https://wodolei.ru/catalog/smesiteli/dlya_dusha/s-verhnej-dushevoj-lejkoj/ 
А  Б  В  Г  Д  Е  Ж  З  И  Й  К  Л  М  Н  О  П  Р  С  Т  У  Ф  Х  Ц  Ч  Ш  Щ  Э  Ю  Я  AZ

 

Эйтон хорошо понимал ее смятение и нерешительность. Хмурые лица слуг, выстроившихся во дворе для приветствия хозяев, куда лучше смотрелись бы на похоронах.Холодный дождь усилился, но Лайон приказал поставить свое кресло прямо на мокрую землю и подождал, пока Миллисент сойдет с подножки. Если раньше леди Эйтон чувствовала себя неуютно, то теперь, окинув взглядом целую армию облаченных в ливреи слуг, она была близка к панике. Лайон протянул Миллисент руку, и она торопливо схватила ее.– Прошу прощения за эту чертову формальность, – прошептал Лайон. – Мои люди пришли поприветствовать нас, вот и все. Они здесь совсем не для того, чтобы тебя судить. Они всего лишь хотят увидеть своими глазами, так ли я беспомощен. Помни об этом. Когда мы покончим с торжественной встречей, я сразу же прикажу Хауитту проводить тебя в комнаты. Ты сможешь переодеться и отдохнуть.В ту же минуту как из-под земли появился Битер Хауитт, молодой секретарь, которого сэр Ричард привез с собой из Лондона.– Если вы готовы, миледи…Миллисент неохотно выпустила руку мужа. По выражению лица жены Лайон догадался, как она смущена, ведь ей предстоит пройти сквозь строй стольких незнакомых людей, которым ее никто не представил.– Где же ты, Траскотт, черт бы тебя побрал? – сердито зарычал Лайон.– Я здесь, милорд, – раздался звонкий голос откуда-то сзади. Лайон обернулся и увидел грубоватое лицо кузена. Траскотт приветливо улыбался. – Хорошо, что ты вернулся, Эйтон.– Что это ты надумал, проклятый прохвост? Решил совсем запугать мою жену? – Лайон махнул рукой в сторону выстроившихся слуг.– Миледи. – Уолтер Траскотт почтительно поклонился.– Пожалуйста, зовите меня Миллисент, – чуть слышно сказала леди Эйтон.– Почту за честь, Миллисент. Приношу свои глубочайшие извинения, но если бы не дождь, во дворе наверняка было бы столпотворение. Фермеры, наемные рабочие, жители деревни – все захотели бы непременно поглядеть на Эйтона.– Тебе повезло, что они не появились, а иначе я бы попросту откусил тебе голову. А теперь проводи мою жену в замок, пока она окончательно не промокла.– Наконец-то ты снова стал самим собой, Эйтон. Рад видеть тебя прежним. И хочу выразить искреннее сочувствие вам, Миллисент. Шутка ли, так долго терпеть общество этого человека в тесной карете.– И все же каким-то чудом ей удалось совсем неплохо справиться со мной. – Лайон ласково сжал руку Миллисент. Ее накидка совсем промокла, а по лицу стекали капли дождя, но в глазах плясали озорные искры. – Этот шелудивый пес Уолтер познакомит тебя с миссис Макалистер, экономкой, и мистером Кемпбеллом, управляющим. Затем он составит компанию тебе и Хауитту. Вы будете производить смотр войск и принимать парад.Миллисент не хотелось оставлять Лайона. Она нерешительно выпустила руку мужа и направилась к замку вместе с Траскоттом. Лайон смотрел, как жена идет под дождем, тоненькая и хрупкая, нерешительно приближаясь к выстроившимся в линейку слугам. И началась церемония знакомства – бесконечные поклоны и реверансы. Лайон подставил лицо под холодные капли дождя и вдохнул полной грудью. Все вокруг – от легкого ветерка, принесшего с собой терпкий запах земли, до пронизывающего холода, поднимающегося от камней, – говорило Эйтону, что он наконец-то дома.