Камилла со вздохом вспомнила пену розовых кружев на платье Лидии. Меньше всего ей хотелось оказаться с этой женщиной за одним столом! Разумеется, рядом с Лидией она будет выглядеть замарашкой. А впрочем – какая разница? Все равно ей полагается носить траур.Спустившись вниз, Камилла обнаружила Хантера и Лидию в гостиной. Гостья сидела рядом с хозяином и, судя по всему, с восторгом ловила каждое его слово.Завидев входящую Камиллу, Хантер подошел к ней и с ласковой улыбкой поднес ее руку к губам.– Должен тебе сказать, дорогая, что ты выглядишь великолепно в любом наряде. Взять, к примеру, хоть это платье, – он говорил медленно, точно рассуждая вслух. – Большинство женщин ни за что на свете не надели бы такое простое, ничем не украшенное платье. Но с твоей красотой, Камилла, ты можешь смело надевать что угодно. Тебе все к лицу!Его слова показались Камилле насмешкой, особенно жестокой оттого, что были произнесены в присутствии Лидии, и она едва удержалась от опрометчивого замечания, готового сорваться с языка. Она прекрасно понимала, что затмить Лидию – такую хорошенькую, белокурую, нарядную – ей не удастся. Однако слова Хантера заставили Лидию обиженно надуть губки, и Камилла с недоумением взглянула на него. Неужели Хантер использует ее, чтобы заставить Лидию ревновать? Она молча отняла у него руку и выбрала себе кресло с таким расчетом, чтобы держаться подальше от них обоих.В эту минуту миссис Гилберт объявила, что обед готов. Лидия проворно поднялась и взяла Хантера под руку, ясно давая понять, что Камилла может добираться до столовой собственными силами. Подойдя к обеденному столу, Камилла обнаружила, что сидеть ей предстоит по правую руку от Хантера, в то время как Лидия уселась слева от него.За обедом Лидия болтала больше всех, нарочно выбирая темой разговора людей и события, о которых Камилла не имела понятия.– Хантер, – щебетала Лидия, – помнишь, как однажды мы поехали кататься и я упала в ручей? В тот вечер тебе пришлось отвезти меня домой пораньше, но зато мы так весело провели время за игрой в шахматы! Ты выиграл три раза подряд, помнишь?Тут Лидия перевела взгляд на Камиллу.– А ты играешь в шахматы, Камилла?– К сожалению, нет.– Как досадно! Боюсь, Хантеру будет с тобой скучно по вечерам. Но хоть что-нибудь ты умеешь делать хорошо? – не отставала Лидия.Хантер засмеялся, услышав этот вопрос, и взял Камиллу за руку.– У Камиллы много привлекательных качеств, и одним из них является скромность. Она никогда не хвастается своими успехами, но я ими горжусь и готов рассказать о них тебе, Лидия. К примеру, Камилла отличная наездница, лучшая из всех, кого я когда-либо видел. А в стрельбе она может дать сто очков вперед большинству мужчин. Но главное – Камилла самая отважная женщина на свете!От расточаемых Хантером похвал щеки у Камиллы сделались пунцовыми. Она ожидала от него чего угодно, но только не этого: ведь совсем недавно он заявил, что она может убираться на все четыре стороны. Не зная, что сказать, Камилла молча уставилась в тарелку.Однако Лидия не собиралась так легко сдаваться.– Вот уж не думала, что тебя восхищают мужеподобные женщины! Может, будь я чуточку погрубее, ты женился бы на мне, а не на Камилле?Хантер улыбнулся и подмигнул Камилле.– Да нет, тебе это вряд ли помогло бы, Лидия. Видишь ли, я люблю Камиллу. Люблю вот уже много лет. Впрочем, что толку повторяться? Ведь я тебе уже все объяснил, когда ты сегодня явилась незваной в мой гостиничный номер.Прямо на глазах у Камиллы Лидия изменилась в лице.– Кажется, у меня пропал аппетит, – пробормотала она.– Да будет тебе, Лидия! Ты же не хочешь обидеть мою повариху? – как ни в чем не бывало Хантер положил ей на тарелку кусочек поджаренного до золотистой корочки цыпленка.Камилла чуть было не начала жалеть Лидию. И что это Хантеру взбрело в голову направить разговор в такое странное русло?– Скажи-ка мне, Лидия, а как поживает твой муж? – невозмутимо поинтересовался он.И тут Камилла стала понемногу догадываться, в чем дело. Очевидно, роман с Лидией начал тяготить Хантера, вот он и разыграл эту маленькую сценку. Очень возможно, что утром она явилась к нему в гостиницу с попреками, и теперь ей предстояло усвоить урок, который Камилла давно уже выучила назубок: никому и никогда еще не удавалось загнать в угол Хантера Кингстона. При случае он становился совершенно беспощадным, и сегодня, похоже, был как раз такой случай…– Я не голодна, – заявила Камилла, поднимаясь из-за стола. – Пожалуй, я пойду в свою комнату.Она твердо решила, что не станет участвовать в разыгранном Хантером представлении. Пусть избавляется от надоевшей любовницы без ее помощи!Но Хантер схватил ее за руку и силой усадил на стул.