Заказывал тут сайт Wodolei 
А  Б  В  Г  Д  Е  Ж  З  И  Й  К  Л  М  Н  О  П  Р  С  Т  У  Ф  Х  Ц  Ч  Ш  Щ  Э  Ю  Я  AZ

 


— Вы хотите сказать, что это еще не все? — с удивлением переспросила Mapa, пораженная окружающей ее роскошной обстановкой.
— Дорогая, да моя коллекция не поместится и во всем особняке Бомарэ! — рассмеялся Этьен. — Но позвольте показать вам мое недавнее приобретение. — Он важно прошествовал к столику и взял с него фарфоровую чашку с серебряным ободком. — Я недавно вернулся из Санкт-Петербурга и привез оттуда эту чудесную вещицу.
Mapa осторожно провела пальцем по краю чашки и подумала о том, что пить из нее чай действительно было бы ни с чем не сравнимым удовольствием. Этьен напоминал Маре маленького мальчика, с гордостью демонстрирующего взрослому свои незатейливые сокровища.
— Когда-нибудь я покажу вам свои самые любимые вещи, — пообещал Этьен, возвращая чашку на место. — Я забыл сказать: из нее пила сама Екатерина Великая. Кстати, может быть, — вы передумали и хотите чаю?
— Нет, спасибо. На самом деле я ищу своего племянника Пэдди. Он должен был играть у себя в комнате, но куда-то запропастился, — объяснила Mapa. — Похоже, собирается дождь, так что его нужно найти немедленно.
— Я мог бы помочь вам. Предлагаю посмотреть, нет ли его в конюшне, — сказал Этьен и быстро подхватил перчатки и трость. — Помню, когда я был ребенком, меня тянуло к лошадям с непреодолимой силой, хотя теперь я ума не приложу почему. Более грязное и отвратительно пахнущее место трудно себе представить.
Пэдди действительно оказался в конюшне. Mapa услышала его смех и радостные возгласы, а вскоре увидела его самого. Малыш крутился в углу пустого стойла возле Алана, который с недоумением наблюдал за его искренними проявлениями восхищения. На звук шагов и шелест юбок Мары Алан обернулся.
— Такое ощущение, что ваш малыш никогда не видел ощенившейся суки, — сказал он, поклонившись Маре.
— Так оно и есть. Мы жили в городе, много путешествовали, и у нас никогда не было домашнего питомца, — отозвалась она.
— Не трогай ее! — крикнул Алан Пэдди, который протянул руку к собаке. — Она может рассердиться и укусить тебя.
— Но я только хотел погладить малышей, — ответил Пэдди, отдернув руку.
— Их мама не знает о том, что твои намерения самые добрые. Она будет защищать детей, предполагая, что ты можешь причинить им вред, — объяснил Алан.
— Запомни то, что говорит этот джентльмен, и будь поосторожнее, — предупредила Mapa Пэдди.
— Может быть, вашему малышу будет интересно взглянуть еще на одного новорожденного? — предложил Алан и направился к другому стойлу, в котором помешалась каурая кобыла с жеребенком. Здесь Алан поднял Пэдди на руки и держал его до тех пор, пока тот вдоволь не нагляделся на тонконогого сосунка.
— Mapa рассказала мне, что в Бомарэ сегодня была гостья, — с хитрой усмешкой сказал Этьен сыну.
— Да, я знаю. Мадам Сент-Лоренс из Сандроуза. Я с легкостью отдал бы свое месячное жалованье за возможность увидеть ее перевернутое лицо, — ответил Алан, после чего отец и сын обменялись понимающим взглядом.
— Вам может показаться, что мы жестоки и несправедливы по отношению к Амариллис, но уверяю вас, у нас достаточно оснований для этого, — счел своим долгом пояснить Маре Этьен.
— Госпожа из Сандроуза обычно забывает, с кем имеет дело, и иногда позволяет себе щелкать кнутом у нас над головой, словно мы ее рабы, — добавил Этьен раздраженно. Он был свободным человеком и привык к соответствующему обращению.
