Установка сантехники, советую всем 
А  Б  В  Г  Д  Е  Ж  З  И  Й  К  Л  М  Н  О  П  Р  С  Т  У  Ф  Х  Ц  Ч  Ш  Щ  Э  Ю  Я  AZ

 


Ревельские власти оказались в сложном положении и предприняли экстренные меры для исправления положения. Тем более что из Петербурга приходили грозные послания с требованием ускорить дело и предупреждениями о «жестокой ответственности за нерадение». «Сие все старайтесь исправить в таком поспешании, — писал посвященный в тайну генерал-адмирал флота граф Федор Матвеевич Апраксин, — чтобы вам убежать от его императорского величества жестокаго гнева… А ежели (от чего Боже сохрани) вашею неповоротливостью от вояжа своего они остановятся, то можете понести немалое ответство…» Вильстеру было велено выехать в Рогервик и «…под тем образом, чтоб при Ревеле никто об вас не ведал, також и по прибытии туда содержите себя (пока оные фрегаты прибудут) инкогнито, чтоб и там об вас никто не ведал, понеже ежели при таком продолжении кто сведает, то немалая будет опасность о вашей комиссии». Вильстер не поехал в Рогервик, а остался в Ревельской гавани на «Декронделивде» наблюдать за ходом ремонта. В объяснительном донесении Апраксину (1 февраля 1724 г.) он писал, что «… неотлучно на корабле из каюты не выхожу и содержусь почти под мягким арестом, и выходу имею только когда уже темнота ночная настоит и меня б никто не видал. Токмо я человек не таков, чтоб мне дело поверенное оставить и не смотреть; ныне я сам вижу, что и при мне работою зело мешкотно отправляются, а ежели бы мне быть в Рогервике наипаче бы мешкота явилась».
Однако кораблям так и не пришлось выйти в море. Еще 21 января при килевании «Амстердам-Галей» перевернулся, в открытые пушечные порты хлынула вода, и фрегат затонул, причем «…в палубах погибло 16 человек матросов, не успевших выбежать наверх».
Все, что произошло в дальнейшем, вполне характерно для русской жизни. Из Петербурга поступило распоряжение главному командиру Ревельского порта готовить новые суда и выйти в море «как возможно наискорее, понеже медленность их ни на коим ином так жестоко не взыщется как на вас». Было повелено, чтоб фрегаты были обшиты «досками с шерстью», то есть коровьими шкурами, которые предохраняли днища судов от моллюсков в южных морях. Но шкур на ревельских складах не нашлось, так же как и досок и гвоздей, которые необходимо было выписывать из Санкт-Петербурга.
Началась переписка о поставках. Обстановка в Ревеле накалялась, все висело на волоске, в том числе и судьбы конкретных руководителей. Брань, угрозы, препирательства, угрозы ареста и взаимные упреки сыпались, как из рога изобилия, когда 4 февраля 1724 года Вильстеру было направлено письмо Апраксина, в котором сообщалось, что «его императорское величество указал намеренную вашу экспедицию удержать до другаго благополучнаго времени» и ему предписывалось ехать в Петербург.
Так неожиданно закончилась история, связанная с организацией экспедиции на Мадагаскар. Многие вопросы так и остаются невыясненными до сих пор. Один из них — вопрос о внезапной отмене плавания. Что изменилось в Петербурге к февралю 1724 года? Может быть, в столице пришли к выводу о технической невозможности организации плавания в нужные сроки или на основе новых полученных данных убедились в бесперспективности попыток найти опору на Мадагаскаре в лице пиратов? Или возможность раскрытия тайны Петра и дипломатические осложнения с морскими державами, вызванные подобными разоблачениями, повлияли на решение императора?
Так или иначе, но плавание было отменено. В скором времени Петр I скончался, унеся с собой тайну секретной экспедиции.

