Слушая ее причитания, Шарлотта уже почти начала желать того же своей единственной оставшейся в живых родственнице, то бишь самой Мей.
– Ты должна держаться от него как можно дальше, слышишь, как можно дальше! – не унималась сестра.
Разумеется, Шарлотте всегда приходилось скрепя сердце соглашаться с ней. А нудный мистер Маддл, жених Мей, даже посчитал своим долгом сообщить будущей свояченице, что репутация женщины – ее самое ценное достояние Проглотив вертевшуюся на языке колкость, Шарлотта только кивнула в ответ. Похоже, никому и в голову не могло прийти, что на самом деле герцог Бомон не делал ничего такого, что бы могло бросить тень на ее репутацию.
Как бы то ни было, сама Шарлотта считала свое поведение превосходным, за исключением, пожалуй, того случая, когда она оказалась с герцогом Бомоном один на один. Как только Шарлотта увидела его лицо, ее сердце забилось так, словно хотело выскочить из груди, и в порыве восторга она принялась высказывать его светлости, что думает о репортаже «Газетт», посвященном его недавней речи в парламенте. По привычке мило склонив голову набок, он не только серьезно выслушал Шарлотту, но и услышал! Он действительно ее услышал!
Они слишком много разговаривали друг с другом, она это понимала.
И еще ей было совершенно ясно то, что, похоже, кроме нее, не понимал никто – как к женщине герцог не испытывал к ней ни малейшего интереса. К примеру, он никогда не бросал на нее особенные, «мужские» взгляды. Трезвомыслящая Шарлотта не принадлежала к числу женщин, склонных обольщаться на свой счет: ее нос был слишком длинен, а состояние слишком ничтожно, чтобы она могла предаваться фантазиям о своей неописуемой красоте и привлекательности, хотя бы финансовой.
– Разве ты не понимаешь, что твои подозрения заставляют меня страдать? – оборвала она сестру, – Думаешь, герцог Бомон только и мечтает, как бы меня поцеловать? Мы обе понимаем, что это не так – герцоги не целуют женщин с моей внешностью и почти нищих. Герцоги никогда не флиртуют со старыми девами!
– Но ты не такая, – возразила оробевшая Мей.
– Нет, я именно старая дева, – ответила Шарлотта. – И еще «синий чулок». Правда заключается в том, что я никому не нужна, Мей, и когда ты начинаешь разглагольствовать о посягательствах герцога на мою честь, ты сыплешь соль на мои раны! – Голос ее задрожал, казалось, она вот-вот расплачется.
Мей, обычно несклонная к открытому выражению добрых чувств, крепко обняла сестру и заявила, что на месте герцога она бы мечтала о поцелуе такой барышни, как мисс Шарлотта Татлок.
– Ах, Мей, – грустно усмехнулась Шарлотта, – если бы ты оказалась на месте герцога Бомона, скажи, стала бы ты мечтать о поцелуе старой девы Шарлотты Татлок, зная, что дома тебя ждет одна из красивейших женщин Лондона, герцогиня Джемма Бомон?
– Разумеется! – решительно ответила Мей, но Шарлотта знала, что на самом деле этот довод ее сразил.
Действительно, герцогиня Бомон слыла образцом красоты. Роскошная фигура и светившееся умом лицо.
– Герцогиня – лучшая шахматистка Франции, по крайней мере так говорят, – напомнила Шарлотта и прекратила спор.
Неужели герцог, обладая таким сокровищем, обратит внимание на какую-то мисс Татлок?
Нет, в это Шарлотта никогда не поверит.
Глава 20
1 августа
После визита Флетча в июле Поппи полагала, что он больше не заедет к ней, так и случилось.
Несколько недель подряд после той встречи с ним она засыпала в слезах, но каждое утро тщательно одевалась, стараясь выглядеть как можно лучше на случай, если муж все-таки заедет – в конце концов, леди Флора все еще оставалась в его доме, должен же был Флетч попытаться вернуть ее, Поппи, чтобы уцелеть?
Но он все не ехал – видимо, притерпелся или нашел другой способ выжить. И в одно прекрасное утро молодая герцогиня отпустила горничную, оставив свои волосы не уложенными и не напудренными, свернулась калачиком в кресле у окна и стала наблюдать за стайкой скворцов в саду Джеммы. Попрыгав по веткам, весело чирикавшие птицы внезапно срывались с места и взмывали в небо, как подброшенная высоко вверх горсть камешков, чтобы через несколько мгновений вновь вернуться в гостеприимный сад и продолжить звонкую беседу о своих делах. Поппи провела у окна весь день, гадая, как скворцы ведут себя в гнездах, о чем переговариваются.
Маман терпеть не могла подобных размышлений. «Зачем ты тратишь свое время на эти глупости? – говорила леди Флора, если дочь решалась с ней поделиться. – И зачем ты тратишь мое?» – добавляла она, величественно удаляясь из комнаты.
Джемма проявила полное понимание относительно решения Поппи не одеваться дома согласно этикету.
