заперты.
Это было в самом деле так. В беспорядочной спешке Урсу, Виктор и Лаура забыли открыть дверцы. Сообщение с княжеским крылом было прервано. Дану ничего не оставалось, как выполнить новое задание. Набравшись духу, он быстро спустился по веревке во внутренний двор Большого креста. По этой причине он опоздал на встречу в Лаурой в тот самый памятный час, когда раскрывались все тайны замка. Правда, это оправданное отсутствие повлекло за собой хоть и не столь драматичные, но малоприятные для Дана последствия. Смелый, предприимчивый и ловкий чирешар не ограничился только тем, что открыл механизм одной колонны, он бросился включать и другой. Ему осталось уже полпути до перехода, как раздался предостерегающий голос Урсу:
— Стой, стой, там ловуш…
Это было все, что он разобрал. В следующее же мгновение катапульта отправила его на дно ямы. Неожиданное падение скорее напугало, чем причинило боль. Только желудок был возмущен до крайности и, чтобы задобрить его, бравому чирешару пришлось полежать несколько минут на каменном полу.
— А я-то думал, они действительно доверили мне важное дело, — жалобно проговорил Дан, ощупывая ссадины. — Ах, негодяи! Ах, прохвосты!
Урсу, добежав до люка, с трудом открыл его и просто спросил, поскольку у него не было с собой фонаря:
— Эй, Дан, ты ранен?
Ни звука не донеслось из холодного мрачного провала. Сердце Урсу похолодело. Он крикнул во весь голос:
— Да-а-н! Эй, Да-ан!
— Тише, барабанные перепонки лопнут! Эх, жаль, что ты один. Мне бы всех вас напугать… Значит, так? Послали меня на гибель? А я всего-навсего сломал правую ногу, два ребра и, кажется, ключицу.
Урсу отлично понимал, что не в привычках Дана шутить, если бы он на самом деле пострадал.
— Ну что ж, тогда полежи там еще немного, пока не вылечишься и не научишься шутить поумнее…
— Ладно-ладно! Полный порядок. Вытащи только меня отсюда: я такого страху натерпелся…
Тут подошел к ним Виктор с веревкой. Конец ее Урсу опустил в яму, Дан ухватился за нее и взвился вверх.
— Но я все равно побегу открою вторую дверь, — сказал он и, точно Гермес, помчался ко второй колонне.
— Стой! — предостерег его Виктор. — Там тоже ловушка. Мы же сами выходили этим путем.
Но Дан решил, что над ним потешаются, и продолжал бежать. Урсу успел схватить его за плечи в то самое мгновение, когда он уже уходил под пол. Благодаря этому они успели выйти во двор в тот момент, когда Тик раскрывал человеку со шрамом тайну исчезновения шестидесяти золотых монет. Все слушали затаив дыхание.
Тик скосил глаза, ища кого-то среди присутствующих, затем не без ехидства сказал трем мужчинам, смотревшим ему в рот:
— Монеты при вас.
Все невольно ощупали собственные карманы. Там были ножички, молоточки, фонари, пачки сигарет, всякие прочие вещи, но ни единой монеты.
Толстяк-ассистент добродушно заметил:
— Ну, теперь шутки в сторону. Теперь мы люди серьезные.
— Но они правда у вас! Я серьезно! — Тик притворился оскорбленным и снова покосился на остальных.
Некто в белом, как ему показалось, не собирался скрывать ни удивления, ни радости. Взгляды девушки словно искали Тика, выражали всяческую поддержку… Взволнованный этим, он открыл сразу тайну, забыв о тщательно продуманном плане, где были и пари, и обещания…
— Они… в фонарях, — услышал вихрастый свой собственный голос.
