По дороге Кэролин шутила насчет того, что может подумать служанка, найдя утром их одежду в гостиной. Но Алекс поспешил заверить ее, что служанки не имеют права ничего думать, а если вдруг ей придет в голову подобная затея, он ее тут же уволит.
Расположившись удобно на мягких белоснежных подушках, Кэролин наблюдала, как Алекс задергивает шторы и гасит лампы. В темноте она могла слышать его легкие, как у пантеры, шаги и тяжелое, как у хищного зверя, дыхание. Нетерпение сжигало девушку, и она начала ерзать на простынях.
— Где же ты, дорогой? — простонала она, буквально сгорая.
— Я просто кое-что придумал, — донесся до нее голос из темноты.
Впрочем, скоро ее зрение адаптировалось к темноте, и она заметила, что он над чем-то колдует. Вот щелкнула зажигалка и на столе загорелась свеча. Алекс одним прыжком оказался рядом с ней, набросившись на ее тело, словно голодный зверь.
Кэролин была уже не в силах о чем-либо думать, ее мысли испарились. Остались только тени на потолке и на стенах, которые вытворяли нечто невообразимое для теней. Они вздыхали и стонали, кружась в неведомом танце любви, сгорая на волшебном огне страсти, даря друг другу незабываемые ощущения нежности и ласки, тепла и доверия.
— Пожалуйста, милый, я хочу тебя, — слышался женский шепот.
— Как ты хочешь меня на этот раз, дорогая? — следовал за ним мужской. — Холодным или горячим?
— О, только горячим, милый, — продолжался неслыханный диалог двух теней, и снова начиналась волшебная пляска на потолке и стенах до тех пор, пока не погасла свеча.
В полной темноте двое отдыхали. Он нежно поглаживал ее по гладкой спине, она вытирала влагу с его груди и плеч, целуя его подбородок, шею, руки.
— Прелесть моя, сокровище, — приговаривал он по-испански.
Она хитрила, что ничего не понимает, отлично угадывая значение слов.
— Я буду любить тебя, что бы ни случилось.
— Я тоже, милый. Что мне еще остается делать? В такой красивой тюрьме запоет даже вольная птичка, — послышался ее тихий довольный смех.
— О какой тюрьме ты ведешь речь? — сурово спросил он, поднимаясь на одном локте.
— Прости, я не то имела в виду. Теперь ведь это мой дом. Я просто вспомнила, как ты привез меня на ранчо. Для меня это была роскошная тюрьма.
— Господи, ты все еще об этом. Пожалуйста, ты можешь хоть сегодня не напоминать мне о тех днях? — простонал он, ложась сверху.
— Конечно, но разве так уж было все плохо? Признайся.
— Ну-у, — протянул он, — дай подумать. Наверное, не все.
Она рассмеялась и чуть сдавила зубами его плечо.
— Маленькая хищная птичка, не ешь меня, я тебе еще пригожусь.
— Зачем мне тебя есть? Ты мне еще нужен. Подписать контракт.
— Только для этого? — Голос Алекса словно испытывал ее, в его интонациях она уловила неуверенные нотки.
— Не только, но и…
И она снова увлекала его в пучину любви.
Пожалуй, они никогда не были так близки, как в эту ночь. Сейчас он был таким, каким ей всегда хотелось видеть своего мужа: нежным и любящим мужчиной, ласковым любовником и верным другом. Он был щедр и отдавал ей всего себя без остатка. Кэрри тоже дарила ему всю свою нежность, все свое тепло, которое он давно заслужил. Засыпая, она шептала: «Милый, я с тобой, наши души слились навсегда».
Проснулись они с первыми лучами солнца. Кэролин всем телом сразу чувствовала его присутствие, словно так было всегда. Да, возрадовалась она, теперь будет только так, а приподнявшись, увидела, что Алекс проснулся раньше ее и даже успел принести ей апельсиновый сок. Стакан стоял на столе, а рядом на кресле лежала их одежда.