– Я и сама частенько одеваюсь к выходу далеко за полдень, – объяснила она.
Но увлечение гостьи скворцами ее сильно удивило.
– Дорогая, я разбираюсь только в шахматах, – призналась она как-то, наблюдая вместе с Поппи за птицами, и изумленно добавила: – Они как будто разговаривают друг с другом, не правда ли? Похоже, они друзья.
– Как хорошо иметь друзей, – ответила Поппи. – У меня не было настоящих друзей до тебя, Джемма.
– Спасибо за комплимент, но это не совсем так. Гора визитных карточек на подносе для почты свидетельствует о том, что у тебя много друзей и не все из них интересуются только твоим нынешним сложным положением. Например, дамы из вашего кружка кройки и шитья для каюшихся грешниц…
– Вообще-то это кружок для нуждающихся матерей, – пояснила Поппи. – Мы, его попечительницы, встречаемся в доме леди Клеланд. Но мы вовсе не шьем, – добавила она с унылым видом, – а разговариваем об аморальности проституток.
– Засвидетельствовать свое почтение тебе заходили все – и швеи, и просто сплетницы, – заметила Джемма. – Практически каждая дама-благотворительница, собравшись с духом, пересекла порог моего дома. Так что не говори мне, что у тебя нет друзей.
– Я не это имела в виду, – сказала Поппи. – Бывают друзья особого рода, которые бы с неодобрением отнеслись к тому, что я целые дни просиживаю у себя в комнате в ночной рубашке.
– Таково их понимание добродетели, – ответила Джемма. – Поскольку я страдаю врожденным отсутствием добродетели, то меня совершенно не волнуют жесткие правила, которые устанавливают для себя остальные.
– Ты страдаешь отсутствием добродетели? – недоверчиво усмехнулась Поппи.
– Таково проклятие семьи Рив, – вздохнула Джемма. – Это моя девичья фамилия. Мы, Ривы, – прирожденные буяны, лжецы, грубияны. У меня есть дядя – законченный безумец. А мой брат? Его поведение тоже вряд ли назовешь образцовым, ведь дуэль с Вильерсом у него уже четвертая. Но оставим это. Может быть, тебе что-то нужно, милая Поппи?
– Книги. Я неосмотрительно не захватила с собой из дома свои, а в твоей библиотеке я уже перечитала все труды о природе.
– О природе… То есть о деревьях, птицах и тому подобном? Удивительно, что у меня нашлись такие книги.
– Живая природа – моя любимая тема, – заметила Поппи, – хотя дома я увлеклась очень интересным трактатом о природе воздуха, содержащегося в воде. Увы, я не взяла его с собой.
– В нашей библиотеке определенно нет ничего в этом роде. Какое любопытное и редкое у тебя пристрастие, дорогая. Но почему ты до сих пор не послала слугу за своими книгами?
– Я собираюсь заказать нужные издания в книжной лавке, – пояснила герцогиня Флетчер и, чуть помедлив, добавила: – Мне хочется прочесть все то, что я раньше откладывала в сторону из-за нехватки времени. И не просто прочесть, а законспектировать, хоть мама назвала бы это пустой тратой времени.
– Ты станешь настоящим книжным червем! – воскликнула Джемма, вскакивая с кресла. – Знаешь, оказывается, женщины могут стать членами Лондонского шахматного клуба, потому что в его правила забыли включить пункт о запрете принимать дам. Я подумываю, не вступить ли мне в этот клуб, просто потому, что, по общему мнению, только мужчины способны стать Мастерами шахматной игры.
– Раз так, ты непременно должна вступить в клуб, – посоветовала Поппи. – Кстати, считается, что только мужчины могут стать натуралистами.
– Значит, твой долг – опровергнуть это заблуждение.
Спустя месяц
1 сентября
– Милая, тебе известно, чем занимается твой муж? – спросила Джемма, просматривая за завтраком газету.
– Чем же? – осторожно поинтересовалась Поппи. Поскольку ее муж тратил свое время не на визиты в ее пристанище, а на что-то другое, она не была уверена, что хочет знать подробности.
– Вот, здесь пишут, что он произнес яркую речь в палате лордов, которую положительно восприняли обе партии, и тори, и виги. Вообще-то это очень странно, потому что обычно одна из партий хотя бы для виду выступает с критикой. Не пойти ли нам сегодня вечером к леди Уингстед?
– Может быть…
– Я знаю, что ты думаешь, – сказала Джемма, бросив на подругу внимательный взгляд. – И это никуда не годится. Хватит предаваться унынию, дорогая! Я дала тебе достаточно времени, чтобы ты оплакала свою любовь. Но уже сентябрь, со времени твоего ухода от мужа прошло пять месяцев – пора прийти в себя. Именно столько времени понадобилось когда-то мне, а ведь я воображала, что безумно люблю Бомона. Хотя мы поженились не по любви, как вы с Флетчером.
– Это я считала, что по любви… – поправила ее Поппи.