В этот момент Пэдди громко зашмыгал носом, и Mapa вознамерилась увести его домой.
— Нет, Mapa, позволь мне побыть здесь еще немного, — взмолился малыш. — Я вовсе не простужен. Просто мне в нос попала соринка. Ну пожалуйста!
— Не беспокойтесь, мадемуазель. Я пригляжу за ним, — заверил ее Алан.
— Хорошо, — согласилась Mapa после некоторого раздумья. — Но имей в виду, через полчаса ты должен быть дома.
— Простите, мадемуазель, я не могу проводить вас, — сказал Этьен. — Мне крайне необходимо поговорить с сыном.
— Ничего страшного, я прекрасно найду дорогу сама, — ответила Mapa и направилась к выходу, бросив на Пэдди строгий взгляд, призывающий его не забыть о своем обещании.
Надвигалась настоящая буря. Ветер усилился, и Маре пришлось бороться с его порывами, пересекая задний двор. Она поднялась на галерею и пошла по ней, на ходу поправляя растрепавшиеся волосы. Внезапное появление Николя из-за колонны оказалось для нее неожиданным, вот почему Mapa инстинктивно отшатнулась, почувствовав на своих плечах его тяжелые руки. Однако увидев перед собой загорелое улыбающееся лицо Николя, она тут же успокоилась.
? Итак, ты купил Бомарэ? — сказала она, и ее голос прозвучал чуть ли не укоризненно.
— Да, теперь я здесь хозяин, — с гордостью отозвался Николя.
С минуту они молча смотрели друг на друга.
— Поздравляю, Николя. Когда же мне уехать?
— Я думал, что мы уже давно обсудили этот вопрос и пришли к единому мнению. — Николя недоуменно приподнял бровь.
— Да, но это было еще в Новом Орлеане до того, как ты стал владельцем Бомарэ. Теперь все переменилось, — сказала Mapa, стараясь сохранить самообладание.
— Разве? — с сомнением переспросил Николя, ласково поглаживая ее по щеке, чем выбивал у нее из-под ног почву самоуверенности.
— Мне казалось, что теперь твои интересы лежат в другой области, — с достоинством отстраняясь от его руки, заявила Mapa.
— Это в какой же? — усмехнулся Николя.
— Я имею в виду Амариллис.
— Ах, Амариллис… Она все так же хороша, как раньше, — задумчиво вымолвил Николя.
— Может быть, и так, — холодно отозвалась Mapa. — Если, конечно, такие женщины в твоем вкусе. Но я не позволю тебе использовать себя для того, чтобы разжечь в ней ревность.
— По-твоему, я собираюсь оставить тебя в Бомарэ для этого? — Николя внезапно пришел в ярость, и его глаза угрожающе сощурились. — Если ты так считаешь, значит, недооцениваешь мое умение завоевывать женщин.
— Я недооценила тебя всего раз, Николя, и больше этого не случится, — возразила Mapa. — Прошу тебя, Николя, позволь мне уехать. Так будет лучше для всех.
Николя молча смотрел в ее золотистые глаза, исполненные искренней горечи. На какой-то миг он почувствовал себя неуверенно, но к нему тут же вернулись прежние подозрения. Mapa заметила его колебания и торжествующе усмехнулась.
— Даже такому неотразимому мужчине, как я, нужно время, чтобы соблазнить женщину окончательно, поэтому придется тебе еще немного побыть в роли моей любовницы, — сказал он нарочито бесстрастным тоном, окидывая Мару с головы до пят похотливым взглядом.
Mapa подняла руку, чтобы пощечиной стереть с его лица самодовольное выражение, ощутив неизъяснимый прилив ярости. Но Николя успел перехватить ее руку и крепко сжал запястье.
— Тебе нужно учиться достойно проигрывать, Mapa, — менторским тоном заявил Николя. Mapa отвернулась от него, но, признавая свое поражение, тут же овладела собой.
