Она была напряжена до предела, ей было душно в закрытой карете, чему, конечно, способствовала застегнутая под горло накидка. А, кроме того, Себастьян всю дорогу внимательно глядел на нее. Она всегда подозревала, что брат умеет читать мысли, но тот факт, что он не остановил карету и не заставил их всех вернуться домой, подтверждал: Себастьян пока ничего не заподозрил.
Дело было не в том, что она намеревалась выкинуть что-то неприличное, а в том, что она отлично знала, насколько серьезно относится старший брат к своей обязанности оберегать и защищать имя Гриффинов. Она избрала для себя узкую тропу между скандалом – с одной стороны, и ограничением свободы – с другой. Теперь Элинор лишь надеялась, что эта тропа не заведет ее в тупик.
Двадцатичетырехлетний Закери и двадцативосьмилетний Шарлемань, конечно, имели любовниц и содержанок, но общество подобное поведение не осуждало, если это делалось осмотрительно. Для женщин правила были гораздо строже, а возможность падения – гораздо реальнее. Но Элинор не собиралась заводить любовника или совершать какой-нибудь столь же безнравственный поступок. И все же если она не воспользуется хотя бы небольшим шансом познать жизнь, то так и засохнет, ничего не изведав.
На переполненной людьми подъездной аллее к дому Бекуитов они вышли из кареты. По традиции, когда Гриффины появлялись на каком-нибудь мероприятии всей семьей, она шла впереди под руку с Мельбурном, а Шей и Закери замыкали шествие. Но сегодня, как только они вступили на камень и мрамор портика, Себастьян отпустил ее.
– После вас, – сказал он, жестом показывая, чтобы она вошла первой.
Она кивнула, сделав вид, что ожидала этого, и вошла в величественный дом. С тех пор как Элинор вручила свою декларацию, она чувствовала, что Мельбурн на нее сердится. Девчонке не нравится, как он выполняет обязанности главы семьи, вот она и взбунтовалась, полагал он. Ну что ж, наверное, ей действительно хотелось встряхнуть его. Возможно, они оба извлекли бы из этого полезные уроки. По крайней мере, он понял бы, что мысли и чувства других людей не обязательно совпадают с тем, что думает и чувствует он сам.
В раздевалке она чуть помедлила, но Гриффины уже находились в поле зрения примерно двух десятков гостей, причем некоторые из них были отъявленными сплетниками. Элинор глубоко вздохнула и расстегнула накидку. Что бы там ни было сказано на бумаге, а действие ее декларации началось в данный момент.
Когда лакей помог ей снять с плеч накидку, Закери, замыкавший шествие группы, издал какой-то сдавленный звук, а застывшие в удивлении двое других братьев говорили сами за себя.
«Ха! То ли еще будет, когда я повернусь!» И она повернулась. Глаза братьев остановились сперва на ее груди, потом снова уставились в лицо.
– О Боже! – прошептал Шей, бледнея.
Она надеялась, что он лишь выразил приятное удивление. Взглянув на открытые двери бального зала, она сделала несколько шагов и остановилась перед входом рядом с дворецким.
Дворецкому Бекуитов не нужно было читать их приглашение, чтобы объявить об их прибытии. Большинство слуг из хороших домов знали клан Гриффинов.
– Герцог Мельбурн, лорд Шарлемань Гриффин, лорд Закери Гриффин и леди Элинор Гриффин.
Она шагнула в зал и сразу же почувствовала всеобщий интерес к себе. Но девушка слышала за спиной шаги своих братьев и буквально ощущала исходившую от них враждебность, направленную на всех присутствующих в зале и предупреждавшую, чтобы те не осмелились и слова сказать относительно выбранного сестрой платья.
Благодаря многолетней практике Элинор довольно быстро взяла себя в руки. Так или иначе, она чувствовала, что находится под защитой и под бдительным наблюдением братьев. Она повернулась к ним, чувствуя, как шелк платья приятно обласкал ноги.
– Прекратите, – тихо сказала она.
– Прекратить что? – так же тихо произнес Шарлемань, глядя через ее плечо в переполненный зал.
– Прекратите запугивать каждого, кто попал в ваше поле зрения. С той минуты как мы пришли сюда, вы не знаете меня, а я не знаю вас.
Шей открыл, было, рот, чтобы возразить, но Мельбурн сразу же оказался между ними.
– Думаю, что нам пора что-нибудь выпить, как это предлагал Закери.
Братья отправились в комнату с закусками, оставив Элинор в бальном зале. Долго оставаться в одиночестве было нельзя, иначе гости могли заподозрить, что в клане Гриффинов что-то происходит. Поэтому, как только Элинор заметила свою подругу, леди Барбару Хаусен, она направилась в ее сторону.
Подходя к ней, она заметила и еще одного знакомого. Тот стоял возле двери, ведущей в великолепный зимний сад Бекуитов. Лорд Деверилл во все глаза смотрел на нее, явно игнорируя откровенно призывные взгляды, которые бросала на него графиня Лидия Фрэнк.
