Хозяин сказал, что ты прибыл вчера вечером, а потом куда-то отъехал.
– Если ты хочешь знать, есть ли нам сообщить тебе что-нибудь, то ответ будет отрицательным, – сказал Рэндалл.
– В отличие от вас мне есть что сообщить. – Уилл хлебнул эля и сел за стол. – Новости в основном хорошие, но не совсем.
Керкленд затаил дыхание:
– Тело Эштона нашли неподалеку отсюда?
– Лучше. Я нашел его живым и в целом здоровым, но он получил травму головы и не помнит ничего, что происходило с ним до кораблекрушения. – Уилл глотнул еще эля. – И нас он не помнит. Я для него – чужак.
– Господи! – Рэндалл вскочил так стремительно, что опрокинул стул. – Где он? Почему ты не привез его сюда?
У Керкленда просветлело лицо.
– Я не думал, что удастся найти его живым. Но амнезия… – Он замялся, прежде чем спросить: – Ты уверен в том, что нашел именно его?
– Это он, и никаких сомнений тут быть не может. Все совпадает: даже шрам на руке, который он получил, разнимая дерущихся псов. А что касается того, почему я не привез его сюда… – Уилл нахмурился. – Он завел шашни с девицей из местных. Дочь хозяина гостиницы, которая рассказала мне о том, что Эштона нашли на берегу моря, также сообщила, что его зовут мистер Кларк и что он женат на женщине по имени Мария Кларк. Эш назвал эту Марию своей невестой. Она крепко его держит и упускать не собирается.
Рэндалл опустился на стул.
– Выходит, эта гарпия, жадная до его богатства, запустила в него когти. Но мы с ней справимся. Главное, что Эштон жив.
– Я не думаю, что она охотится за его состоянием. Она была шокирована, узнав о том, что ее жених – герцог.
– Возможно, она просто хорошая актриса, – с присущим ему цинизмом заметил Рэндалл. – Может быть, она видела его в Лондоне однажды и узнала его, когда он оказался в здешних краях, беспомощный и ничего не помнящий о себе.
– Возможно, но маловероятно. – Уилл отрезал себе два ломтя хлеба. – Эштон тоже был потрясен, когда я рассказал ему, кто он, и радости от того, что он узнал, я у него не заметил.
– Он, пожалуй, самый совестливый герцог в Англии. Самый сознательный, – заметил Керкленд. – Но удовольствие ему доставляет отнюдь не титул, а пароходы, садоводство и прочие мелкие радости.
– Может, ему нравится не быть герцогом. – Уилл намазал на хлеб толстый слой чатни, сверху положил ломти ветчины и сыра и прикрыл таким же густо намазанным ломтем хлеба. Получился сандвич. – Наверное, незнание того, кто ты и что ты, очень действует на нервы, хотя в этом есть и своя прелесть – свобода. Мисс Кларк спасла Эштону жизнь, и она по-настоящему красива, и она хозяйка Хартли-Мэнора. Как ни странно сложились обстоятельства, но она далеко не нищенка.
– Меня не удивляет, что Эштон ей благодарен, – сказал Керкленд. – Но чтобы жениться из благодарности – это уж слишком.
– Эштон явно не в том состоянии, чтобы выбирать себе жену. Не после такой серьезной травмы головы, – добавил Рэндалл.
– Может, они полюбили друг друга с первого взгляда. Такое случается. – Уилл помнил, что испытал, когда впервые встретил Элен. Он вгрызся зубами в сандвич. – Она мне кажется приятной женщиной, и, если честно, я рад, что Адам в нее влюбился. Временами я спрашивал себя, нравятся ли ему женщины вообще. Он мастер держать их на расстоянии.
– Он всех держит на расстоянии, – заметил Керкленд. – Даже нас. Он всегда был самым преданным другом. Но как часто он раскрывал перед нами душу или просил о помощи? Мы росли с ним вместе, но во многих смыслах он так и остался для нас загадкой.
– Иногда я задаюсь вопросом, не в том ли причина, что часть его личности слишком чужда нам, англичанам, чтобы мы могли его понять? – добавил Рэндалл.
– И мне приходили в голову те же мысли, – признался Уилл. – Но я склонен думать, что его сдержанность – это способ защититься от общества, которое не всегда радушно его принимало. Какой бы она ни была, Мария Кларк смогла пробить эту стену. Или, возможно, незнание того, кто он, позволило ему раскрыться перед ней так, как никогда не позволил бы раскрыться перед кем бы то ни было герцог Эштон. Интересная мысль.
– Он достаточно здоров, чтобы вернуться в Лондон? – спросил Рэндалл. – Мы могли бы отправиться утром. Не вижу смысла дольше торчать здесь, на краю мира.
– Возможно, он предпочтет остаться здесь. – Уилл сделал себе еще сандвич, теперь с отварной говядиной. – Мы же не можем увезти его силой.
Рэндалл пожал плечами:
– Я готов сделать все, что необходимо, чтобы вызволить его из когтей этой девки. Поскольку с головой у него не в порядке, мы можем действовать на свое усмотрение ради его же блага.
