— Он жестом показал на коридор. — Вы готовы подняться? Наш багаж уже отнесли.Без единого слова Энджел пошла за ним через холл к лифту.Джереми шутливо заметил, насколько удобнее подниматься на четвертый этаж на лифте, нежели карабкаться по лестнице, а Энджел затаила дыхание, стараясь не выдать своего волнения. Это было так же увлекательно, как совершить полет, как находиться на вершине мира! Правда, когда холл исчез из поля зрения за кирпичной стеной, было уже не так здорово, но чудо снова вернулось, когда маленькая кабинка остановилась и сначала железная дверь, а потом и деревянная открылись — и они вошли в длинный, покрытый ковром коридор.По обеим сторонам коридора, а также рядом с лифтом стояли папоротники в горшочках, а потолок был увешан огромными шарами газовых ламп. Высокие окна из витражного стекла бросали мерцающий желтовато-красный свет на узорчатый ковер. Комнаты были обозначены прибитыми к дверям литыми латунными номерами. Лифтер показал им, где находится туалетная комната, в которой, по его словам, имелись горячая и холодная вода и все прочие удобства.Сначала мужчины проводили Энджел в ее номер, и тут у нее вдруг перехватило дыхание. Безусловно, это был не дворец, но номер выгодно отличался от тусклых, грязных меблированных комнат со столом — и даже от относительно чистой денверской гостиницы, которая теперь казалась ей примитивной. Пол натерт, белое покрывало на кровати безукоризненно чистое. Окна занавешены шторами с раппортом в виде столистной махровой розы, на стоящем у камина кресле с подголовником — кружевные салфеточки. Резной шкафчик был открыт, и там аккуратно висели ее единственное сменное платье и нижняя юбка, а саквояж лежал на дне шкафа. В комнате был даже маленький туалетный столик, покрытый кружевной скатертью, а на ней стояло зеркало.Ей было очень трудно оторвать взгляд от всех этих роскошных излишеств, на которые она взирала, широко распахнув глаза, и которые она оценила по достоинству. Она не могла найти в себе силы повернуться к отцу.— Этот номер, наверное, стоит целое состояние, — говорил он в это время Адаму.— Он может себе это позволить, — резко перебила его Энджел. — Послушай, пойдем, хватит здесь стоять, разинув рот и вытаращив глаза. Иди в свой номер и как следует отдохни. Тебе надо лечь в постель. А что нам нужно сделать, чтобы получше натопить комнаты? Все еще очень холодно, Джереми опять было начал, хотя и слабо, возражать, но она твердо стояла на своем. Номер мужчин был даже больше, чем ее, с кушеткой возле окна и, как она с удовлетворением отметила, с большим камином. Она помогла Джереми усесться на кушетку, накрыла его плечи шалью и обернула ноги одеялом, а Адам в это время разжег огонь. Он пообещал послать за углем и горячим пуншем, о котором Энджел и не подумала, и только убедившись в том, что все возможные в данной ситуации дочерние обязанности она выполнила, Энджел повернулась к двери.— Я думал немного попозже проехаться по городу. Хотите поехать со мной? — спросил ее Адам.Энджел колебалась. Именно это она и собиралась сделать, но планировала уйти одна. Адам, возможно, догадался об этом и потому пригласил ее на прогулку в присутствии ее отца.Джереми тут же вмешался:— Конечно же, она хочет прогуляться. Ни слова, мисс, — строго сказал он, увидев, что она готова возразить. — Я буду сидеть здесь весь день, укутанный в шаль, только если ты пообещаешь мне, что поедешь с мистером Вудом и хорошо проведешь время. И расскажешь мне обо всем за ужином.— Прогуляемся немного? — предложил Адам.Она поняла, что у нее нет выбора, и неохотно согласилась. Она повернулась, как будто хотела идти в сторону своего номера, но Адам не закрыл дверь, пока не удостоверился, что она действительно вошла к себе в комнату.Конечно, если бы он не следовал за ней по пятам, ей было бы намного проще провернуть свое дело, но настоящей причиной, почему ей так не хотелось отправляться вместе с ним на прогулку, было не это. В поезде ей казалось, что она сойдет с ума оттого, что он постоянно смотрит на нее, причем так, как будто она без белья, нет, как будто он видит ее насквозь, что в некотором смысле так и было. Она никак не могла выбросить из головы тот случай в туннеле и по ночам лежала без сна, вспоминая его голубые глаза, его встревоженный взгляд. Она так сблизилась с ним, как никогда не сближалась ни с одним мужчиной, и дело даже дошло до поцелуев. В те минуты слепого ужаса она прижималась к нему, зависела от него, а такого у нее не было ни с кем и никогда. Никогда за всю ее жизнь. Он знал о ней все, вплоть до самых сокровенных тайн ее души, он знал ее слабости — она же не знала о нем ничего.