Нумизмат с глазами хорька недоверчиво открыл фонарь и увидел внутри батарейку. Он опрокинул фонарь, и вместе с батарейкой выскользнули и монеты. Это был истинный фокус! Археологи наконец узнали, что произошло за три минуты, пока их не было в комнате: пленник открыл фонари, вытащил по одной батарее. Затем извлеченные батареи он бросил в кучу запасных и спокойно занял свое место в углу. Вернувшись, археологи не сразу обнаружили отсутствие монет: они спешили на поиски девушки. Обвязав цепью колонну, они взяли фонари и инструмент и покинули залу. Итак, фонари, в которые были набиты монеты, находились у них в руках все это время, пока они ночь напролет искали их во всех трещинах!
— Но я все время боялся, — чистосердечно признался мальчуган, — боялся, что батарейки у вас выйдут из строя…
Смеялись все. Что же касается «главаря», то он утратил свою суровость, услышав последние слова «курносого бесенка». Он совершенно растаял: обнял его и прижал к груди. А потом, улыбнувшись, засмеялся громче других.
Но Тика больше всего волновало отношение девушки в белом. Он видел, как она весело и заразительно смеется, посматривая в его сторону большими глазами, — у него дух захватывало.
Он как бы случайно прошагал мимо девушки и с радостью обнаружил, что они почти одного роста, и еще увидел, что она вся пунцовая и часто прижимает ладонь к груди. Ему тоже захотелось повторить этот жест, но он побоялся, что все заметят.
Но юная владычица замка даже не замечала Тика. Поклонившись всем, она распростерла руки, словно два белых крыла, и произнесла звонки голосом:
— Начинается прием. Прошу всех в оружейную залу!
— А я… — кинулся Дан. — Конечно, если мне будет дозволено… отправлюсь вперед и как истинный великий постельничий объявлю имена высоких гостей.
Он побежал вперед и, пробравшись внутрь колонны, повернул голову и успокоил всех:
— На этот раз я не провалюсь. Вы сами будьте поосторожнее.
И исчез в недрах колонны.
Девушка в белом явилась первой в ружейную залу. Дан встретил ее глубоким поклоном и произнес торжественно и громко, словно хотел произвести впечатление даже на рыцарей, стоявших тут в металлических доспехах.
— Ее светлость владычица в белом! — И тут же тихо попросил: — Скажи мне, пожалуйста, имена остальных, я понятия о них не имею.
Девушка кивнула, и Дан снова стал в торжественной позе. Приближался человек со шрамом.
— Прибывает его милость… да говори же! — попросил он шепотом. — Его милость родитель владычицы замка! — И, кинув отчаянный взгляд на Лауру, продолжал: — Пан Юлиу Вернеску! Великий казначей замка… Пан… Андриан Филипп… великий оружничий замка.
Заметив приближение друзей, Дан стал объявлять их имена в определенном, угодном ему порядке.
— Прибывают чи-ре-ша-ры! Рыцари с улицы Черешен! Виктор — вел-логофэт чирешарский! Мария, любимейшая подруга великого постельничего, — нашел он внезапно подходящий титул. — Лучия — великий казначей чирешарский! Урсу — сверхвеликий меченош! Тик — маленький великий управитель! И Дан — великий постельничий!
Он вошел в залу с видом истинного чиновного вельможи.
И праздник начался.
Но сперва археологам пришлось удовлетворить любопытство ребят, жаждавших узнать все о замке. Тут было столько сокровищ, неведомых предметов и документов, исторических свидетельств, столько волнующих, вызывавших благоговение вещей… И такой заряд молодости и веселья!
— Я и представить себе не могу, что было бы, если бы вы не открыли грамоту Зогряну, — сказал чирешарам его светлость отец девушки в белом, знаменитый профессор археологии. — Пришлось бы, наверное, взорвать колонны…
— И познакомиться с ловушками и ямами. Не миновать бы вам их… — сказал Дан, который был явно в ударе.
А кто не был в ударе в этот день! Вторая экспедиция чирешаров завершилась благополучно.
— Не будь этого чабана, — сказала Лучия, — вряд ли наша экспедиция состоялась бы.
— Много хлопот причинил нам этот болтун, — вспомнил отец Лауры.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36