М-да, что тут скажешь – джинсы, свитер, какая-то дурацкая кепка, закрывающая пол-лица. Черт знает что! А ведь, наверное, она хороша собой. Но вот этот ее вид – как рабочий в униформе, честное слово. Похоже, Палома Гиллби не очень-то придирчиво относится к своему персоналу, если доверила галерею такому созданию.
Наконец девица пригласила его войти.
– Сейчас я разберусь с этими решетками, – пообещала она, – и займусь вами.
– Честно говоря, я хотел бы увидеть хозяйку галереи.
– А я не могу вам помочь?
– Боюсь, что нет, – пожал плечами Антонио.
Девушка явно занервничала. Она испуганно взглянула на молодого человека, и тот заметил, что вся она как-то подобралась.
– Да, я должна была догадаться. Вот глупая! Но дело в том, что я думала… то есть, она думала… В общем, как раз сейчас ее здесь нет, – наконец выдавила из себя девушка.
– Но вы можете сказать мне, когда она подойдет? – терпеливо спросил Антонио.
– Н-ну… даже не знаю. Но я ей передам все, что нужно.
– Будьте любезны, скажите, что заходил Антонио Торрес-Кеведо.
Девушка побелела как полотно.
– Кто вы?!
– Антонио Торрес-Кеведо. Мы еще незнакомы, но я полагаю, что…
– Подождите. Так вы не судебный исполнитель?
– Нет, – ответил Антонио, бросив мимолетный взгляд на свой безупречно сшитый костюм. – Кажется, нет.
– Вы уверены? – задала она глупейший вопрос.
– Кому, как не мне, быть в этом уверенным, – резонно возразил Антонио.
– Конечно. – Девушка рассеянно кивнула. – Конечно, вы правы. Вы ведь испанец, не так ли? Теперь я заметила наш акцент. Надо сказать, вы очень хорошо говорите по-английски, поэтому я не сразу поняла, что…
– Да, и я горжусь тем, что говорю на других языках почти так же хорошо, как на родном, – перебив ее, отчеканил Антонио. – А теперь будьте любезны назвать мне ваше имя.
– Мое имя?.. Я Палома Гиллби.
– Вы? – Он не смог скрыть изумления, как ни пытался.
– Ну да? А что в этом такого?
– Позвольте, но минуту назад вы сообщили, что ее здесь нет!
– В самом деле? Что ж, я, видимо, не совсем вас поняла.
Антонио в недоумении уставился на девушку, теряясь в догадках: то ли она чертовски плохо себя чувствует, то ли у нее не все дома. Тем временем девица сняла кепку, и по плечам рассыпались непослушные кудри – иссиня-черные. Совсем как у ее сестры Марии Кончиты.
Итак, перед ним стояла его предполагаемая жена. Антонио прерывисто вздохнул.
– Мы встречались раньше? – спросила Палома, встревоженно глядя на него.
– Не думаю. А что?
– Просто ваше лицо кажется мне знакомым.
– Нет, вы ошибаетесь. Я вижу вас в первый раз, – заверил ее Антонио, думая, что ни при каких обстоятельствах не допустил бы второй встречи.
– Ладно. Я приготовлю кофе.
Палома прошла в глубь галереи, досадуя, что так глупо повела себя, несмотря на все сонеты Марии Кончиты. Несколько дней назад сестра позвонила ей и предложила небольшую авантюру. Этот роскошный мужчина подыскивал себе жену, и Мария Кончита посоветовала ему взглянуть на Палому. «Подыграй ему. Думаю, ты от души повеселишься», – сказала ей сестра.
Правда, Палома почти убедила себя в том, что Антонио Торрес-Кеведо не захочет с ней встретиться. А кроме того, ее совсем замучили проклятые кредиторы. Так что все, что не касалось долгов и неоплаченных счетов, ее совершенно не волновало.
Среди знатоков старой европейской живописи Палома не знала себе равных, это признавали все. Ее слово было решающим, ее мнение – непререкаемым. Беда в том, что она не сумела направить свой талант в нужное русло, и долги росли с катастрофической скоростью…
Аромат свежесваренного кофе вернул девушку к реальности. Только бы этот человек не заметил, что она встревожена их встречей. Когда он появился здесь, что-то всколыхнулось в ее памяти. Ведь где-то же она его видела! Вспомнить бы, где именно.
– Так зачем вы желали меня видеть, сеньор Торрес-Кеведо?
– Неужели мое имя ничего вам не говорит?
– А должно? – улыбнулась Палома.
– Я знаком с вашей сестрой Марией Кончитой. Думаю, она рассказывала нам обо мне. Разве нет?
– Не забывайте, мы выросли вдали друг от друга, да и теперь не слишком часто встречаемся. Кстати, как у нее дела? – небрежно поинтересовалась Палома.
– Как обычно. Прекрасная, но легкомысленная светская бабочка. Я обещал ей заглянуть к вам, раз уж все равно буду в Лос-Анджелесе. Если не возражаете, мы могли бы провести вечер вместе. Например, сходить в театр, а потом поужинать где-нибудь.
