Возможно, потому что была глубокая ночь, или потому что Джейн так спокойно уснула вблизи от него, или потому что он знал, что она не может расспрашивать его, загоняя в угол и заставляя раскрыться перед ней, но, какими бы ни были причины, Чарльз не вступал в спор со своими размышлениями. Он дал волю своей фантазии, представив, что она стоит около его кровати, распахивает халат, позволяя ему любоваться своей наготой, а потом сбрасывает халат на пол.
– Ты настоящее чудо! – прошептал бы он.
– Я хочу тебя! – промурлыкала бы она.
– Покажи мне!
Потом она подошла бы к нему чувственной походкой, залитая сюрреалистическим лунным светом, излучая желание, и он заключил бы ее в объятия. Его руки с удовольствием скользнули бы по ее бедрам, его губы коснулись бы слегка влажного треугольника курчавых волос, медленно и нежно поднялись бы по ее животу и приникли бы к сладостному теплу ее грудей. Жилка на ее шее затрепетала бы быстрее, губы раскрылись бы в безмолвном призыве, а кончик языка задрожал бы от страсти и нетерпения. Подняв ее на себя, он почувствовал бы, как сладостно ее бедра охватывают его тело, увидел бы, как она откинула голову назад, и почувствовал бы, что она жаждет ощутить его в своем теле.
Держа ее за бедра, он начал бы древний ритм любви, обещающий обжигающее облегчение во всем теле. Вверх, вниз, до полного блаженства…
– Боже мой! – пробормотал Чарльз, настолько захваченный своим воображением, что вынужден был закрыть глаза, чтобы отогнать обуревавшие его видения. На его лбу выступили капельки пота. От покалывания в паху у него заломило даже в костях. Что он в конце концов делает? Пытается совершенно сойти с ума? Он сделал несколько неглубоких вдохов и выдохов, чтобы восстановить нормальное дыхание. Бред какой-то! Это не просто чувственный, быстропроходящий порыв, а нечто более глубокое, имеющее гораздо большее значение.
Он провел рукой по лицу, чувствуя раздражение, оттого что вызвал в себе такие острые желания. У него не должны рождаться такие мысли; это не те мысли, которые должны быть.
Чарльз отвернулся от нее и пошел к двери на веранду. Он заставил себя стоять под порывами холодного соленого воздуха до тех пор, пока ветер не охладил его тело и не успокоил его возбуждения.
Спустя какое-то время он вернулся в комнату и посмотрел на нее. Она лежала в прежнем положении. Он подумал, стоит ли ему разбудить ее, но решил не тревожить и оставить все как есть. Совершенно искренне он не доверял сам себе и боялся коснуться ее. Кроме того, ей, по-видимому, было хорошо. Дыхание было ровным и глубоким, и Бог знал, как ей был нужен сон.
Он проверил, закрыта ли дверь, ведущая на веранду, и собирался сделать себе еще один коктейль, когда услышал крик Тома.
Чарльз вздрогнул от неожиданного крика и быстро устремился в комнату малыша. Томми стоял в своей кроватке, судорожно сжимая в руках одеяло. Его глаза были широко открыты, и он был готов разразиться громким плачем. Чарльз пригладил волосы мальчика.
– Ну что, тигренок, я думал, что ты спишь…
– Дя-дя… Пло-хой дя-дя… – пролепетал он, заикаясь и протягивая свои ручки к Чарльзу.
– Что, приснился страшный сон, тигренок? – спросил Чарльз, беря его на руки и крепко прижимая к себе.
Томми попытался сказать «Джейн», а у него вышло «Жен».
– Она крепко спит. Я думаю, что нам не стоит будить ее, как ты считаешь? – Том просто посмотрел на него, в его глазах было уже меньше страха. – Как ты относишься к тому, чтобы мы с тобой прогнали прочь плохого дядю? – тихо спросил Чарльз.
Томми засопел и так крепко обнял Чарльза, что у него в горле возник какой-то комок.
Какое-то время он походил по комнате, успокаивая мальчика, но когда попытался положить его в кроватку, Томми вцепился в него и вновь заплакал.
– Ш-ш-ш, все хорошо! – прошептал Чарльз, боясь, что малыш разбудит Джейн. Однако Чарльз не хотел оставлять ребенка одного с его кошмарами. – А что, если мы с тобой найдем уютное местечко, а я расскажу тебе интересную историю? – Чарльз вспомнил, что его бабушка любила рассказывать ему как бы настоящие истории, когда ему было шесть лет. У него бывали ночные кошмары после гибели его родителей в автобусной катастрофе.
Томми теснее прижался к нему. Чарльз проверил Джейн.
Она спала почти в той же позе. Поскольку Джейн расположилась на кушетке, а его кровать была завалена в беспорядке разбросанной одеждой вперемежку с ежедневными отчетами, которые он позднее должен был передать Балтеру, Чарльз пошел с ребенком в комнату Джейн.
В ее спальне он не зажег огня и не снял полностью покрывало с аккуратно застланной кровати. Он просто взбил подушки, растянулся на них и устроил возле себя Тома.