— Хорошо, Николя. На этот раз ты победил. Еще бы, ведь ты здесь хозяин!
— В твоих устах это звучит как оскорбление, — усмехнулся он.
— Я просто отвечаю тебе в тон.
— Интересно, наступит ли такой день, когда мы поймем друг друга? Или, возможно, станем друзьями? — задумчиво вымолвил он, взяв ее за подбородок и развернув к себе, чтобы взглянуть в глаза.
— Дружба основывается на доверии. А мы не доверяем друг другу и никогда не будем доверять, — печально ответила Mapa.
— Наверное, ты права, — с сожалением признал Николя.
— Я могу идти? — нетерпеливо поинтересовалась Mapa.
— Куда?
— В свою комнату. Куда же еще!
Почувствовав, что ее рука свободна, Mapa быстрым шагом пошла по галерее к себе, ни разу не обернувшись на Николя.
Mapa стояла перед зеркалом и разглядывала свое отражение в красном бархатном платье, с которым у нее было связано столько воспоминаний. Сегодня вечером Амариллис будет в центре внимания, настоящей королевой бала, особенно ввиду того, что вновь представит обществу пресловутого Николя Монтань-Шанталя. Она станет играть роль радушной хозяйки, и гости не смогут оторвать взгляда от бывших любовников. Но когда Николя увидит Мару в этом платье, к нему вернется память о тех временах, которые связывают их обоих.
Mapa беспокойно оглянулась на часы, которые мерно тикали на каминной полке, приближая время ее отъезда в Сандроуз. Они с Николя почти не виделись в этот день. С утра шел дождь, и Николя с Аланом сидели в библиотеке и разбирали бумаги.
Mapa вдохнула и задержала дыхание на то время, пока Джэми утягивала на ней корсет. Ей с большим трудом удалось стянуть два края вместе и застегнуть все крючки.
— Не понимаю, почему вы решили надеть именно это платье. У вас же столько других нарядов — гардероб ломится! ? ворчала Джэми. — И к тому же оно вам стало мало. Пройдет немного времени, и его уже нельзя будет застегнуть.
— Что ты хочешь этим сказать? — пристально вгляделась в лицо пожилой служанки Mapa.
— По-вашему, у меня глаз нет? — без тени смущения заявила Джэми. — Господи, да и слепому ясно, что с вами происходит!
— Признаюсь, что с моей стороны было глупостью предполагать, что ты ничего не заметишь, — со вздохом ответила Mapa. — Господин, который раньше ограничивался лишь угрозами в мой адрес, теперь перешел к действиям, и вскоре все узнают, что я ношу под сердцем его ребенка. — Ей легко было сделать это признание женщине, в любви и преданности которой она не сомневалась, и, тем не менее, ее голос предательски дрожал.
— Перестаньте бояться, мисс, — твердо заявила Джэми, заметив, что Mapa чувствует себя крайне неуверенно в качестве будущей матери. — Мастер Николя будет только рад этому. Он вас не оставит, не такой он человек.
— Прекрати мне сочувствовать! Я этого не выношу! — вдруг рассердилась Mapa. — Боже, если даже ты меня жалеешь, то что скажет Николя! Уж лучше умереть, чем пережить такое унижение! — Она схватила Джэми за плечи и потребовала: — Поклянись памятью Мод О'Флинн, что ты не расскажешь об этом Николя! Обещай мне, Джэми!
— Хорошо. Пусть будет так, как вы хотите. Вы же знаете, что я не сделаю ничего, что могло бы повредить вам, — поспешно заверила Мару Джэми, с изумлением видя, как дрожат ее губы, а в глазах появился безумный блеск. Mapa тут же выпустила ее и молча отошла к окну. Но прежде чем она успела отвернуться, Джэми удалось разглядеть страдание на ее лице.