Тут Кэролин почувствовала поцелуй в плечо. И, повернувшись, оказалась в теплых объятиях своего мужа.
— Послушай, — сказала она, беря стакан с соком. — Помнишь, вчера…
— Конечно, я помню весь вчерашний день. Ведь мы поженились! — Он снова обнял ее.
Кэролин вывернулась из его объятий и продолжила:
— Я имела в виду того старика, которого ты посадил в такси и…
— Да, ему было трудно идти.
— Поверь, я так благодарна тебе за это. — Она признательно улыбнулась ему.
— Что ты имеешь в виду? Любой бы сделал то же самое.
— Во-первых, ты не любой, ты мой муж. А во-вторых, я представила на его месте своего отца.
— Милая Кэролин, ты так его любишь?
— Так же, как ты любил свою мать. — Она робко взглянула на него.
Прошло несколько дней, за которые Алекс успел подписать документы по передаче компании Энрико Дольче. Кэролин за это время поездила по магазинам в поисках новой одежды, а также познакомилась с городом поближе.
Алекс целыми днями пропадал в своем офисе, ему нужно было срочно уладить тысячу мелких и крупных дел, поэтому приезжал он поздно, чем очень расстраивал молодую жену. «Дело есть дело», — оправдывался он за ужином. Кэролин очень хотелось быть все время рядом со своим возлюбленным, но это было невозможно. И ей приходилось играть роль мудрой все понимающей жены, которая, однако, днями и вечерами очень скучает по мужу.
Но еще ее мучила тоска по сестре. Ведь с тех пор как она вышла замуж за Алекса, ее жизнь сильно изменилась. Теперь Нэнси не звала ее в гости, и у нее не было семьи в прежнем, более широком понимании этого слова. Только Алекс. Но мог ли он ей заменить всех? Вот перед какой проблемой оказалась Кэрри.
Алекс тоже начинал чувствовать неладное. Вернув компанию Энрико, он не смог вернуть его дружбы или хотя бы расположения. А ведь они были братьями. Да-а… Вот ведь — месть ничего ему не дала, кроме неприятностей. Он все равно оставался изгоем. А ведь больше всего на свете он хотел забыть это проклятое чувство отчужденности от всего остального мира.
К тому же он явно сделал больно своему единственно любимому человеку. И как жена только может с ним оставаться после всего, что он натворил. А Кэролин действительно вместо того, чтобы давно от него сбежать, еще ждала его целыми вечерами, сидя одна в пустом доме перед телевизором с готовым ужином на столе. Хотя ужин стряпала служанка, Алекс ни минуты не сомневался, что его жена обладает хорошими кулинарными способностями.
Его настолько замучило чувство вины, что в один прекрасный день он решил подарить ей прекрасное шелковое платье с серебристым отливом и пригласить в театр.
— Ты серьезно? — Кэролин бросилась ему на шею и чуть не задушила.
— Просто у меня сегодня относительно свободный вечер, — пробурчал он, соврав, конечно, потому что из-за спектакля ему пришлось отложить важную встречу.
— Это так мило с твоей стороны, дорогой, я срочно собираюсь.
И Кэролин как птичка выпорхнула из комнаты. Она надела новое шелковое платье, накрасилась и вышла к мужу.
— Ты — моя принцесса! — Он обнял ее за талию. — Нас с тобой ждет на улице карета, запряженная парой отличных лошадей.
Конечно, это была всего лишь игра, но она решила ее поддержать.
— А может, нам поехать в театр верхом? Ну, хоть раз? В память о нашей скачке в степях… — Кэролин звонко рассмеялась.
— Милая, думаю, нас с тобой просто не поймут и арестуют, а тогда мы не успеем на спектакль. Лучше поедем цивилизованным способом, ты согласна?
— На все, дорогой.