– Ради его блага? Мне не нравится это выражение. Попахивает произволом, – пробормотал Керкленд. – Когда мы были детьми, взрослые тоже любили повторять, что действуют ради нашего блага, когда творили с нами что хотели.
Рэндалл поморщился:
– В тебе говорит шотландец.
– Леди Агнес никогда не говорила нам, что действует ради нашего блага. Она спрашивала у нас, чего мы сами хотим, давала нам ясно понять, чего нам будет стоить достижение желаемого, и только после этого помогала нам достичь желаемого, если то, что казалось желанным раньше, не утрачивало для нас своей привлекательности, – сказал Уилл. – Кстати, о леди Агнес. Я должен написать ей и Хэлу Лоуфорду о том, что мы нашли Эштона.
Наступившую тишину прервал Рэндалл:
– Для Хэла новость будет шоком. Они с Эштоном всегда были друзьями, но если поискать тех, у кого имелся самый явный мотив убить Эштона, то Хэл будет первым в списке.
Керкленд покачал головой:
– Я довольно хорошо знаю Хэла, и непохоже, чтобы аварию подстроил он. Ему, конечно, понравилось бы стать герцогом Эштоном, но чтобы убивать? Я так не думаю.
– Чужая душа – потемки, – тихо сказал Уилл.
Рэндалл вздохнул:
– Я не философ и поэтому не стал бы сбрасывать Лоуфорда со счетов. И еще я хочу познакомиться с той девкой, что навязала себя Эштону.
– Сегодня тебе представится такая возможность. – Уилл налил себе эля. – Эта «девка» приглашает нас всех отужинать в Хартли-Мэноре.
Глава 20
Мария одевалась с особой тщательностью, готовясь к неожиданному приему гостей. Ни одного нового наряда у нее не было. Время от времени ей перепадало какое-нибудь платье от хозяйки дома, куда их с отцом приглашали. Эти платья, как правило, приходилось перешивать, и со временем Мария стала отличной портнихой. Ее лучшее вечернее платье было подарено ей одной дамой полусвета, которую даже с натяжкой нельзя было назвать настоящей леди, но которая обладала житейской мудростью и щедро делилась ею с Марией.
Выбор Марии пал на простое, но элегантное со светлым кружевом голубое платье. В нем она выглядела юной и невинной, непохожей на охотницу за состоянием, какой ее считали друзья Адама.
Угощения выбирались по столь же прагматичным соображениям. Миссис Бекетт не была искушенной в изысках французской кухни, но зато она отлично готовила простую английскую еду. Опыт подсказывал Марии, что хорошо приготовленный кусок мяса, особенно если порция большая, может сделать счастливым большинство мужчин. Мяса в Хартли-Мэноре хватало. Трудно придраться и к рыбе в винном соусе, пойманной и приготовленной в тот же день. Ради Адама она включила в меню цыпленка с карри. Если к этому добавить разнообразные закуски, то ужин получается вполне достойный.
Должно быть, у герцога Эштона гардероб ломится от изысканных элегантных нарядов, но сегодня ему придется довольствоваться тем, что отец Марии считал своим лучшим платьем. Мария несколько часов потратила на то, чтобы подогнать камзол по фигуре Адама.
– Не надо ради меня так стараться, – говорил ей Адам. – Судя по тому, что сказал Мастерсон, этих людей я знаю двадцать лет, поэтому пытаться произвести на них впечатление нет никакой необходимости.
– Тебе ни к чему их впечатлять, это нужно мне, – резко ответила она. – Даже если мы на самом деле не помолвлены, я хочу, чтобы они видели, что я по крайней мере отношусь к тебе с должной заботой.
– Я за это поручусь. – Тепло его взгляда заставило Марию покраснеть и опустить глаза, но больше возражений с его стороны не было.
В ожидании гостей они сидели на диване, взявшись за руки, и молчали. Впрочем, Мария то и дело украдкой посматривала на Адама. Сегодня он выглядел особенно привлекательным, ему к лицу была спокойная сдержанность. После визита Мастерсона он как-то притих. Должно быть, нервы его были на пределе в преддверии визита трех человек, которые знали о нем так много, в то время как он совсем ничего не знал о них. Все это не укладывалось в голове. Мария вздрогнула, когда раздался стук дверного молотка. Вибрирующий звук прокатился по холлу и смежным комнатам. Адам улыбнулся и встал с дивана.
– Пойдемте, миледи. Вечер обещает стать познавательным.
– Ты мастер делать из слона муху, – сказала она немного нервозно, но легкое прикосновение его ладони к пояснице подействовало на нее удивительно успокаивающе. Их сблизило предстоящее испытание. Ведь и для него, и для нее люди, которых им предстояло принять, были чужими.
Горничная проводила гостей в дом. Округлив от волнения и страха глаза, она объявила:
– Лорд Мастерсон, лорд Керкленд и майор Рэндалл. – После этого она бросилась на кухню помогать миссис Бекетт с ужином.
О Боже! Мастерсон и Керкленд – тоже лорды? Приятно уже то, что Мастерсон ей улыбнулся, вероятно, потому, что они уже встречались.