Лакеи подняли кресло. Лайон увидел, как все выстроившееся во дворе войско с любопытством уставилось на него. Когда Эйтон в последний раз покидал Баронсфорд, он был до такой степени напичкан лекарствами, что едва ли мог припомнить собственное имя. Ему было решительно все равно, где он, куда его везут… Теперь же Лайон внимательно вглядывался в лица слуг, отвечая на приветствия легким кивком. Кресло графа, защищенное с обоих флангов управляющим и экономкой, торжественно внесли в дом.– Где вы поселили мою жену, миссис Макалистер? – спросил Лайон экономку.– На втором этаже, милорд, в западном крыле. – Высокая жилистая женщина говорила отрывистыми фразами в присущей ей резкой манере. – Комнаты выходят на озеро. Надеюсь, вы будете довольны.– Не сомневаюсь. Убедитесь, что ей доставили сухую одежду. – Лайон обернулся к управляющему. – Кемпбелл, я собирался провести ближайшие два часа с вами и Траскоттом, а после этого готов принять любых посетителей.– Да, милорд, я отдам необходимые распоряжения и сразу же к вам присоединюсь.Взгляд Лайона остановился на широкой винтовой лестнице, по которой спускался Траскотт. Сотни картин покрывали все свободное пространство стен, не оставляя ни малейшего просвета. Изображенные на больших и малых полотнах, бесчисленные предки Эйтона безмолвно взирали на него из глубин веков. В нижнем ряду внимание Лайона привлек женский портрет работы Рейнолдса, выполненный в натуральную величину. Розовый куст, усыпанный ярко-красными цветами, служил великолепным фоном, оттеняя красоту молодой женщины, облаченной в белое. Лайон поднял глаза и увидел перед собой гордое лицо Эммы.– Снимите это, – сердито зарычал Лайон, – уберите сейчас же.
Хозяйская спальня сияла чистотой. Платья ее светлости, вычищенные и отутюженные, были аккуратно сложены в гардероб. У Вайолет не было никаких причин находиться здесь сегодня, и все же поздно ночью она пришла и села у окна. Прячась в густой тени, она принялась наблюдать за Недом Кранчем, покидающим Мелбери-Холл.Сегодня вечером он бесстыдно флиртовал с одной из молоденьких служанок. От Вайолет не укрылось, как они переглядывались, перешептывались, обменивались мимолетными прикосновениями, как горели румянцем щеки юной жертвы Кранча, когда он испытывал на ней свое обаяние. При виде вероломства Неда у Вайолет к горлу подступила тошнота. Она хорошо знала, чего стоят все его лживые заверения, но больнее всего было сознавать его предательство.Вдруг в темноте девушка заметила Мозеса. Держа в руке фонарь, он пересекал покрытый гравием двор, а навстречу ему из конюшни бежала собака, припадая на раненую ногу. Чернокожий великан наклонился, чтобы приласкать животное, и у Вай защемило сердце.Она вспомнила, как впервые увидела его. Мозес лежал на спине, прикрывая лицо рукой, прямо у ручья. Вайолет долго смотрела на него, но черный великан был совершенно неподвижен. Девочка даже не смогла определить, дышит ли он. Поборов страх, Вай приблизилась к африканцу и вздрогнула, увидев бесчисленные уродливые шрамы и рубцы на лице старого негра. Следы побоев, как она узнала позднее. В ту первую встречу ее ужаснуло то, что у незнакомца не было ушей.Мозес выглядел таким несчастным, дряхлым и потерянным, что Вайолет стало его очень жаль. Она принесла чернокожему рабу воды и присела рядом, стараясь отвлечь его разговором. Потом Вайолет даже не могла вспомнить, о чем говорила с Мозесом, но старик ничего не забыл. В тот день на илистом берегу ручья родилась их дружба.