– Послушай, Рейн, сейчас мы – муж и жена, и нам надо стремиться к улучшению наших отношений.– Должно быть, ты шутишь! Тебе не кажется, что это равносильно тому, как если бы невинного приговорили к дыбе и посоветовали хорошо провести время?..Он устало произнес:– К чему такие крайности? Ты прекрасно знаешь, что мы вполне можем быть счастливы. Нам приятно вдвоем, мы сходимся во вкусах, и в сексуальном плане мы на равных. К чему возводить искусственные преграды?Рейн бросало то в жар, то в холод, она едва слышала, что он говорит. Внутри у нее все клокотало. Если Ник думает, что она кукла для сексуальных игр, то глубоко ошибается!..А он тем временем продолжал:– Что же до остального, то нам просто нужно находить разумный компромисс, обнаруживать обоюдную готовность уступать друг другу и жить в мире. – Он сильно сжал ее руку и ласково закончил: – Почему бы нам не заключить перемирие, а?Когда Ник взглянул на нее, ища безусловной поддержки, она почувствовала, что готова с ним согласиться. Пора позабыть о пережитых страданиях и найти в этом браке хоть какое-то подобие счастья!Но можно ли найти счастье с человеком заносчивым и себялюбивым?Которому нужно во всем потакать?– А разве такое возможно? – Она отдернула руку.Он вздохнул:– Думаю, да. Если бы, конечно, ты перестала воевать со мною…– Ага, ты ждешь от меня послушания? Нет уж, благодарствуйте! Я предпочту сражаться!Его лицо словно окаменело.– Тогда я гарантирую свою победу.Так между ними были выстроены боевые редуты.Самолет на Бостон вылетел без задержки, и Рейн, утомленная суетой дня, была рада наступившим минутам отдыха.Ник, по-видимому, после разговора в такси решил оставить ее в покое на некоторое время. Он увлеченно рассматривал журнал, купленный в аэропорту перед полетом.Обстановка в салоне самолета была самой дружелюбной. Стюардесса предложила пассажирам перекусить, но Рейн так и не смогла ни к чему притронуться – напряжение все еще не отпускало ее.Полет проходил нормально, и вскоре самолет пошел на снижение. Рейн увидела в иллюминатор огоньки Бостона, рассыпанные, словно бриллианты на ковре.В бостонском аэропорту Ник вызвал такси и, когда машина прибыла, помог Рейн сесть в нее. Усаживаясь рядом, он невольно коснулся ее бедром. Она отодвинулась. В полумраке салона легко было разглядеть, как Ник недовольно поджал губы. Но, не проронив ни слова, он лишь с силой захлопнул дверцу.Бостон Рейн нравился. Видя мелькающие за окном автомобиля здания, она чувствовала, что начинает испытывать радость от новой встречи с этим городом. Если бы только не было тех горестных переживаний!..Увы, забыть о них невозможно.Когда такси подъехало к площади Макленбург, она сразу же узнала дом Ника. У входа все так же горел желтый фонарь. Да, все как в прошлый раз, и вот сейчас должен появиться… дядюшка.Но появилась миссис Эсплинг, опрятно одетая женщина средних лет с приятным лицом и воздушной копной волос. Она радостно встретила приехавших. Пока Ник расплачивался с таксистом и вынимал вещи из багажника, домоправительница предложила Рейн пройти в холл.– Рада снова видеть вас, мисс Марлоу… Ах, извините, миссис Марлоу!– Я тоже. Хотелось бы, чтоб возвращение сюда было более приятным, чем раньше, – ответила Рейн.– Мы с восторгом узнали о свадьбе, и я от имени всех, кто служит в доме, выражаю вам самые лучшие пожелания.– Благодарю.– Перелет не очень утомил вас? – спросила домоправительница и тут же пояснила свой вопрос: – Вы выглядите довольно усталой.Рейн действительно чувствовала себя не лучшим образом: голова раскалывалась, ноги гудели.– Да, я и в самом деле немного устала, – вынуждена была признаться она.– Не хотите ли пройти прямо наверх?– Пожалуй, так и сделаю.– Тогда я принесу вам туда что-нибудь поесть.– О, не беспокойтесь, я не голодна.– Видимо, сказалась разница во времени, да к тому же день такой особенный, – приговаривала миссис Эсплинг, помогая Рейн подниматься вверх по изящной лестнице. Мгновенно сработала механическая память, и Рейн уже собиралась открыть дверь комнаты, в которой жила раньше, но домоправительница осторожно тронула ее за плечо и показала на дверь слева – в спальню хозяина. – Если вам что – нибудь понадобится, позвоните, – добавила женщина.– Благодарю, вы очень любезны. – Рейн сейчас хотелось только одного: лечь и как следует выспаться.Пока она окидывала взглядом комнату, весьма элегантно меблированную и выдержанную в кремово-золотистых тонах, молодой светловолосый юноша – видимо, сын миссис Эсплинг – внес ее чемодан и поместил его на резную подставку у изножья кровати.– Мистер Марлоу просил передать вам это, – он вручил ей ключ от чемодана.– Благодарю. – Рейн натужно улыбнулась.