Элинор впервые поняла, как должны чувствовать себя другие особи женского пола, когда на них пристально смотрит зеленоглазый красавец. Ощущение жаркой волны, прокатившейся вдоль ее позвоночника, когда она встретилась глазами с его обманчиво ленивым взглядом, показалось ей соприкосновением с чем-то… греховным. Слава Богу, они были друзьями, и взгляд его объяснялся лишь удивлением. К тому же она знала, какой он ловелас.
– Леди Элинор, – послышался за ее спиной мужской голос.
Она оглянулась.
– Мистер Кобб-Хардинг? – сказала она с искренним удивлением. – Я думала, что вы все еще в Париже.
– Я возвратился несколько дней назад. Скоро начнется первый танец, а я заметил, что ваша карточка еще не заполнена. Не окажете ли вы мне честь станцевать со мной вальс?
Не прошло и пяти минут с начала ее приключения, а ее уже пригласил танцевать человек, которого Мельбурн явно не одобрил бы. Как будто Стивен Кобб-Хардинг был виноват в том, что его отец – всего лишь бедный баронет, а семья его матушки – Кобб – имела деньги: отсюда и его двойная фамилия.
– С удовольствием, – сказала она, взяв его протянутую руку.
Как только они вышли на площадку в центре зала, оркестр заиграл вальс. Мистер Кобб-Хардинг положил руку ей на талию, и они закружились в танце.
– Я целый год пытался найти возможность сделать это, – сказал он, сосредоточив взгляд голубых глаз где-то ниже ее подбородка.
Ну что ж, она не случайно надела платье с глубоким вырезом. Кстати, было довольно приятно, когда на тебя глядели… когда в тебе видели не только члена могущественного клана Гриффинов, но и просто любовались пикантной девичьей грудкой.
– Почему же вы ждали до сегодняшнего вечера? Наконец его взгляд вновь переместился на ее лицо.
– Догадайтесь с трех раз, миледи. Тут и одного раза достаточно.
– Не волнуйтесь, мы с братьями недавно заключили соглашение. Отныне мы с вами можем танцевать друг с другом, когда пожелаем.
Он улыбнулся.
– Давненько я не слышал такой хорошей новости.
Гм… Она всегда считала Стивена Кобб-Хардинга красивым и слышала от других, что он остроумен и обаятелен. Правда, недостаток средств и не слишком высокий социальный статус несколько смущали Элинор. Но она ведь не какое-то безмозглое создание. Станцевать танец с мужчиной еще не означает, что она намерена выйти за него замуж. Да, она сама ищет себе мужа и жаждет приключения, но разве нельзя при этом получить безобидное удовольствие?
– Рада, что вам эта новость понравилась, мистер Кобб-Хардинг.
– Зовите меня просто Стивен. Иногда мне кажется, что люди забывают, что хотели мне сказать, пока закончат произносить мою фамилию.
Элинор фыркнула.
– Лично мне кажется, что это придает вашему имени некоторую оригинальность.
– В свете этого комплимента, леди Элинор, позвольте мне признаться, что я слышал довольно неприятные истории о мужчинах, которых не одобрили ваши братья. Признайтесь, чем я рискую?
– Ничем. Это я вам обещаю. К слову сказать, если они хотя бы сердито взглянут на вас, дайте мне знать, Стивен.
Его смех заставил ее улыбнуться в ответ.
– Приятно думать, что я могу навестить вас, не прячась за вашими юбками. – Он чуть помедлил. – Хотя юбки у вас исключительно красивые.
Пожалуй, это может стать более чем безобидным удовольствием. Стивена как-никак охотно принимали в свете, и с его именем не было связано никакого скандала.
– Спасибо за комплимент. Я пытаюсь одеваться в новом стиле.
– Прошу вас, продолжайте эти попытки. – Он взглянул на нее с явным восхищением, – Вы очень хороши собой. Это еще одна вещь, сказать которую я искал возможность целый год.
У нее вдруг возникло желание ударить своих братьев по их самонадеянным физиономиям. Уже за один сегодняшний вечер она почувствовала больше удовольствия и приятного волнения, чем они позволяли ей с тех пор, как ей исполнилось пятнадцать лет. Тогда Мельбурн решил, что ей пора перестать вести себя как ребенок. Он запретил ей бегать босиком и заниматься фехтованием с Закери, а также множество других вещей, вспоминая о которых, ей хотелось плакать. Шесть лет спустя она, наконец, завоевала свободу. И теперь, благодаря Стивену Кобб-Хардингу, поняла, что с ней надо делать.
– В таком случае, не хотите ли сопроводить меня завтра в Гайд-парк, Стивен?
Его обаятельная улыбка стала еще шире. – Одиннадцать часов вам подойдет? – Благодарю. Это меня вполне устраивает.
* * *
– Валентин!
Услышав приглушенный женский шепот, маркиз Деверилл оглянулся, оторвав взгляд от бального зала.
– Леди Фрэнк?