ГЛАВА 3. МОРСКОЙ РАЗБОЙ И МИРОВАЯ ПОЛИТИКА
Тордесильясский договор и «закрытое море»
Вторая половина XV в. ознаменовалась в истории мировой цивилизации грандиозными свершениями. Наступила эпоха Великих географических открытий. В поисках богатств. «Индий» — вожделенной цели правителей Европы — были обнаружены морские пути в Америку и вокруг Африки. Успешные плавания Диегу Кана, Бартоломеу Диаша, Христофора Колумба и Васко да Гамы определили на весь XVI в., какие державы будут первенствовать в открытиях. Ими оказались мощные морские королевства Пиренейского полуострова — Португалия и Испания. Правящие круги этих стран пытались разрешить вопрос — как разделить открываемые земли, о которых никто в Европе определенного представления не имел. Испанские и португальские власти столкнулись с серьезнейшей проблемой: не был отрегулирован механизм закрепления вновь открываемых территорий. Первооткрывателями вполне могли объявить себя конкуренты, которые в недалеком будущем неминуемо должны были появиться, и обе стороны действовали решительно и жестко, торопясь закрепить за собой новые владения.
Вторая половина XV в. прошла в остром соперничестве двух корон. Предъявляя друг другу взаимные претензии — в их числе владение Канарскими островами, право плавания в атлантических водах, — державы шли на любые меры, чтобы избавиться от потенциальных конкурентов. При посредничестве папы римского, выступавшего в роли арбитра споров, была проведена демаркационная линия, так называемый «папский меридиан», распределившая территориальные рубежи между Португалией и Испанией (буллы папы Александра VI 4.05 и 23.09.1493) . Это предотвратило возможную войну, но не решило всех проблем. Открытия продолжались, и стороны вновь были недовольны. Наконец в 1494 году в пограничном испанском городе Тордесильясе состоялись испано-португальские переговоры. Они завершились однозначным волевым решением: отныне моря переставали быть открытыми для других европейских держав — за королями Португалии и Испании признавались исключительные права на владение всеми внеевропейскими морскими пространствами. С этой целью проводилась новая демаркационная линия в 370 лигах (свыше 2 тыс. км) к западу от островов Зеленого Мыса. Земной шар разделялся на две половины — все, что располагалось к западу от линии, принадлежало Испании, к востоку — Португалии.
Логика подобного решения вполне объяснима, если вспомнить слова португальского короля Жоау III, сказанные через несколько десятков лет после Тордесильяса: «Моря, в которых должны и могут плавать все, это моря, которые всегда были известны и являются общими; те моря, которые никогда не были известны и не считались пригодными для мореплавания и были открыты иеной столь значительных усилий с нашей стороны, должны быть исключены из общего правила. Раз и навсегда!»
Тордесильясский договор
7 июня 1494 г.
«Высокие договаривающиеся стороны… условились и согласились во избежание сомнений и споров относительно островов и земель, уже открытых, или тех, которые будут открыты в море-океане, чтобы была проведена прямая линия от полюса до полюса… и чтобы все, что уже открыто или будет открыто королем Португалии или его кораблями, будь то острова или материки к востоку от этой линии и внутри ее на севере и на юге, принадлежало названному сеньору королю Португалии и его преемникам на веки вечные и чтобы все острова и материки, как открытые, так и те, что будут открыты королем и королевой Кастилии и Арагона или их кораблями к западу от названной линии, на севере и на юге принадлежало означенным сеньорам королю и королеве и их преемникам на веки вечные.
…Далее: высокие договаривающиеся стороны заверяют через своих представителей, что отныне и впредь не будут они отправлять никаких кораблей — названные король и королева Кастилии и Арагона — в моря, что находятся к востоку от названной линии и принадлежащие королю Португалии, а король Португалии — в моря по другую сторону линии к западу от нее, которые считаются принадлежащими королю и королеве Кастилии…»
Франциск I и концепция «открытого моря»
Заключение испано-португальского договора заложило мину замедленного действия под международные отношения в Европе. Другие державы не могли согласиться с решениями в Тордесильясе. Не прошло и нескольких лет, как доктрина «закрытых морей» зашаталась под натиском новых государств, заявляющих о своих претензиях на владение новыми землями.
Первыми нанесли удар англичане. В год заключения Тордесильясского договора бристольские купцы Роберт Торн и Хью Эллиот добрались до острова, впоследствии названного Ньюфаундлендом. Плавания Джона Кабота и его сына Себастьяна, искавших Северо-западный проход в Индию и Китай, продолжили серию английских попыток проникновения в Атлантику.
Однако лидером в пересмотре доктрины «закрытых морей» выступило Французское королевство.