Только они направились к выходу, как зазвонил телефон. Алекс подошел к аппарату, снял трубку, посмотрел на часы, прошептал что-то. Потом быстро заговорил по-испански. Повесив трубку, он обратил к Кэролин встревоженный взгляд.
— Дорогая, наши планы придется несколько изменить.
— Что случилось? — Кэролин от волнения опустилась в кресло, которое стояло возле стола.
— К нам едут Энрико и Нэнси, мы должны будем их встретить. Как ты на это смотришь?
— Это… это так неожиданно. У них что-то произошло?
Алекс подошел к ней, взял ее руку в свою, и стал гладить. Она взволнованно смотрела на него.
— Не беспокойся, что бы ни случилось, помни, я всегда с тобой.
Не прошло и получаса, как к ним в дом вошла чета Дольче. Нэнси была без ребенка, а жаль, Кэролин так надеялась увидеть племянника. Оба были взволнованы, и Кэрри спокойно предложила им раздеться и пройти, но Нэнси так и осталась в своем кожаном пальто.
— Спасибо, мы не надолго, — сказала она, присаживаясь на краешек кресла.
В сердце Кэролин поднялась паника.
— Пропал папа, — бухнула Нэнси без предисловий и без всяких эмоций в голосе. Она сохраняла каменное выражение лица, ее глаза напоминали две колючие льдинки. — Я хотела, чтобы ты это знала.
Кэролин застыла, затем опомнилась и с трудом спросила:
— Давно он исчез?
— Вот уже сутки как… Он пропал из дома престарелых.
— Почему же ты не позвонила мне раньше? — Лицо Нэнси невольно дрогнуло, и ее взгляд встретился со взглядом сестры.
— Я просто думала, что тебе это больше неинтересно.
Кэролин почувствовала резкую обиду, словно слова Нэнси пронзили ей сердце. Иногда слова ранят не меньше, чем острый нож. Она открыла рот, чтобы сказать что-нибудь такое же обидное, но слова застыли у нее на губах.
— Как ты можешь так думать! Я люблю отца. Так же, как и тебя.
Нэнси поджала губы и еще крепче ухватилась за сумочку.
— Энрико вылетает сегодня вечером, чтобы подключиться к поискам.
— Мы тоже едем, — заявил вдруг Алекс. — Оба… Правда, Кэролин? — Та кивнула в ответ.
— Дайте нам минуту на сборы, и мы можем отправляться вместе.
Вылетели они тем же вечером, спустя два часа после разговора. В течение полета все очень волновались, но к тому времени как вся компания приземлилась, поиски бедняги Коллинза благополучно завершились.
Оказалось, что тот, выйдя из дома престарелых, побрел в сторону ранчо и прошагал двенадцать миль в одной пижаме. Это было невероятно!
Узнав эти новости, Кэролин чуть не расплакалась от радости. Ее всю дорогу одолевали всевозможные жуткие предположения, и она опасалась самого худшего.
— Оказывается, бедный папа всего лишь хотел попасть домой, — прошептала Кэрри, вытирая слезы и пытаясь успокоиться. — Я не могу на него обижаться.
— Никто и не обижается, — успокоил ее Алекс.
Она проглотила комок, подступивший к горлу, и сказала:
— Дело в том, что отец всю свою жизнь провел на ранчо, привык к огромному пространству, свежему воздуху. Конечно, ему захотелось вернуться туда. Он сам принадлежит этой земле.
Дорога тянулась мимо знакомых зеленых пастбищ и лугов, поросших высокой травой, и Кэролин чувствовала в груди сладкую боль. Она любила Кентукки, но ведь это место теперь уже больше не было ее домом.
Во время полета Кэрри слышала, как Алекс и Энрико обсуждают дела на ранчо. Алексу было известно, что Дольче слишком много вложил в это хозяйство. Но все, кто знал положение дел в этой семье, давно предполагали, что продажа владения Коллинзов — дело времени. Кэролин было не очень радостно слышать подобные разговоры.