Юноша учтиво поклонился и вышел. Наконец-то Рейн осталась одна. Она задумчиво разглядывала гигантских размеров кровать, которую ей вскоре придется делить с Ником.Неужели это та самая кровать, где проходили ночи любви Ника и Тины?..Рейн поежилась, затем открыла чемодан. Не обращая внимания на кремовую сатиновую сорочку и пеньюар, предусмотрительно положенные Мартой сверху, она продолжала ворошить белье, пока не наткнулась на хлопчатобумажную рубашку и старенький байковый халатик.Слева находилась отделанная кремовой плиткой ванная комната. Приняв душ и почистив зубы, Рейн вернулась в спальню, погасила свет, забралась в постель и закрыла глаза. Озноб по-прежнему не проходил, думать о будущем не хотелось.Но, какой бы уставшей она ни была, сон никак не шел к ней. В напряжении Рейн прислушивалась, не идет ли Ник.Он появился бесшумно – лишь легонько щелкнул дверной замок. Шаги приблизились к кровати. И хотя у Рейн были плотно закрыты глаза и дышать она старалась ровно, изображая безмятежный сон, она знала, что Ник, включив прикрытый плафоном светильник, смотрит на нее. Потом, наклонившись, он коснулся губами мочки ее уха и прошептал:– Я знаю, что ты не спишь, поэтому нет смысла притворяться… Или ты ждешь, что я отнесусь к тебе как к Спящей Красавице? – Она мгновенно открыла глаза, а он добродушно хихикнул: – Ага, значит, не спишь…Ник стоял без пиджака и галстука, рукава рубашки закатаны. Густые светлые волосы всклокочены, подбородок покрыт золотистой щетиной, но в целом он выглядел неотразимо. Видимо, неестественно бледное лицо Рейн напугало Ника, и он участливо спросил:– Болит голова?– Да, – кивнула она и замерла в ожидании какой-нибудь пошлой шутки. Однако вместо этого услышала:– Тогда живо садись!Когда, едва оторвавшись от подушек, она повиновалась, он сел рядом на край кровати и поднес ей неизвестно откуда взявшуюся кружку горячего молока, изрядно приправленного бренди.– Я ненавижу горячее молоко! – запротестовала Рейн.Игнорируя ее капризы, он протянул ей также пару круглых белых таблеток:– Прими вот это. Они снимут головную боль, и ты быстро уснешь. – Его настойчивость даже немного обескураживала! – Но может, ты намерена ознаменовать сегодняшнюю ночь более запоминающимися действиями? – сардонически завершил он.Она отрицательно мотнула головой.Теперь Ник наблюдал, как Рейн поспешно проглотила таблетки и начала большими глотками отпивать горячее молоко. После продолжительной паузы он не удержался и заметил:– А я рассчитывал услышать твое «да». Но поскольку после снотворного ты будешь не в состоянии оказывать сопротивление, то…– Надеюсь, у тебя хватит такта и приличия, чтобы не воспользоваться этим… Ведь в таком положении я скорее похожа на жертву, нежели на любимую жену.– Я ничего не могу поделать с тем, что ты чувствуешь себя жертвой, – колко ответил он. – Мне бы по-прежнему хотелось видеть между нами только согласие, причем во всех делах. Мы – равные партнеры, Рейн, и должны действовать заодно.Сколько ему придется ждать, чтобы это сбылось?Нику будет нелегко набраться терпения, слишком часто он терял самоконтроль в стремлении достигнуть своего во что бы то ни стало, обуздать непокорных, строптивых…Взяв из рук Рейн пустую кружку и поставив ее на прикроватную тумбочку, он сказал:– Вероятно, мне следует сегодня ночью настоять на своем и заняться-таки с тобой любовью.Рейн вспыхнула и зло выпалила:– Я вообще не желаю, чтобы ты занимался со мной любовью1 Тем более на этой кровати! – возмущенно добавила она.– А что, разве она недостаточно удобна? – Ник явно подтрунивал.– Удобство здесь ни при чем. Я просто не могу отделаться от мысли, что… – Рейн пресеклась, не в силах произнести имя его покойной жены.– …что я спал на этой кровати с Тиной9 Успокойся: кровать девственно-чиста.Облегчение было настолько глубоким, что у нее на глаза навернулись слезы. Рейн сидела как изваяние, боясь моргнуть, но две слезинки уже медленно катились по ее щекам.Ник наклонился к ней и легонько смахнул их прочь. Она даже затаила дыхание от проявления такой нежности и такого участия. Но потом ей захотелось выплакаться по-настоящему.– Ну что ты! Разве есть повод для слез? – Он обнял ее, прижал к себе, убаюкивая, словно нянюшка.Она ощутила биение его сердца, но неуемная гордыня опять напомнила о себе, и, высвободившись из объятий Ника, Рейн откинулась на подушку.Ник поправил ее с двух сторон (он будто ухаживал за ребенком!) и убрал с ее мокрой щеки прядь черных шелковистых волос, вкрадчиво при этом проговорив:– Если ты не уснешь, пока я принимаю душ, то мне все-таки придется заняться с тобой любовью.