– Я уверен, что ты не знаешь историю про «Маленькую машину, которая все могла».
Том устроился поудобнее, его маленькие ручки крепко держали Чарльза за рубашку. Чарльз не знал, каким образом история про стойкость машины может оказаться полезной, но, поскольку это была единственная история, которую он хорошо запомнил, он думал, что она сделает свое дело. Так как главная задача заключалась в том, чтобы успокоить ребенка и отогнать– от него страшный сон, Олден подумал, что следует применить тот же прием, который он использовал в своей конторе частного сыска.
Он обнял Тома и начал рассказывать историю про детей, которую он когда-то слышал от своей бабушки. Она говорила ему, что ребенок живет в чудесном мире фантазий. «Когда у тебя будут собственные дети, Чарльз, рассказывай им как можно больше фантастических историй».
Его собственные дети! Он старался не обращать внимания на медленно возникавший в его сознании образ. Понятие «иметь детей» противоречило клятве, данной им самому себе несколько лет тому назад: не делать таких вещей, за которые приходится платить слишком высокую цену.
Понятие «иметь собственных детей» приобрело новую форму. Он зажмурился, но картина не исчезала.
В закрытом уголке его души стоял образ Джейн, она разбила одну из клятв, которые он дал себе в трудную минуту. Она будет носить под сердцем его ребенка!
* * *
Было далеко за полночь, когда Джейн появилась в дверях своей спальни, хлопая глазами от удивления при виде открывшейся перед ней картины. Мужчина и мальчик спали на ее кровати! Она почувствовала себя немного Златовлаской из сказки, только друзья-медведи пришли теперь к ней в дом.
Она вошла в комнату, раздумывая, как бы высвободить Томми из объятий Чарльза так, чтобы не разбудить их обоих. Остановившись на мгновение, не отрывая глаз от спящих, она почувствовала, что глаза у нее повлажнели: эта сцена глубоко тронула ее.
Томми свернулся калачиком около Чарльза, как если бы тот олицетворял собой защиту от всех зол в мире. А Чарльз держал его так, как если бы быть крепостью для него было таким же естественным, как дыхание. Он обнимал ребенка не сильно, но надежно. Любой, включая и Джека, кто попытался бы коснуться его, должен был бы иметь дело с Чарльзом.
Она вспомнила реакцию Тома на пляже, когда она увидела Джека. Ребенку передался ее страх, и он сразу почувствовал недоброе. Но никогда Томми не опасался Чарльза. Возможно, была небольшая неуверенность вначале, как естественная настороженность любого ребенка к незнакомому человеку, но ничего похожего на тот ужас, который вселил в него Джек.
Всего несколько минут назад она проснулась на кушетке от головной боли. Все ее тело затекло, и ей было холодно. Она села и растерла ноги, раздумывая над тем, что ей хотелось бы сказать Чарльзу.
Она хотела принять аспирин от головной боли. Но в тот момент, когда она увидела Чарльза и Тома, она забыла и про аспирин, и про головную боль.
Джейн тихонько подошла к кровати. Ей было интересно, звонил ли Джо Балтер и почему Чарльз и Томми спят в ее постели.
Она посмотрела на свою левую руку. Хотя кольцо и было настоящим, то, что оно олицетворяло, реальным не было. Она и Чарльз представлялись супругами, и все трое казались счастливой семьей на отдыхе. Однако за исключением Джека, бриллиантов в золотом кольце, все остальное было миражом. Подделка.
Фальшивка.
Тогда почему сцена перед ее глазами – Чарльз и Томми – выглядит столь явно реальной? Она поискала на прикроватном столике пузырек с аспирином, нашла его и сунула в карман халата.
Взглянув еще раз на спящих, она решила провести остаток ночи на кушетке и нагнулась, чтобы поднять с пола пикейное покрывало, которое Чарльз уронил на пол.
– Джейн? – спросил он хриплым от сна голосом. Он пошевелился и потянул к ней руку. Его пальцы коснулись ее халата, и рука скользнула вверх по ее бедру. Она застыла от этого неожиданного жеста, но была уверена, что его прикосновение было скорее случайным, чем намеренным. Наверное, он был в полусне.
– Простите, – прошептала она, не двигаясь. – Я не хотела будить вас.
– Томми приснился страшный сон. Тревожить вас я не хотел. С вами все о'кей? – Он погладил ее по заду, а потом его рука скользнула по ее бедру, когда она выпрямилась. Конец покрывала был у нее в руке, но большая его часть лежала еще на полу. На какое-то мгновение ей захотелось так же, как Том, свернуться калачиком возле Чарльза.
– Я чувствую себя хорошо, только немножко болит голова. Мы поговорим утром, – сказала она, кашлянув.
– Я сейчас уйду, и вы сможете лечь.
– Я могу спать на кушетке.