Когда машина свернула на частную дорогу, ведущую к ранчо, в предутреннем тумане показались едва различимые ограды и строения, возвышающиеся на фоне зеленых лугов. Обе сестры любили лошадей, но Кэролин в последнее время больше всего притягивала земля и старинный, викторианской эпохи дом. Она чувствовала себя здесь связанной с целой исторической эпохой.
Машина еще раз свернула, и показалось старое большое здание. Кэролин выглянула из окна, чтобы лучше разглядеть дом. Она не была здесь только месяц, а казалось, что отсутствовала целый год.
Ее взгляд охватил целую округу, исследуя все по порядку. Ей очень хотелось сразу же увидеть, понять, что изменилось, а что осталось таким же, как было до ее отъезда. Да и вообще, изменилось ли что-нибудь? Ступени крыльца кто-то выкрасил новой краской. К стенам веранды приделали новые опоры для тубероз. Клемент, их смотритель, проделал хорошую работу. Очень здорово, что он им помогал.
Машина остановилась перед воротами, и Кэролин подошла к ступенькам дома даже быстрее, чем Алекс и Энрико успели выйти из машины.
Ее отец был в своей комнате. Он сидел, прикрытый пледом, в кресле, которое было когда-то любимым местом отдыха ее матери, и выглядел таким растерянным, таким маленьким.
— Папа…
Он вздрогнул, обернулся и увидел ее, стоящую в дверях. Его лоб прочертили волнистые морщинки.
— Это ты, моя девочка?
— Да, папа, это я, твоя Кэролин.
— Ох, Кэролин, и где же ты была?
Она бросилась к старику и обняла его с такой силой, что у нее самой заболели руки, крепко сжала его в объятиях и держала так до тех пор, пока не согрела немощное тело.
— О, папа, как я тебя люблю, — сказала она, поцеловав его в лоб. — Как я скучала по тебе.
Затем придвинула стул и села рядом.
— Тогда больше не покидай меня.
В глазах защипало, но девушка сдержанно улыбнулась.
— Давай пока не будем размышлять о грустном, хорошо? Я дома, здесь, и собираюсь у тебя узнать, что именно ты хочешь на завтрак.
— Жареную картошку.
Она моргнула, чтобы смахнуть слезу, твердя себе, что подумает обо всем серьезном завтра, а сегодня, на время, выбросит все из головы и будет жить только тем, что готовит ей каждая последующая минута.
— Хорошо, поняла, — сказала она, проглотив свои слезы. — Картошка так картошка.
Несколько следующих дней прошли для Кэролин быстро. Как чудесно оказаться снова у родного очага! Сидеть в стареньком домике и любоваться на цветы за окном. Подумать только, она отсутствовала здесь всего четыре недели, а кажется, что ее не было целую вечность!
Пока Алекс и Энрико разговаривали с Клементом о ранчо, просматривая бухгалтерские записи и обсуждая новые перспективы, Кэролин сидела с отцом и читала ему, пытаясь хоть чем-то его занять.
Лучи послеполуденного солнца проникали сквозь шторы и тюль, освещая хрустальный подсвечник, отбрасывающий разноцветные брызги на пастельных тонов обои. Она так любила этот дом, его высокие потолки, тяжелые шторы, красного дерева шкафы и кровати. Ей нравилось, что лишь выйдя на крыльцо, можно сразу полюбоваться прекрасным пейзажем и замечательными туберозами, росшими тут не меньше двадцати лет. Как она могла об этом забыть и жить чем-то иным.
Это был ее дом. Он всегда останется ее домом. Даже если она здесь больше никогда не будет жить.
Они гостили на ранчо около недели, и Кэролин знала, что Энрико и Алекс оба вскоре намерены вернуться в Аргентину, да, и не могло быть иначе.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19