Двое остальных едва сдерживали свое нетерпение. Им нужен был Адам, а в ней они видели лишь досадную помеху. Рэндалл, высокий худощавый блондин, выглядел раздраженным. Он отличался военной выправкой и заметно прихрамывал.
Темноволосый Керкленд был себе на уме. Марии сразу пришло в голову, что этот человек хорошо умеет скрывать свои мысли и чувства и раскусить его непросто. Однако сейчас, при виде Адама, и он, и Рэндалл явно обрадовались.
– Господи, Эш! – Керкленд схватил обеими руками правую руку Адама. – Я решил было, что Уилл сошел с ума, но теперь вижу, что это ты.
Рэндалл довольно сильно хлопнул Адама по плечу:
– Не смей больше так делать! Три недели, что мы искали твою затонувшую тушку, дорого обошлись моему желудку. Столько дурной шотландской еды он едва осилил.
Адам обменялся рукопожатиями с Рэнлаллом. Мария спрашивала себя, замечают ли гости, что Адам испытывает явный дискомфорт от бесцеремонного приветствия со стороны людей, которых он совершенно не знает.
– Мастерсон сказал вам о моей амнезии? – спросил Адам.
Керкленд кивнул.
– Чертовски странное, должно быть, у тебя ощущение. Надеюсь, что к тому времени, как мы закончим рассказывать тебе о тебе самом, ты и сам все вспомнишь. Все равно что насос подкачать.
Адам, нахмурившись, смотрел на Рэндалла.
– Я видел во сне Мастерсона. Вы мне тоже снились. Вы были больны, и я… насильно вывез вас из того места, где вы жили.
Рэндалл поморщился:
– Из всего, черт возьми, ты вспомнил именно это. – Вспомнив о правилах хорошего тона, он обратился к Марии: – Простите, мисс Кларк, мои выражения и то, что я не поприветствовал вас как должно.
Мария безошибочно угадала его к ней отношение. Глаза его жалили, смотрели зло и враждебно. Мастерсон был настроен по отношению к ней более благодушно. Если он считал, что она охотится за состоянием Адама, то готов был изменить свое мнение, если к тому будут предпосылки. Что касается Керкленда, то он скорее всего не торопился с выводами. Она догадывалась, что его суждение о ней не будет предвзятым. Однако Рэндалл видел в ней угрозу благополучию своего друга, и убедить его в ее благих намерениях будет нелегко, если вообще возможно.
– Конечно. Вы так взволнованы встречей с пропавшим другом, – сказала она доброжелательно. – Если бы я утратила Адама, я, безусловно, была бы рада вновь его обрести. Не хотите ли хересу, господа?
Все они сказали «да», и Мария взяла на себя труд разлить вино по бокалам. Обратившись к Керкленду, Адам заявил:
– Вы мне, кажется, не снились ни разу. За исключением… того сна, где я видел нас детьми. Мне снилась комната с несколькими кроватями и падающими на них маленькими чертенятами. Вошла женщина и нас осадила. Она сказала, что устроит так, что мы будем играть в мяч с местными мальчишками, чтобы найти лучшее применение нашей энергии.
– Леди Агнес! – ухмыльнувшись, сказал Керкленд. – Она довольно часто заходила нас усмирять, когда мы боролись.
С бокалом хереса в руке Адам подвел Марию к дивану.
– Расскажите мне об этой школе.
Гости откликнулись на ее просьбу с радостью. Непринужденно расположившись в гостиной, кому где больше понравилось, с бокалами в руках, они, дополняя друг друга, принялись рассказывать об Уэстерфилдской академии. Мария убедилась в том, что Мастерсон не драматизировал ситуацию, когда сказал, что ни у кого из воспитанников не было матери.
Но зато у них была эксцентричная леди Агнес, дочь герцога, с добрым сердцем и редким талантом держать в узде маленьких обозленных мальчишек. Ее помощница мисс Эмили, генерал, идиллические зеленые холмы графства Кент – все так ярко и живо вставало перед ее глазами.
Хотя Адам слушал их с интересом, но вспомнить он ничего так и не смог. Предложив гостям пройти в столовую, он сказал:
– Похоже, мне довелось учиться в превосходной, хотя и несколько странной школе. Как долго я там пробыл?
– Восемь лет. Потом ты поступил в Оксфорд. Ты окончил университет с дипломом первой степени по двум специальностям. Каникулы ты обычно проводил со своими кузеном и кузиной, – ответил Керкленд. – Ты ничего из этого не помнишь?
– Нет. Хотя то, что вы описываете, звучит так, словно оно мне… не незнакомо. – Адам перевел взгляд с одного мужчины на другого. – Нас в том первом классе школы было только четверо?
Когда все расселись за столом, Керкленд ответил:
– Были еще двое других. Баллард после окончания школы большую часть времени проводит в Португалии, управляет семейной портовой компанией. Он приезжает в Англию раз в год, а то и раз в два года. Насчет Уиндема мы не уверены. Может, он жив, а может, и нет.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44