Она не хотела проводить с ним время. Она мечтала, чтобы Адам Вуд как можно скорее исчез из ее жизни.Она закрыла дверь и прислонилась к ней спиной, размышляя о том, стоит ли закрыть дверь на ключ. Минуту она просто стояла, в изнеможении опустив плечи, освобождаясь от привычного напряжения и просто любуясь прелестной комнатой, и даже позволила себе поверить, что в конце концов ее мечты и планы вот-вот осуществятся.Они добрались до Калифорнии. Крест в целости и сохранности висит у нее на шее. Вопрос нескольких дней, а может быть, нескольких часов — и она сможет продать его за звонкую монету, а потом ее уже никто не остановит. У Джереми появится домик у моря, пусть даже это море прохладное и туманное. Она больше никогда не войдет ни в одну таверну. А что касается той женщины в Нью-Мексико и бандита, который уложил ее в койку и сделал ей ребенка, — ребенка, о котором он все равно бы не заботился, даже если бы и знал о его существовании, — Энджел никогда больше о них не вспомнит. Если она когда-нибудь и будет думать о них, то лишь для того, чтобы презрительно над ними посмеяться. Когда у нее заведутся деньги, никого не будет волновать, кто она и откуда родом.Торжествующим жестом она отбросила шаль, взялась за цепочку, выдернула крест из лифа и звонко его поцеловала.Она сняла цепь с шеи и взяла крест двумя руками, поднеся его ближе к свету, восхищаясь им, даже таким тусклым. Но потом лицо ее стало задумчивым, потому что она вспомнила о другой проблеме.Было ясно, что сегодня, когда ее будет сопровождать Адам, ей не удастся оценить стоимость креста. По этой причине ей, возможно, вовсе не следует показывать крест кому-то или где-то, пока она не найдет человека, которому она будет доверять настолько, что захочет совершить с ним сделку. Она помнила о ворах на пристани — и никогда не сможет забыть тех двоих в поезде или того, кого убили в Грин-Ривер. Она понимала, что если в поезде ей удалось сохранить крест, нося его на себе, то в таком городе, как Сан-Франциско, она уже не может так рисковать. Ей был необходим надежный тайник.Энджел проверила шкаф, рассмотрела и отклонила вариант хранения креста под матрасом, поискала плохо закрепленные филенки в обшивке стены и половицы и выдвигала по очереди все ящики бюро. Потерпев неудачу, она встала посреди комнаты и, нахмурившись, окинула ее взглядом. Может быть, все же надежнее носить его на шее: слишком много людей входит в ее номер в любое время, когда захотят, меняя постельное белье, распаковывая вещи, вешая платья…Ее взгляд упал на предметы, которые горничная достала со дна ее саквояжа и положила на туалетный столик. Щетка для волос, несколько лент, большая Библия, которую Джереми подарил ей на шестнадцатилетие. И тут ее осенило.Она вытащила из подвязки нож, подошла к туалетному столику и открыла Библию. Попросив прощения у Джереми, а не у Бога, она вонзила нож в страницы книги.В пять минут она вырезала в страницах превосходный маленький ящичек для креста. Когда Библия была закрыта, никто бы никогда не догадался, что она содержит что-то еще, кроме слова Божьего. Но когда она была открыта… Энджел улыбнулась, восхищаясь своей искусной работой. Украшенный драгоценными камнями крест, засунутый в страницы книги, смотрелся очень естественно. И если есть хоть какая-то правда на свете, пусть святая книга прямо сейчас сослужит свою лучшую службу, защитив драгоценность, от которой зависит вся грядущая жизнь Энджел.Она вздрогнула от стука в дверь, а затем услышала, как Адам зовет ее. Торопливо выдвинув ящик, она положила в него Библию и спрятала нож. Когда, открыв дверь, она увидела Адама, ее лицо не выражало ничего, кроме намека на сдержанную улыбку, которую он был волен толковать как угодно. * * * Они катались в кебе по улицам города и по парку. Полуденное солнце беспощадно расправилось с туманом, и Энджел теперь видела тот Сан-Франциско, который представлял собой большее, чем даже она ожидала: дерзкий, деловой, искрящийся жизнью и полный возможностей. Адам объяснял ей, как работают троллейбусы, и рассказывал о том, как на канавах и на проигрышах зарвавшихся игроков и нищих горняков были построены великолепные особняки Ноб-Хилла. Несмотря на свои проблемы, Энджел была очарована городом и вытягивала шею, чтобы получше рассмотреть красивые кованые железные ограды и дворцы с башенками. Когда эти люди начинали, они были не богаче ее. Они приехали сюда со своей мечтой и какой-то суммой денег — и посмотрите, кем они стали: столпы общества, финансовые короли, богаче, чем даже боги. Это был город, где наживались и проматывались громадные состояния, город, где благоволили любому, у кого имелись деньги, или тому, у кого была перспектива их получить. Ее место было здесь, это был ее город.