– Дэр прикоснулся к руке Мары. – Мне нужно ненадолго уйти.
– Он хотел жениться на ней, – сказала Мара Николасу, когда Дэр ушел.
– Жениться на мадам Клермон? – переспросил Николас. – Это ни к чему.
– Я знаю.
– Давайте найдем место, где можно спокойно поговорить.
Мара отвела Николаса в маленькую гостиную. Она нервничала, она чувствовала, что разговор предстоит важный.
– У меня появилось странное сомнение, – сказал он, когда дверь за ними закрылась. – Оно дает надежду, хотя и довольно призрачную. Все это может не понравиться Дэру или, наоборот, помочь…
– Переходите к делу, – перебила его Мара. Он улыбнулся:
– Вы очень похожи на Саймона. Дело вот в чем: увидев Дельфи такой решительной, я заметил ее явное сходство с Терезой Беллер.
Мара уставилась на него:
– Она может быть настоящей дочерью этой женщины?
– Это всего лишь мое предположение, но с каждым мгновением я утверждаюсь в нем все больше и больше. Я видел это сходство и раньше, но думал, что она просто переняла кое-какие манеры Терезы. Если Тереза и родила дочь, а поверить в это довольно трудно, она бы никогда не стала заботиться о ней сама. У нее совершенно точно не было на руках никакого ребенка в 1814 году. Но она могла оставить его на попечение какой-нибудь семьи, а потом, когда он ей понадобился, забрать обратно.
– На попечение семьи мадам Клермон? Но это не поможет. Все равно все будут считать, что она дочь мадам.
– Это означало бы, что девочка не больше принадлежит к семье Клермон, чем к Дебнемам. Только есть одно «но». Тереза не имела ничего общего с такими провинциальными городами, как Хале. Ее сферой было окружение Наполеона. Когда его сослали на Эльбу, она отчаялась настолько, что приехала в Англию и планировала сбежать в Америку, но как только он вернулся к власти, она возвратилась в его круг. И знаешь…
– Что? – У Мары от всего этого кружилась голова.
Николас вздохнул:
– Это опять же мое предположение, но единственная причина, по которой Тереза могла бы родить ребенка и уделять ему внимание, – это если бы ребенок был ей полезен. Что, – добавил он со сверкающими глазами, – что, если отцом Дельфи был сам Наполеон?
Мара опустилась в кресло.
– Это просто невероятно! Но даже если это правда, какой нам от этого прок?
Николас удивленно поднял бровь:
– Разве непонятно? Когда мы получим известия из Хале, то, вполне возможно, нам скажут, что мадам Клермон не имеет на девочку никаких прав!
– Я должна рассказать Дэру. – Мара вскочила с места, но тут же села обратно. – Каково ему будет узнать, что Дельфи – дочь этой жестокой женщины? И Наполеона!
– Крайне необычное сочетание. Но ему не нужно об этом знать.
– Боюсь, что не смогу скрывать это от него, – возразила Мара. – Но все сейчас так запутано, это ведь еще может оказаться неправдой… Мне кажется, вы янтарь, – добавила она и посмотрела, как он медленно понимает, о чем идет речь.
– Вечная темница для насекомых? – поинтересовался он, улыбнувшись.
Ей-то эту мысль подсказали его янтарные глаза.
– Лучше сделай меня кораллом, – предложил он, – состоящим из крошечных кусочков, но иногда причиняющим боль.
– Вы знаете Фенга Руюана? – спросила она.
– Да, и очень хорошо.
– Мне надо поговорить с ним.
Николас не останавливал ее, а китаец оказался свободным. Мара просидела у него два часа, за которые он рассказал ей немного больше об опиуме и о том, что произойдет, когда Дэр начнет свою финальную битву.
Она вернулась в Марлоу-Хаус, голова ее, кружилась от избытка информации, но девушка радовалась, что им удалось избежать самого худшего – расставания.