– Не глупите! – сказал он и добавил тихо: – Когда я спал здесь, мне приснились вы. – В его голосе прозвучало волнение. Она подумала, что если бы его сон продолжался, то сейчас он был бы с ней. Он посмотрел на Тома. – Как вы думаете, можно ли отнести Томми в его кроватку, не разбудив?
Она ничего не ответила, думая над его словами о том, что он видел ее во сне. Его рука продолжала оставаться на ее бедре, все больше приводя ее в смятение.
– Джейн! Вы вполне проснулись?
– О да, конечно! Как раз я думаю о том, как лучше сделать это.
– Зайдите с другой стороны, а я попытаюсь выскользнуть с этой стороны так, чтобы вы смогли обнять его.
Она сделала, как он сказал. Чарльз попытался приподняться, сесть и освободить свою руку, обнимавшую ребенка. Джейн села на край кровати и наклонилась к ним. Она медленно подвела одну руку под маленькое тельце, а другую руку попыталась просунуть между грудью малыша и боком Чарльза.
– Осторожнее, – прошептал он. – По-моему, его пальчики все еще крепко держат мою рубашку.
Вы можете немножко подвинуться? – прошептала она. Он отодвинулся, и она глубже просунула свою руку, отыскивая пальчики Тома, сжимавшие его рубашку. Вместо этого ее рука ощутила голый живот Чарльза. Она замерла и тут же поняла, что ей следовало не придавать этому никакого значения и сделать вид, что не знает, где ее пальцы.
Он глубоко вздохнул, отчего мышцы его живота подтянулись, а ее рука непроизвольно скользнула ниже его пупка.
– Не шевелитесь! – сказал он срывающимся голосом.
– У меня получилось это не нарочно!
– Слава Богу!
Она внимательно посмотрела на него и подумала, что никогда он не выглядел таким неприступным. В то же время она почувствовала, что он старается скользнуть вниз, чтобы ее рука оказалась выше. То ли из-за того, что она неправильно рассчитала, где находится ее рука, то ли потому, что она думала только о глухих ударах своего сердца, она передвинула свою руку не в том направлении. Единственно, на что натолкнулась ее рука – была расстегнутая пуговица джинсов…
– Черт возьми, Джейн, что вы пытаетесь сделать! – Это определенно прозвучало не вопросом.
– Я просто стараюсь вытащить… Казалось, что он перестал дышать.
Потом второй смысл сказанного ею вдруг дошел до нее.
– Я не имела в виду…
– Убедите в этом мое тело! Господи… – Он вздохнул так, что защемило в сердце. Потом быстрым движением изменил положение тела, оказавшись между ней и Томом. Схватил ее за руку, а другой своей рукой осторожно разжал пальчики ребенка и освободил свою рубашку. Она обхватила Тома, качая и успокаивая его. Он открыл полусонные глазки, повел ими по сторонам, потом закрыл их и продолжал спать.
Чарльз спустил ноги с кровати и встал. Его джинсы были действительно расстегнуты, так же как и его рубашка. Не глядя на Джейн, он стал искать ногами на полу свои кеды.
Она не хотела, чтобы он злился. Кроме того, она хотела переговорить с ним еще кое о чем.
– Не уходите, – прошептала она.
Он резко вздернул голову, уставившись на нее, и она знала, что он совершенно не ожидал услышать от нее такого.
– Дайте мне уложить ребенка, и я сразу же вернусь назад.
Через некоторое время она вернулась, отмахнувшись от робких сомнений, что ее предыдущая фраза не была слишком разумной. Но ведь нужно принять во внимание и то обстоятельство, что она всегда теряла присутствие духа, оставаясь просто наедине с ним.
Когда она вошла, он сидел, развалившись в кресле, далеко от кровати. Лампа у изголовья была включена, но ее свет не смягчил его настроения.
Он выглядел недовольным, взъерошенным и настороженным. Рубашка была еще расстегнута. Она поймала себя на том, что ее взгляд скользнул вниз, к уже застегнутой пуговице на джинсах. У нее возникло странное ощущение, что Чарльз Олден считал необходимым быть осторожным с нею. Это озадачило ее, но в то же время придало ей храбрости. – Понимаете, я не касалась вас, нет, почти дотронулась до вас, ненамеренно.
– Я иду спать, – сказал он, рывком поднимаясь с кресла.
– Нет, пожалуйста, подождите! – Она оправила складки своего халата. – Вы не верите мне!
– Я верю вам.
– Нет, вы не верите! Вы считаете, что я соблазнительница или делаю вид, что не понимаю происходящего.
– Джейн, ради Бога!..
– Разве не поэтому вы злитесь? – сказала она, сделав по направлению к нему один шаг.
Чарльз глубоко вздохнул и тихо сказал:
– Вы не принадлежите к типу скромных женщин. Вы слишком открыты в своих эмоциях.
– Это открытие вы наверняка сделали сегодня днем на пляже во время моей истерии, – проговорила она серьезно, наклоняя свою голову. Надо сказать ему, просто сказать, что хотела покончить с этим!
Чарльз взял ее за подбородок и заставил посмотреть ему в лицо.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32