– И все-таки что ни говори, но просыпаться по утрам рядом с мужчиной очень приятно.
– Вы с герцогом провели вместе всю ночь? – изумилась Поппи.
– Да. Откровенно говоря, то, что мы делаем в постели, нельзя назвать особенно интересным. Кстати, так было и раньше. Но я любила просыпаться с самыми первыми лучами солнца и расспрашивать Элайджу о том, какие дела ему предстоят днем. Ах, до чего же я была наивна!
– Почему?
– Я думала, что ему тоже нравится со мной разговаривать, что мои советы помогают ему в делах, что он внимательно меня слушает…
– А он не слушал?
– Нет, слушал, конечно, но на самом деле ему было неинтересно. Однако врожденная учтивость и воспитание не позволяли ему меня оборвать, ведь он самый учтивый джентльмен из всех, кого я встречала. Мне только один раз довелось увидеть его по-настоящему грубым – когда я застала его с любовницей.
– Ужасно! – поежилась Поппи. – У Флетча наверняка уже тоже есть любовница, но всякий раз, когда я думаю об этом, меня просто тошнит от отвращения.
– Меня тогда тоже тошнило – в карете, по пути домой. И даже сейчас, когда вспоминаю, как свешивались со стола волосы его любовницы, у меня комок подкатывает к горлу.
– Ты, конечно, сразу уехала в Париж?
– Нет, я жаждала объяснений, извинений, обещаний, словом, всего, что бывает в таких случаях. Но Бомон при всех его недостатках кристально честен. Разумеется, он пообещал мне бросить любовницу, извинился за сцену, невольной свидетельницей которой мне пришлось стать, но когда я спросила, любит ли он ту женщину, мисс Сару Коббетт, герцог замялся и отказался отвечать. Я поняла, что он ее любит, и потом он все-таки в этом признался.
– И он действительно ее любил? Мама говорит, что мужчины заводят любовниц исключительно ради удовлетворения своих потребностей.
– К суждениям твоей уважаемой родительницы следует относиться с некоторой долей скептицизма, – заметила Джемма. – Сара быта очень хороша собой. К моменту нашей свадьбы с Бомоном их роман, если это подходящее слово, продолжался уже три года. Сейчас Элайджа уверяет меня, что между ними все кончено, но мне неизвестно, как произошел их разрыв. Знаю только, что он любил ее гораздо сильнее, чем меня, и, наверное, не без основания, если вспомнить наши не слишком страстные интимные отношения и мою глупую болтовню в постели.
– Мы с тобой товарищи по несчастью, – взволнованно предположила Поппи.
– Не совсем так, – возразила Джемма. – Ты всего лишь видела, как Флетчер с кем-то флиртовал, а мой муж, покинув супружескую постель после близости со мной, у себя в кабинете занимался любовью с мисс Коббетт. Между нами огромная разница, дорогая.
– Она не так уж велика, – не согласилась юная герцогиня. – Если бы Луиза не оказалась моей подругой, то скорее всего Флетч бы сейчас уже занимался с ней любовью на каком-нибудь столе. Кстати, это что, любимое место наших джентльменов для подобных занятий?
– Отнюдь нет, дорогая, – усмехнулась хозяйка дома и добавила: – Мы не должны предаваться унынию, хотя многие браки действительно распадаются по тем или иным причинам. Представь себе, целых три года я тщетно ждала в Париже, что Бомон одумается и приедет за мной. К тому времени, когда он наконец снизошел до меня, я тоже нашла для себя способ развлечься, хоть для этого и не потребовался стол.
– Понимаю, – кивнула Поппи, – ты считаешь, что в следующий раз Флетч заедет ко мне через три года?
Джемма наклонилась и молча пожала ей руку.
– Он не придет, да? – воскликнула Поппи. Она испытала даже некоторое облегчение оттого, что может произнести это вслух.
– Трудно сказать, – уклонилась от прямого ответа Джемма. – Я не уверена, что наши истории настолько схожи. Но мне кажется, Флетчер удивлен тем, что до сих пор не встретил тебя на одном из светских вечеров.
– Как, он посещает вечера? – изумилась Поппи.
Джемма перевернула страницу газеты и показала ей колонку под названием «Заметки о светской жизни». Прочтя место, на которое указывал пальчик герцогини, Поппи совершенно пала духом. В заметке говорилось:
«Герцог Ф. появился вчера вечером на балу в доме дю Морье без своей супруги. Пикантность этого факта заключается в том, что, по слухам, герцогиня неожиданно направилась в Венецию. Равнодушный к всплеску интереса к своей особе герцог Ф. провел большую часть времени за беседой со сторонниками премьер-министра Питта, которые были очень обрадованы присоединением к их рядам этого юного законодателя моды».
– Как, должно быть, Флетчу претит, когда его так называет! – вздохнула Поппи. – А я, значит, уехала в Венецию?
– Газетчики вечно пишут всякие глупости о таких вещах, – сказала герцогиня Бомон. – Когда они чего-то не знают, то просто выдумывают.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42