Возможно, она…
Молодой жеребенок, насытившись, прекратил шумное посасывание и удовлетворенно заржал! Мать выгнула шею и обнюхала его. Мысли Рори снова вернулись к его проблемам.
Нежная Лань обращалась с ребенком так же нежно, как и эта взрослая лошадь, ее темно-карие глаза всякий раз наполнялись теплотой и любовью, когда она обращалась к девочке. Она обладала застенчивой улыбкой и острым умом, а оскорбления Меган, казалось, совсем не трогали ее. Года на два старше Рори, она оставалась совершенно стройной, ее тонкую фигуру покрывали платья, выделанные из шкуры оленей, украшенные бахромой и цветными замысловатыми узорами. Она заплетала черные волосы в две косы, спускавшиеся ниже спины, а вокруг головы повязывала узкую ленту с бисером.
Рори не воспринимал серьезно предложение Меган. Он знал, что мог бы принять Нежную Лань второй женой; она бы не возразила. Хотя между ними и не было страсти, но они хорошо удовлетворяли бы друг друга. Она заботилась бы о нем, согревая постель и смягчая его страдающее сердце. В ответ, он скрасил бы ее одиночество и подарил других детей, взамен того, которого она потеряла.
Он не думал серьезно об этом, лицо Нежной Лани сменилось в его сознании другой женщиной, с черными, как смоль волосами и кожей, белой и блестящей как перламутр, и он знал, что никогда не сможет поступить так…
Тобиас наблюдал за Рори из другого конца сарая. Его присутствие осталось незамеченным. Он решил, что лучше на какое-то время оставить его наедине.
Тобиас покачал головой. Конечно, он не знал Меган до того, как Рори привез ее сюда, но он не мог не удивляться, что заставило его жениться на этой девице. С ее лица не сходила недовольная кривая гримаса; она была эгоистичной, тщеславной и избалованной девушкой, каких он никогда не встречал. Он видел, как множество раз она давала отпор попыткам Ингрид завязать дружбу, думая о Меган не совсем хорошо. А брани, которыми она поливала Рори, вполне хватило бы, чтобы заставить человека сбежать в монастырь.
Тобиасу повезло, имея такую женщину, как Ингрид, и он знал это. Они прожили уже шесть лет, и каждый день был лучше предыдущего. Она искрилась смехом, заражая радостью всех окружающих. Она подарила ему четырех здоровых сыновей, а в августе появится еще один Леви. Бог Абрахам явно благословил его большой семьей. Единственной тенью на их счастье оставался отец Ингрид. Он отказывался видеть и ее, и детей, заявив, что его дочь умерла для него в тот день, когда вышла замуж за еврея.
Тобиас шумно откашлялся, выходя из стойла. Когда Рори взглянул в его сторону, он сказал:
– Красивый жеребенок, не правда ли, Медведь? Эта кобыла всегда приносит настоящую драгоценность.
– Я как раз думал то же самое, Тобиас.
– Боюсь, ночью опять пойдет снег.
– Наверное, ты прав.
– Дома все нормально, Медведь?
– Хорошо. Просто хорошо.
– Вот и нормально.
Они замолчали, пристально глядя на лошадь. Рори первым прервал молчание.
– Думаю, мне пора идти Тобиас кивнул.
– Эй, Медведь, я чуть не забыл сказать. Получил известие от Брента. Его семья через пару месяцев приедет домой. Говорит, что у них есть сюрприз для нас. Ты не думаешь, что Нетта нашла себе другого парня?
– Вполне возможно, Тобиас, – ответил Рори натянутым тоном. – Вполне возможно.
Рори толкнул дверь, оставляя Тобиаса наедине с животными.
Глава 29
Март 1881 – Имение «Марчлэнд».
Маркиз Марчлэнд, член местного джентри, прислонившись к массивному мраморному камину, подробнейшим образом рассказывал о событиях утренней охоты. Это был человек лет тридцать трех, среднего роста с сильным прямым носом и удивленно приподнятыми бровями. По мнению Бренетты, щеголь. Он утомил ее уже смертельно, и ежедневно она жалела, что папа принял приглашение маркиза остановиться в «Марчлэнде» во время их визита в Англию. Она знала, что в глубине его карих глаз замышляется предложение руки и сердца, и любой ценой стремилась избежать его. Он был не первым ее кавалером с тех пор, как они покинули Чарльстон. Ей даже делали предложение на борту корабля. Но она горевала по Стюарту, не волнуясь из-за того, что ответить им. Лично они не имели никакого отношения к ее отказам.
Маркиз – совсем другое дело. Она просто – и постоянно – не могла выносить его, «Блестящая партия», сказали бы люди, прими она его предложение, но Бренетту дрожь пробирала от одной мысли стать его женой.
Время, по крайней мере, залечило ее разбитое сердце. Она не верила, когда ей говорили, что все пройдет. На Париж и Вену она смотрела через пелену слез, когда они прибыли в Рим, боль ослабела, а в Англию она приехала с полностью восстановленной жизненной силой. Сейчас она вспоминала Стюарта с чувством спокойствия и временами с тоской думала о том, что могло произойти.