Вдруг Вай заметила, что Нед Кранч возвращается во двор. Девушка почувствовала, как все ее тело сводит судорогой. Старый негр не проявил никаких признаков тревоги, а вот собака отнеслась к каменщику с недоверием, шерсть у нее на загривке встала дыбом. Нед хотел было протянуть руку, собираясь погладить пса, но собака настороженно попятилась и зарычала.– Не оставайся с ним ни на минуту, Мозес, – прошептала Вай, борясь с мучительным беспокойством, от которого желудок начинала терзать тупая боль. С чего бы вдруг Неду останавливаться поболтать со сторожем? Это выглядело слишком подозрительно. Что у них может быть общего? Они такие разные: Мозес добр и наивен, а Кранч жесток и циничен. Старый негр не умеет лгать, он всегда искренен. Каменщик же настолько изворотлив, что говорит правду лишь для того, чтобы позабавиться.Вайолет вздохнула с облегчением, когда Мозес поднял свой фонарь и продолжил обход. Тем временем Нед раскурил трубку и медленно двинулся вниз по дорожке. Вайолет уже собиралась было задернуть шторы, когда вдруг заметила ту самую молоденькую служанку, с которой заигрывал Кранч. Вай закусила губу, на глазах у нее выступили слезы.Вайолет отчаянно хотела завизжать, вцепиться и вырвать из себя все, что связывало ее с Недом. Она должна вычеркнуть этого человека из своей жизни. Вот сейчас пойдет спать, а утром проснется совершенно свободной. Вай страстно желала забыть ласки Неда, не хотела прикасаться к животу и думать о ребенке, который растет в ней. Ведь отец ребенка – Нед Кранч.Вайолет закрыла шторы и спряталась в глубине комнаты. Ее лицо было мокро от слез. Если бы можно было повернуть время вспять и исправить ужасную ошибку, которую она совершила…Где-то в другом конце коридора открылась и захлопнулась дверь. Вайолет невольно вздрогнула. Охинуа. Она только что вернулась к себе в комнату. Охинуа, которая сама родила незаконного ребенка. Вайолет снова пришли на память слова подруги: «Все это было задолго до того, как Охинуа научилась прерывать беременность, пока она еще не заметна». Пока она еще не заметна…Вайолет выскользнула в коридор и направилась к комнате старой африканки.
– Что именно ты хочешь от меня? – спросила Охинуа.От внимания старухи не укрылись красные опухшие глаза.дрожащий голос и трясущиеся руки Вайолет, которая пришла к ней за помощью. Охинуа мгновенно поняла, что хотела сказать Вай, когда та смущенно пробормотала, что ее давно подташнивает. Впустив девушку в комнату и закрыв за ней дверь, Охинуа хотела услышать правду.– Я хотела, чтобы вы… – Вайолет нерешительно замолчала. – Я надеялась, что вы поможете мне избавиться от этого недомогания.– У этого недомогания есть название? – спросила старуха, растягивая слова.Хорошенький подбородок Вайолет дрогнул, она опустила голову и уставилась в пол. Ее руки судорожно вцепились в складки фартука. Вай не могла произнести свою просьбу вслух.Охинуа видела и слышала намного больше, чем это могло показаться. Она давно поняла, что Вайолет ждет ребенка, но ее огорчил выбор молодой женщины. Нед Кранч, насколько могла судить Охинуа, был бездушен и жесток с женщинами.– Я знаю, что вы можете помочь, – тихо заговорила Вайолет. – Слышала, что вы знаете способы, как устранить причину такой болезни и избавить от страданий.– Болезни? Страдания? Девочка, это совсем не те слова, которыми можно описать дар жизни.– Так вы все знаете? – Вай подняла глаза и тут же заплакала, не в силах сдержать слезы. – Но я не хочу этого ребенка, Охинуа. Пожалуйста, помогите мне избавиться от него. Умоляю, освободите меня от этого проклятия.– Я не могу тебе помочь.