Пожилая женщина смотрела на согбенную под тяжестью горя спину Мары и вспоминала то, как много лет назад маленькая девочка вот так же стояла у окна и глядела на хмурое парижское утро, утро того дня, когда умерла ее мать. Глубокие золотистые глаза ребенка тогда обратились к ней за пониманием и поддержкой, которую Джэми не смогла дать своей воспитаннице. Джэми готова была поклясться, что, начиная с того дня, Mapa стала совсем иной, не похожей на себя прежнюю, девушкой: она в одночасье превратилась из беззаботного, избалованного ребенка, который заражал всех неуемным весельем, во взрослого, научившегося сносить удары судьбы человека. Воспоминания унесли Джэми еще дальше, в то время, когда шестилетняя Mapa в шелковом платьице с оборочками сидела на коленях у отца и с восторгом слушала сказку или танцевала польку в гостиной, радуясь неожиданному и приятному подарку.
Боже, как это было давно! Та спокойная, размеренная жизнь в Дублине теперь казалась сном. Годы пролетели, ушло в прошлое не только детство Мары и Брендана, но и их юность, прошедшая в Париже и Лондоне. И теперь перед глазами у Джэми лишь тень того ребенка, которого она нянчила с колыбели, а второго, ее брата, уже нет и в помине. Несчастья преследовали детей Мод О'Флинн постоянно, мытарства в поисках работы и средств к существованию, гибель Брендана, сиротство Пэдди, а теперь Mapa вынуждена растить не только своего ребенка, но и обездоленного племянника. И во всем этом виноват любовник Мод, бессердечный отец ее детей. Джэми бросила печальный взгляд на свои жилистые, изуродованные тяжелой работой руки и подумала о том, что не сможет долго быть Маре поддержкой и опорой, а это значит, что бедной девушке скоро придется тащить тяжелый груз жизненных проблем в одиночку. За что же ей такая судьба? Господи, разве нет справедливости на этом свете!
— Я решила уехать отсюда раньше, чем про ребенка узнают. — Джэми вывел из задумчивости тихий и суровый голос Мары. — Пусть пока это будет нашей с тобой тайной, а потом… впрочем, это уже не важно.
— Что вы имеете в виду? — прищурилась Джэми. — Куда это вы собрались уехать, если не секрет?
— Какая разница, — устало вымолвила Mapa. — Например, в Лондон. Если у меня все же будет ребенок, я куплю себе дешевое обручальное кольцо и стану изображать бедную вдову-ирландку. Кто станет докапываться до правды? Я даже могла бы назвать себя Марой Шанталь. Красиво звучит, не правда ли? — горько усмехнулась она.
— Что значит — «если все же будет ребенок»? — подозрительно прищурилась Джэми.
— Разве не бывает так, что ребенок рождается мертвым или что женщина теряет плод до родов? Может быть, я вообще не могу иметь детей? — пряча глаза, отозвалась Mapa.
— Знаете, как говорят в народе, мисс? «Широкие бедра — богатый приплод, пышная грудь — первым родится мальчик». Вас, на мой взгляд, природа не обидела ни тем, ни другим, — веско заявила Джэми.
— Одному Богу известно, сколько прибауток и пословиц умещается в твоей голове, — хмыкнула Mapa.
— Вот увидите, что я права, мисс, — с самодовольной улыбкой ответила Джэми. — Попомните мои слова, когда у вас родится мальчик.
Mapa готова была вступить в спор с Джэми, но тут дверь отворилась, и в комнату вошел Николя.
— Проходите, месье, — сказала Mapa надменно, раздражаясь оттого, что он не счел нужным постучаться и попросить разрешения войти.
— Похоже, что ты не в духе сегодня, — спокойно отозвался Николя, кивнув Джэми, которая извинилась и поспешила выйти.
Mapa не ответила и продолжала молча разглядывать себя в зеркале. Рядом с ее отражением появилось другое — Николя в роскошном черном фраке, серебристом жилете и. белоснежных рубашке и галстуке. Она не сразу заметила в его руке небольшой бархатный футляр и вопросительно посмотрела на Николя. Тот усмехнулся и встал позади нее так близко, что Mapa чувствовала его дыхание у себя на затылке.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75


А-П

П-Я