– Лорд Фрэнк плохо чувствует себя и намерен уехать рано, – сказала Лидия, причем, судя по ее тону, с большой надеждой.
– Подагра?
Она подошла ближе.
– Понятия не имею. Наверное. Так что нам нужно поторопиться.
Платье цвета бургундского промелькнуло и снова исчезло в толпе танцующих.
– Поторопиться? – повторил он, переводя взгляд в сторону братьев Гриффин. Ни один из них не танцевал и ни один не смотрел на сестру. Элинор была права: случилось что-то очень важное, что-то, позволившее ей облачиться в один из прославленных шедевров мадам Констанцы. Если судить по результатам, он мог лишь поаплодировать переменам в семействе Гриффин.
Леди Фрэнк подошла еще ближе, так что он чувствовал ее теплое дыхание на своей щеке.
– Поскорее дай мне приласкать твоего красавца, – прошептала она.
– Извини, Лидия, но нынче вечером у меня для него другие планы.
Он почувствовал ее раздражение, когда она проследила за его взглядом.
– Леди Элинор? Из-за того лишь, что она надела это вызывающее платье? Раньше ты даже не смотрел на нее.
– Я никогда ее раньше не замечал, – рассеянно сказал он в ответ.
Все это было очень странно. Хотя он знал Элинор Гриффин в течение многих лет, они ограничивались при встречах добродушным подтруниванием или не вполне пристойным советом с его стороны, как не попасться в лапы таких мерзавцев, как он сам. У него не было ни сестер, ни братьев, и он не горел желанием заполучить нечто вроде приемной сестры. Родственники всегда казались ему лишней обузой. Однако с этого дня Элинор его неожиданно… заинтересовала.
– Думаю, что я ничем не смогу отвлечь тебя от этой маленькой выскочки, – с огорчением промолвила леди Фрэнк.
– Я не назвал бы сестру герцога Мельбурна выскочкой, но меня действительно заинтересовал ее необычный внешний вид, – сказал он. – Что заставило Мельбурна привезти ее сюда, а потом не обращать внимания на то, что она делает?
Правда, братья, по крайней мере, старший, обращали на это внимание. Он был готов поклясться чем угодно, что это так. Они просто не предпринимали никаких действий. И это его заинтриговало.
– Понятия не имею. Неужели тебе важнее разгадать эту загадку, чем заняться любовью со мной?
– Очевидно, важнее. А тебе все-таки о муже надо подумать. Всего тебе доброго, дорогая.
Как только Лидия Фрэнк отошла от него, он снова переключил внимание на Элинор. Вальс закончился, и группа окружавших ее молодых людей, которые претендовали на местечко в ее расписании танцев, состояла преимущественно из так называемых джентльменов, которым обычно ее братья не позволяли даже близко к ней подойти, – игроков, охотников за богатым приданым и вообще идиотов. Волки быстро чуют новую добычу – пусть даже эта добыча до вчерашнего дня находилась под защитой могущественного крупного льва и его двух братьев.
Сам он соблюдал дистанцию, но, очевидно, Элинор Гриффин и на него тоже действовала возбуждающе. Ведь он предпочел стоять здесь и глазеть на нее с другого конца комнаты, вместо того чтобы заняться любовью с Лидией Фрэнк.
Что-то переменилось, и было весьма интересно посмотреть, каковы будут последствия. Он снова взглянул на Элинор Гриффин. Весьма интересно!
* * *
Одним из последствий относительно рано закончившегося вечера было то, что Валентин уже сидел за завтраком, когда постучали во входную дверь. Если бы он знал, что произойдет дальше, то остался бы в постели.
Что-либо менять было поздно, и он продолжал жевать кусок ветчины. Он ежедневно давал указания своему дворецкому относительно того, для каких визитеров он дома, а для каких его нет. Хоббс должен был позаботиться о том, чтобы не получившие разрешения лица, особенно женского пола, не беспокоили его. В то утро в список нежелательных визитеров попала также Лидия, которая, не совершив никакого проступка, перешла из категории лиц, сулящих приятное развлечение, в категорию тех, кто вызывает раздражение. Причем ей было известно, кто именно тому виной, и это обстоятельство ему очень не нравилось.
В дверях утренней столовой появился Хоббс.
– Милорд, его светлость герцог Мель…
– Валентин! – прервал его герцог Мельбурн, проходя мимо дворецкого. – Мне необходимо поговорить с тобой.
– Я так и понял, – сухо ответил маркиз. – Речь, наверное, пойдет об одной особе женского пола в платье цвета бургундского, не так ли?
– Разговор конфиденциальный, – сказал герцог, принимаясь ходить по комнате, и сердито поглядывая на слуг.
Прожевав ветчину, Валентин окинул взглядом незваного гостя. Он очень давно знал Себастьяна, но, кажется, никогда еще не видел его таким взволнованным. Валентин подал знак Хоббсу, и дворецкий, а с ним и двое лакеев молниеносно исчезли, закрыв за собою дверь.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38