Рейн пробудилась и обеспокоенно посмотрела по сторонам. Она была одна на этой огромной кровати, хотя примятая наволочка лежавшей рядом подушки свидетельствовала: Ник спал с нею.Синие шторы из велюра были раздвинуты, лучи утреннего солнца пробивались в спальню сквозь густые кроны деревьев за окном.Рейн посмотрела на золотые наручные часики и вычла разницу во времени: надо же, она проспала никак не меньше двенадцати часов!Долгий сон ее освежил, головная боль прошла, теперь она чувствовала себя бодрой и – что естественно – ужасно голодной.И тут, будто по первому ее мысленному зову, дверь открылась, и в спальню вошел Ник, держа поднос с завтраком. Свежевыбритый и надушенный, в брюках свободного покроя и черном пуловере, он выглядел подтянутым, очень мужественным и необычайно привлекательным.Ставя поднос к ней на колени, он поинтересовался:– Ну как ты, получше?С его появлением сердце Рейн безудержно пустилось вскачь, однако она ответила с прохладной вежливостью:– Все прекрасно, спасибо.– Наверное, проголодалась?– Да. – Она избегала смотреть ему в глаза.– Вот и хорошо, а то мне пришлось бы кормить тебя насильно.Поднос был сервирован на одну персону – за исключением двух чашечек для кофе.Рейн подняла крышку глубокой скороварки. Внутри были омлет с ветчиной и стопка блинчиков.– А ты не хочешь присоединиться? – спросила она.– Я позавтракал час назад. Но кофе выпью. – Он разлил по чашечкам ароматный напиток и, отойдя к окну, стал смотреть куда – то вдаль, через площадь.Благодарная за проявленный такт (он не будет пялиться на нее, пока она ест), Рейн принялась живо поглощать завтрак. Она уничтожила почти весь омлет, потом ветчину, не забыв приправить все это соусом (как это делают большинство американцев), и добралась до блинчиков с вареньем.Наконец, промокнув салфеткой рот и вытерев пальцы, она умиротворенно выдохнула:– Ммм… завтрак отменный!Ник отставил поднос на передвижной столик, присел на край кровати и, взяв ее руку в свою, осторожно поднес к губам, захватив ими указательный палец. На мгновение он зажал его между зубами (вот оно, началось соблазнение, подумала Рейн), а затем начал посасывать, будто леденец.Рейн с трудом перевела дыхание и широко раскрыла глаза.Эротическое воздействие тем временем продолжалось, теперь уже Ник посасывал большой палец, потом – средний. У Рейн свело мышцы живота, соски грудей затвердели.Заметив, что взгляд Ника остановился на ее губах, она конвульсивно сглотнула. Наклонившись, он легонько лизнул край ее верхней губы – по телу Рейн пробежала трепетная дрожь.Теперь его губы скользили по ее губам, щекоча, возбуждая, очерчивая невидимую кромку.Однако, когда ее губы раскрылись, он мягко произнес:– Это было всего лишь предупреждение. Если поцелую еще хоть один раз – уже не отступлю, лягу с тобой и проведу здесь весь день… Хочешь?Все ее существо кричало: «Да, да, да!» Но она сделала над собой усилие и промолчала.– Ну что, Рейн? – продолжал искушать Ник.– Нет! – хрипло простонала она в ответ. Он отпрянул и холодным, отчужденным голосом произнес:– Тогда мы найдем какой-то иной способ заполнить день. Чем бы ты хотела заняться?– Я бы хотела уйти отсюда куда глаза глядят.– Для этого тебе понадобится другая одежда, – по-прежнему холодно и отчужденно заметил Ник, – поскольку Марта уложила лишь самое необходимое. Следовательно, я полагаю, нам самое время отправиться за покупками. Заодно познакомишься получше с Бостоном…Хочет разбередить ее воспоминания!– Я раздумала куда бы то ни было идти, – потупив взор, вымолвила Рейн.Заметив ее растерянность, он воскликнул:– Но ведь тебе же только что было все равно, куда идти! Выходит, город не вызывает у тебя особого восторга?– А ты думал, будет вызывать? – В ее голосе что-то дрогнуло.Ник лениво потянулся и заметил:– Насколько я могу судить, единственное место, где ты точно не хотела быть, – это Париж. А Бостон… он ведь оставил много приятного…– Но теперь находиться здесь – наказание для меня!– Не все ли равно, где находиться, если жаждешь уединения?– Меньше всего мне хочется этого… Суровая складка пролегла на лбу Ника.– Я подумал, это шанс для тебя смириться с положением.Она рассмеялась.– Ты полагаешь, я могу смириться с тем, что вышла замуж за человека, которого презираю?Ему ничего не оставалось, как проглотить эту горькую пилюлю. Сохраняя спокойствие, Ник сказал:– Нам совсем не обязательно оставаться в Бостоне. Если хочешь, уедем сегодня же…В ответ он не услышат ни слова. Словно бы воодушевленный ее молчанием, он весьма красноречиво продолжал:– Нет, я полагаю, никакого смысла усугублять положение вещей. Все, чего я прошу, – это немного участия в моей жизни.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15