В 1515 году на французский престол под именем Франциска 1 взошел 16-летний герцог Ангулемский, двоюродный племянник умершего короля Людовика XII. Гордясь своим рыцарем-королем, французское дворянство называло его «первый дворянин Франции». Молодой, энергичный и ловкий честолюбец, Франциск I был полон политических амбиций и начал действовать решительно и бесцеремонно, сочетая в своей политике доблесть и рыцарскую честь со всеми недостатками эпохи. Несмотря на свою репутацию короля-любовника, гоняющегося за наслаждениями, любящего роскошь и помпезность, и короля — покровителя искусств, Франциск I был прагматиком до мозга костей. Начало его правления ознаменовано широкомасштабными действиями, сразу поставившими его в число могущественнейших владык. Первый успех не замедлил прийти в Италии, где французские войска, преодолев Альпы, разгромили непобедимых швейцарцев у Мариньяно. Положение французской короны в Италии упрочилось, и Франциск I приступил к осуществлению другого, совершенно титанического проекта — организации крестового похода против Османской империи. Параллельно с действиями на востоке в широкие планы короля входило и закрепление на западе — в Атлантике, там, где властвовали португальцы и испанцы. Но в 1519 году в планы короля вмешались непредвиденные обстоятельства. После избрания императором Священной Римской империи испанского короля Карла I политика Франциска I сфокусировалась на проблеме сохранения национального суверенитета Франции. Под угрозой создания антифранцузского союза в составе Испании, Империи и Англии Франциск I мобилизовал все силы на защиту страны. Одним из направлений стало осуществление широкой морской политики, борьба за «открытые моря». «Солнце светит для меня также, как и для других, — заявил монарх, — и я хотел бы видеть тот пункт в завещании Адама, в силу которого Новый Свет должен быть разделен между моими братьями, королями Испании и Португалии, а я должен быть лишен своей доли наследства».
Французские корсары
Взгляды короля на суть проблемы в полной степени разделяли французские торгово-финансовые круги, купцы и моряки. Бессмысленность и, гибельность «закрытого моря» для торговли, потеря колоссальных прибылей, конкурентная борьба толкали на борьбу с испанской и португальской морской монополией.
Французские моряки-корсары стали той силой, чьими руками должна была быть разрушена стена «закрытого моря». Собственно говоря, корсары Руана, Ла Рошели, Нанта, Онфлера, Дьеппа действовали в этом направлении уже задолго до исторических слов, произнесенных Франциском I. Теперь они получили неофициальное подтверждение своих «полномочий», но остались, как всегда, самостоятельными и не желали, чтобы ими командовали.
Корсарство процветало у Атлантического побережья Франции долгие годы. Беспрерывные военные конфликты, с помощью которых французские короли решали проблемы объединения государства, не оставляли корсаров без работы, а огромные прибыли, приносимые в приморские казначейства, торговые дома и арматорам, с лихвой компенсировали затраты на снаряжение судов. Проходить у берегов было небезопасно. Так, в 1496 году некий Робер Дюфур захватил два судна, проходивших у Бордо. В 1513 году дьеппские корсары взяли амстердамское судно и привели его в Онфлер. В 1514 году были перехвачены два фламандских судна (27.05), а в 1515-м — еще три (23.02).
В качестве реальных действующих лиц в событиях, Происходящих у берегов Франции, упоминаются дьеппские корсары Тома Обер и Николя дю Жарден. Дело не ограничивалось европейскими морями. Достаточно вспомнить то, что произошло с адмиралом Христофором Колумбом во время его третьего путешествия. Вот как описывал события Бартоломе Лас Касас.
«Итак, наш первый адмирал вышел… из гавани Сан-Лукар де Баррамеда в среду, 30 мая 1498 года, с намерением открыть новую землю, доныне еще не открытую, имея шесть кораблей, достаточно утомленный своим (прежним) путешествием, ибо «когда я отправился из Индии, — говорил он, — моя кручина возросла вдвое», а так как в то время разразилась война с Францией , то ведомо было, что французская флотилия подстерегает у мыса Сан-Висенте адмирала, желая захватить его в плен. Поэтому, желая избежать опасности, он сделал крюк и направился прямо к острову Мадера.
7 июня он прибыл на остров Пуэрто-Санто, где задержался, чтобы взять воду, дрова и припасы, и там отслужил мессу. Остров застал он охваченным тревогой. Все было поднято на ноги, вывозилось имущество, угонялся скот — жители опасались прихода французов.
8 ту же ночь он отправился к острову Мадера и прибыл к его берегам в следуюшее воскресенье, 10 июня…
…В субботу, 16 июня, покинул он остров Мадера и в следующий вторник прибыл на остров Гомера. Здесь застал он французский корсарский корабль, который сопровождало еще одно французское судно, и два корабля, захваченные у кастильцев.
Когда французский корсар заметил, что к нему приближаются шесть кораблей адмирала, он снялся с якоря и, оставив одно из захваченных в плен судов, обратился в бегство, уводя с собой второй кастильский корабль. За оставленным судном корсар выслал корабль, а затем, когда увидел, что шесть испанских кораблей идут к полоненному судну, чтобы отбить его, он призвал на помощь шесть французских кораблей, которые стояли на страже, и, силой загнав экипаж кастильскою судна в трюм, увел этот корабль с собой».
Имя этого француза, деятельность которого оказалась занесенной на страницы эпопеи открытия Америки, осталось неизвестным.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63


А-П

П-Я