– Если ты не хочешь есть, по крайней мере, посиди с нами. Невежливо вставать из-за стола, пока гости не пообедали.Это прозвучало как приказ. Камилла обреченно взяла в руку вилку, моля Бога, чтобы вечер поскорее кончился. Наконец Хантер встал и объявил, что теперь они перейдут в гостиную. Задуманный спектакль он доиграл до конца: поставил Лидию на место… да и Камиллу тоже.После отъезда Лидии Хантер сразу ушел к себе в кабинет. Камилла рада была избавиться от них обоих: при мысли о том, что Хантер опять использовал ее в своих целях, ей становилось тошно. Однако, оставшись одна в своей комнате, Камилла поняла, что не может ничем заняться. Злость душила ее, не находя выхода. Она принялась метаться от стены к стене, пока не довела себя до исступления, и, наконец, расправив плечи, решительным шагом направилась в кабинет Хантера.Камилла вошла, не постучав. Хантер сидел в кресле, положив ноги на письменный стол и потягивая коньяк. Ее сверкающий гневом взгляд он встретил своей обычной улыбкой.– Я все ждал: когда же ты наконец войдешь в эту дверь? – сказал он, раскуривая манильскую сигару и щурясь на Камиллу сквозь голубой дым.– Ты сегодня выставил меня полной дурой, Хантер Кингстон! Просто хочу, чтоб ты знал: я все отлично поняла.Хантер насмешливо выгнул бровь.– У меня и в мыслях не было выставлять тебя дурой, Камилла. Впрочем, я не сомневался, что ты все истолкуешь неверно, – лениво протянул он, жестом приглашая ее присесть на стул напротив себя.Но Камилла не обратила внимания на приглашение, предпочитая оставаться на ногах.– Чего, собственно, ты пытался добиться? – потребовала она.– Мне казалось, что это совершенно очевидно для всех заинтересованных сторон, – все так же насмешливо продолжал Хантер. – Лидия становится все более надоедливой. Я хотел дать ей понять, что не стану плясать под ее дудку.– И поэтому сегодня ты заставил нас обеих плясать под твою дудку? Так вот, Хантер, в будущем, когда захочешь избавиться от любовницы, обходись своими силами. Я в твоих играх больше не участвую!В темных глазах Хантера заплясали смешинки.– Лидия мне не любовница. Напоминаю: у нее есть муж. А если ты в самом деле не знаешь, чего я пытался добиться, объясняю: я хотел помешать Лидии бросить тень на нас обоих. Пусть знает, что ты действительно моя жена. У нее злобный язык, и я не желаю, чтобы о нас с тобой ходили грязные сплетни.Камилла уперлась ладонями в край стола и наклонилась над ним, прожигая Хантера взглядом.– Это уже не важно – что люди подумают о нас с тобой! Завтра я переезжаю в город, а через неделю мы с Антонией и Нелли уедем в Новый Орлеан.Хантер сразу перестал улыбаться, его глаза снова стали холодными и жестокими.– Но почему, Камилла? Разве я не выполнил наш уговор? Я обещал, когда ты сюда переехала, что не стану требовать от тебя исполнения супружеских обязанностей, – и пальцем к тебе не прикоснулся. Я даже провел неделю в городе, чтобы доказать тебе чистоту моих намерений!– Ты провел неделю в городе, чтобы поразвлечься с Лидией! А когда она тебе надоела, использовал меня, чтобы от нее избавиться.Хантер вскочил на ноги и обогнул стол так стремительно, что она не успела и глазом моргнуть. Схватив Камиллу за руки, он сжал их изо всех сил.– Все было не так, и тебе это отлично известно! Мне не нужна Лидия. Между вами никогда ничего не было.– А что тебе нужно, Хантер?Его взгляд скользнул по ее черным волосам, блестящим, как атлас, в неярком свете лампы, потом остановился на губах.– Ты действительно хочешь это знать? Хорошо, я скажу тебе. Мне нужно, чтобы ты осталась здесь и стала мне настоящей женой. Я хочу жить под одной крышей со своей дочерью. Неужели я требую невозможного?Его глаза притягивали ее как магнит. Камилла быстро отвернулась, не желая опять попасть в ловушку, и сказала первое, что пришло в голову, лишь бы он не смотрел на нее вот так:– Если ты обещаешь оставить меня в покое, я задержусь еще на месяц, но потом вернусь в Новый Орлеан. Такие условия тебя устраивают?Он выпустил ее руки и отступил на шаг.– Да, устраивают. Ты останешься на месяц, если я не буду к тебе приближаться? Я правильно понял?Камилла кивнула, не глядя ему в глаза. Она уже успела пожалеть о том, что сказала: быть рядом с Хантером и не иметь возможности к нему прикоснуться наверняка станет для нее сущей пыткой. Ну почему она никак не может перестать любить его?!– Я останусь на месяц и ни на день больше, – подтвердила она. – По окончании этого срока я уеду, и ты не будешь мне препятствовать. Договорились?– Договорились.– Ты ведь всегда получаешь что захочешь, верно, Хантер?– Надеюсь, что так. Молю Бога, чтобы это было так!