– Пожалуйста, не говорите так, – отчаянно взмолилась Вайолет. – Я слышала разговоры других женщин. Они рассказывали, что вы помогали рабыням на плантациях избавиться от беременности. Я не могу…– Этот ребенок – плод насилия?Резкий тон Охинуа заставил Вайолет помедлить с ответом. Девушка вытерла слезы, но они все текли и текли по щекам.– Нет, но я не знала…– Ты добровольно легла в постель со своим мужчиной?– Да, но это случилось до того, как я узнала, что это за человек.– Я не могу тебе помочь.– Но почему? – зарыдала Вай. – Вы ведь делали это раньше. Я знаю, у вас есть свои способы. Какая теперь разница, добровольно я легла с ним в постель или нет? Я совершила глупость. Он обманул меня. Я ведь поверила, что нас с ним ждет счастливое будущее. Почему вы не можете думать обо мне как об одной из тех несчастных женщин, которым вы помогали на Ямайке? Пожалуйста, Охинуа, позвольте мне начать новую жизнь.– Я никогда не смогла бы думать о тебе как об одной из них, – жестко сказала Охинуа. – И знаешь почему? – В глазах Вайолет мелькнуло смущение. – Ты даже не представляешь себе, что это такое – быть африканкой. Что ты чувствуешь, когда тебя еще ребенком силой забирают из дома, разлучают с семьей и превращают в товар, отдавая в грязные лапы работорговца. Разве тебе дано было испытать хотя бы малую толику тех страданий, которые выпали на долю этих женщин?Вайолет опустила голову.– Я… мне доводилось слышать об этом. Даже в самых страшных кошмарах я не могу себе вообразить, какие мучения им пришлось пережить.Охинуа шагнула к девушке.– Тогда с чего же ты решила, что я буду тебе помогать? – Из горла Вайолет вырвалось рыдание. – Ты и впрямь думаешь, что ребенок, который растет у тебя внутри, обречен на ту же судьбу, что и дети рабов? – Вай пристыженно покачала головой. – Разве это проклятие, девочка? Разве это болезнь?– Пожалуйста…– Разве ты станешь ненавидеть свою дочь, потому что она будет напоминать о… твоей прошлой ошибке?– Нет! Я никогда не стану ненавидеть ее… его. – Вайолет закрыла лицо ладонями. Девушку душили рыдания. – Я не хочу этого.– Тогда зачем ты здесь?– Я… Мне не следовало приходить сюда, просто я так растеряна, мне так жаль…Не говоря ни слова, Охинуа подошла к рыдающей девушке и крепко обняла ее. Глава 26 «Ошеломляюще». Это слово вертелось у Миллисент на языке, когда она вместе с экономкой миссис Макалистер осматривала замок. К середине дня леди Эйтон уже окончательно потеряла счет комнатам, не могла понять, где находится обеденный зал, а где богатые покои для приемов, в каком крыле хранится старинная коллекция оружия, где располагается новая библиотека или малая гостиная…Замок был просто великолепен! Все здесь дышало спокойствием и уютом, но все же дом казался слишком большим.Наскоро пообедав вместе с мужем в старинном обеденном зале, Миллисент направилась к себе, в то время как Эйтон, полностью погруженный в свои мысли, остался беседовать с Траскоттом. Войдя в небольшую гостиную, Миллисент опустилась в изящное кресло и принялась смотреть на огонь в камине.В комнате было довольно тепло, но ее бил озноб. После долгого и утомительного путешествия она должна была бы испытывать облегчение, но почему-то чувствовала лишь нарастающее беспокойство. Конечно, великолепие Баронсфорда немного подавляло, но по-настоящему угнетало Миллисент совсем не величие замка.Всему виной были воспоминания об Эмме. Они преследовали ее повсюду. Впервые войдя в холл, Миллисент сразу же увидела перед собой портрет этой женщины. Она была прекрасна. Именно Эмма придала Баронсфорду его теперешний облик.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46


А-П

П-Я