Ночью, когда Мара уже готовилась ко сну, кто-то постучал в дверь. Рут открыла и впустила Дженси. Бледную Дженси со сверкающими глазами.
– Что случилось? – спросила Мара, холодея от ужаса. Дженси взяла ее за руку.
– Дэра вызвали на дуэль.
Глава 29
– Кто? – спросила Мара.
– Баркстед.
– Я так и знала! Глупый вопрос! О нет! – воскликнула Мара. – Вот мерзавец! Но ведь Дэр не примет его вызов, правда?
– Саймон отправился в Йоувил-Хаус, чтобы поговорить с ним. Не поверишь, но это из-за мадам Клермон.
– Что?!
– Я знаю. Это безумство. Но очевидно, Баркстед вбил себе в голову, что Дэр является отцом Дельфи и должен поступить благородно по отношению к его матери – мадам Клермон. Более того, он уже раззвонил о вызове по всему городу. Все уже обсуждают эту проблему и жалеют бедную женщину, которая лишается ребенка из-за знатности и богатства ее отца.
– Какой кошмар… Что нам делать?
– Я не знаю. Дэр мог бы отказаться от дуэли, но это только подтвердит слухи о его трусости.
Мара поднялась.
– Мне нужно пойти к нему.
– Уже половина одиннадцатого, – неуверенно сказала Дженси.
– Какая разница? Рут, подай мне накидку и шляпку.
– Миледи…
– Не спорь. Дженси, ты не могла бы велеть подать карету?
Дженси встала.
– Разумеется, я тоже поеду с тобой, Мара.
В Йоувил-Хаусе они поставили лакея, открывшего им дверь, в неудобное положение. Да, лорд Остри дома. Да, с лордом Дариусом. Но в спальне лорда Дариуса.
– Это не имеет значения, – заявила Мара и поспешила наверх.
Она постучалась, и Саймон открыл дверь. Он недовольно взглянул на них, но все же впустил.
Дэр мерил комнату шагами, и Мара видела, как ему трудно; сейчас разбираться с навалившимися в одну кучу проблемами. Она подошла и взяла его за руку.
– Этот человек – крыса. Нет, скорпион.
Это вызвало его слабую улыбку.
– Только почему-то в этих словах нет ни одной буквы «т». У меня путаются мысли. Он не вправе требовать встречи со мной завтра, но если я не…
– Он сделает все, чтобы это выглядело трусостью. Я думаю, нам нужно встретиться с ним и обговорить все лицом к лицу.
– Как?
– Я попробую убедить его, что не выйду за него даже под дулом пистолета. – Она обвела взглядом всех присутствующих. – Лучше бы я никогда не встречала Баркстеда. Все из-за меня…
– Это не твоя вина, – успокоил ее Саймон, обняв ее за плечи. – Ты же не сделала ничего предосудительного.
Мара расплакалась и во всем призналась. Саймон и Дженси в ужасе смотрели на нее.
– Как ты могла? – спросила Дженси.
– Не знаю. Сейчас это кажется совершенно безумным, но тогда я отнеслась к этому просто как к игре. Конечно, все было очень-очень глупо, но это не причина наказывать меня так сурово! Он подарил мне тот ужасный шелк, Дженси, сопроводив его запиской про нашу брачную ночь. Мне следовало сжечь его, но я сказала Рут, что она может его продать. – Мара содрогнулась. – Он преследовал меня. Следил за мной.
– Ты должна была рассказать мне, – вздохнул Саймон.
– Я и представить не могла… Если произойдет еще что-нибудь ужасное, это опять будет моя вина.
Дженси обняла ее.
– Ничего не произойдет, и ты ни в чем не виновата.
Мара услышала шаги и отпрянула от невестки, чтобы поприветствовать Дэра беззаботной улыбкой.
Но его обмануть было нельзя. Он подошел и обнял ее.
– Мы пройдем через эти шторма в спокойные воды. Поверь мне, вместе мы все преодолеем, Мара. Поехали, разберемся с Баркстедом.