– Прости меня, Марч, сказала она, прерывая его, называя его по прозвищу, которое он настоятельно просил всех использовать, обращаясь к нему. – Боюсь, у меня начинается мигрень. Я думаю, мне лучше подняться наверх и немного полежать. Встретимся за ужином.
Маркиз поклонился ей.
– Я могу проводить вас до вашей комнаты, дорогая моя?
– О, не утруждайте себя, пожалуйста. Я уверена, мама сгорает от желания услышать весь рассказ об охоте. Я дойду одна.
Она быстро вышла, успев перехватить пронзительный взгляд, брошенный в ее сторону из разгневанных синих глаз матери. Бренетта молча рассмеялась, зная, что Тейлор испытывает те же самые чувства к их привередливому щеголеватому хозяину, что и она.
Поднимаясь по лестнице, Бренетта провела рукой по темной стене. Имение «Марчлэнд» было старинное, с богатейшей историей. Она подсознательно сравнивала его с «Хартс Лэндинг», построенном менее двадцати лет назад на границах страны. Хотя этот дом с его многочисленными залами и гостиными, золотом и серебром, роялями и коврами, можно было назвать прекрасным, но Бренетте он казался унылым. Она стремилась к «Хартс Лэндинг», к его простой жизни, борьбе за выживание, и людям, оставшимся там – Тобиасу, Ингрид, Сандману, Рори…
Рори. Письмо, сообщающее о рождении Беллами Старр, они получили в Риме. Мариль писала, что Старр повезло – она выжила, родившись раньше срока. Бренетта сразу же после того, как Тейлор закончила читать письмо, пошла к себе в комнату и легла на постель, уставившись в потолок, и сожалея о Рори. В то время, как она болезненно избежала трагической ошибки, Рори не повезло. Она надеялась, что они полюбят друг друга, и он простит Меган за ее обман и хитрость. Что касается ее собственных чувств к Меган, то обида исчезла. Осталось только сожаление за происшедшую глупость Меган и ее бессердечное преследование собственных целей.
Да, подумала Бренетта, открывая дверь в свою комнату, пришло время возвращаться домой.
Каждый день они сидели вот так – отец и сын – под искривленным старым деревом, Карлтон в очках и сосредоточенным выражением на лице, держал в руках книгу. Толстые очки делали мальчика похожим на большую комнатную муху, но Брента совершенно не волновала его внешность. Он ни на что не обращал внимания, слушая, как его сын читает старый букварь.
Когда Карлтон впервые пожаловался на боль в глазах, Брент не был до конца уверен. Сначала они подумали, что это – результат усталости, наступившей после отъезда из «Спринг Хейвен», но он никогда не забудет той минуты, догадавшись, что Карлтон воспринимает какой-то свет. Они находились в гостинице в Вене. Брент вошел утром в комнату сына и увидел, что тот уже встал и сидит на кровати.
– Доброе утро, Карл.
– Доброе утро, папа.
Брент поднял шторы, и комната заполнилась светом. При этом он посмотрел на Карлтона в висевшее зеркало, заметив, как мальчик быстро поднес к глазам руку, словно защищая их от солнца.
Брент стремительно повернулся.
– Карл, почему ты так сделал? – требовательно спросил он.
Медленно опустив руку, но все еще не открывая глаз, он ответил:
– Глаза болят. Я только прикрыл их.
– Иди сюда, – приказал Брент, и голос его из-за возбуждения прозвучал сердито. – Открой глаза.
– Мне больно, когда я так делаю.
– Открой, – настаивал Брент, потом взял Карлтона за руку, подводя его ближе к окну.
С протестующим усилием и дрожащими веками, Карлтон повиновался отцу. Как только на глаза упал свет, он заморгал, вновь поднимая руку, чтобы прикрыть их.
– Боже милостивый! – прошептал Брент. Потом закричал – Тейлор, Тейлор, иди сюда!
Он подхватил Карлтона на руки и закружил его по комнате.
– Разве ты не понимаешь, мой мальчик? То, что причиняет тебе боль, это свет! Карл, ты можешь видеть!
– Что такое? Что случилось? – крикнула Тейлор, спеша на его зов, наспех набросив халат.
– Он будет видеть. Он будет видеть. – Только это и смог выговорить Брент, задыхаясь от избытка чувств, и подступивших слез. – Он будет видеть.
Понемногу зрение Карлтона улучшалось, боль от света постепенно сменилась различением теней, потом цветных хотя и неясных, объектов, пока, наконец, с помощью очков, он стал пробовать читать.
Слушая монотонный голос Карлтона, Брент обнял сына за плечи.
– Я люблю тебя, мальчик мой.
Карлтон оторвал взгляд от книги.
– Я тоже люблю тебя, папа.
– Почитай мне еще немного. Мне нравится слушать тебя.
– Конечно, – с улыбкой ответил Карлтон. – Я люблю читать.
Глава 30
Июнь 1881 – «Хартс лэндинг».
Это был один из тех редких июньских дней, когда температура в их долине поднимается выше тридцати градусов. Ни единый порыв даже слабого ветерка не нарушал неподвижность воздуха.