От охватившего ее возбуждения сердце у нее колотилось, щеки горели, но она постаралась скрыть от Адама свое удовольствие и волнение.— Откуда вы столько знаете об этом? — подвергла Энджел сомнению его осведомленность. — Вы же сами говорили, что никогда здесь не были раньше.Адам пожал плечами:— Я слышал об этом. И читал в газетах. Хотя увидеть город своими глазами — это совсем другое дело.— Вы совсем как мой папа, — пробурчала она. — Вечно разглагольствуете о том, о чем не имеете ни малейшего представления.Но когда они оказались в деловом районе и он начал ей рассказывать о людях, которые построили банки и железные дороги и в результате держат теперь бразды финансового правления над большей частью западных штатов страны, она вся превратилась в слух.Он распорядился остановить кеб перед выстроившимися в ряд магазинами с расположенными перед ними навесами ярких расцветок и с витринами из зеркального стекла.— Не желаете ли выйти и заглянуть в магазины?Она желала, и даже очень сильно. Но взглянула на него с подозрением:— Какой вам интерес ходить по магазинам дамского платья и ювелирным салонам?— Небольшой, — согласился он. — Но женщины это любят. Вы женщина, и я подумал, что вы захотите в них заглянуть.Ей так хотелось сказать ему; чтобы он" еще раз подумал, но стоило немного пройти вперед — и она увидела целых три ювелирных салона и, конечно, не могла пройти мимо.Она позволила ему помочь ей выйти из кеба и подождала, пока он рассчитается с кучером.— Почему вы так милы со мной? — спросила она.И тогда он сделал нечто удивительное — он улыбнулся, взял ее за руку и ответил:— Потому что мне нравится видеть вашу улыбку.От его ласкового взгляда и простых слов, которые он произнес, у нее засосало под ложечкой. Она торопливо отвела глаза и приняла решение больше никогда не улыбаться.Но это было легче сказать, чем сделать. В магазинах было столько всего великолепного и прелестного, такого, чем можно было любоваться и чем можно было восхищаться!Взгляд, нетерпеливо пробежав по витринам и полкам, вдохновил столько удивительных грез и волшебных мечтаний!Настанет день — и когда-нибудь она будет носить эту чудесную маленькую шляпку с веточкой вишни, когда-нибудь она будет прогуливаться по городу в красных ботиночках из телячьей кожи, держа в руках зонтик от солнца, украшенный кисточками; когда-нибудь она узнает, как шуршат, скользя по ее коже, шелка нижних юбок.Но пока она, к сожалению, всего лишь бедная девушка в поношенном синем дорожном платье, с простой сеткой для волос, и каждая проходившая мимо по улице элегантно одетая дама своим видом напоминала ей об этом.Рассматривания витрин оказалось недостаточно. Когда Энджел на целую минуту замерла перед салоном модистки, жадным взглядом изучая маленький конфекцион в пене кружев и газа, Адам открыл дверь магазина и жестом пригласил ее войти. Не успела она опомниться, как уже сидела за столиком с очаровательной шляпкой на голове, удивленно глядя в зеркало и не веря, что это ее собственное отражение.Она уже больше не чувствовала себя плохо одетой и немодной. Благодаря изящной шляпке даже убогий вид вылинявшего синего платья с потертым воротником волшебным образом преобразился в достойную элегантность. Прозрачная розовая кисея обрамляла ее лицо и делала волосы блестящими. С левой стороны дерзко свисали кружевные ленты. Ее глаза распахнулись, щеки порозовели, и лицо чудесным образом преобразилось. Она была прекрасна в эту минуту.— Примерьте вот эту, — предложил Адам и снял с глиняной головы манекена синюю плетеную шляпку из пальмового листа, украшенную кружевами и перьями.Сгорая от нетерпения, Энджел надела ее. Шляпка удобно сидела на ее головке и завязывалась под подбородком широкой яркой лентой. Несомненно, это была самая красивая шляпка, которую Энджел видела в своей жизни. Стоило ей тряхнуть головой, как белые перья затрепыхались, и Энджел тихо засмеялась:— Она не очень хорошо будет защищать лицо от солнца, верно? — заметила она и опять тряхнула головой только для того, чтобы снова заставить перья колыхаться.— Конечно, — невозмутимо произнесла продавщица, — она ведь не для этого предназначена. По правде сказать, эта шляпка для девушек, у которых челки подстрижены по моде.Энджел обратила внимание, что девушка не отходила от нее ни на шаг, как будто боялась, что Энджел испачкает шляпу, и неодобрительное нетерпение в ее глазах означало, что она уверена — они не собираются ничего покупать. Резким рывком Энджел развязала ленту и швырнула шляпку на стол.— Пойдемте, — заявила она. — Мне эти глупости ни к чему.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39