– Что ж, с удовольствием. Сегодня в Голливудском летнем театре как раз выступают солисты труппы «Ла Скала», но попасть на концерт невозможно. Да и билеты слишком дорогие.
– Ну, это не проблема, – небрежно бросил Антонио.
– Хотите сказать, что можете запросто достать билет на этот спектакль? – В ее глазах появилось мечтательное выражение.
– Видите ли, для меня невозможного мало, – хмыкнул он. – Предоставьте это мне. Итак, ровно в семь я заеду за вами.
– Прекрасно. Если что, мы можем пойти куда-нибудь еще.
– Сегодня вечером мы с нами будем наслаждаться ариями из классических опер к самом лучшем их исполнении, – твердо сказал Антонио. – До встречи.
– До встречи, – эхом откликнулась Палома.
В дверях он внезапно остановился, словно в голову ему пришла какая-то важная мысль, и снова подошел к девушке.
– Кстати, я убежден, что всегда нужно совмещать приятное с полезным. Взгляните на эту вещь. Не могли бы вы оценить ее?
Антонио достал из кейса нечто плоское аккуратно завернутое в бумагу. Он развернул ее, и взору Паломы предстал небольшой натюрморт. Прелестное изображение плетеной корзины с лежащими и ней тонкими стеклянными стаканами и цветущей апельсиновой веткой рядом. Палома осторожно взяла картину и положила на залитый ослепительным солнечным светом столик.
– Один мой друг, который занимается такими вещицами, – небрежно начал Антонио, – полагает, что это неизвестное творение Переды.
– Переды? – переспросила Палома, не отводя глаз от натюрморта. – Вряд ли… Скорее, это вещь принадлежит руке другого испанского мастера того же времени.
– Вы уверены? Мой друг неплохо разбирается в живописи.
– Вполне возможно. Но, видите ли, живописцы этого периода…
Она уже не могла остановиться. Звучные, но малопонятные Антонио термины так и лились, но он не спешил прерывать Палому. Пожалуй, она со странностями, но, по крайней мере, в одном он не ошибся: профессионализма и образованности ей не занимать. Лежащий перед ней натюрморт действительно не был выполнен Антонио Передой. И она тотчас же определила это…
Его восхищение ею усилилось, когда Палома назвала имя предполагаемого автора натюрморта.
– Конечно, было бы слишком смело говорить такое без надлежащего исследования, но я почти уверена, что это работа Сурбарана.
Антонио выжидательно посмотрел на нее, и девушка продолжила:
– Меня не удивляет, что ваш друг не смог распознать этого. Дело в том, что я специально занималась историей испанской живописи, что, учитывая мое происхождение, вряд ли покажется вам странным.
Антонио поразился перемене, произошедшей с ней. На месте неуклюжей девчонки, столкнувшейся с ним несколько минут назад у дверей галереи, внезапно оказалась спокойная, уверенная и полная достоинства молодая женщина. Что ж, это могло бы ему понравиться. А вот того, что она говорит с ним менторским тоном, как всезнающий специалист с ничего не понимающим дилетантом, вынести он не мог.
– Вы не могли бы обосновать свое мнение? – поинтересовался Антонио ледяным тоном.
– Все во мне говорит, что это Сурбаран.
– Надо полагать, вы имеете в виду женскую интуицию? – спросил он не без ехидства.
– Разумеется, нет. Ее просто не существует. Странно, я думала, что мужчинам-то этого не надо объяснять. Все мои ощущения основаны на знании и опыте.
– Ну, это то же самое.
Ее глаза вспыхнули недобрым огнем.
– Сеньор Не-Помню-Вашего-Имени! Если вы пришли сюда чтобы оскорблять, то зря потратили время…
– Ну хорошо, хорошо, – остановил ее Антонио. – Вы меня убедили.
– Я не нуждаюсь в нашей снисходительности! – вдруг выкрикнула Палома.
Резкий ответ так и просился на язык, но Антонио удалось сдержаться. Хладнокровие превыше всего. Хладнокровие – вот залог успеха. Странно, и как это ей удалось вывести его из себя всего за несколько минут?
– Простите меня, – с усилием произнес он. – Я не хотел уличить вас в непрофессионализме.
– Спасибо и на этом, – усмехнулась она, успокаиваясь. – Хотя на вашем месте вам следовало бы поблагодарить меня. Как ни хорош Антонио Переда, ему далеко до Франсиско Сурбарана. – Палома с сожалением протянула ему натюрморт. – О такой вещи можно только мечтать. Будь этот натюрморт моим, ни за что не рассталась бы с ним. Вернетесь в Мадрид, зайдите к вашему другу и попросите его повнимательнее взглянуть на картину. Только не верьте ни…
– Я заеду за вами в семь, – сказал Антонио, пряча улыбку.
2
Ровно в семь Палома сидела в галерее и нетерпеливо посматривала в окно. На улице свирепствовал ливень, и тяжелые капли гулко барабанили по стеклу. Девушка уже успела заехать домой и переодеться и без промедления вернулась в галерею. Почему-то ей не хотелось заставлять Антонио ждать. Однако сам он, похоже, не очень-то торопился. Пять минут восьмого. Десять…
Ровно в четверть восьмого Палома вскочила со стула, пробормотала нечто невразумительное и выбежала на улицу. Слава Богу, ливень прекратился, словно его и не было. Скорее домой!