Камилла повернулась и вышла, кипя от возмущения. Он даже не сказал, что не хочет, чтобы она уезжала! Впрочем – чему удивляться? Их отношения безнадежно испорчены…Оставшись один, Хантер закрыл глаза. В воздухе все еще витал запах ее духов. В его доме что-то неуловимо изменилось с тех пор, как сюда переехали Камилла и Антония. Комнаты словно ожили. Их присутствие разогнало темные тени и окружавший его мрак одиночества. Слава Богу, что Камилла согласилась остаться хотя бы на месяц! Времени не так уж много, но у него уже сложился план, который поможет ее завоевать. Хантер понимал, не мог не понимать, что если упустит ее на этот раз, то потеряет навсегда.Он вышел в сад и взглянул на окно ее спальни. Скоро будет положен конец пяти годам боли и обид. Скоро Камилла действительно станет его женой. 32 На следующий день Камилла уехала по делам в Сан-Рафаэль, и Хантер воспользовался случаем, чтобы побыть с Антонией. При каждой новой встрече с дочерью он все больше приходил от нее в восторг. Она была смышленой, остроумной и жизнерадостной. Одна мысль о том, что эта чудесная девочка – его плоть и кровь, наполняла сердце Хантера радостью, и горько было думать, что она никогда не узнает, кто ее настоящий отец.Все утро Антония не отставала от него ни на шаг. В ее маленькой головке теснилось множество вопросов, она задавала их беспрестанно, и Хантер старался честно ответить на каждый. Пока он работал в сарае, пытаясь починить сломанное колесо от фургона, Антония наблюдала за ним, сидя на охапке сена.– Мистер Кингстон, а сколько продержится это колесо, когда вы его почините?– До тех пор, пока снова не сломается, – усмехнулся Хантер.– Мистер Кингстон, вот вы женились на моей мамочке. Это значит, что вы – мой отец?Он как раз загонял в колесо спицу, да так и застыл с молотком в руке.– Мне бы очень хотелось быть твоим отцом, Антония. Если ты не возражаешь.Она спрыгнула со своего возвышения и бросилась ему на шею.– Я хочу, чтобы вы были моим папой. Я всегда буду вас любить!Хантер зарылся лицом в ее пышные волосы и почувствовал, что внутри у него все тает от нежности. Это была его дочь, и он хотел, чтобы она всегда была рядом с ним. Хотел видеть, как она растет и расцветает, защищать ее от житейских невзгод…– Я тоже всегда буду тебя любить, Антония! Ты будешь моей маленькой принцессой.Девочка погладила его загрубевшую щеку и заглянула в глаза, так похожие на ее собственные.– А «всегда» это очень долго, мистер Кингстон?Хантер опустился на копну сена, усадив дочку к себе на колени, и задумался над ее вопросом.– Видишь Цезаря на жердочке?– Да.– Предположим, он возьмет в клюв песчинку и полетит на луну. Это займет много лет, потому что луна очень далеко. Допустим, Цезарь оставит песчинку на луне и вернется на землю, потом возьмет еще песчинку и опять полетит на луну. И опять и опять… К тому времени, как сокол перенесет весь песок с земли на луну, считай, что «всегда» только-только началось.– Разве так бывает? – с недетской серьезностью спросила Антония. – Разве что-то может продолжаться так долго?– Любовь, например.– Можно я буду называть вас папой, мистер Кингстон?Хантер с улыбкой взглянул на ее прелестное личико.– Я почту за честь, если ты будешь называть меня папой.
Мистер Снайдер, адвокат Сегина Монтеса, следил за Камиллой из-под нахмуренных кустистых бровей, пока она подписывала все необходимые бумаги. Отныне Валье дель Корасон переходило во владение Хантеру Кингстону, за исключением сотни акров, которые Камилла передавала Сантосу и его семье.По окончании процедуры мистер Снайдер пошарил в ящике письменного стола и, вытащив обитую жестью шкатулку, подтолкнул ее через стол к Камилле.– Ваш отец хранил ее у меня. Полагаю, теперь эта шкатулка принадлежит вам, – адвокат снял очки и протер их носовым платком. – Я не знаю, что внутри. Как видите, она заперта.– Боюсь, что теперь, после пожара, ключа уже не найти, – заметила Камилла, проводя пальцем по крышке, на которой было выгравировано ее имя.– Скорее всего. Ваш отец сказал мне, что здесь важные бумаги. Думаю, вы найдете способ открыть шкатулку.Камилла встала и протянула руку мистеру Снайдеру.– Спасибо вам за помощь. Я что-то еще должна подписать?– Возможно, но не сегодня. Ваша тетушка, госпожа Пруденс О'Нил, незадолго до смерти обратилась ко мне с просьбой написать ее поверенному в Новый Орлеан. Она хотела перевести в мою контору все ее бумаги и завещание. Как только бумаги придут, я приглашу вас сюда для оглашения ее последней воли. Она успела мне сообщить, что оставляет вам солидную сумму денег и кое-какую собственность в Новом Орлеане.Камилла опустила голову. Она была не готова к разговору о завещании:
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52