«Золотой крест», где обычно проводил вечера Баркстед, был популярным местом. За монетку они узнали от швейцара номер его комнаты и как туда пройти. Саймон постучал в дверь и назвал свое имя.
Дверь распахнулась. На пороге стоял Баркстед с высокомерным выражением лица, которое, впрочем, тут же изменилось.
Они все вошли. В комнате был еще один человек – тот краснолицый офицер из «Олмака». Он зло посмотрел на них и назвал свое имя:
– Лоустофт. Секундант Баркстеда.
Баркстед не сводил восхищенного взгляда прищуренных глаз с Мары. Та сделала шаг к нему и сказала:
– Послушайте, Баркстед, вы совершили ужасную ошибку. Я знаю, что мои действия навели вас на неверные мысли, но я не люблю вас. Я никогда не любила вас и не хотела выйти за вас замуж. Вы должны мне верить. – Она повернулась к сопровождающим ее мужчинам: – Пожалуйста, оставьте нас.
– Нет, – ответил Дэр.
Баркстед оживился:
– Видите! Почему же вы не видите? Если вас привели сюда силой, значит, вас заставили это сказать! Я не позволю вам выйти замуж за такого бесчестного человека, как Дебнем.
Мара ударила его. Она не хотела так делать, но это произошло само собой, когда она услышала оскорбление в адрес Дэра. Ее кожаные перчатки должны были смягчить удар, но Баркстед отшатнулся так, словно его ударили шпагой, а затем рванулся к ней, задыхаясь от злости.
Дэр встал между ними. Баркстед замахнулся на него, но Лоустофт схватил его за руку.
– Вы распространили обо мне сплетню, – сказал Дэр.
– Какую сплетню? – спросил тот, и взгляд его дрогнул.
– Слух о том, что я сбежал во время сражения при Ватерлоо. К счастью для вас, у нас есть свидетель, которому известна правда.
Мара постаралась не выказать удивленного облегчения и увидела недоумение на лице Лоустофта.
– К счастью? – Баркстед задрал подбородок. – Почему это должно доставлять мне удовольствие?
– Поскольку мне не придется предпринимать никаких действий, чтобы заставить вас публично признать, что вы распустили эту сплетню из чистой злобы.
– Пытаетесь запугать меня своим титулом? – фыркнул Баркстед, но отступил на шаг. – В наши дни нельзя заставить общество проглотить ложь, всего лишь пользуясь своим титулом! – возмущался он. – Или красть детей и оскорблять беззащитных женщин для вас норма жизни? – Он склонил голову и посмотрел на Дэра исподлобья. – Вы собираетесь жениться на женщине, которую обесчестили?
– Вы когда-нибудь встречались с мадам Клермон? – спросил Дэр. Видимо, опиум наделял человека бесконечным терпением.
– Вы отрицаете, что она живет сейчас в вашем доме и предъявляет права на вашу дочь?
– Нет.
– И вы хотите сказать, что в дом герцога пускают любого оборванца, который расскажет жалостливую историю?
– Послушайте, Баркстед, – заявил Дэр, – уже около года я пытаюсь найти родителей этих детей. Разумеется, мне интересен каждый претендент на эту роль. Я проверяю рассказ женщины, но она сейчас одна в чужой стране, и мои родители были так добры, что предоставили ей крышу над головой. Она для меня совершенно посторонний человек, и в то время, когда была зачата Дельфи, я был еще в Кембридже. Я никогда и не говорил, что Дельфи – моя родная дочь.
Факты и почти сверхъестественное спокойствие Дэра произвели сильное впечатление на капитана Лоустофта и, казалось, сбили спесь с Баркстеда.
– Так в чем же правда, приятель? – растерянно спросил Лоустофт, до сих пор слушавший молча.
Губы Баркстеда скривились, словно он пытался сдержать слезы.