Кузнец ушел вместе со стадом во время весеннего перегона, поэтому Рори сам подковывал свою лошадь, когда возле дома остановился кабриолет. Пот заливал лицо, он бросил короткий взгляд в сторону экипажа, снова склонившись к большому копыту, зажатому между ног. Но взволнованный пронзительный крик Ингрид заставил его все бросить и помчаться к дому. Вместо неприятности он увидел крепко обнявшихся Ингрид и Тейлор.
– Рори? – громко приветствовал его Брент, похлопывая удивленного Рори по плечу.
– Брент, мы не ждали вас так скоро.
– Я знаю. Мы решили удивить вас. Сюрприз удался, – Брент повернулся к Тейлор. – И у нас есть еще больший сюрприз, правда, дорогая?
Тейлор сияла от радости.
– Да, конечно. Карл, подойди сюда.
Рори хватило беглого взгляда на очки с толстыми стеклами, вооруженные на носу мальчика, чтобы понять, что произошло.
– Карл, мой юный друг, ты превратился в довольно взрослого парня с тех пор, как я видел тебя в последний раз, – серьезно произнес Рори, пожимая руку Карлтона.
Карл внимательно осмотрел его, потом сказал:
– Ты – Рори? Ты выглядишь совсем не так, как я представлял тебя. И ты намного темнее остальных. – Возвращаясь к приветствию Рори, он ответил. – Это из-за очков я выгляжу по-другому. Я могу даже читать в них.
– Читать? Уже? Поразительно.
– Это замечательно, не так ли, Рори? – сказала Бренетта, спускаясь из кабриолета.
С испуганно забившимся сердцем Рори повернулся к ней. На ней было розовато-лиловое платье, и она казалась спокойной и чистой, несмотря на жаркое и пыльное путешествие. Она зачесала волосы набок, связав их красивой лиловой лентой. Улыбка на губах была теплой, озарявшей все ее лицо.
– Бренетта, я так рад видеть тебя.
– А я тебя, Рори. Так приятно снова быть дома.
Мудрая. Именно это слово приходило ему на ум при взгляде на Бренетту. Не просто светская барышня, какой она была в шестнадцать лет, а знающая и понимающая жизнь женщина. Он подумал, в каком виде предстал перед ней – голая грудь с каплями пота, блестевшими на коричневой коже, влажные волосы, прилипшие к голове, пыльные джинсы, – а потом представил мужчин, с которыми она наверняка встречалась в Европе – учтивых, утонченных графов и герцогов. Сейчас он чувствовал себя более неотесанным мужиком, чем когда впервые появился в Нью-Йорке.
– Рори О'Хара, мог бы сказать мне, что все уже здесь.
Рори вздрогнул от резких слов Меган. Ну и парочку они составляли. Растрепанный неуклюжий метис, и его жена, пронзительно кричащая сварливая женщина.
– Меган, как приятно видеть тебя, – мягко сказала Тейлор, приветствуя свою племянницу нежным поцелуем. – Давайте войдем в дом, там прохладнее, Меган, мы так хотим взглянуть на твою малышку.
– Неужели? Ну что ж, чуть позже, я скажу кормилице принести ее в дом, – ответила Меган.
Брови Бренетты вопросительно поползли вверх.
– Кормилицы?
– Это – няня Старр, – ответил Рори.
– Девочка болеет? – спросила Тейлор.
Меган покачала головой.
– Нет, конечно. Но кто-то должен присматривать за ней, нельзя же ожидать, что я буду сидеть с ней днем и ночью.
– О, – одновременно выдохнули Бренетта и Тейлор, обмениваясь понимающими взглядами.
Индианка сидела на диване рядом с Рори, опустив глаза и сложив на коленях руки. Рори держал светловолосую голубоглазую девочку, нежно разговаривая с ней и не обращая внимания на беседу остальных в комнате. Меган все еще изливала на Тейлор и Брента придирки по поводу трудностей, в которых она вынуждена жить в этой примитивной обстановке и жаловалась на замужнюю жизнь, в особенности на материнство. Тейлор прилагала все усилия, чтобы ответить вежливо и тактично.
Бренетта тем временем продолжала скрытое наблюдение за троицей на диване. Нежная Лань действительно была ласковой женщиной, выглядевшей почти экзотически, с широко расставленными карими глазами, высокими тонкими дугами бровей, квадратным подбородком и широким, слегка приплюснутым носом. Держалась она скромно и послушно, и все же за прямой осанкой безошибочно угадывалась ее гордость.
Бренетта перевела взгляд на Рори и не могла не задуматься – а не любовники ли они? Казалось, они так хорошо подходят друг к другу. Она не посмела бы осуждать его, особенно после столь долгого выслушивания Меган, но надеялась, что это не так. По какой-то причине она знала, что Рори не остался бы тем же человеком, которого она всегда знала – и любила – войдя в любовную связь с другой женщиной.
Лицо Рори светилось пока он держал ребенка на руках. Сердце в груди Бренетты, разрывалось от сознания, что это не его дочь.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41