В этот момент раздался скрип тормозов, и девушка в испуге отшатнулась от такси, остановившегося перед ней. Дверца открылась, и Антонио жестом пригласил Палому сесть в машину. Что она и сделала не без тайного торжества. Все-таки приехал!
– Прошу прощения за опоздание, – проворковал Антонио. – Ужасные пробки на дорогах, – комично вздохнул он и деловито добавил: – Впрочем, спектакль начинается в восемь, так что мы все равно не опоздаем.
– Хотите сказать, что достали билеты? – Глаза Паломы расширились от удивления.
– А вы сомневались? – улыбнулся он. – Между прочим, это оказалось вовсе не трудно, можете мне поверить.
– Не скрою, я потрясена, – склонила голову девушка. Определенно, у него неплохие связи, отметила она про себя. Очень неплохие.
Они спустились по ступеням амфитеатра, устроенного на склоне каньона, и Антонио уверенно повел ее прямо к сцене.
– Первый ряд? – проговорила она, еще более потрясенная.
– Рад, что вы довольны, – лукаво улыбнулся Антонио. – Наслаждайтесь.
Оркестранты заняли свои места, и Палома, казалось, перестала замечать все, кроме происходящего на сцене. Антонио же умудрялся смотреть не только на исполнителей, но и на свою спутницу, тем более что сейчас она нравилась ему значительно больше, чем утром. Однако красивой ее все-таки не назовешь, решил он. Да, высокая. Да, стройная. Но все-таки чуточку более худая, чем ему бы хотелось. Однако элегантная… Точнее, могла бы быть таковой, если бы лучше следила за своей внешностью. Только, похоже, этого-то как раз Палома и не делала.
Взгляд Антонио задержался на ее платье. Ничего, но и только. Глубокий серый цвет был великолепен, но совершенно не шел к ее черным волосам. Да и что это у нее на шее? Тонкая серебряная цепочка? Никогда! Женщинам ее типа нужно носить золото. Крупные, заметные золотые украшения – только они подошли бы к мощной жизненной энергии этой девушки…
Бурные аплодисменты возвестили об окончании концерта, который понравился обоим.
– Что ж, а теперь самое время поужинать, Я знаю прелестный ресторанчик с отменной кухней. Заедем? – предложил Антонио.
Они сели в такси и через десять минут были на месте. Палома, всю сознательную жизнь прожившая в Лос-Анджелесе, никогда не слышала об этом ресторане и еще раз подивилась необыкновенным способностям своего спутника. Они расположились за уютным столиком, и Антонио раскрыл перед ней меню.
– Наверное, мне надо было бы спросить, нравится ли вам французская кухня, – улыбнулся он.
Палома была удивлена, что Антонио не предложил ей отведать испанских блюд. Впрочем, удивлять, похоже, было его любимым занятием. Что ж, она примет правила игры.
– Французская кухня нравится мне ничуть не меньше испанской, – заметила она на чистейшем французском.
Антонио приподнял брови.
– Ах да, ведь вам не чужд космополитизм. С вашей профессией трудно этого избежать!
– Конечно. – Она лучезарно улыбнулась своему спутнику и погрузилась в изучение меню.
Что ж, Антонио не преувеличивал. Еда и впрямь оказалась отменной, и, надо отдать им должное, вино и десерт, которые он ей порекомендовал, тоже были выше всяческих похвал.
Уютный полумрак ресторана настраивал на лирический лад. Напряжение первой встречи потихоньку уступало место жгучему интересу, и Палома незаметно принялась разглядывать Антонио.
Что ж, выглядел он безупречно. Десять из десяти. Умное, благородное, спокойное лицо. Пожалуй, чуть хищный профиль. Жесткая линия рта. Короткие темные волосы – интересно, какие они на ощупь? И удивительные глаза, такие темные, что можно было бы принять их за черные, если бы не загоравшиеся в них время от времени лукавые светлые искорки. Это случалось, когда он улыбался одними глазами, губы же оставались неподвижны. Эта улыбка, подумала Палома, наверняка свела с ума не один десяток женщин, А иногда, наоборот, на лице его сияла широкая улыбка, но глаза под темными дугами бровей оставались серьезными и даже суровыми.
Все это придавало его облику некую таинственность. А Палома Гиллби любила разгадывать тайны и считала, что это у нее неплохо получается. Слава Богу, что Мария Кончита предупредила ее о намерениях испанца. А то, не приведи Бог, растаяла бы под этим теплым, внимательным взглядом. Кстати, подумала Палома, самое время послушать, что он скажет о цели своего визита.
– Что привело вас в Лос-Анджелес? – невинно поинтересовалась она. – Дела?
Если вопрос и показался Антонио подозрительным, он умело скрыл это.
– Не только. Я хочу навести справки о якобы существующих американских родственниках Натали Дюкло, невесты моего кузена Эрнеста.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19