– Я… должно быть, я ошибался. Я только хотел защитить ее, – сказал он своему другу. – Она так молода, так невинна. – Он вновь повернулся к Маре: – Вам нужен человек, который заслонит вас от трудностей жизни. Вы не знаете… Как вы можете знать, что для вас лучше?
Прежде чем Мара успела возразить, это за нее сделал Саймон:
– Прекратите нести чушь. В одном мизинце Мары больше ума, чем у вас в голове.
Баркстед повернулся к нему:
– Тогда почему она покинула ночью дом, чтобы провести время в моем обществе?
Мара возблагодарила небо, что уже успела обо всем рассказать брату.
– Потому что она считала вас своим старшим другом, почти дядей и доверяла вам, – не моргнув, ответил Саймон.
Баркстед упал в кресло.
– Вы считаете меня своим дядей? – спросил он у Мары дрогнувшим голосом.
На одно мгновение ей стало жаль его, но она прямо взглянула ему в глаза и Твердо сказала:
– Да.
Повисла долгая пауза.
– Ну что, мы покончили с этими глупостями? – спросил Дэр. – Никто не собирается драться с вами, Баркстед, но если вы будете еще создавать неприятности, мы соберем все силы и смешаем вас с грязью.
Баркстед облизнул губы.
– Понимаю. Вы начнете рассказывать небылицы. Разрушите мою репутацию… Я всего-навсего сделал то, что считал правильным. И до сих пор считаю это правильным. Она слишком хороша для вас!
– В этом я с вами согласен, – сказал Дэр. – Но нам не придется рассказывать про вас небылицы. Достаточно будет рассказать правду. Условия следующие: вы перестаете вмешиваться в нашу жизнь. Вы стараетесь не попадаться на глаза Маре. Нам придется рассказать Верни о вашем поведении, но если вы не нарушите свою часть договора, никто больше в свете не узнает о вашей глупости и низком поступке.
– Потому что вы не хотите, чтобы всем также стало известно о ее бесстыдном поведении.
Мара вспыхнула. Если бы только она могла знать тогда, какими неприятностями обернется ее наивное легкомыслие! Но Дэр сказал:
– Если вам небезразлична судьба Мары, вы и сами не захотите, чтобы миру стало известно о ее невинных заблуждениях.
– Невинных… – Баркстед замолчал и проглотил дальнейшие слова. Мара не удавилась. Ведь ему и вправду было нечем крыть.
Дэр добавил:
– Мне жаль вас, сэр. Мара – удивительная девушка, она стала для вас чем-то вроде наркотика. Лучшая ваша часть, вне всяких сомнений, пытается сохранить здравомыслие, но ваши животные инстинкты подталкивают к мысли, что жизнь не стоит и гроша, если рядом нет ее, что ваша святая обязанность – защитить ее. Эту напасть можно победить. У вас репутация смелого человека, и у вас есть друзья. Сражайтесь! – Он взглянул на потрясенного капитана Лоустофта: – Надеюсь, вы поможете ему, сэр, и также сохраните все это в тайне.
– Да, разумеется. Разумеется. – Капитан Лоустофт собрался е силами. – Это я распространил историю в «Олмаке». В тот момент я ей верил. Его раны придавали веса его истории. Я готов принести вам свои извинения, но если вы хотите, удовлетворения…
– О Боже, нет! – возразил Дэр. – Давайте забудем обо всем этом, как о войне. Вы заблуждаетесь, только и всего. Я не держу на вас зла.
Он взял Мару за руку и вывел ее из комнаты, вниз по лестнице и вон из гостиницы.
– Дэр, а кто этот свидетель, который может опровергнуть слухи? – поинтересовалась Мара. – Ты ничего не говорил о нем раньше.
– Я солгал, – сказал Дэр. – Один из побочных эффектов опиума в том, что становится очень легко лгать, да и что мне оставалось делать?
Мара вернулась в свою спальню в Марлоу-Хаусе но никак не могла успокоиться.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38